Я прошел мимо камня, перешагнул кольцо. Его снова заполнила тьма, еще более глубокая. Зато моя тропинка, казалось, обозначилась ярче. Увидев, что запястье перестало дымиться, я отпустил его. И желая только одного - как можно быстрее убраться прочь из этого места, я перешел на спортивную ходьбу. Немного погодя я оглянулся и больше не увидел камней. На их месте был только бледный, тающий водоворот, который поднимался все выше, выше, пока не исчез. Я все шел и шел, и тропа постепенно пошла под горку, и вот уже оказалось, что я легкой походкой, вприпрыжку сбегаю с холма. Тропинка яркой лентой бежала вниз, теряясь из вида далеко впереди. И все-таки я увидел, что не так далеко от нее отделяется вторая светящаяся линия, я был этим немало озадачен. Обе дорожки быстро пропадали справа и слева от меня.
- Относительно перекрестков есть какие-нибудь особые указания? - спросил я.
- Пока нет, - отозвался Фракир. - видно, это место, где надо будет принимать решение, но, пока не попадешь туда, никак не узнаешь, от какого угла танцевать.
Внизу расстилалась пустынная сумрачная равнина, кое-где попадались отдельные светлые точки - некоторые горели ровно, другие то разгорались, то тускнели, и все они были неподвижны. Однако, кроме двух дорожек, моей и той, что отделялась от нее, иных путей не было. Слышны были лишь мои шаги и мое дыхание. Не было ни ветра, ни особенных запахов. С обеих сторон снова появились темные силуэты, но у меня не было желания изучать их. Мне хотелось как можно быстрее покончить с тем, что творится вокруг, выбраться отсюда к чертовой матери и заняться собственными делами. Потом по обе стороны от дороги с неодинаковыми интервалами стали появляться туманные пятна света. Колеблющиеся, исходящие ниоткуда, они то вдруг возникали, то пропадали. Как будто вдоль дороги висели пятнистые газовые занавеси. Но я не останавливался, чтобы их рассмотреть - я дождался, когда темные зоны стали, попадаться реже. Вместо них стали наплывать светлые тени. Контуры прояснились, обнаруживая знакомые предметы: стулья, столы, машины на стоянке, витрины магазинов. Наконец они принялись окрашиваться в бледные цвета. Я остановился около машины. Это был красный шевроле 57 года выпуска, в снегу, припаркованный на обочине знакомого шоссе. Я приблизился и протянул к нему руку. Попав в тусклый свет, моя левая рука исчезла по плечо. Вытянув пальцы, я дотронулся до машины. Ответом было смутное ощущение контакта и легкий холодок. Тогда я сбросил немного снега. Затем вытащил руку, она была в снегу. Перспектива немедленно окрасилась в черное.
- Я нарочно полез за грань своего мира левой рукой, - сказал я, - потому что там на запястье ты. Что там было?
- Большое спасибо. Вроде бы красная машина. А на ней снег.
- Это они воспроизвели кое-что, что выудили из моей памяти. Это картина Полли Джексон, которую я купил, увеличенная до натуральной величины.
- Тогда дело плохо, Мерль. Я не распознал, что это - конструкция.
- Выводы?
- Кто бы это ни сделал, у него получается все лучше… или он становится все сильнее. Или и то, и другое.
- Черт, - ругнулся я, повернул прочь и быстро зашагал дальше.
- Возможно, нечто желает показать тебе, что теперь может полностью сбить тебя с толку.
- Тогда ему это удалось, - признался я. - Эй, Нечто! - крикнул я. - Слышишь? Твоя взяла! Ты окончательно сбил меня с толку! Можно мне теперь пойти домой? Но если ты хотел добиться еще чего-то, тут у тебя прокол! Я совершенно не понимаю, в чем дело!
Яркая вспышка швырнула меня на тропинку и ослепила на несколько долгих мгновений. Я лежал, прислушиваясь, но раскат грома не последовал. Когда снова можно было видеть четко, а судороги мышц прекратились, я разглядел огромную царственную фигуру, стоявшую всего в нескольких шагах передо мной: Оберон. Только это была статуя - точь-в-точь такая же, какая стояла у дальней стены Главного Вестибюля в Амбере, а может, это она и была, потому что при ближайшем рассмотрении я заметил на плече великого человека нечто, похожее на птичий помет. Вслух я сказал:
- Она настоящая или это конструкция?
- По-моему, настоящая, - ответил Фракир.
Я медленно поднялся.
- Считаю это ответом, - сказал я. - Только не понимаю, что он означает.
Я протянул руку, чтобы потрогать статую, и на ощупь она больше напоминала холст, чем бронзу. В этот миг моя перспектива каким-то образом раздвинулась, и я ощутил, что трогаю написанного маслом Отца Своей Страны. Потом края перспективы начали размываться, медленно исчезли, и я увидел, что портрет был частью одной из тех неясных картин, мимо которых я проходил. Потом по нему пошла рябь, и он исчез.
- Сдаюсь, - сказал я, ступая на то место, которое он занимал минуту назад. - Ответы озадачивают еще сильнее, чем породившая вопросы ситуация.
- Раз мы идем среди Отражений, не может ли это быть заявлением, что все вещи реальны… одни здесь, другие где-то еще?
- Полагаю, да. Но я давно знаю об этом.
- И что все вещи реальны по-разному, в разное время, в разных местах?
- О’кей, твои слова вполне могут оказаться сенсацией. И все же я сомневаюсь, что это нечто пользовалось такими методами только для того, чтобы сделать несколько философских сентенций, которые для тебя могут быть новостью, а где-нибудь считаются довольно затасканными. Должна быть какая-то особая причина, которую я все еще не улавливаю.
До этих самых пор картины, мимо которых я проходил, представляли собой натюрморты. Теперь же мне попалось несколько полотен с человеческими фигурами, на некоторых изображались иные создания. В этих картинах преобладал сюжет, совершалось действие - где насилие, где любовные сцены, где просто картинки домашней жизни.
- Да, кажется, мы продвинулись вперед. Это может нас к чему-нибудь привести.
- Когда они выскочат и набросятся на меня, я пойму, что прибыл в нужное место.
- Как знать? По-моему, критиковать искусство - дело сложное.
Но вскоре серия картин исчезла, а мне оставалось только шагать по своей светящейся дорожке сквозь тьму. Вниз, вниз по неподвижному отлогому склону, к перекрестку. Где был Чеширский Кот, когда мне требовалась логика кроличьей норы? Только что я, приближаясь, наблюдал, что делается за перекрестком, но не успевал и глазом моргнуть, как картина менялась. Теперь там неподалеку, на углу справа, был фонарь. Под ним стояла призрачная фигура и курила.
- Фракир, как они его притащили сюда? - спросил я.
- Очень просто, - ответил он.
- Что тебе подсказывает чутье?
- Внимание сосредоточено на тебе. Пока - без злых намерений.
Подойдя поближе, я замедлил шаг. Дорожка превратилась в мостовую, по обеим сторонам были кромки тротуаров. С мостовой я шагнул на правый тротуар. Пока я шел по нему, ветер прогнал мимо сырой туман, который повис, загораживая от меня свет. Я еще больше замедлил шаги. Вскоре стало видно, что мостовая делается мокрой. Я шел между домами, и мои шаги отдавались эхом. К этому времени туман слишком сгустился, чтобы можно было определить, действительно ли рядом со мной появились здания. Мне казалось, что это так, потому что кое-где в тумане попадались более темные участки. В спину задул холодный ветер, и время от времени падали капли. Я остановился, поднимая воротник плаща. Откуда-то с высоты донеслось слабое гудение аэроплана, но увидеть его я не сумел. Он пролетел, и я двинулся дальше. Потом откуда-то, может быть, с противоположной стороны улицы, приглушенно донеслась полузнакомая мелодия, играли на пианино. Я поплотнее завернулся в плащ. Туман сгущался, образуя водоворот. Еще три шага - и туман исчез, а передо мной, прислонясь спиной к фонарному столбу, стояла она. Она была на голову ниже меня, одета в тренч и черный берет, а волосы были черными и блестящими. Она бросила сигарету и медленно придавила окурок носком черной лакированной туфли на высоком каблуке. При это я мельком увидел ее ногу - очень красивой формы. Потом она вытащила из кармана плаща плоский серебряный портсигар, на крышке виднелись выпуклые очертания розы, открыла его, достала сигарету, зажала ее губами, закрыла портсигар и убрала его. Потом, не взглянув на меня, спросила:
- Огонька не найдется?
Спичек у меня не было, но я не хотел, чтобы сейчас такая мелочь помешала.
- Конечно, - сказал я, медленно протягивая руку к ее губам. Руку я чуть развернул - так, чтобы не было видно, что она пуста. Когда я прошептал ключевое слово, от которого из кончика моего пальца вылетела искра и зажгла сигарету, она подняла руку и дотронулась до моей, словно хотела придержать ее. И, прикуривая, подняла глаза - большие, темно-синие, с длинными ресницами. Ее глаза встретились с моими. Тут она ахнула и упустила сигарету.
- Боже мой! - вскрикнула она, обхватила меня обеими руками, прижалась ко мне и принялась всхлипывать. - Корвин! - сказала она. - Ты нашел меня! Я ждала целую вечность!
Я крепко держал ее, не хотелось заговорить и разрушить ее счастье такой дурацкой штукой, как правда. К черту правду. Я гладил ее по голове. Много позже она отстранилась и снизу вверх посмотрела на меня. Еще миг - и она поняла бы, что это всего лишь сходство, а пока что она видит только то, что хочет видеть. Поэтому я спросил:
- Что ты здесь делаешь?
Она тихо засмеялась.
- Ты нашел путь? - сказала она, и тут ее глаза сузились. - Ты не…
Я покачал головой.
- Духу не хватило, - сказал я ей.
- Кто ты? - спросила она, отступая на полшага.
- Меня зовут Мерлин, и я тут совершаю сумасшедшее рыцарское странствие, ничего не понимая.
- Амбер, - тихо сказала она, все еще держа руки у меня на плечах, и я кивнул.
- Я тебя не знаю, - выговорила она.
Потом она опять подошла ко мне и опустила голову мне на грудь, Я начал было что-то говорить, пытаясь объясниться, но она приложила палец к моим губам.
- Пока не надо, не сейчас, может быть, никогда, - сказала она. - Не рассказывай мне. Пожалуйста, больше ничего мне не рассказывай. Но ТЫ должен знать - ты призрак Лабиринта или нет.
- А что такое призрак Лабиринта? - спросил я.
- Артефакт, созданный Лабиринтом. Лабиринт увековечивает каждого, кто по нему проходит. Как будто записывает на пленку. Если ему нужно, он может вызвать нас обратно - такими, какими мы были в тот момент, когда проходили его. Он может использовать нас по своему усмотрению, отправлять туда, куда желает, дав нам задание… Уничтожать нас и опять создавать.
- И часто он проделывает это?
- Не знаю. Его воля, не говоря уж о его операциях с кем-то другим, мне незнакомы.
Потом она неожиданно объявила:
- Ты не призрак! - и схватила меня за руку. - Но что-то в тебе не так - не так, как у прочих, в ком течет кровь Амбера….
- Полагаю, - ответил я. - Мое происхождение ведется не только от Амбера, но и от Двора Хаоса.
Она поднесла мою руку ко рту, словно собравшись поцеловать. Но губы соскользнули мимо, к тому месту на запястье, где я рассек его по требованию Бранда. Тут меня как ударило: что-то в амберской крови, должно быть, особенно привлекает призраков Лабиринта.
Я попытался отнять руку, но и она обладала силой Амбера.
- Иногда во мне течет пламя Хаоса, - сказал я. - Оно может тебе навредить.
Она медленно подняла голову и улыбнулась. Ее рот был выпачкан кровью. Я посмотрел вниз и увидел, что запястье тоже было мокрым от крови.
- Кровь Амбера имеет власть над Лабиринтом, - начала она, и вокруг ее щиколоток закрутился туман.
- Нет! - выкрикнула она тогда и еще раз склонилась вперед.
Вихрь поднимался к ее коленям. Я чувствовал, как она рвет зубами мое запястье. Я не знал никакого заклинания, чтобы бороться с этим, поэтому обхватил ее плечи и погладил по голове. Минутой позже она растворилась в моих объятиях, превратившись в кровавый смерч.
- Не сбейся с пути, - услышал я ее вопль, когда она, крутясь, уносилась от меня. На мостовой все еще дымилась ее сигарета. Кровь, капая, оставляла рядом с ней следы.
Я отвернулся и пошел прочь. Сквозь ночь и туман по-прежнему было слышно, как кто-то очень тихо играет на пианино одну из старинных мелодий. Я выбрал тропинку справа.
Куда бы ни падала моя кровь, реальность там подтаивала. Но рука заживала быстро, и скоро кровотечение прекратилось. Рану даже дергало не слишком долго.
- Я весь в крови, мастер.
- Это могло быть и пламя, - заметил я.
- Там у камней я к тому же немного обжегся.
- Извини! Ты догадался, что вокруг творится?
- Никаких новых указаний, если ты об этом. Но я размышлял - теперь я знаю, как поступить, ведь здешние места нравятся мне все больше. Взять к примеру эти призраки Лабиринта. Если Лабиринт не может сам проникнуть сюда, он, по крайней мере, может использовать агентов. Тебе не кажется, что Логрус мог бы ухитриться сделать нечто подобное?
- Полагаю, это возможно.
- У меня создается впечатление, что здесь происходит что-то вроде поединка между ними - среди отражений, по другую сторону действительности. Что, если это место возникло раньше всего прочего? Даже раньше отражения? Что, если они с самого начала борются здесь в такой вот странной, метафизической манере?
- Если так, то что?
- В этом случае Отражение становится более поздней идеей, чуть ли не побочным продуктом напряжения между полюсами.
- А что, если эту идею тебе вложил Логрус совсем недавно, когда награждал тебя новыми силами?
- Зачем?
- Еще один способ заставить меня думать, что конфликт важнее людей. Еще один способ надавить на меня, чтобы я выбрал, на чьей я стороне.
- Я не чувствую, чтобы мной манипулировали.
- Как ты сам подчеркнул, думать для тебя дело новое. А добраться в такой ранний период до абстрактного мышления тебе не удалось. Здесь же идет игра абстракций.
- Неужели?
- Даю слово.
- С чем же мы тогда остаемся?
- С непрошенным вниманием свыше.
- Если это их военная зона, лучше выражайся аккуратнее.
- Чтоб им всем заболеть оспой. По непонятной мне причине для этой игры я им необходим. Так что с моими выражениями им придется примириться.
Где-то впереди, в небе, я услышал раскат грома.
- Понимаешь, что я имею в виду?
- Это блеф, - ответил я.
- С чьей стороны?
- По-моему, со стороны Лабиринта. Похоже, за реальность в этом секторе отвечают его призраки.
- Знаешь, мы можем ошибаться насчет этого. Ведь наши догадки - это стрельба в темноту.
- Чувствую, мы стреляем и в кое-что за этой темнотой. Вот почему я отказываюсь играть по чужим правилам.
- У тебя появился план?
- Свисай свободно. И, если я скажу "убей!", так и сделай. Давай-ка доберемся туда, куда мы идем.
Я снова побежал, оставив туман, оставив призраков играть в призраков в их призрачном городе. Светлая дорога шла через темный пейзаж, я бежал навстречу движению Отражений, а земля пыталась изменить меня. И снова была вспышка, и опять за ней последовал удар грома; рядом со мной то внезапно появлялись, то мгновенно исчезали подлинные уличные сцены. А потом по светлой дорожке заскользила темная фигура - как будто я пытался обогнать сам себя. Позже я сообразил, что на самом деле это был эффект зеркала. Движения фигуры, которая бежала справа параллельно мне, передразнивали мои собственные, все, что случалось в это время на улице, происходило слева от меня и справа от моего призрачного дубля.
- Что происходит, Мерль?
- Не знаю, - отозвался я. - Но для символизма, аллегорий и разнообразной метафорической чепухи у меня неподходящее настроение. Если это аллегория, означающая, что вся жизнь - гонка с самим собой, то тут они сели в лужу, если только игрой не заправляют по-настоящему пошлые Силы. Тогда, по моим догадкам, это вполне в их духе. Как ты думаешь?
- Я думаю, тебе все еще может грозить опасность получить удар молнии.
Молния не ударила, а мое отражение исчезло. Этот эффект держался намного дольше, чем все те эпизоды у тропы, свидетелем которых я стал до этого. Я уже собрался было выбросить его из головы, но тут мое отражение прибавило скорость и вырвалось вперед.
- О-го-го!
- Ага, - согласился я и поднажал, чтобы сократить разрыв и не отстать от широкого шага того, темного. Я догнал его, но голова в голову мы прошли всего несколько метров. Потом он стал снова выходить вперед. Я ускорил шаг и еще раз догнал его. Потом, повинуясь внезапному порыву, набрал в грудь воздуха, устремился вперед и обогнал его. Через некоторое время мой двойник заметил это, прибавил скорость и начал выигрывать. Я поднажал, сохраняя лидерство. Кстати, какого черта мы тут устраиваем гонки? Я посмотрел вперед и увидел, что вдали дорога расширяется. Похоже, там через нее была протянута финишная ленточка. О'кей, я решил выиграть, что бы ни означала эта гонка. Метров сто я удерживал лидерство, потом моя тень снова начала обходить меня. Я пригнулся и ненадолго смог удержать сократившийся разрыв межу нами, потом она снова двинулась, догоняя меня, в темпе, который, как я заподозрил, будет трудновато сохранять весь остаток пути до финишной ленточки. Все равно, такого я не ожидал. Я выдохся. Полностью. Сукин сын догнал меня, вырвался вперед и споткнулся. В этот миг я был позади него. Но существо больше не выказывало слабости - оно сохраняло огромную скорость, с которой мы теперь двигались, да и я не собирался сдаваться, остановить меня мог только разрыв сердца. Так мы и бежали, черт знает как близко, буквально бок о бок. Не знаю, есть ли во мне способности к финальному спурту или нет. Не скажу, обогнал ли я его, шел ли с ним голова в голову или чуть отставал. Мы тяжело топали по параллельным поблескивающим тропинкам в сторону яркой линии, и тут ощущение стеклянной поверхности между нами вдруг исчезло. Две с виду узкие дорожки превратились в одну широкую. Руки и ноги моего соперника двигались не так, как мои. Ступив на финишную прямую, мы оказались все ближе и ближе - наконец, достаточно близко для того, чтобы узнать друг друга. Я соревновался в беге не со своим отражением, потому что его волосы откинуло назад, и я увидел, что у него нет левого уха. Тут и обрел силы для финального рывка. Он тоже. Когда мы достигли ленточки, то были очень близки друг от друга. Думаю, я первый коснулся ее, но уверенности у меня не было. Мы пролетели линию финиша и рухнули, ловя ртом воздух. Я быстро откатился, чтобы держать его под наблюдением, но он просто лежал, часто и тяжело дыша. Я положил руку на рукоять меча, слушая, как кровь стучит в висках. Отдышавшись немного, я заметил:
- Не знал, что тебе но силам такая гонка, Юрт.
Он рассмеялся.
- Ты многого не знаешь обо мне, брат.
- Уверен в этом, - согласился я.
Потом он тыльной стороной руки промокнул лоб, и стало заметно, что палец, который Юрт потерял в пещерах Колвира, снова на месте. Либо это был Юрт из другого потока времени, либо…
- А как Джулия? - спросил я. - С ней все в порядке?
- Джулия? - сказал он. - Кто это?
- Извини, - сказал я. - Ты ненастоящий Юрт.
- Ну и что из этого? - спросил он, облокачиваясь о землю и глядя на меня здоровым глазом.
- Настоящий Юрт никогда и близко не подходил к амберскому Лабиринту…