Второй номер, Роберт Клинроуз, приготовившийся покончить с порцией прессованного концентрат-мороженного, мгновенно притих под грозным взором командира и торопливо спрятал продукт в сейф.
Спецмашина подразделения "000" послушно отключила наружные динамики, по которым прокручивала патетическую серенаду – "От Вашингтона до самых до окраин". Притушила топки, а также втянула внутрь все выступающие части, как-то антенны, пулеметы, пустой скворечник и бельевую веревку, на которой сушились экипажные носки. Естественно постиранные. Зря мы что ли пингвина с собой таскаем.
Второй номер плотно сжал губы, стараясь не стучать на колдобинах зубами. Даже третий номер, отдыхавший в индивидуальном отсеке для отдыха третьего номера перестал храпеть и перешел на легкое посвистывание. Знает человек, что посвистывание не ловиться современными средствами шумовой разведки.
– Тихо-то как! – прошептала Милашка у меня в ухе, – даже страшно.
За пределами кабины, действительно, было несколько страшновато. Хлестал в стекла дождь, гудел злой американский ветер. Пару раз на опушках джунглей показывались силуэты причудливых иностранных зверей. На сучьях деревьев сидели странного вида птицы и даже где-то похожие на людей пресмыкающиеся.
Чтобы не испугаться окончательно Милашка робко отстреливалась из пулемета с глушителями. Десять тысяч выстрелов в минуту. После десятиминутного залпа не нужно производить вырубку джунглей. Даже пней не остается.
Чтобы не беспокоить командирское сердце я решил воспользоваться проверенным средством. До точки выхода из секретной зоны минут сорок хода. Чтобы не волноваться и раньше времени не облысеть, необходимо отвлечься. Самый лучший забыться, это просмотреть местные журналы, оставленные нам американскими товарищами, которых мы за символическую плату перевезли через блокпосты пограничных терминалов.
Листая скучные страницы, вглядываясь в лица людей и в суровую американскую действительность, мысли мои устремились к далекой Родине. Вспомнилось о том, что у нас в России уже начался сезон обильного листопада. О том, что техники, наверняка, пьют по страшному, и по нестрашному, поэтому обильный листопад полностью завалил города и села. Мысли уносили меня вдаль, к широким просторным проспектам, по которым так приятно промчаться на полной скорости. И я уже бродил по тихим столичным шестиуровневым улочкам старого города, любуясь на блочные памятники древнего зодчества и вдыхал непередаваемый запах старинных панельных храмов.
– Командор! – взревели динамики спецмашины. – Команда, ровно как и я сама, находимся на территории молодой американской республики. Погода за бортом плохонькая, дороги никудышные, но это не повод для грусти, командор!
– Орать-то зачем? – подняв с пола упавший от неожиданности журнал, я запихал его в ящик, где, согласно Устава, должны были находиться сертификационные таблицы спецмашины. Знаете, брутто, нетто? И прочая дребедень. – Что с базой?
– Пытаюсь связаться, командор. Но надежды мало. Американский спутник космической связи, который мы собрали из запасных деталей, закрыт облаками, а наши в эти места не залетают.
Пока Милашка металась в волнах эфира, пытаясь нащупать канал базы, я размял затекшую шею и вызвал по очереди всех членов экипажа.
– Второй номер на месте, – ответил Боб, следя за работой шестнадцати дворников, гонявших струи дождя по ветровому стеклу.
– Мм, – не просыпаясь отчеканил Герасим. Слышно было, как заскрипела пневматическими пружинами кровать третьего номера.
– …, – прокричал пингвин из морозильного отсека. Впрочем, его доклада никто не ждал, но раз напомнил, что он все еще с нами, и за это спасибо. Значит морозилка функционирует нормально.
– Не слышу радостного возбуждения, товарищи спасатели! – подбодрить экипаж также входит в зону ответственности командира подразделения "000". – Может, именно сейчас сотрудники федеральной базы пытаются сообщить нам, лучшим спасателям мира, что, предположим, великая американская река… Боб как называется ваша великая американская река?
– Миссисипи, командир.
– Красиво. Повезло вам. Хорошо, не будем о больном. А может огромный астероид грозит местному континенту из глубин космоса и нам…
– Астероид мы в прошлом году расстреляли, командир, – уныло напомнил второй номер. – И вообще, на моей исторической родине вряд ли может случиться нечто экстраординарное.
– Господи, ну до чего же с вами скучно!
– Простите, командор, – встряла Милашка, – есть связь с базой. Они там уже телеграмму в Россию готовят с просьбой прислать наши фотографии. Даже гробы заказали.
– Приготовь официальное опровержение и подключай меня к каналу. База, База! База! Але! Але! Але! Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать на связи. Живы мы, живы! Русские так просто на чужбине не умирают.
В динамиках раздались радостные всхлипывания.
– Плачут, – перевела Милашка, – а теперь ругаются. Снова ругаются. И опять ругаются. И, наконец, спрашивают, где все это время была русская команда?
– Каков вопрос, таков ответ, – отчего-то рассердился я. – Милашка, вскрой секретный контур со словарником русского народного творчества и ответь базе как положено. Только внутренние динамики отключи. Бобу рано еще окончательно к русской истории приобщаться.
Милашка покраснела всеми сигнальными лампочками, но приказ выполнила. Тугой комок из убористого словарно-русского запаса выплеснулся на Америку.
– Чтобы помнили, – проворчал я, чувствуя некоторый стыд за действия собственного экипажа. – Что у них за дело?
– Принимаю информацию. Приняла информацию. Информация на пятом во втором ряду мониторе. Координаты занесены в черные самописцы. Серьезное дело, командор.
– Позвольте мне самостоятельно решать серьезность поставленных перед командой задач, – резко оборвал я размышления Милашки. – Боб, переведи, что на этот раз стряслось. Опять ежики, или на этот раз что-нибудь более ответственное?
Второй номер прильнул к пятому во втором ряду монитору и, водя пальцем по строчкам, постоянно сбиваясь и запинаясь, перевел:
– В секторе таком-то, на координатах таких-то, несчастный случай. Нашей спецмашине рекомендуют срочно прибыть для оказания помощи потерпевшему.
Я сверился с картой. Точка вызова находилась в четырех часах езды на максимально возможной по американским дорогам скорости. И то, если покрышки и гусеницы не жалеть.
– Далековато. Какова специфика несчастного случая?
– Предположительно укус ядовитой змеи. Потерпевшая в бессознательном состоянии. Состояние ухудшается.
– Вот же скотина какая, – прокомментировала спецмашина. Я не стал переспрашивать, кого она имела в виду.
– Местные плохо образованные врачебные силы уже отказались от безнадежного пациента. Родственники Объекта обратились к президенту. Он незамедлительно приказал федеральной базе связаться с нами. Президент, как и весь американский народ считает, что только мы способны оказать немедленную и, главное, квалифицированную помощь Объекту.
– И правильно считают. Последняя надежда республики. Данные об Объекте прислали?
– Местная уроженка по имени Мура Демина. Русская эмигрантка в восемнадцатом поколении. Актриса какая-то.
– Это они врут, – нахмурился я. – Стал бы ваш президент из-за какой-то актрисы пургу гнать. Тем более в восемнадцатом поколении.
– Да наши президенты за любого американца готовы….
– Боб, я тебя умоляю! – улыбнулся я саркастической улыбкой, которая так шла к моему командирскому лицу. – Знаем мы ваших президентов. За тебя хоть кто слово сказал, когда ты под окнами Службы банки из-под кваса собирал? Что-нибудь еще есть?
– Только адрес и обещание зеленого света на железнодорожных переездах, – второй номер не обиделся. Все он прекрасно помнил и все прекрасно осознавал.
– И за то спасибо, – кивнул я. – Милашка!
– Командор?!
– Координаты известны. Поехали. Слишком спешить не стоит. Все равно не успеем, зачем материальную часть изнашивать.
Прислушиваясь к ровному гудению укрытых под много сантиметровой броней топок, я постукивал по панели управления пальцами, пытаясь исполнить "Танец с лазерными шашками" и думал.
Что-то неспокойно на душе. Чем-то не нравился мне этот вызов.
Вроде все как обычно. Есть Объект. Есть причина. Нам следует всего-то подъехать на место и констатировать невозможность приведения в чувство потерпевшей. Составить акт в трех экземплярах и получить благодарности за честно выполненную работу. Так нет! Крутится в сердце червячок беспокойства. Ковыряется, грызет, пытаясь о чем-то предупредить.
– Милашка, это командир, – стараясь не тревожить остальную команду, шепотом вызвал я спецмашину. – Выведи на личный монитор конец полученного сообщения.
На командирском мониторе появились скупые строки информации.
– Вас тоже что-то беспокоит? – прошептала Милашка по личному связь-каналу.
– Имя…, – нахмурился я, – знакомое имя. Где-то я уже его слышал. Или видел. Мура Демина. Мура Демина…. Нет, не могу. У нас есть что-нибудь о ней?
– Я уже проверяла, командор. Ни крупинки. А в американские данные я еще не заглядывала. Для этого мой статус слишком мал. Требуется специальное разрешение местного конгресса.
– Так получи его, – наморщился я. Откинулся на мягкую спинку командирского кресла. Почесал лоб. Обычно это помогает работе памяти. – Стоп!
От крика проснулся даже Герасим. Высунулся из отсека, беспокойно огляделся:
– Мм!
– Потом объяснения, Гера! Где журнал, который я недавно просматривал? Тот, со скучными картинками.
– В бордачке, командор, – сдерживая любопытство, подсказала всезнающая Милашка.
Ломая ногти и устоявшиеся стереотипы спокойного поведения командира в экстремальных ситуациях, я распахнул ящик и быстро нашел то, что искал.
– Вот! – победно завопил я, сотрясая хлипкими страницами из деревянных опилок. – Это она. Мура Демина! Как же я сразу не догадался?!
На меня смотрела улыбающаяся девушка практически неамериканской красоты. Та самая Мура Демина, которая получила гранитный эвкалипт за роль в мировом шедевре "Приведение рядового Джейна" Та самая, по которой издыхало все мужское население мира. Та самая… Впрочем, чего я объясняю? Мура Демина, это не Директор с табельным оружием. Понимать надо.
– Уау! – по-американски ахнул Боб и тут же распахнул дверцу личного сейфа. Там, заботливо приклеенный на хлебный мякиш, висел плакат, с которого улыбалась Мура Демина. Губы Муры были испачканы масляными пятнами и икорными крошками.
– Мм, – простонал Герасим и, повернувшись к нам спиной, стянул майку. На спине третьего номера щерилась серыми зубами во всю Геркину поясницу Мура Демина.
– Мать моя автоматизированная сборная линия Пензенского велосипедного завода! – чуть не перегорела от возбуждения Милашка и вывернула наизнанку голографическую карту американского континента. На изнанке красовалась великолепная голографическая копия Муры Деминой в натуральную величину.
Пингвин ничего не сказал. Потому, что ничего не слышал. Но уверен, что и в его глупой пингвиньей голове нашлись бы подходящие слова. Не зря же на его крыле была наколота надпись: – "Посмотрю на Демину, не набью оскомину".
Целых пять секунд в кабине висела напряженная тишина, нарушаемая лишь урчанием топок. Первым, как и предписывают инструкции, опомнился я.
– Команде занять штатные места! Срочный вызов! Приоритет полный! Двигаемся по форме "Зеленый смерч". Мир не простит, если мы потеряем Объект, потому….
Милашка не дослушала до конца командирские измышления и, не дожидаясь, пока команда займет штатные места, моментально проложила курс по американским кукурузным полям к месту выполнения задания. Ядерные топки, захлебываясь ускорителями, прокрутили десять гусениц и шестнадцать колес, отыскивая наиболее высокий зацеп с поверхностью. И Милашка понеслась.
Нет ничего более прекрасного, чем рвущаяся к славе на всех ядерных парах Спецмашина подразделения "000". Сорок метров в длину, пятнадцать в ширину. Вся в огнях и фонариках. Гладкая, как очищенный огурец. Красивая, как огурец неочищенный. Моргает, блестит и переливается. Из наружных динамиков вой всех систем оповещения. Для дополнительного предупреждения случайных встречных через каждые десять секунд в американское небо взмывают сигнальные ракеты красного цвета.
Теоретически, Милашка летела. Практически, неслась к Объекту с невообразимой скоростью, близкой к скорости выхода летательного аппарата на околоземную орбиту. Как, должно быть, завидует Директорский любимчик лучшей из спецмашин Службы.
Если вам дорога жизнь, если хотите, чтобы ваше имущество не пострадало, уходите подальше от маршрута, по которому мчится, не разбирая дороги, Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать. Это именно для вас громкоговорители Милашки на чистом русском языке надрываются, чтобы вы заткнули уши, закрыли глаза, легли на землю ногами в сторону движения спецмашины, опустили жалюзи домов и убрали в гаражи тачки для перевозки скошенной с лужаек травы.
Жаль, что не все слушают то, что громогласно объявляет Милашка. Народ так и прет вплотную к трассе, чтобы поглазеть на русское чудо.
Страховки мы не оплачиваем. Мы по вызову едем к Объекту.
– Почему так быстро? – второй номер кое-как вставил стопор в специальный разъем в кресле и натянул связь-шлемофон, предохраняющий как от внезапных ударов, так и от жуткого шума.
Я усмехнулся, преодолевая перегрузки. Глупый второй номер. Ему никогда не стать командиром спецмашины. Не умеет мыслить в перспективе.
– Потому, Боб, что согласно полученным данным, Объект попал в беду в тот момент, когда загорал во дворе дома. Получал кусок радиации на своей дурацкой лужайке, с которых вы каждую неделю состригаете урожай травы.
– И что? – янкель попытался изобразить на лице непонимание, но при перегрузках в три константы любое выражение лица похоже на предсмертную гримасу. А у Боба это еще ярче выражено. Кушает много.
– А то, – связь-танкистский шлем был слегка маловат и жал на уши, – объект подвергся укусам ядовитой твари в лежачем состоянии. И мы не знаем, какая область тела пострадала.
Янкель не понимал.
– Гера, объясни товарищу второму номеру, что нас ожидает. Только без рук.
"Зеленый смерч" застал Герасима на пути к спальному отсеку. Вжал в переборку, расплющил до невозможности. В таком положении выполнять должностные инструкции не то что невозможно, противопоказано. Но третий номер справился с трудностями, зацепился за бронзовую статуэтку Директора, привинченного к импульсной кофеварке, и даже дремал, испуганно дергая ресницами.
Полученный приказ командира выдернул его из сновидений:
– Мм, – издалека начал он, растолковывая прописные истины. Объяснял как мог. Даже вспотел.
Мне показалось только, что слишком издалека Гера начал. С такими темпами мы доедем скорее, чем Боб поймет суть. А вот это уже ближе к теме. Но, думаю, янкель прогулял лекции по практическим занятиям.
– Мм, – застонал Гера, посетовав на непробиваемость черепной коробки второго номера, и обречено махнул руками.
Его тут же снесло все нарастающим ускорением в багажный отсек, в район морозильной камеры. Вот и хорошо, расскажет пингвину, какую мы птичку спасать мчимся.
– Послушай, Боб…
Говорить с каждой секундой становилось все труднее, но мой долг, как командира спецмашины подразделения "000" за номером тринадцать заключается в том, чтобы каждый член нашей доблестной команды понимал всю трудность нашего положения.
– Наука, даже такая передовая, как наша, российская, не придумала еще иного способа избавления пострадавшего от змеиного укуса, иначе как способом, который использовался нашими далекими предками.
Это американец понял. Пошевелил губами в знак того, что разобрал, что кому-то придется высасывать смертельный яд из тела желательно живого Объекта. Теперь оставалось сообщить главное.
– Понимаешь, Боб. Мы не знаем, куда укусила змея. Но принимая те обстоятельства, при которых Объект пострадал….
Лицо второго номера медленно покраснело, а губы, наоборот, посинели. Наконец-то, дошло. Может, я и ошибаюсь. Может Боб когда-нибудь и станет командиром подразделения "000".
Добившись полного осознания, я облегченно отдался неповторимому чувству нарастающих перегрузок. Теперь, когда вся команда понимает, какие трудности нас ждут впереди, можно уверовать, Объект нас дождется.
Работа превыше всего. Главное, счет к молодому правительству правильно оформить.
– Командор, через пятнадцать минут будем в расчетной точке, – сообщила дрожащим, толи от нагрузок, толи от возбуждения, голосом Милашка
Скосив глаза на встроенные в панель управления часы и сверившись с солнцем, я с нескрываемой гордостью обнаружил, что мы перевыполнили норматив скорости вызова более чем в десять раз. Вместо четырех часов за двадцать одну минуту. Вот что значит с душой к работе относится.
– Снизить скорость до стандартной. Соблюдать меры предосторожности при движении по населенным пунктам среднего типа. Экипажу расслабиться и настроить моральный облик для работы с населением. Форма одежды по личному усмотрению. В форточки не плеваться.
Не люблю работать в незнакомых населенных пунктах. На улицах нет ни одного указателя по-русски. Приходится действовать вслепую.
Опустив боковое стекло, я высунулся на половину командирского торса и приветливо улыбнулся многочисленным зевакам, вышедшим с цветами поприветствовать русских спасателей:
– Привет, Америка! Мы сотрудники доблестного подразделения "000", если это вам что-нибудь говорит. Небось в школе проходили? Из России, мы. Россия! Мишки, пельмени, гуманитарная помощь.
Никакого эффекта. Толи до ребят не доходят мои слова, толи не доходит гуманитарная помощь. Надо потом разобраться с поставками.
– Боб! – не глядя я протянул руку и щелкнул пальцами, – одолжи на пять минут плакат с сейфа. Твои соплеменники по-нашему не понимают.
Развернув плакат, я ткнул пальцем в лицо улыбающейся Муры Деминой, потом клацнул зубами, показывая укус змеи, и только потом изобразил агонию человека, которого хватанула ядовитая гадина.
Язык жестов интернационален. Американцы, все как один, радостно заулыбались и в едином порыве показали направление, в котором ждала нас потерпевшая Мура.
Спецмашина подразделения "000" за номером тринадцать благодарно громыхнула носовым орудием, который она по случаю сняла с доисторического крейсера, навечно запаркованного к набережной одной русской реки и, аккуратно объезжая канализационные люки, устремилась в глубину города.
Я посмотрел в монитор заднего обзора.
Американцы, восторженно принявшие залп носового орудия Милашки, радостно возводили баррикады, тащили из квартир порванные на куски полосатые матрасы, разбирали кирпичный фонтан и расклеивали по стенам магазинов и дешевых ночлежек листовки.
– Второе авеню направо и шестнадцатое стрит налево, – Роберт Клинроуз, лучший картограф во всей нашей команде, теоретически правильно указывал направление.
– Не дураки, разберемся, – прокомментировала Милашка, протискиваясь в узкие, не для спецмашин подразделения "000", улочки.