- Значит, я вернусь к нему, - мальчик стремительно побледнел.
- Значит, мы навестим его, и я заберу его право.
Он выпрямился и схватил меня за руку:
- Вы, правда, сделаете это? - Осознав, что сделал, он отшатнулся прочь, почти свалившись с постели. - Простите, простите меня.
Ох ты, Рьмат Милосердный!
Я ухватила его за плечи.
- Хенрик, Хенрик! Нет ничего плохого в том, чтобы самому дотронуться до меня или попросить о моем прикосновении, если приближается буря.
На миг хайрец замер, но не стал вырываться, а просто повернулся к Ральту и выпалил:
- Ты прав.
Тут я учуяла запах подгорелой каши и заорала:
- Горит!
Вскоре мы уже скребли ложками дно котелка.
В сторожке мы провели еще три дня. Кошмары усилились, и я боялась спать. Надеясь устать до изнеможения, чтобы провалиться вечером в бездну беспамятства, я с утра уходила на охоту, изматывая себя. У ребят было свежее мясо, у меня - несколько часов спокойного сна. Мы почти не разговаривали, только безмолвно сидели, держась друг за друга. Будто бы и мне необходимы их прикосновения. Что ж, может быть, так оно и было.
Благодаря златосадским травам спина Хенрика достаточно зажила, чтобы он не испытывал боли при движении, а Ральт уже мог поднимать руку. Утром четвертого дня Ральт повел нас короткой дорогой к дому Эльбата.
Через несколько часов мы подъехали к воротам. Над ними висела вывеска с изображением разломленной монеты. Значит, наш друг - ростовщик, что ж, тем лучше. Ральт спрыгнул с лошади и постучал в дверь, врезанную в створке, молотком.
- Кто вы и по какому делу? - В двери открылось небольшое окошечко, и оттуда выглянул привратник.
- Ильравен Златосадская с охраной, а дело, милейший, о деньгах.
- Прошу вас.
Нас проводили в пристройку у главного здания, предназначенную для приема деловых гостей. Я расположилась в мягком кресле перед небольшим столиком. Мальчики встали за моей спиной: Ральт - слева, Хенрик - справа.
Вскоре на столике появилось угощение, задымился в чашке отвар листьев байль. Я подождала, пока нас оставят одних, и обернулась:
- Помните, у него нет больше власти над вами.
Ральт кивнул, Хенрик закусил губу и выпрямился.
Наконец, в комнату вошел гостеприимный хозяин. Белый парик, яркий кричащий камзол караерского покроя, мягкие, верно, домашние штаны и туфли… на каблуках.
- Здравствуйте, здравствуйте госпожа Ильравен. Какой счастливый случай привел вас к моему… - Тут он обратил внимание на мою охрану и запнулся.
- Ральт? Хенрик? Но вы же… ммм… умерли? - В его голосе разочарование боролось с удивлением.
- Так случилось, уважаемый господин Эльбат, что они теперь связаны со мной.
- О! - Эльбат попробовал принять невозмутимый вид.
- Это случилось против моего желания, и вот чувство справедливости привело меня к вам.
- Вы хотите вернуть их?
Тихий вздох за правым плечом.
- Думаю, что вы смирились с их… смертью, господин Эльбат. Так что я хотела бы оставить их себе.
- Но…
- О… Господин Эльбат. К чему вам возвращать использованный товар? Тем более, что нам придется ехать в эту… как там ее…
- Голубятню?
- Вот именно! Столько хлопот и ради чего?
- Видите ли… я так привязался к ним.
Ага. Во всех смыслах.
- Я готова возместить вам часть затрат.
Ублюдок заметно оживился.
- Ну… я не знаю…
- Соглашайтесь, господин Эльбат. И следующая бабочка обойдется вам куда дешевле.
- Семьдесят процентов?
- Сорок.
- Шестьдесят?
- Пятьдесят.
- Согласен.
И сколько же это?
- Вы не могли бы озвучить сумму?
- Две тысячи олет.
Два судорожных вздоха за спиной.
- Э-э. - Я твердо посмотрела на него, и спросила, - Вы ведь не завышаете цену, уважаемый господин Эльбат?
- Ну разве что…
- Тысяча. Это все, что я могу предложить за этих людей.
- Договорились.
- Договорились.
Славно. Денег на счету как раз хватит. А теперь…
- Теперь, когда мы пришли к соглашению. Я хотела бы задать вам личный вопрос…
- О! Конечно-конечно. - Он мелко покивал, сияя кривозубой улыбкой.
Еще бы, получить за уже утерянное такую сумму.
- Дело в том, что меня сильно впечатлили следы вашего э-э… труда над этими молодыми людьми. Я, как бы это сказать…
- Сочувствуете?
Правильное слово, но вовсе не тому, что ты делаешь.
- Ну да. Я бы с удовольствием посмотрела на…
- О! Это мне доставит удовольствие. И, быть может, мы обновим ваше приобретение?
Клянусь, он облизнулся в предвкушении. Меня затошнило.
- Я подумаю над этим. Но только после того, как вы передадите мне бумаги. Формальности отнимают так много времени.
- Да-да. Разумеется. Прошу меня простить.
Он быстро вышел.
- Госпожа! - Ладони, обхватившие мою правую руку, были ледяными. Губы, прикоснувшиеся к ней, кровоточили.
Рьмат Нерушимый. Я же сказала им.
- Хенрик, Хенрик, - я шептала прямо в его ухо. - Ничего не случится, встань. Не подводи меня.
Я обернулась через левое плечо на Ральта. Неподвижность. Даже грудная клетка, казалось, не двигалась.
- Ты как, Ральт?
Что еще он сделал с ними?
Ральт медленно опустил голову. Что ж, удовлетворимся этим.
На двух свитках ублюдок начертал "Передано Ильравен Златосадской" и подтвердил подписью и печаткой. Я коснулась пальцем рядом с каждой из них, вплетая в бумагу изображение следа горностая - мою личную подпись. На чистом свитке я обязала банк выплатить Явнику Эльбату оговоренную сумму и снова расписалась.
- А теперь прошу вас.
Мы поднялись на второй этаж, прошли по коридору мимо закрытых дверей. Последнюю из них ублюдок толкнул, открывая передо мной, и пропустил меня вперед.
Солнце лилось прямо через крышу сквозь модное в последние годы и безумно дорогое стекло. Свет слепил глаза, позволяя увидеть лишь теплое марево желто-коричневых стен. Я глубоко вздохнула, втягивая сухой запах старого дерева и… крови? Взгляд остановился на сооружении посреди комнаты. Скособоченный крест с креплениями для рук и ног. Столик с… инструментом. Стены обрели четкость, беззастенчиво выпячивая черные язвы плетей и кнутов, ножей и еще чего-то, чему я не могла подобрать названия. Утихшая было тошнота воспрянула с новой силой.
- Не хотите ли воспользоваться? - Тварь учтиво повела рукой в сторону креста.
- Здесь? - Я обернулась к мальчикам.
Каменных лиц и сжатых в кулаки ладоней было достаточно.
- Ну, конечно, здесь. Я специально оборудовал эту комнату, возможно, мы сумеем подобрать что-то по вашему вкусу…
Он продолжал говорить, вот только я уже не слушала, лелея проснувшуюся ярость, смывшую тошноту. Она вскипала во мне мощными толчками. Последний был столь силен, что я пошатнулась, и мальчики были вынуждены поддержать меня.
Именно в этот момент ярость выплеснулась вовне, расходясь в стороны волнами, будто бы я была камнем, упавшим в воду. Несколько секунд опустошения, и меня наполнило нечто новое.
Дом был мертв. Давно и бесповоротно. Но сад вокруг жил. Даже во сне деревья стенали под гнетом грязи. Нетронутый лес за стенами пел саду колыбельную ясными голосами бодрствующих сосен.
Жар ярости ворвался в древесные жилы, пробуждая деревья ото сна, вызывая к жизни почти замерзшие ростки. Они услышали меня. И согласились.
****
Вен повисла у нас на руках, почти потеряв сознание.
- О, как жаль. Ваша новая хозяйка оказалась такой чувствительной! Но это не означает, что мы не можем продолжить без нее. - Мой первый сбросил медовую маску гостеприимства и приказал, - Хенрик, отведи ее в гостевую комнату, а ты Ральт… останься.
Хени молча закинул ее правую руку себе на плечи и начал пятиться к выходу. Я шагнул вперед, вытягивая Ласточку из-за спины.
- Абсолютно недвусмысленно. Прекрасно, Ральт. - Вен уже стояла, опираясь на Хенрика. - Собери всех, кто живет в этом доме. Иди.
Я покосился на ошеломленного, вжавшегося в стену Эльбат.
- Хенрик не позволит причинить мне вред. Вряд ли эта мразь даст ему шанс.
Я поклонился и вышел.
Прислуга заполнила комнату, стараясь держаться подальше от хозяина.
- Слушайте меня внимательно. - Голос Вен перекрыл удивленные шепотки. - Выйти за ворота смогут все, кроме него. - Она указала на Эльбат. - Вернуться вы не сможете, поэтому забирайте все, что необходимо, сразу. На тот случай, если кто-то из вас окажется столь добр, - Вен почти выплюнула последнее слово, - преграду сможет пересечь только что-нибудь неживое. Все. Ральт, Хенрик. Уходим.
Она выпрямилась и четким шагом вышла в коридор. На первой ступеньке ведущей вниз лестницы ее нога сорвалась, я подхватил Вен, поднимая на руки, и, стараясь не обращать внимания на боль, понес прочь. Хенрик прикрывал наши спины.
14. Рыжий в "Золотом яблоке"
Неужели я нес на руках ту самую Вен? Ту, что всегда казалась мне… я не мог подобрать слов. Неприступной, твердой, сильной, не нуждающейся в помощи? Даже борясь с лихорадкой, она не была столь беззащитной.
Она очнулась, когда мы вышли за ворота. Хенрик уже подводил лошадей.
- Ну что ж, с первой частью плана покончено. - Вен похлопала меня по плечу. - Ральт, ты не мог бы поставить меня на землю?
Ох! Я немедленно выполнил ее просьбу. Только бы не покраснеть.
- Хенрик!
Хени подбежал к Вен и рухнул перед ней на колени:
- Простите, моя госпожа.
- Встань немедленно!
Хени поднялся, вопросительно обернулся на меня, но тут же его взгляд вернулся к Вен.
- Ты был испуган?
Кивок.
- Ты был уверен, что мы с этой тварью найдем… общее занятие?
- Почти. Простите…
- Мальчики, мальчики… - Вен покачала головой. - Попробуйте доверять мне. Я знаю, для вас это не просто так же, как и для меня. Просто попытайтесь.
- Для вас? Но вы…
- Да-да. Та, к кому вы привязаны. Это ничего не значит для меня, кроме того, что от меня зависят еще пара человек. Мой груз и так тяжек.
Я ступил вперед и коснулся ее руки:
- Я… мы постараемся облегчить его.
Она улыбнулась и положила руки нам на плечи.
- Ну, вот и славно. Поможешь мне с Монашкой. Хенрик, возьми Ромашку. Далеко отсюда до "Золотого яблока"?
- Часов пять.
- Тогда не будем медлить.
На въезде в лес, я обернулся. Садовник пытался пробиться назад, за ворота сквозь невидимую преграду. Из Бейта вышел плохой разведчик.
Постоялый двор "Золотое яблоко" нередко давал мне пару часов отдыха. Хозяин увлекался хайрской игрой гат-то или "клеточки и камешки", которой когда-то давно научил меня Хени. А я был единственным более менее достойным игроком на много тинет вокруг.
Я отдал поводья конюху, и зашел в дом вслед за Вен и Хени.
Длинный коридор выводил в Гостевую залу, пустую по такому времени года. Мягкие кресла стояли полукругом перед огромным, под стать комнате камином.
Пайлок вышел нам навстречу.
- Чем могу угодить дорогим гостям?
- Две комнаты, любезный хозяин. Сытный ужин, и пусть ваш человек присмотрит за лошадьми.
- Разумеется, благородная госпожа…
- Ильравен Златосадская.
- Честь для меня.
- Безусловно. - Вен рассмеялась. - Ну, мы закончили с церемониями? Как тебя зовут теперь?
Пайлок зыркнул на нас с Хени.
- О! Не обращай внимания.
Хозяин заметно расслабился.
- Пайлок. Дорогая Ильравен. И меня всегда звали именно так! - Он подбоченился и с вызовом уставился на Вен.
- Ну да, конечно-конечно. - Вен скользнула в кресло поближе к камину. - Что ж, уважаемый Пайлок, покажи моим людям комнаты.
Я указал Хени на Пайлока и попросил его отнести сумки наверх.
- Ральт, Ральт. Ты не оставишь меня?
Мне показалось или она спросила о чем-то большем?
- Нет.
Вен рассмеялась.
- Я очень благодарна тебе, Ральт.
- Мне? Но за что?
- Разговор с этой тварью разбудил во мне то, о чем я уже и забыла мечтать. Видишь ли… - Тонкопалая ладонь скользнула по тепло-охровому подлокотнику. - В моем роду из поколения в поколение передается дар. Я была его лишена до сегодняшнего дня.
- Это хорошо, что вы обрели его?
- Да. - Ее лицо снова осветилось улыбкой. - Это хорошо.
Вечером мы вновь спустились к камину. Я сидел на ковре у ног Вен, глядя в огонь. Хени точил меч невдалеке от нас, ближе к свету.
Мне не было страшно или горько. Мне было никак. Стоило переступить порог ненавистного дома, как тело заледенело, и только глаза и уши оставались живыми, чтобы видеть ее жесты, чтобы слышать, что она скажет. Один раз моя броня была пробита. Когда Эльбат назвал сумму. Я не знал, что мы стоим столько. Но ее равнодушное "договорились" уничтожило навалившееся отчаяние.
Что бы ни было, что бы ни случилось в будущем, я свободен от его рук.
Я смотрел в огонь и наслаждался покоем.
В коридоре раздался шум, и в комнату вошли двое. Пожилой хайрец в зимнем отаки с широкими рукавами. Тяжелые штаны с широким поясом и теплая накидка. На рукавах вышит родовой герб: белый медведь, вставший на дыбы. На выпущенной из косы пряди - черная бусина. Тейт, один из хранителей Границы. Суровое лицо, седые, когда-то белые волосы. Вторым был… Вторым была бабочка. Рыжий парень лет двадцати пяти. Я не помнил его по Голубятне. Но ничем иным нельзя было объяснить некое ощущение общности, появляющееся у меня, когда я встречал себе подобных.
Я поднял голову к Вен и выдохнул:
- Вот и третий для вас, госпожа. Рыжий, как заказывали.
Ой, дурак! Расслабился. Сейчас получишь. Голова сама вжалась в плечи.
- Я не ослышалась?!
Ну, точно. Лучше промолчать. Все равно…
- Нет, я точно слышала. Слышала в твоем голосе ехидство!
Последовал болезненный тычок в бок.
- Ра-альт. Очнись!
Я посмотрел на нее.
- Эй! Все нормально. - Теплая ладонь скользнула по моей щеке. - Я рада, что ты пытаешься шутить. И перестань, наконец, называть меня госпожой. Хотя бы наедине.
- Я… Хорошо, Вен. - Я постарался сказать это как можно тверже.
****
Новые гости поздоровались. Старший сел в кресло и, глядя в огонь, рыкнул:
- Теритэль, наши вещи в комнату, что укажет хозяин.
Юноша безмолвно поклонился и вышел за Пайлоком.
Пару раз рыжий пронес мимо нас дорожные сумки, затем вернулся и встал у кресла хозяина. От нечего делать я пристально следила за ним.
- Теритэль, мой ужин.
Вскоре на коленях хайрца оказался поднос с едой и бокалом вина.
- Теритэль, что с оружием?
И все это, не глядя на парня.
Одно поручение следовало за другим. Рыжий, и в начале двигавшийся не очень споро, начал запинаться на ровном месте. На виду у хозяина он еще держался, но стоило юноше выйти из поля зрения хайрца, как движения его становились рваными, неуверенными. Несколько раз он даже оперся о стену.
Внезапно меня осенило.
- Ральт, ты сказал, что он может стать третьим в моей коллекции… - Малыш несмело улыбнулся. - Так значит, он бабочка?
- Да. А что?
- Посмотри внимательно.
Несколько минут Ральт присматривался к парню. Затем лицо его помрачнело, и он неохотно кивнул.
- Он падает в бурю, госп… Вен.
- Я тоже так думаю.
Не было причин вмешиваться, но робкая надежда в глазах Ральта заставила меня. Я решительно поднялась и остановилась у кресла хайрца.
- Вы позволите задать вам вопрос, тэйт?
Мужчина встал и представился:
- Байрет Торнтон, Ледяная берлога. К вашим услугам, эрэ.
- Ильравен Златосадская.
- Давайте присядем, эрэ Ильравен, и вы зададите свой вопрос.
Мы расположились в соседних креслах. Тэйт, глядя на меня, бросил подошедшей бабочке:
- Тэритэль, проверь лошадей.
Юноша вздрогнул и, поклонившись, вышел из комнаты.
- Ваш вопрос, эрэ?
Я собралась с духом и выпалила:
- Зачем вы мучаете парня?
- Ему это полезно.
- Вы убиваете его.
- Убиваю? Всего лишь выбиваю ребяческую дурь. Он должен знать, что я им недоволен.
- Что он должен был сотворить, чтобы…?
- О, всего лишь без приказа броситься на авангард гхайс, оставив без прикрытия катапульту. Сопляк! Не спорю, в Голубятне готовят отличных бойцов, но вот воин из него пока никакой.
Я скрипнула зубами и рявкнула:
- И за это вы обрекли на безумие?!
- О чем вы говорите, эрэ?! - Его изумление было неподдельным.
Неужели, я ошиблась? Нет, не может быть.
- Что вы знаете о буре Эйхри, тэйт Торнтон?
- Все, что мне удосужились сказать в Голубятне, но к чему… Погодите, вы хотите сказать…?!
- Когда вы в последний раз касались его?
- В конюшне, когда мы приехали.
Я ничего не понимала.
- Но отчего у него вид, как будто он падает в бурю?
- Вид? Я не заметил. Ну да, он устал от поездки, но…
В комнату вбежал конюх и, остановившись рядом с нами, выпалил:
- Там, того-этого, парень ваш…
- Что? - Тейт привстал с кресла.
- Кажись, окочурился он.
Только руки Хенрика - оказывается, он давно уже стоял за моей спиной - не дали мне залепить пощечину седовласому лицемеру.
Тейт вскочил с кресла и выбежал в коридор. Конюх ринулся наверх, за Пайлоком. Через несколько минут они пробежали мимо нас в конюшню, откуда послышался львиный рев:
- Врача!! Врача!!
Он жив.
- Ральт, теплой воды. Хенрик, сумки. - И я сорвалась с кресла.
Конюшенные ворота скрипели под порывами ветра. В лицо пахнуло свежим навозом и… молоком? А… Справа за тонкой, не достающей до потолка перегородкой Пайлок устроил коровник. Из глубины здания доносился хриплый голос конюха:
- Я, стал быть, пекарева битюга-то пристроил тут. Ага… Хибара-то его сгорела надысь. Ну вот… а парень ваш… небось раздразнил его. Вона как, еще и не отошел, стал быть.
В стойле, перекрытым толстой лесиной, ярился гнедой северной Выносливой породы.
- Тэли? Тэли! Ответь мне!
Мальчик на руках Тортона молчал. Света факела не хватало, и я нагнулась ближе. Ресницы дрожат. Жив.
Подбежавший Хени поставил сумку рядом со мной.