ЧЕТЫРЕ
Желаю девчушку с умом, как бриллиант
Я запал.
Ей четырнадцать. А я на нее запал.
Я на восемь лет старше ее. На одиннадцать, если учесть те три года, что потратил, пытаясь выбраться из Эльфийских Зеркал. Восемь, одиннадцать - какая разница? Я реально чувствую себя каким-то горцем-извращенцем.
Или кем бы я там ни был, черт подери.
Она - словно ходячее кровавое месиво, в буквальном смысле этого слова. Вся в кишках и крови от свежих убийств, нос покрыт запекшейся коркой, она изранена, и у нее еще дотемна назреет два здоровенных черных фингала - слишком поздно для льда, чтобы снизить отечность.
И она - как в огне.
От ее хрупкого, но разбитого личика исходит свечение. Глаза пылают зеленым огнем. Кудрявые волосы каскадом ниспадают до середины спины огненно-рыжей копной. В этой девушке все яркое и впечатляющее. Она вникает и посвящает себя делу, как не дано большинству взрослых. Я знаю; сам был таким же. Раньше я считал, что слышать выдаваемую за правду лож - моя самая большая проблема. Дэни делает все на сто десять процентов, вкладывая в дело душу.
Меня это привлекает.
Влечение - не всегда несет сексуальный характер. Иногда это нечто гораздо тоньше и куда больше.
Я видел, какова она в схватке.
И что-то шевельнулось во мне - то, что я считал давно умершим.
Нет, не мой член. Вот уж с чем сейчас нет никаких проблем - работает безотказно. Лучше, чем когда-либо. Всегда тверд. Всегда в боевой готовности.
То, что меня привлекло, было подобно грибному дождю знойным летним деньком. Сладкое. Нежное. Что-то такое привычное. Как тогда, когда я был с моим кланом. С моими племянниками и племянницами.
Она напомнила мне о родном Нагорье - месте, куда мне никогда не вернуться.
Я точно знаю, что в один день она преобразиться. Черт побери, КАКОЙ она станет когда-нибудь.
Это. Стоит. Ожидания.
Очень жаль, что к тому времени меня уже здесь не будет.
Возьми ее прямо сейчас.
- Четырнадцать, - рычу я. Я неплохо наловчился вести спор с голосом в моей голове. В этом плане практики хоть отбавляй. Принц Невидимых ни на секунду бы не задумался о ее возрасте. Принц Невидимых будет видеть только то, что она обладает всеми нужными частями и сильным характером. Чем сильнее сопротивление, тем сладострастнее удовольствие.
- Да какого хрена вы все произносите это так, будто это какое-то оскорбление? Словно я хоть на минуту могу об этом забыть? - раздраженно шипит она. - ППЦ! Никогда еще не видела столько сдвинутого на моем возрасте народа!
Ершистая Дэни - это нечто. На это стоит посмотреть. Я улыбаюсь.
Она делает настороженный шаг в сторону.
- Чувак, ты меня сцапать собираешься, что ли?
Моя улыбка тускнеет. Я отвожу взгляд.
Я ношу маску. Чье-то чужое лицо.
Раньше у меня была, как часто говорили женщины, убийственная улыбка.
Теперь у меня улыбка убийцы.
- Потому что сегодня меня уже тяпнул Риодан. И я не в настроении, чтобы еще хоть раз в меня впивались чьи-то зубы.
Ее укусил Риодан? Еще один гвоздь в его гробу. Я смотрю на нее, мое лицо лишено всякого выражения. Нет смысла пытаться выглядеть обнадеживающе. Эту маску снять невозможно.
- Не кусаться. Заметано.
Она смотрит на меня с подозрением:
- Братан, ты вообще кто? Невидимый или человек? Что с тобой случилось?
- Мак со мной случилась. - Дэни вздрагивает, когда я это произношу, и гадаю почему. А также Иерихон Бэрронс. Если переживу то, во что превращаюсь, убью их обоих. Меня разрывает от густой, черной, удушающей ненависти. Если бы не они, я по-прежнему был бы собой. Опять же, если бы Мак не сделала того, что сделала, меня вообще бы здесь не было. И опять же если бы Бэрронс не сделал того, что сделал или, скорее, не в состоянии был сделать, то Мак не смогла бы меня превратить. Бэрронс не проверил мои татуировки перед тем, как мы приступили к выполнению опасного друидского ритуала, а затем оставил меня умирать в Зазеркалье. Когда Мак нашла меня в Зеркалах, она накормила меня плотью Невидимых, чтобы спасти мне жизнь. Невозможно решить, кого из них я виню больше. Поэтому виню их обоих, и это делает меня счастливее каждый день.
Я видел Мак напротив "Честера" несколько дней назад. Светловолосую, прекрасную и счастливую. Так и хотелось схватить всю эту сверкающую-счастливую-белокурость, затянуть на ней гарроту и придушить. Слышать ее мольбу, но все равно прикончить ее, наслаждаясь каждым мгновением этого действа.
Позже той же ночью, я долгое время смотрел на себя в зеркале. Потом заведя руку за голову, почесывал спину ножом - она сейчас все время зудит - пуская струйки горячей крови, которая стекала по моему позвоночнику и далее в джинсы. Раньше я ненавидел кровь. Сейчас я мог принимать кровавую ванну. Словно это материнское молоко.
- Ага, она это может, - вздохнув, соглашается Дэни. - Она и со мной тоже случилась.
-А с тобой, что она сделала?
- Вопрос в том, что она сделает, если поймает, - произносит она. - Не хочу об этом говорить. А с тобой?
- Не хочу об этом говорить.
- Что ж, есть темы куда интереснее. Так что ты делал в "Честере"?
Хороший вопрос. И у меня нет ни одной гребаной мысли. Думаю, огромное число собравшихся вместе Невидимых призывает нечто в моей крови. Я понятия не имею, почему иду в половину мест куда хожу. Иногда я даже не помню, как туда добираюсь. Я просто осознаю, что где-то в новом месте и без понятия, с чего я туда решил пойти или как я там оказался.
- Пивка захотелось. В Дублине не так много мест осталось для этого.
- Отстой, - соглашается она - Не только с пивом, но и вообще. А ты на чьей стороне? - спрашивает она прямо. - Людей или Фейри?
Еще один хороший вопрос. Вот только хорошего ответа у меня нет.
Я не могу ей рассказать, что не разделяю их. Я презираю всех. Ну, почти всех. Есть еще четырнадцатилетняя рыжеволоска с умом как бриллиант.
- Если ты спрашиваешь, прикрою ли я твою спину, девушка, то да, прикрою.
Она прищуривается, вглядываясь в меня. Выйдя из "Честера" мы останавливаемся в кругу света. В три часа дня небо пасмурное как при сумерках. Я вдруг вижу нас со стороны: стройная с утонченными чертами лица молоденькая девчушка в длинном черном кожаном плаще, руки в боки смотрит на Горца, превращающегося в Темного Принца. Картина та еще. Я должен быть симпатичным двадцатидвухлетним студентом колледжа с убийственной улыбкой и блестящим будущим впереди. Мы бы вместе строили планы и сражались за лучшее будущее. Эта сторона моей личности будет оберегать ее. Постарается не допустить, чтобы кто-то сделал с ней то, о чем нашептывает голос в моей голове. То, что сделает любой Невидимый, поймав ее без меча. То же, что желает сделать и часть меня. Меня наполняет ярость. На них. На себя. На всех.
- Ты никогда не расстаешься с мечом, верно?
Она отшатывается на шаг, прижимая руки к ушам.
- Чувак, я прекрасно тебя слышу. Нет нужды так орать.
Я и не знал что кричу. Но многое выходит по-другому, чем думаю.
- Прости. Я просто хочу сказать, ты ведь понимаешь, что случится если кто-то из Невидимых поймает тебя. Правда?
- Такого никогда не случится, - самодовольно изрекает она.
- С таким отношением - случится. Страх это разумно. Страх это хорошо. Он держит тебя в тонусе.
- Че серьезно? Потому что я думаю, что это простая трата времени. Готова поспорить, что ты ничего не боишься, - говорит она с восхищением.
Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало.
- Вообще-то боюсь, что ты замешкаешься, оступишься, и один из них схватит тебя. И тут же прикончит.
Она склоняет голову, и, сощурив глаза, вглядывается в мое лицо. Теперь немногие люди смотрят так прямо. В любом случае, недолго.
- Может, ты все еще не Принц Невидимых. Может, нам удастся, ну, как-то объединиться.
- Что ты задумала?
- Я планирую закрыть "Честер". Сжечь его. Уничтожить.
- Зачем?
Она резанула меня полным презрения и недоверия взглядом:
- Ты видел их там! Этих долбаных монстров! Они ненавидят людей. Они используют их, жрут и убивают. А Риодан с его людьми позволяют им это!
- Ну закроем мы это место, сровняем его с землей и что дальше. Они просто найдут себе новое место.
- Не найдут, - напирает она - Они повытаскивают свои бошки из задниц. Почувствуют аромат кофе из кофеварки и прозреют, что мы их спасли!
Меня наполняет буря приторно-сладких, как траурные лилии эмоций, растекаясь по языку одновременно таким знакомым и тошнотворным привкусом. Она жесткая, умная, талантливая, хладнокровная убийца, какой ей и нужно быть.
И такая наивная.
- Они в "Честере", потому что хотят быть в "Честере". Не заблуждайся на их счет, девушка.
- Ни в коем. Долбаном. Случае.
- В любом, долбаном, случае.
- Они запутались!
- Они точно знают, что делают.
- А я думала, ты - другой, но нет. Ты абсолютно такой же, как и Риодан! Такой же, как все они. Готов списать в расход всех этих людей. Ты не видишь, что некоторых людей надо спасать.
- Это ты не видишь, что большинство людей уже поздно спасать.
- Никогда не поздно! Для любого! Когда бы то ни было!
- Дэни, - ласково произношу я ее имя, наслаждаясь той болью, которую она во мне вызывает.
Затем разворачиваюсь и ухожу. Мне тут нечего делать.
- Так вот значит как? - кричит она мне вдогонку. - Не станешь помогать мне в борьбе? Гады! Овцы! Вы все огромные жирные сраные овцы, трясущие своими огромными жирными сраными овечьими задницами!
Она слишком молода. Слишком невинна.
Слишком человечна. Для того, кем я становлюсь.
ПЯТЬ
Наш дом – самый прекрасный дом
- Проголодалась? - спрашивает Танцор, пока я с грохотом захлопываю за собой дверь и бросаю на диван свой рюкзак и MaкНимб.
- Умираю с голоду.
- Супер. Я как раз с утра затарился хавчиком.
Нам с Танцором нравиться "затариваться", иными словами грабить. Когда я была маленькой, то мечтала, чтобы меня забыли в универмаге после его закрытия, где вокруг ни души, что значило - теперь это все мое.
Таков мир на сегодня. Если ты достаточно силен, чтобы смело шагать по улицам, и имеешь яйца, чтобы заходить в темные магазины, все, что можешь унести - твое. Первое, что я сделала, когда рухнули стены - совершила налет на магазин спорттоваров, где до отказа смогла набить спортивную сумку кроссовками. Так быстро я их прожигаю.
- Я надыбал консервированных фруктов, - хвастает он.
- Ого! - Их все труднее и труднее достать. На полках магазинов полно просроченных продуктов. - Персики? - с надеждой спрашиваю я.
- Какие-то странные маленькие апельсины.
- А, это мандарины.
Не то чтобы я от них фанатею, но это лучше, чем ничего.
- А вот глазурь для мороженого.
Мой рот резко наполняется слюной.
Больше всего я скучаю по молоку и всему, что можно из него изготовить. Не так давно двумя графствами западнее у кого-то было три молочных коровы, до которых не добрались Тени, но другие люди попытались их выкрасть и в итоге они перестреляли друг друга. В том числе и коров. На кой хрен это делать! В коров-то за что? Все молоко, масло и мороженое навсегда ис-чез-ло из нашего мира! Я начинаю хихикать, доводя себя до истерического хохота. А когда вижу стол и количество хавки на нем, ржу еще громче.
- Ожидается армия?
- В лице одного человека. Уж я-то знаю твой аппетит.
Его это восхищает. Иногда он просто сидит и смотрит, как я хомячу. Раньше меня это бесило, но теперь нет.
Я уничтожаю весь этот праздник, потом мы отправляемся на диван и смотрим фильмы. Танцор протянул кабель от самого тихого генератора, который я когда-либо видела. Он умный. Он пережил падение стен без какой-либо супер силы, без семьи и друзей. Ему семнадцать, и он одинок в этом мире. Ну, вообще-то, у него есть семья, но они где-то в Австралии. С распространившимися повсюду дрейфующими Межпространственными Фейрийскими Порталами, самолеты не летают, и никто не рискнет выйти на корабле, поскольку это верный способ погибнуть.
Если они уже не погибли.
Наряду с почти половиной населения мира. Я знаю - он думает, что они мертвы. Мы не разговариваем об этом. А знаю я это потому, что он не затрагивает эту тему.
В Дублин Танцор приехал присмотреться к физфаку Тринити колледжа, пытаясь определиться, где хотел бы пойти в аспирантуру, когда пали стены, отрезав его от семьи и оставив совсем одного. Пройдя домашнее обучение с кучей репетиторов и с самым выдающимся, каким я только видала умом, он закончил программу колледжа полгода назад. Свободно владеет четырьмя языками и еще на трех-четырех может свободно читать. Его предки филантропы, и по старым меркам супербогаты. Его отец был кем-то вроде посла, а мама медиком, посвятившим все свое время организации бесплатной медицинской помощи странам третьего мира. Танцор рос по всему миру. Я с трудом могу представить такой тип семьи. И просто не верится, как хорошо он умеет приспосабливаться. Это впечатляет.
Иногда, когда он не видит, я наблюдаю за ним. Вот только сейчас меня поймали с поличным.
- Думаешь о том, какой я горячий, Мега? - подначивает он.
Я закатываю глаза. Между нами нет подобной фигни. Мы просто тусуемся вместе.
- Кстати о горячем…
Я еще больше закатываю глаза, потому что если он, наконец, собирается начать говорить о том, как я похорошела с того момента, как Серая Женщина отняла мою красоту а потом же в трое крат и вернула, то я умываю руки. Он до сих пор не прокомментировал этого. И меня все устраивало. Танцор… он и в Африке - Танцор. Он моя безопасная гавань. Где нет давления. Мы всего лишь два подростка в этом гребаном мире.
- …попробуй немного горячей воды. Мега, ты просто ходячий кошмар. Я починил душ, а ну марш отмываться.
- Так, чутка кровяки…
- Ага, целое ведро. Или скорее два.
- …да парочка синячков.
- Выглядишь как грузовиком перееханная. И вдобавок воняешь.
- Не гони, - возмущаюсь я, - я бы знала. Это у меня супернюх.
Он косится на меня:
- Мега, кажется у тебя в волосах кишки.
Меня охватывает отвращение. Небось зацепило, когда удирала от туда. Я тянусь к голове и вытягиваю из своих кудряшек длинный слизкий ошметок.
С омерзением уставившись на него, я задумалась, а не стоило ли мне обкорнать волосы покороче, или напяливать все время бейсболку. Потом поднимаю взгляд на Танцора, он смотрит с таким выражением на лице, будто собирается облевать меня печеньками и вдруг мы взрывается от хохота.
Катаясь по полу, мы от души ржем до колик, держась за бока.
У меня в волосах кишки. В каком мире я живу? Хотя, я всегда была не такой как все, и видела вещи, которые даже и не снились другим. Никогда не думала, что буду вот так сидеть на диване, в реальном бомбоубежище под землей, с камерами видеонаблюдения, люками, в окружении мин-ловушек, зависать с семнадцатилетним (секси!) гением, который следит за тем, чтобы я ела что-то более полезное, чем протеиновые и шоколадные батончики (говорит, я не получаю достаточное количество витаминов и минералов, так необходимых для крепких костей) и знает, как починить душ в Дублине после падения стен.
И в шахматах ему тоже нет равных.
Он ставит фильм на паузу, давая мне время принять душ. По дороге в ванну я прихватываю собой чистую одежду, чтобы после переодеться.
Это хата Танцора, не моя. Но для меня он хранит запасные шмотки, на случай, если я завалюсь. Как и у меня, у него полно тайников. В этом городе, чтобы увеличить шансы на выживание приходится крутиться, и, уходя тщательно приводить за собой вещи в порядок, чтобы определить, не вторгался ли кто на твою территорию, пока тебя не было. Таков уж этот жестокий мир. Люди убивают друг друга за молоко.
Горячая вода льется целых четыре блаженных минуты. Я промываю волосы, заматываю их полотенцем и внимательно изучаю свое лицо в запотевшем зеркале. Имя мне - Синячище. Последовательность мне известна: черный превратится в фиолетовый, фиолетовый в зеленый, затем на какое-то время буду иметь видон больного желтухой. Я смотрю сквозь синяки. Смотрю на свое отражение, не отрывая глаз. День, когда ты отводишь взгляд, становится днем, когда ты начинаешь терять себя. Я не намерена терять себя. Ты тот, кто ты есть. Смирись с этим или меняйся.
Я отбрасываю полотенце, пальцами расчесываю волосы, натягиваю джинсы, футболку и рассматриваю пару военных ботинок, подогнанных мне Танцором. Сказал, что их подошвы не сотрутся так быстро. Решаю дать им шанс.
Я прихватываю свою миску с маленькими апельсиновыми дольками по пути обратно к дивану, со щелчком открываю банку крема зефира со сливками и намазываю его сверху, затем покрываю все это толстым слоем шоколада.
Мы с Танцором приступаем к делу. Он заново запускает фильм, пока я раскладываю игровую доску. В прошлый раз он надирал мне задницу в Го-Бэнг в течение многих часов, заставив капитулировать, но сегодня мой день. Я даже великодушно согласилась пропустить второй ход, когда выиграла поле для начала игры.
Я делаю то, чего не делала уже в течение длительного времени - позволяю себе расслабиться и потерять бдительность, опьянев от фруктов и зефира со сливками и от радости победы в Го-Бэнг. Я всю прошлую ночь пробыла на ногах, а мой день был долог и насыщен событиями.
Кроме того, убойные мины-ловушки, установленные Танцором вокруг его логова, почти так же хороши, как и мои.
Я сбрасываю свой рюкзак и засыпаю на его диване, подсунув под щеку кулак с зажатым в нем мечом.
Не знаю, что меня разбудило, но что-то выдернуло меня из сна, открыв глаза и подняв голову, я осматриваюсь.
Меня окружают громадные страшные мужики.
Я моргаю, стараясь прояснить картинку. Получается с трудом, учитывая, что глаза еще более припухли, чем после сна поутру.
До меня смутно начинает доходить, что я нахожусь в центре круга нацеленных на меня стволов.
Я резко сажусь и только собираюсь перейти в стоп-кадр, как чья-то рука с такой силой швыряет меня обратно, что за моей спиной трещит деревянный каркас.
Я пытаюсь рвануть вверх - и снова отброшена обратно.
Один из мужиков смеется.
- До мелкой все никак не доходит, когда нужно остановиться.
- Научится.
- Ставлю на кон свою задницу, что так и будет. Если он позволит ей жить.
- Бля буду, не позволит. Только не после того, что она вытворила.
- Дэни, Дэни, Дэни.
Я вздрагиваю, потому что никогда еще не слышала, чтобы кто-нибудь так ласково произносил мое имя. Словно со всей нежностью поглаживая всю меня.