– Плохо срослась кожа, и все-таки это единое тело. Во всяком случае, так выглядит снаружи. Ну что, вот вам Павший. Кланяйтесь ему! – теперь и в голосе паренька слышались истерические нотки.
– Заткнись, Мороган...
Джегед выпрямился и отступил от странной руки.
– Я не могу понять... – произнес маг и смолк. – Нет, в голове не укладывается. И как это связано с Каспером?
– Успокойся, не спеши, – посоветовал Годвин, сам ошеломленный. – Обдумай снова. И... давай обыщем этого верзилу? Я бы сам, да боюсь его магии.
– Ладно.
Приятели согнулись над телом, а Инига отправилась на второй этаж – поискать, во что бы переодеться.
Девушка возвратилась в камзоле, который, должно быть, принадлежал покойному Валланту – одежка была аккуратная, чистенькая, но потертая, с потускневшим шитьем. Камзол пришелся ей почти впору.
– Я говорила с прислугой, – объявила Инига. – Объяснила, что их господина убил Варлашт, а мы, защищаясь, убили Варлашта.
– Они поверили? – с иронией в голосе поинтересовался Годвин. – Это, знаешь ли, звучит очень... схематично.
– А у них был выбор? – резко ответила девушка. – Могут не верить. Я им хорошо объяснила, не сомневайся, они уже увязывают узлы, готовятся в дорогу. Перед рассветом уйдут.
– Куда? – Джегед отложил амулеты, снятые с огромного тела Варлашта, и поднял голову.
– В Серую Чайку, конечно. – Инига по-прежнему говорила с раздражением. – Куда же еще? Только там мы сможем укрыть их от королевских дознавателей... а нам потребуется расширить штат обслуги. При дедушке замок был запущен, я собираюсь изменить порядки. Эти будут преданны и покорны.
– Хороший ход, Инига, – кивнул Джегед. – Надеюсь, они не собираются следовать за нами по пятам? В Серую Чайку этим людям предстоит добираться самостоятельно.
– И скорей всего они исчезнут где-то в пути, – заключил Годвин. – Так будет лучше для всех.
– Все в руках Павшего. – Джегед покачал головой. – Инига, тебя что-то беспокоит? У тебя голос нервный.
– Если Годвин еще раз скажет при мне слово "сиськи"...
Девушка сжала кулаки, на бледных щеках вспыхнули продолговатые красные полосы, так она заливалась румянцем. Инига в самом деле была взволнована – будучи госпожой Серой Чайки, она не привыкла встречаться с подобными проблемами. Конечно, последние приключения были вполне в духе ее любимых романов, но в книгах-то герои обычно справлялись с великанами и чудовищами сами, без помощи подруг! И еще в книгах не пишут "сиськи".
– Он не скажет. Годвин, ты же не скажешь, верно? Инига, твой поступок... это было великолепно, изобретательно и смело. Я хочу сказать, если бы не ты...
– Классный прием, – без улыбки подтвердил Годвин. – Мне жаль, что нашему брату такое невозможно повторить. Я не шучу, правда. Ты остановила Варлашта, а без этого нам бы его не взять! Я готов извиниться за это слово, просто...
– Мы все очень волновались, Инига, – закончил Джегед. – Прости Годвина.
– Ладно, – буркнула девушка. – Что вы нашли?
– Ничего более интересного, чем палец вашего божка, – вставил Мороган.
– Заткнись, а? – устало обернулся к парнишке Джегед.
– Кое-что интересное мы отыскали, – добавил Годвин. – Например, любопытная верительная грамота с печатью канцлера и личной – его величества! Перед подателем такого пергамента распахнутся любые двери!
– Ты собрался пройтись по публичным домам? – буркнула Инига.
– Дорогая, ты не умеешь грубить, – мягко остановил невесту Джегед. – И я бы предпочел, чтоб ты не стала учиться этому искусству. Мы хотим отправиться в Уртаху. По-моему, сейчас господин Арденор сейчас меньше всего ожидает гостей. Тем приятней окажется сюрприз.
– Ты хочешь отправиться к канцлеру? – удивился Мороган. – Прямо вот так заявиться к нему среди бела дня? Да нас не пустят!
– С этой бумагой пустят! И никто не говорил насчет бела дня. Прямо сейчас. Поторопимся!
– Но?..
– Идем! – Джегед вскочил. – О канцлере ходят слухи, что он никогда не спит, вот и явимся ночью. Валлант умер, так и не рассказав ничего существенного. Эта гора сала могла бы поведать о многом... хотя я не уверен в его способности говорить. Но уж господин Арденор точно ответит на все мои вопросы!
– Ты уверен? – Годвин тоже поднялся, распихивая по карманам добычу – деньги и кое-какие побрякушки, какие только удалось отыскать на трупах.
– Уверен. Я покажу ему руку. – Джегед продемонстрировал главный трофей, отрубленную кисть Варлашта. – Послушаем, что его милость скажет насчет этого. Если станет отпираться, я могу погрозить ему пальцем... Х-хех... А в город нас пропустят по этой грамоте с королевской печатью. По коням!
– Ну ладно, – кивнул Годвин, – это уж всяко лучше, чем дожидаться здесь восьмидесяти четырех послушников...
Приятели отправились навьючить доспехи Джегеда на одну из трофейных лошадей. Колдун чувствовал, что устал и не сможет сегодня двигаться в латах. Приятели молча обошли конюшню и выбрали подходящего жеребца. Годвин успокоил коня, похлопал, погладил... Джегед затянул ремни на боках животного.
– Послушай, – неуверенно заговорил Годвин, – я хочу извиниться.
– Перед Инигой? Лучше просто не вспоминай об этом. Она понимает, что нам нужно было выплеснуть остатки страха.
– Хорошо, что понимает... но я о другом. Вернее как раз об этом. Я прошу простить мои слова. В Серой Чайке, помнишь?
– Что именно? – Джегед нахмурился, он не мог припомнить, о чем говорит приятель.
– Ну... ну, помнишь, я сказал, что с ней что-то не в порядке. С Инигой. Что тебе не нужно с ней связываться. Так вот: признаю, я был неправ. Как она догадалась! Как она!..
– Извинения приняты, – серьезно кивнул Джегед. – Но твои слова ничего не могли изменить, мы с ней сидели над телом Павшего. Она глядела на меня, мы держались за руки. Это важней любых слов.
– Да, конечно. Я понимаю. То есть ничего не понимаю... Тьфу, как сложно! В жизни не свяжусь с колдуньей! То есть корме Оллы. То есть...
– Сходи позови их. – Джегед вымученно улыбнулся. – Постарайся говорить поменьше, когда придется иметь дело с моей родней в башне Скарлока, хорошо? Не волнуйся.
– Да, конечно. Просто я не могу молчать. Этот палец... Ведь это невозможно, правда? Этого просто не могло быть! Это неправильно!
– Не нужно об этом говорить, дружище. Об этом тоже лучше помолчать. Приведи Инигу с Мороганом, пора в путь.
– А мне вот не удается смолчать... Когда говорю – вроде легче.
– Это оттого, что ты не маг. Ты заметил, что даже Мороган притих? И сопляка, значит, пробрало. Сходи позови его и Инигу.
Сперва ехали молча. Дорогу найти было несложно – колеи, разбитые колонной кавалерии, медленно подсыхали морщинистой коркой, крошечные лужицы в отпечатках копыт светились, будто блюдца жидкого серебра. Луна миновала зенит, но стояла высоко. Небесное серебро стекало на ночной пейзаж и застывало каплями росы в траве.
Первым не выдержал молчания Годвин:
– А что, если нас не пустят?
– У нас есть бумага с печатями канцлера и короля.
– В наших краях ворота ночью не открывают. Покажи хоть какую бумагу, так стражники тебя за то, что побеспокоил, такими словами обложат! Всю твою родословную перескажут, до седьмого колена.
– У вас все друг друга знают? – заинтересовался Мороган. Но даже болтливый паренек сейчас еле ворочал языком, в голосе не было привычного задора.
– У нас фантазия богатая, – объяснил Годвин. – Ежели начинают ругаться, то такого тебе понарасскажут... Но ворота не откроют.
– Уртаха – другое дело, – коротко объяснил Джегед. – Там откроют.
На этом разговор окончился. Все помалкивали, только хлюпала грязь под копытами да орали по сторонам дороги лягушки. Разбитую кавалеристами полосу грязи путники покинули задолго до тракта – в том месте, где послушники, преследуя меченую лошадь, свернули на более короткий путь. Срезали угол. Здесь Годвин вяло поинтересовался, как можно пометить лошадь, чтобы чувствовалось так далеко.
– ...Сожрать лошади дают что-то или как?
– Метят седло, сбрую, – коротко бросил Джегед. – Здесь нам направо.
В молчании выбрались на тракт. Вокруг по-прежнему простиралась бесплодная болотистая местность. Кое-где поднимались невысокие холмы, дорога то взбиралась на перекат, то петляла, огибая высотки. С вершины очередного холма вдалеке показались огоньки – пригород.
Джегед остановился. Здесь путники перебросились несколькими словами, припоминая, какой дорогой они добирались в обход поселения. Им хотелось как можно дольше никого не видеть, никого не слышать... да и самим на глаза никому не показываться. Дело даже не в том, что выглядели путники настолько потрепанными, что это могло вызвать вопросы. Нет. Эти четверо столкнулись с чудовищной тайной, с невероятным богохульством... узнали такое, что отделило их от иных людей.
Отыскали объездную дорогу, выбрались на тракт. Впереди показались разноцветные огни, горящие на башнях Уртахи. Выше всех – фонари на шпилях дворца...
Всадники приблизились к воротам – огромным, чудовищно тяжелым с их литыми бронзовыми украшениями поверх стальных кованых полос. Люди по сравнению с гигантским сооружением должны были сами себе казаться крошечными, ничтожными – но не теперь. То, что эти четверо путников привезли в Уртаху, превращало их в великанов.
Джегед постучал рукоятью кинжала – привычной палицы он лишился, но из снаряжения убитых послушников ему ничто не пришлось по душе. Магу годится не всякое оружие. Ворота отозвались гулким лязганьем, из-под рукояти соскользнули холодные искры. Здесь все было насыщено магией.
На стук отворилось круглое оконце, замаскированное под зрачок правого глаза на бронзовой морде фантастического чудища – громадный зверь улегся попрек ворот, передняя половина на левой створке, задняя – на правой. Голова, боком лежащая на вытянутых когтистых лапах, почти касается земли, но правый, оказавшийся ниже, глаз – на высоте человеческого роста. Вместо зрачка выглянуло настороженное лицо стража.
Охранник ничего не стал спрашивать – пришельцы не выглядели важными персонами, нет причины прислуживать таким, если чего хотят – сами скажут. Без повода в ворота столицы ночью не стучат.
Джегед склонился в седле и протянул пергамент, украшенный печатями. Сверток развернулся, и светящиеся гербовые оттиски оказались перед глазами солдата.
– Мы в город, – бросил сверху колдун. Он тоже считал, что слова излишни. Достаточно печатей.
Лицо солдата исчезло, бронзовый зрачок с тихим лязгом вернулся на место. По ту сторону ворот маги нараспев завели заклинание. Тихо, вполголоса. Сейчас ночь и не перед кем разыгрывать представление. Створка ворот с головой бронзового зверя провернулась, открывая проход достаточной ширины, теперь всадники могли попасть внутрь. Не говоря ни слова, поочередно проехали, и колдуны из охраны тут же завели новую песню, возвращали огромную створку на прежнее место. Когда ворота сомкнулись, с протяжным звоном возвращая цельность бронзовому чудищу, путники были уже в нескольких десятках шагов.
Поехали по полутемному проспекту – им нужно было к дому канцлера во втором круге. Сперва стук копыт был едва слышен – кони ступали по мягкому. Под ногами был толстый слой грязи, принесенной паломниками со всех концов земли Павшего. В круговых улицах мелькали тени – многие жители Уртахи вели ночной образ жизни. Теперь, когда по проспектам не текла живая река, местные покинули жилье и шагали по своим делам – странным, непонятным для чужаков делам. Потоки эманаций Павшего текли вокруг них, но эти люди не обращали внимания, счастье близости божества было им привычно. Человек – странное существо. Он привыкает ко всему, к хорошему и плохому – одинаково.
Потом всадники выехали на ярко освещенный участок. Здесь трудилось десятка два человек. Соскребали утоптанные пласты мусора с мостовой, грузили в телеги. Подъезжали пустые повозки... удалялись наполненные вонючей грязью. За работниками следовали бочки на колесах. Еще одна группа отмывала булыжник дочиста, до зеркального блеска. В руках и на инструментах то и дело с шипением возникали призрачные огни – магия помогала в труде. Последними, за бочками, следовали каменщики – эти оглядывали мостовые, чтобы заменить поврежденный булыжник, если возникнет в том нужда.
– Куда они везут грязь? – спросил Мороган.
– Я слыхал, в сады его величества, – пояснил Джегед. – Цветы для короля выращивают в земле, принесенной отовсюду, из самых дальних уголков земли Павшего. Говорят, нигде нет таких красивых цветов. Впрочем, садовники пользуются колдовством – возможно, все дело именно в этом, а не в земле и не в навозе, который доставляют с проспектов.
– А дети? – подала голос Инига. – Сироты в приюте при храме? Ты рассказывал, что матери отдают младенцев добровольно. Их тоже привозят отовсюду?
– Не знаю, не задумывался об этом. Вряд ли младенца станут тащить через полстраны. Скорее это местные.
Джегед покосился в переулок, там сновали легкие тени, жители Уртахи спешили по своим делам, покуда заперты ворота и в городе нет чужих. Возможно, среди этих торопливых пешеходов – тайные любовники? И спустя положенный срок плоды сегодняшних встреч отправятся в приют? И, возмужав, наденут светлые плащи послушников? Кто знает, на все воля Павшего! Он ведет всех. Этой ночью Он привел четверых путников во второй круг. К дому его милости канцлера Арденора.
У здания, принадлежащего господину Арденору, всадники остановились и спешились. Наматывая поводья на крюк в стене, Годвин выдохнул – будто подумал вслух:
– Ну... да пребудет с нами Павший...
– Он и есть с нами, – буркнул Джегед, вытаскивая из седельной сумы сверток с отрубленной ладонью. – Отчасти – во всяком случае.
Когда являешься в чужой дом незваным задолго до рассвета, логично предположить, что тебе не ответят на стук или, во всяком случае, ответа придется ждать... Джегед постучал, отступил на шаг и стал изучать дверь. Как и любое здание в Уртахе, дом канцлера был надежно зачарован против вторжения, дверной проем, замки – все оказалось покрыто сложным сплетением охранных заклинаний. Человеку искушенному, вроде Джегеда, с первого взгляда было ясно: насильно вломиться в эту дверь необычайно сложно. Колдовская защита, насыщенная магическими эманациями с острова, едва не светилась в темноте, до того плотными были чары.
У мага мелькнула мысль проверить, как быстро осилит оборону принесенная им мертвая рука? Перст Павшего, конечно, сильней любых ухищрений простых смертных! В конечном превосходстве собственной магии над пассивной защитой дома колдун не сомневался... Но долго ждать не пришлось – едва Джегед постучал, за дверью послышалась возня, затем – приближающиеся шаги. Похоже, в обязанности кого-то из слуг канцлера входило ночное бдение у входа, как будто господин Арденор ожидал вестей в любое время суток. Быть может, недалеки от истины слухи, будто канцлер не спит никогда?
– Чего угодно? – раздался мужской голос, приглушенный толстыми досками двери.
– Я желаю немедленно видеть канцлера, – объявил Джегед. – Скажи его милости, я доставил перчатку Варлашта.
– Однако уже поздно, – произнес человек за дверью, – не угодно ли вам явиться днем?
– Я оставляю перчатку на крыльце и считаю до пятидесяти, потом ухожу. Если прежде, чем закончу считать, меня не пригласят к его милости, содержимое перчатки я продемонстрирую днем, но не здесь и не господину Арденору.
Джегед швырнул обгорелую перчатку, стальные накладки звякнули о камень. Затем маг отступил и внятно произнес:
– Один!
Ответа не последовало, но человек за дверью, видимо, удалился – шаги стихли.
– Пугаешь канцлера? – осведомился Годвин.
– Два. Нет, просто устал. Три. Ты готов к работе?
– Уточни.
– Четыре. Все, кому Арденор велит присутствовать при нашем разговоре, так или иначе знают о планах, касающихся нас... Пять... Иными словами, они все знали... шесть... о готовящемся убийстве Каспера и Сигварда. Семь.
– Понял.
– Восемь.
Когда Джегед объявил: "Двадцать восемь", – дверь распахнулась. Пожилой крепкий мужчина поднял фонарь, оглядел пришельцев и посторонился.
– Прошу, входите...
Впустив гостей, привратник напомнил:
– Вы забыли перчатку.
– Это подарок его милости... или послание, как господину Арденору будет угодно. Послание передано, и мне до него больше нет дела.
Слуга, не говоря ни слова, поднял злосчастный предмет туалета и аккуратно запер замки. Затем пригласил следовать за ним.
Кабинет канцлера располагался на втором этаже. Привратник привел пришельцев к двери и предложил войти. Знаменитый господин Арденор, о котором шла молва, будто он крутит всеми делами в земле Павшего, пока король спокойно предается развлечениям, свалив дела на канцлера, – этот человек сидел за широким столом. Невысокий, плотный мужчина неопределенного возраста и невыразительной внешности.
Единственной примечательной особенностью являлся длинный нос. Джегед слышал, что всякий, дерзнувший пошутить по поводу длины канцлерского носа, мог быть счастлив, если отделывался лишь опалой и изгнанием. Арденор не был тщеславен, но к престижу относился серьезно. Он не прибегал к магическим ухищрениям, чтобы скрыть, скрасить собственный недостаток, но и насмехаться над ним не позволял. Это же качество проявлялось и в более серьезных делах, какие вел Арденор – он не смущался неприглядностью проводимой короной политики, не гнушался обманом и произволом, не тратил усилий на придание своим действиям благовидного облика – но не терпел, когда его действия публично осуждались. Канцлер полагал, что подданным следует принимать с покорностью все, что предпримут власти. Все, что исходит свыше – не подлежит обсуждению, как и длина носа канцлера.
Когда гости вошли, Арденор читал, обратив к двери лысеющую макушку. Помимо канцлера, в комнате находились еще двое. Тщедушный дряхлый старец, лысый, морщинистый, с впалыми щеками, стоял у стола по правую руку с пачкой документов. Этот глядел на пришельцев с неприязнью и заметно нервничал – беспокойство выдавали тощие руки старичка, сжимающиеся на стопке пергаментов.
Другой, рослый, атлетического сложения мужчина стоял у стены возле двери. Когда Джегед вошел, этот человек сместился на полшага – не подошел, а перенес вес на другую ногу, но сразу обозначил собственную позицию: между гостями и хозяином. По тому, как сместились складки его камзола, можно было определить – под платьем верзилы надета тонкая кольчуга. Джегед остановился в трех шагах от телохранителя, остальные – за спиной колдуна.
– Итак, – произнес господин Арденор, откладывая пергамент и близоруко щурясь, – вы настояли на немедленной встрече. Господин Мороган, вас мне показывали. Не трудитесь вспоминать, вы меня видеть не должны были... Господин Джегед из башни Скарлока, верно? И госпожа Инига из Серой Чайки? Павший свидетель, я всячески старался избежать этой встречи, но... вы проявили упорство. Пусть так, вы здесь – и я готов уладить возникшие между нами недоразумения.
Годвин уже не удивлялся, что колдуны не обращают на него внимания, напротив – это было очень удобно.
– Представьте ваших людей, – попросил Джегед. – Хотелось бы знать, с кем имеешь дело... хотя, по всей вероятности, наше знакомство будет кратким.