– Не знаю, но я не особо прятался, – пожал плечами Годвин. – Нас в любом случае пасут, какая разница, видели меня или нет? Вот и коня тебе всучили.
– Верно. Куда ходил старый враль?
– Возможно, он не такой уж враль. Во всяком случае, он посетил канцелярию, это недалеко отсюда. Пожалуй, его господин именно там. После того как он возвратился, никто в дом с двумя драконами не входил, мы время от времени поглядываем.
– Понятно... – протянул Джегед. – Что ж, нагрянем к господину Валланту еще раз.
9
Старик едва приоткрыл дверь и неуверенно оглядел Джегеда – огромного в громоздких латах.
– Господа мои, – пробормотал слуга в щель, – я просил вас... просил ваши милости... к шести... Сейчас, прошу прощения, рано. Господина не...
Если за дверью дома с двумя драконами и наблюдали из соседнего здания, массивная спина колдуна скрывала обзор, так что гипотетический соглядатай не мог заметить, что произошло. Годвин протиснулся к приоткрытой двери, рука воина метнулась к горлу старика, тот тихо пискнул и подался внутрь. Годвин, стискивая морщинистую шею слуги, скользнул следом, а затем и Джегед спокойно распахнул дверь и шагнул в темное нутро здания, за ним – Инига. Девушка все еще не вполне понимала, что происходит.
Мороган намотал поводья на крюки у входа, оглядел безлюдную улицу, вошел последним и аккуратно затворил дверь. Внутри было темно, тихо и пахло приятно. Господин Валлант заботился об уюте. Совсем рядом по улицам, которые вечернее солнце щедро заливало красноватым светом, мерно двигались паломники, шуршали платья, бряцали доспехи, фыркали лошади... а здесь было тихо, темно и прохладно.
– Итак, мы пришли немного раньше, – глухо произнес Джегед из-под забрала.
Старый слуга откашлялся и с натугой просипел:
– Да, мои добрые господа. И пяти нет.
Джегед огляделся, отыскал магический светильник и зажег стандартным заклинанием. В столице волшебная сила, источаемая Павшим, была щедро разлита повсюду, и любые магические действия удавались с удивительной легкостью. Тусклый холодный огонь осветил аккуратные гладкие стены, обшитые темным деревом.
Годвин двинулся по коридору, выставив перед собой кинжал. Осторожно заглянул в одну дверь, приоткрыл другую... Из комнат в полутьму коридора падали прямоугольники света.
Инига медленно прошла по коридору. Остановилась, поглядела на Джегеда, тот ободряюще кивнул.
– Больше никого нет, я один, – прошептал старик, потирая шею.
– И ты еще не готов нас принять? – уточнил маг, глядя сверху на тщедушного старичка.
– Увы, мои господа. Больше часа до срока, названного мною и одобренного господином Валлантом...
Джегед не дал слуге договорить и прервал сбивчивые объяснения:
– Итак, за час что-то должно измениться. К шести ты уже должен быть готов. Ничего, мы подождем изменений здесь. Признаться, я надеялся, что застану хозяина на месте. Но мы подождем – вдруг он явится?
Годвин закончил осмотр первого этажа и удалился по лестнице наверх. Слуга проводил его взглядом и обернулся к колдуну:
– Это невозможно! Это решительно невозможно! Прошу прощения, мои господа...
– Старик, я Джегед из башни Скарлока, – голос Джегеда зазвучал иначе, холодно и высокомерно, – и даже король не будет указывать, что для меня возможно, а что нет. Ты хочешь жить?
Слуга опасливо умолк. Жить он, разумеется, хотел.
– Тебе известно, кто убил моего брата?
– Прошу прощения, ваша милость, я маленький человек...
– Имя Варлашт тебе что-нибудь говорит? Он бывал в этом доме? Нет? Я так и думал. Твой хозяин – мелкая сошка, а ты и вовсе никто. Я готов сохранить тебе жизнь.
– Но, господин!..
– Повторяю, речь идет о моем брате, которого подло убили. Кто-то должен заплатить, чтобы весы справедливости выровнялись. Я понятно говорю? Твоя жизнь настолько мелка, что мне более или менее не важно, останешься ли ты жив. Такая ерунда не сможет сильно сдвинуть весы справедливости, ты невесом по сравнению с моей местью за Каспера из башни Скарлока. И поэтому – только поэтому – я готов оставить тебя в живых.
– Да, мой господин, – старик торопливо сглотнул, он боялся, – я маленький человек. Мне ничего не известно о вашем брате.
– Он и при наших разговорах с Валлантом не присутствовал, – вставил Мороган. – Принесет вино, фрукты и тут же уходит. Может, в самом деле не знает?
Джегед задумчиво оглядел старика.
– Отвечай, что должно измениться за час?
– Сам толком не ведаю, мой господин... Поутру я известил хозяина о вашем приходе, сказал, что пригласил явиться снова к шести. Он велел ждать.
– А чего ждать, он не сказал? Какой умный господин, этот Валлант...
Спустился Годвин.
– Чисто, никого. И ничего интересного – на первый взгляд. Разве что комнатка одна... я бы тоже не прочь такую в собственном доме обустроить. Ох и кровать! Хоть с тремя девками сразу в нее ложись. А хоть и с пятью, если не слишком крупные! Ох и кровать у этого Валланта! Часто твой господин девок сюда водит?
– Господин Валлант редко проводит время дома, – пояснил слуга, – его милость Арденор нынче стал весьма требователен.
– А когда я жил в Уртахе, он постоянно торчал здесь, – заявил Мороган, – и приглашал заходить в любое время. Мол, он домосед.
– Что скажешь? – Джегед обернулся к старику.
– Я человек маленький...
– Ладно, – кивнул колдун. – Подождем. Рано или поздно у меня будут все ответы.
Новости явились довольно скоро – с черного хода. В дверь со стороны переулка постучали – негромко, но уверенно. Слуга пошел открывать, Годвин прокрался с ним и занял позицию подле двери, чтобы заглянуть в щель. Магический светильник Джегед потушил, едва услышал стук.
В переулке стоял молодец в лимонном плаще.
– Чем могу служить, мой господин?
– Мне велено передать записку для гостей господина Валланта. – Юноша в желтом вручил старику сложенный пергамент.
– На словах передать ничего не велено? – уточнил слуга. – Вы виделись с господином Валлантом? Он сам вручил письмо?
– Я получил приказ от своего командира.
Послушник кивнул и, не прощаясь, удалился. Старик отдал послание Годвину и запер дверь. Подошел, побрякивая латами, Джегед.
– Ты гремишь, будто бочка гвоздей, – заметил Годвин, вручая письмо приятелю. – С тобой ни засаду не устроить, ни... Читай, что ли?
Джегед снова зажег светильник.
– Для засад у нас есть ты. М-да, я надеялся, что хотя бы к шести пожалует хозяин... Хм, а письмо не запечатано, – удивился маг. – Хотя какая разница. "Мой любезный господин Мороган!.." Не понимаю, почему не запечатали? Всего лишь капнуть воском, это так просто...
– Читай, – попросила Инига.
– М-да. "Мой любезный господин Мороган! Мои любезные господа! К сожалению, служба призывает меня покинуть столицу, и нынче я, хотя и горю желанием обнять милого господина Морогана и расспросить его, вынужден... Вынужден покинуть Уртаху, не повидавшись... гм..." Ага!
– Что – ага? – "Милый господин Мороган", привстав, сунул любопытную мордочку в пергамент.
– Отвали, парень! Свет загородил. "...Как видите, я не могу доверить этому письму важных вещей..." Мы видим, конечно, нарочно же не запечатал! "...Но готов пролить свет на некие тайны, если вы сочтете возможным..." Ох уж эти столичные господа! Какой слог! "...Если вы сочтете возможным посетить меня в имении Унадал. Там представится случай побеседовать откровенно. С уверениями в глубочайшем... и прочая". Старик, где этот Унадал? Далеко отсюда?
– К западу от столицы, – пояснил слуга, – около двух часов неторопливой езды. Там родовое поместье моего господина.
– Башня?
– Нет, мои господа. Всего лишь дом, размерами меньше этого. Мой хозяин хотя и славного почтенного рода, однако не принадлежит к старинной знати.
– Понятно, – кивнул Джегед, сворачивая пергамент. – Твой хозяин – мелкопоместный, небогатый и ничем не примечательный господин, а потому вынужден оплачивать роскошный дом в третьем круге Уртахи, выполняя грязные поручения вроде этого – заманить нас за город, в убогое поместьице, где, конечно, ждет засада.
– Мы не поедем? – осведомился Годвин.
– С чего ты взял? Разве мы не поехали в Серую Чайку, хотя прекрасно знали, что туда нас ведут нарочно?
– Хм, – задумался Годвин. – Твое безумство подчиняется странной системе. А зачем, по-твоему, нас выманивают из Уртахи?
Старый слуга с тревогой следил за беседой, если незваные гости собрались в путь – это означает, что вскоре решится его судьба.
– Я не могу знать наверняка. – Джегед со скрежетом пожал закованными в сталь плечами. – Например, чтобы не поднимать шума. Мы ведь уже знаем достаточно, чтобы задать вопросы, которые кому-то при дворе покажутся неприятными. И уж во всяком случае, от свойств подаренной лошадки в Уртахе толку не будет. Раз коняшку мне всучили, значит, имеется некий план. Тот, кто устроил заваруху, заранее знал, что выманит нас из Уртахи. Хотелось бы знать зачем.
– Хорошо, будь по-твоему. Поедем в этот, как его... Унадал. Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.
– Я тоже на это надеюсь, – кивнул Джегед, опуская на голову шлем. – Старик, собирайся, ты едешь с нами. Покажешь дорогу.
– Но... мои господа...
Годвин прервал невнятные возражения, подхватил с крюка у входа темный плащ и набросил на плечи старичку. Тому оставалось лишь подчиниться...
К вечеру поток на улицах перестроился – теперь паломники двигались к воротам. Понуро склонившие головы... шаркающие подошвами по мостовой, на которой плоским растоптанным ковром свалялся навоз, лохмотья, оторванные пуговицы и всевозможный сор – паломники покидали столицу. Они уходили, переполненные впечатлениями, ошеломленные величием и красотой божества... подавленные и очарованные. В этой толпе пятеро всадников старательно держались вместе – впереди Джегед, за ним старичок в темном плаще и Годвин. Эта пара двигалась шаг в шаг, так чтоб не бросалась в глаза рука воина, удерживающая поводья лошадки, подаренной в храме. Последними ехали кузены из Серой Чайки. Инига, успевшая прийти в себя, выговаривала родичу:
– Ты в самом деле ненормальный, братец! Кто знает, когда у тебя еще появится возможность увидеть Его. Что же ты с собой делаешь!
– Ты ничего не понимаешь, – бубнил Мороган. – На самом деле все не так. Вы околдованы, вас опутала паутина, а в центре сети – Он, паук. Да, вы как мухи в паутине, не чувствуете, как в ваши жилы впрыскивают сладкий яд. Ты знаешь, как охотится паук?
– Как ты можешь, – удивлялась Инига, – это ты ничего не понимаешь...
– Ну хватит! – обернувшись, велел Годвин. – Еще услышат, что этот молодчик несет! Вы соображаете, где и о чем спорите?
Тут подал голос и пленник, должно быть, надумал, что на людях ему ничего не грозит:
– Вот вы, мой господин, нынче заявили, что вам король не указ, а только и осмелились, что беззащитного старика из дома уволочь... Не по закону творите, нечестное дело затеваете! Ну, брата злодеи прикончили, так подайте жалобу!
– Помолчи, – бросил Джегед. – Не то в самом деле сейчас же сдам тебя страже. Ты этого хочешь?
– А давай, – обернулся к новому собеседнику Годвин, – впрямь! Отдай записочку хозяина его, там подпись стоит, честь по чести. В записочке – как раз намек на секреты... Пусть-ка этого болтливого старикашку стража в оборот возьмет. А нас задержат ровно на то время, чтобы с твоих слов, Джегед из башни Скарлока, записать, в чем подозревается господин Валлант. Да и двинем себе в Павшим забытый Унадал.
Старик смолк – до него только теперь дошло, что стража не станет церемониться с маленьким человеком. Если у этих господ из древних башен имеются улики против Валланта... О да, этих знатных негодяев никто не станет задерживать, их слова примут без сомнения, а старого слугу поставят на правеж. Уж тогда он будет сколько угодно твердить, что не знает о господских интригах – запытают до смерти. Господин Валлант рассказывал о подобных случаях, это же обычное дело! Королевская стража скорее переусердствует, чем проявит рассудительность и сдержанность – когда арестован не знатный господин, конечно. И уж когда дойдет до государственной тайны – свидетеля живым не отпустят!
– Что, образумился? – спросил Годвин. – Ты слушай этого господина, его слово верное. Обещал, что жив будешь, значит – будешь! Только делай что велят.
– А вообще, как ни крути, – бросил, едва повернув голову, Джегед, – этого несчастного арестуют. Не сейчас, так позже. Станут искать Валланта.
– Почему искать? – со страху старик последние слова выкрикнул визгливым фальцетом. Теперь ситуация казалась ему все более отчаянной.
– Тише ты, – сердито прошипел Годвин. – Ладно, так и быть, я тебе объясню, но за воротами, когда не будет толпы вокруг. До ворот потерпишь?
Бедняга был согласен потерпеть. Он бы согласился сейчас на что угодно, лишь бы ему подарили надежду. Словом, ворота миновали без малейших трудностей. Старик жался под темным плащом и глядел с испугом, что не могло не показаться подозрительным. Но в толпе, покидающей Уртаху, попадались и более подозрительные личности. Бывали такие, которые не сдерживали слез – до того больно было уходить от мавзолея. Иногда паломники впадали в транс и начинали нести чушь, случались приступы падучей... Стража Уртахи видывала всякое – что там испуганный старикашка?
За воротами толпа не сразу распалась, люди шли так же кучно, как и по улицам Уртахи, потом уже, в сотне-полутора шагов от стен, начали вырываться вперед всадники, пешеходы разделились на группы... В конце концов конвой с Джегедом во главе оторвался от массы путников.
– Так вот, старина, – с расстановкой повел Годвин, – твой господин в этом деле замарался и теперь не отвертится, потому что сдуру поставил подпись под письмом.
Годвин потряс под носом старика пергаментом.
– Это ведь его почерк?
– Похоже, мой господин.
– Ну, вот... – Годвин растягивал удовольствие. – Господина Валланта мы сейчас расспросим сами, без стражи. Как ты полагаешь, сумеют его королевские судьи разыскать после того, как мы его расспросим? Думаешь, мы такие глупцы, чтобы твоего хозяина отпустить?
Старик тяжело вздохнул.
– Так что, выходит, тебе в любом случае туго придется. Быть тебе под пытками, если в руки королевским стражникам попадешь. Еще и спросят, куда господин пропал. Или ты полагаешь, что стражники поверят сказочкам, что, дескать, мы виновны в пропаже господина Валланта?
– Ну, хватит, – оборвал приятеля колдун, – ты забываешь: я обещал этому старику жизнь. Пусть его станет разыскивать королевское правосудие, но я – Джегед из башни Скарлока! И король мне не указ, тем более судейские крючки! Если я решил – так тому и быть! Я сказал: он уйдет живым.
– Ох, господин мой, – проблеял слуга, – на одну только милость вашу уповаю!
– И правильно делаешь, – резко бросил маг. – Шанс спастись у тебя будет!
По мере удаления от Уртахи магические эманации ощущались слабей – и тем чаще вздыхала Инига. Теперь она чувствовала опустошение, словно серый горький комок возник под сердцем, ныл и колол... и звал развернуть коня.
Мороган, которому наконец выпало ехать рядом с кузиной, вздумал снова завести проповедь – благо, уже начало темнеть и дорога опустела. Разочаровавшись в цинике Годвине, не желавшем внять словам истины, юноша счел, что Инига – слабое звено в цепи неверия.
Кавалькаду теперь вел старик, слуга Валланта. Он показал путь в обход пригорода, так что всадники покинули запруженный паломниками тракт и рысили по проселочной дороге, между зарослями кустарника и полосками леса. Почва здесь была неплодородная, заболоченная, и в ложбинах под копытами хлюпала грязь. Возможно, убогие пустоши, скудно освещенные низким закатным солнцем, каким-то образом вдохновили Морогана.
– Не вздыхай, Инига, – начал юноша, – не надо! Ты обязана побороть соблазн!
– О чем ты, Мороган? – снова вздохнула девушка.
– О твоих чувствах. Ты не должна поддаваться обаянию зла. Павший – враг мира, он источает ложь и зло.
– Он прекрасен, – возразила Инига. Впрочем, говорила она без напора, будто поддерживая разговор из скуки – Инигу угнетал сосущий комок в груди, тоска по дивным ощущениям, испытанным в мавзолее.
Мороган истолковал уныние девушки по-своему и с жаром завел:
– Прекрасен? Конечно, таким он кажется тебе! Это искус, соблазн! Он нарочно так выглядит, а сам вселяет зло в твое сердце, ясно? Инига, я же знаю, что ты чувствуешь... Э, ладно! Скажу... Я тоже там бывал! Я помню! Но я сумел побороть чары! Когда ты увидела его, огромного, величественного, с крыльями, тебя охватило восхищение, верно? А потом не хотелось уходить, тебя так и тянуло остаться, провести подле него остаток жизни, никуда не отлучаться. Тебе сейчас плохо, потому что мы удаляемся от мавзолея, от Уртахи. Рядом с ним ты испытала преклонение и теперь готова на все, чтобы увидеть Павшего снова! Вот в чем здесь дело! Он покорил тебя, соблазнил и совратил. Ты готова на все, на все! На любое зло! Так он овладевает сердцами.
Инига снова вздохнула, потом улыбнулась и, вытянув руку, потрепала взъерошенную макушку родича.
– Рядом с ним я испытала любовь. Понимаешь, дурачок? Вот подрастешь, тогда сам узнаешь...
– Нет, с вами говорить бесполезно! – возмущенно заявил паренек, отстраняясь.
Дернул повод, чтоб вывернуться из-под ладони Иниги, и объявил:
– Вы все – чокнутые! Ясно? Вы слышите, что я говорю? Павший вас заколдовал!
– Заткнись, Мороган, – лениво попросил Годвин. – Ведь глупости болтаешь. Я, к примеру, не чувствую ничего, зато Павшего видел сам. Никакого зла в моем сердце он не поселил. Любви, правда, тоже не прибавилось, но уж с чем-чем, а с любовью у меня все в порядке. А ты вот треплешься о каких-то аротонах и суньях, которых никто не видел. С чего ты взял, что они вправду существуют? И что им есть дело до тебя?
– Что с того, что я вижу Аротона лишь в виде Ока? Главное – верить! Это самое важное! Да, это трудно, – Мороган совсем расстроился и говорил срывающимся голосом, со слезой, – трудно верить в невидимое, а легко поддаться откровенному соблазну. Но смотреть надо не на внешность, нужно видеть суть! Да, Павший снаружи выглядит красиво...
– Он прекрасен, – задумчиво протянула Инига. Уже в который раз эти слова сами собой вырвались у девушки – они были отражением ее мыслей.
– Солнечный Аротон сильнее вашего божка! – выкрикнул Мороган. – Это он его низверг! В преисподнюю, во мрак! Аротон низверг! Он сильней!
– Значит, ты веришь только в силу? – задумчиво уточнил Джегед. – Ну что ж, позиция по-своему мудрая. А мы верим в красоту, гордость и любовь, которые дарит нам Павший.
– Это обман! Искушение! – взвизгнул паренек. И чуть помолчав, буркнул совсем тихо: – А вы все дураки!
Выпалив последнюю реплику, юноша сам немного испугался собственной дерзости и чуть придержал коня, чтобы оторваться от группы всадников. Но никто на него не глядел. С одной стороны, Мороган почувствовал облегчение, с другой – ему стало обидно. Опять не замечают! И хуже всех Джегед – даже обычного "заткнись, Мороган!" не бросил.