- Дракон - тварь огромная, - сказала она. - Он не может превратиться в одного человека, он превращается в трёх. Поэтому у Егора есть два… ну типа брата-близнеца, что ли. Так дракон?
- Не брата, а нагона, - поправил я и в тот же миг почувствовал, что Варвара, скинув туфельку с левой ноги, осторожно коснулась моей правой.
Когда женская лодыжка трётся голодной кошкой о твою штанину, надо что-то решать, и решать безотлагательно. Вообще-то, ничего не имел против того, чтобы продолжить знакомство со свердловской ведьмой на заднем сиденье своего болида. Признаться, падок я на хорошеньких ведьм, особенно рыжих. Падок-то падок, но не было у меня в тот день времени на куртуазное веселье, ни часа, ни полчасика. Дело самоубийц звало в дорогу. Бросив взгляд на часы, я напомнил себе, что в ответе за тех, за кого в ответе, и решил: покуда окончательно не засосало, покуда тина ещё по грудь, надо сваливать с этого развесёлого фестиваля. После чего задумался над тем, как это сделать поизящнее.
Сходу ничего путного на ум не приходило, и я уже было собрался, наплевав на этикет, уйти по-английски: через коновязь и кухню. Но тут, слава Силе, мне на помощь пришёл Адлер. Подкрался неслышно (вот в чём вампиры великие мастера, так именно в этом) и прошептал прямо в ухо:
- Есть разговор, дракон.
От неожиданности я вздрогнул, оглянулся и покрутил пальцем у виска:
- Дурак, что ли. Так, между прочим, и заикой сделать можно.
Не сводя с меня мутных, как у дохлой рыбы, глаз, вампир повторил:
- Есть разговор.
- Что за разговор?
Вампир скосился на молотобойца.
- Не здесь.
- Тогда жди под обезьяной.
Адлер тут же отвалил, а я развёл руками, призывая всех присутствующих, войти в моё положение.
- Извините, дамы-господа, но дела. - Слегка поморщился, когда Варвара обиженно пнула меня ногой в колено, и, поднявшись из-за стола, сказал: - Приятно было познакомиться.
- Может, загнуть пиявку? - предложил молотобоец, целясь в спину вампира из указательного пальца.
- Обязательно, Боря, - кивнул я. - Но не здесь и не сейчас.
- А на посошок?
- Нет, Боря, я пас.
- Ну, как знаешь.
Совсем запьяневшая Ирма подергала меня за рукав:
- Егор, Егор, а вы, Егор, покатаете меня, когда… Ну тогда… Когда у вас… крылья будут.
- Покатаю, Ирма, обязательно покатаю, - отбрехался я. - Только купи себе для начала парашют.
Девочка задумалась.
Покуда я так раскланивался, Варвара не будь дурой потянулась к перепачканному чёрной кровью платку. Ишь, ты, размечталась, подумал я и обронил на платок корпускул Силы. Лоскут батиста равно надежда рыжей проныры обрести чуток власти над золотым драконом вспыхнула малиновым пламенем и сгорела в доли секунды. Скатерть при этом не пострадала.
- Ну и ловок же ты, дракон, - усмехнулась Варвара, одёрнув руку.
Я сдержано улыбнулся:
- Потому до сих пор и не чучело.
- Мы ещё увидимся? - спросила она и при этом в её серых глазах промелькнула усмешка. Создавалось впечатление, что она бросает мне некий вызов.
Принимая его, я ответил уклончиво:
- Почему бы, собственно, и нет.
Положил на стол визитку, сделал ручкой и направился к своему столику. И пока шёл, чувствовал жжение в том месте, откуда у драконов растут крылья, а у бывалых сыскарей расходятся ремни портупеи.
Присев напротив вампира, я сначала закурил, и только потом, стараясь не глядеть в сторону Варвары, сказал:
- Выкладывай, чего хотел. Только живо, времени нет.
- Мы тут с корешем поиздержались малёха, - нервно постукивая обгрызенными ногтями по белой скатерти, просипел Адлер, - пора расплатиться, а титей-митей…
Сообразив, к чему он клонит, я огорчил его:
- Чувачок, ты, похоже, обратился не по адресу.
- Сам на двойном подсосе? - удивился вампир.
- Напротив, на двойном форсаже. Но дело не в этом.
- А в чём?
- Откровенно?
- Ну.
- Не нравитесь вы мне, - признался я. - А тем, кто мне не нравится, я не занимаю. Такое уж у меня правило. Извини, если обидел.
- Плевать, - одарил меня гнусной полуулыбкой вампир. - Только это… Я занимать и не собирался. Слышал, ты с кольтом ходишь?
- Допустим. Что с того?
Адлер не ответил, но натянул перчатки из грубой кожи (натурально - вратарские краги) и вынул из внутреннего кармана ветровки футляр, похожий те, в которых дарят обручальные кольца.
- И что это? - поинтересовался я, когда вампир поставил обшитую алым бархатом коробочку на центр стола.
Вновь не проронив ни слова, Адлер откинул крышку и аккуратно вытащил из паза патрон сорок пятого калибра с серебряной пулей.
- Откуда маслина? - опешил я.
- Заговорённая, - ответил он на вопрос, который я не задавал.
- Спрашиваю, откуда?
Вампир и глазом не повёл.
Варианты, конечно, могли быть разные, но самый из них очевидный: ухайдакали и обчистили истребителя-одиночку. По себе знаю, любая Охота - штука обоюдоострая, так что могло случиться. Вполне. Сильно заморачиваться на этот счёт я не стал (окрещу мародёром, ответит - боевой трофей) и попросил назвать цену.
- Пять штук, - выпалил вампир. - Или по курсу - восемьдесят кроулей.
- Однако, - удивлённо хмыкнул я, но торговаться не стал.
- Тут вот ещё что, - сказал Адлер, скомкав протянутую купюру. - У моего кореша ещё есть. Две заводские упаковки. Интересует?
Я уточнил:
- Тоже заговорённые?
- Нет, чистые.
- И у какого это такого кореша?
Адлер показал на трущегося возле стойки дружка:
- Вот у него, у Гурона.
- Его Гуроном погоняют? - удивился я. - Почему так затейливо?
Никак этот парень с грубым шрамом на выбритом черепе не походил на индейца. Ни на гурона, ни на могиканина, ни на чероки, ни тем более на ирокеза.
- Так это, - стягивая с рук перчатки, криво усмехнулся Адлер. - Пользует кровь только первой группы, потому и Гурон.
- Я пожал плечами:
- Не вижу связи.
- У всех индейцев первая группа, - пояснил вампир. - Поголовно.
- Да неужели?
- Точно. И у эскимосов ещё. Ну, так что, дракон, берёшь товар?
- Денег хотите или Силы? - спросил я.
- Тут это… - Вампир замялся. - Нам бы твои Зёрна Света. Одна банка против одной упаковки. А за две - две.
- Про Зёрна забудь, - осадил я его.
- Чего так?
- Говорю же: не нравитесь вы мне.
- Ладно, забей. Тогда вот. - Он вытащил из кармана и протянул мне кастет. - Ты это… Закатай в него две тысячи кроулей.
Я повертел пустой артефакт в руках. Ничего особенного в нём не было, обычная кустарная поделка с одним широким отверстием для пальцев и грубо приваренными к боевой части роликами от подшипника. Правда, на одной стороне кто-то шибко умный нанёс несколько древних рун. Но настолько коряво нанёс, что толком и не понять какие. Одну только и разобрал, ту, что обозначает "семя".
- А влезет две тысячи? - засомневался я.
- Раньше влезало, - уверил вампир.
- Слово какое?
- Набир.
- Как своим сделать?
- Просто на руку надеть.
- Хорошо, допустим. Товар у вас с собой?
- Нашёл дураков.
- Тогда где и когда?
- Лодочную станцию за Ухашовским мостом знаешь?
- Само собой.
- Вот там. Сегодня. В полночь.
Я проворчал для порядка:
- Чего так поздно-то?
- Детское время, - хищно улыбнулся Адлер в ответ.
Больше ничего не сказал, спрятал клыки, поднялся и двинул к стойке.
Пока он шёл, я смотрел на него и думал, до чего же омерзительны бывают иные существа. И дело даже не в том, что вампир. Что с того, что вампир? Ну да, у всех рождённых по воле слепого случая на границе Пределов и Запредельного душа отделена от тела и оттого всякая мораль чужда им, но ведь некоторые из них умудряются жить, соблюдая приличия. Взять, к примеру, приятеля моего, Афанасия Воронцова. Тоже ведь вампир, а на поверку - человечнее иного человека. Отнимет другой раз у бедолаги какого-нибудь чуток Силы через кровушку, но не убивает. Нет. Мало того, ещё и облегчение донору устраивает, принимая на себя часть его мирских страданий. Всё потому что понятия блюдет, и инстинкты свои держит в узде. А дикие не держат. Дикие им потакают. И откликается им на такое ауканье всеобщим презрением. Впрочем, им общественное порицание до одного места. Дикие ведь.
О Воронцове я вспомнил очень кстати, имелся у меня к нему один животрепещущий вопрос. Не как к вампиру, разумеется, а как к следователю по особо важным делам городской прокуратуры. И я тут же, пока из головы не вылетело, набрал его рабочий номер. Получилось удачно.
- Воронцов на проводе, - сразу отозвался вампир.
- Привет, майор.
- Тугарин?
- В точку.
- Как сам?
- Да ничего так. Ты?
Он вздохнул.
- Лучше и не спрашивай. В запарке. Переводят в Следственный комитет, ношусь как бобик, дела подбиваю.
- Сочувствую.
- Терпеть ненавижу все эти реорганизации. Веришь, Егор, штук двадцать их на моей памяти было, и не одна толку не принесла. - Воронцов ещё раз горько вздохнул, помолчал секунду и спросил: - Чего звонишь? Думаю, не о житье-бытье расспросить?
- Угадал, майор. Тема есть.
- Объявляй. Только в темпе.
Сказал он это таким тоном, что я поторопился:
- Двенадцатого на Озёрной дорожно-транспортное приключилось, грузовик женщину сбил. Хочу перетереть с водилой. Пробьёшь, майор? С меня коньяк.
- Зёрна, Егор, Зёрна.
- Можно и Зёрна. Сегодня сделаешь?
- Постараюсь. Это всё?
- Всё.
- Целую.
И бросил трубку.
Действительно в запарке, подумал я. И следом: суета сует - отличная обманка для выжирающей нутро пустоты. Правда, временная и не очень надёжная. Но тут ничего не поделать, коль судьба такая. Тут хоть как-то.
Когда поднимался по ступеням на выход, оглянулся на Варвару. Она этого ждала, и, послав воздушный поцелуй, опалила мне чёлку. Стерва рыжая. Будь мы в другом месте, чего похуже бы учудила. Точно-точно. Да и то, что сделала было не слишком приятно. Но я не обиделся. Дракон на женщину? Никогда. Пропел под нос "Тебя я лаской огневою и обожгу, и утомлю", прижал кулак к уху - звони, и, пропустив в дверях чьего-то горбатого хомма, вышел вон.
Глава 4
На встречу с господином Холобыстиным я опоздал на три минуты. Не в моих правилах опаздывать, но, видит Сила, произошло это не по моей вине. Человеческая алчность вцепилась в меня по дороге своими мохнатыми ручищами. Еле отцепился, пришлось даже чуток потратиться. А случилась такая вот катавасия. Еду себе, никого не трогаю, размышляю о взятом в производство деле. Говоря конкретнее, примеряю все известные мне способы наложения смертельного проклятия к повальному мору, что приключился в редакции "Сибирских зорь". Ведь тут как: раз не знаешь, кто и за что, разберись каким образом, глядишь клубок и распутается.
Вообще-то, мне как практикующему магу, известны три способа энвольтования на смерть. И первый из них заключается в следующем. Колдун входит в прямой контакт с объектом воздействия, заводит близкое знакомство, подсовывает список проклятия, наделяет необходимой порцией Силы и всякими разными методами (включая использование дури, гипноза и морока), принуждает человечка к тому, чтобы сам на себя беду накликал. Процедура безотказная, стопроцентная, но её применение в данном конкретном случае казалась мне маловероятной. Хороша, даже очень хороша, когда объект один. Но если кандидатов в самоубийцы несколько, то чересчур много возни. А если учесть, что все объекты знакомы между собой, то и вовсе такая процедура никуда не годится, поскольку утечки информации при таких делах избежать практически невозможно, а раз так, то запалиться - как нефиг делать.
Второй способ восходит к практикам колдунов-вуду. Используя его, маг-киллер прежде всего устанавливает ментальную связь с намеченной жертвой, для чего похищает какую-нибудь принадлежащую ей вещицу, например, носовой платок, перчатку или заколку, затем лепит из воска фигурку, называемую вольтом, и цепляет к ней украденный предмет. Установив подобным образом надёжную и постоянную связь, колдун совершает над фигуркой чёрный ритуал, при этом всю силу своей ненависти направляет на жертву. Способ тоже верный, однако и тут я сомневался. У одного носильную вещь стырить - ещё куда ни шло, но у двух, трёх, пятерых - целое дело. Причём дело рискованное, поскольку способность к колдовству - это одно, а способность к банальному воровству - совсем другое. Один косяк, и весь план к чёрту.
Отвергая первый и второй способ, я ставил на тот, который в наших палестинах называют "деревенским". При этом способе колдун уничтожает своего врага с помощью подброшенного предмета - так называемой гоги. Делается так. Сперва-сначала "гогу женят с магогой", то есть пристраивают вблизи от жертвы какое-нибудь заговорённое непотребство: к примеру, дохлую жабу под ворота зарывают, кривой гвоздь в дверь вбивают или втыкают в подушку ржавую иглу. Ну, или ещё что-нибудь куда-нибудь. После этого с помощью особых ритуалов устанавливают связь между жертвой и подброшенной вещью. Если всё вышло как надо (а выходит в девяти случаях из десяти), подброшенная вещь употребляется в качестве опорной точки для приложения злой воли. Дальше - понятно.
На месте колдуна, подвязавшегося извести на корню целый коллектив, я бы лично применил именно этот способ. Заявился бы в офис типа по делам, ля-ля фа-фа, фиговину какую-нибудь мутную на многоуважаемый шкаф между делом забросил, раскланялся, а на другой день - тих-тиби-дох, активировал смертельные эманации. Чего тут мудрёного? Ничего. Если, конечно, при Силе.
Ну и вот, размышляю я, значит, о всяком таком, а сам тем временем уже качу по улице Лермонтова: под колёсами лужи в разводах, над крышей небо в солдатских портянках, по обе стороны ржавые тополя. Одна радость - в салоне звучит регги группы "Ай-Да":
Не пугайся, если я молчу
И не вижу ничего вокруг,
Если мне не хватает воздуха даже здесь.
Ты ни о чём не спрашивай меня,
Ведь я знаю, что есть
Где-то там, похожий на сон,
Город Золотого Дракона.
Под такую вот замечательную телегу думы свои думая, выстукиваю ритм пальцами по баранке, невольно подвываю певцу и поглядываю на свои "командирские", успеваю, нет к назначенному сроку? Вроде как успеваю, но закавыка: впереди еле тащится зелёная "калдина". От самого Свердловского рынка тащится, не только меня, весь трафик тормозит. Оно понятно, что тише едешь, дальше будешь, но какой русский дракон не любит быстрой езды? И вот. Терплю до одного перекрёстка, до второго-третьего, после пятого срываюсь, начинаю сигналить - давай, мол, паря, прибавь, чего ползёшь черепахой. Тот ни в какую. Даже медленнее покатил, будто назло. Плююсь от досады и решаю перестроиться в соседний ряд. Там поток плотный, но что делать. Мигаю чин-чинарём, ловлю в зеркале просвет, ухожу влево. В ту же самую секунду "калдина" вдруг тоже вылетает из ряда и с какого-то перепугу подрезает меня. Я притормаживаю, пытаюсь увернуться, получается, но тут - бенц! Удар. Хорошо пристёгнуть был, никак не пострадал, только голова как маятник - туда-сюда. Блякую, оборачиваюсь, так и есть - бенц. Мерседес-бенц. Телепался за мной этот четырёхсотый всю дорогу и вот поцеловал. В засос.
Делать нечего, останавливаюсь, верчу башкой. "Калдины" уже и след простыл, а водитель "мерина" машет, мол, давай на обочину, там разберёмся. Думаю, и правда, чего людям мешать. Отъехал, прижался к бордюру, жду. Вскоре и обидчик мой подкатил, не обманул, аккуратно пристроился метрах в трёх сзади.
Первым делом, конечно, оценили масштаб трагедии: у меня - трещина на пластмассе бампера, у него - левая фара в хлам. Ну и царапины. Как по мне, так сущая ерунда. Наплевать и растереть. Однако, к вящему моему удивлению, незадачливый водитель четырёхсотого, этот чахоточного вида малый с близко расположенными, но глубоко посаженными глазками, начал кудахтать. Ё-моё, да во-блин. Во-блин, да ё-моё. Вроде как натурально расстроился. Я вытащил сигареты, закурил, сделал несколько серьёзных затяжек и говорю ему:
- Не стони, браток, у меня претензий к тебе нет.
Доходяга аж задохнулся от возмущения:
- Офигеть, претензий у него нет! - И сразу стал грубить: - Совсем что ли обнаглел, дядя?
- А что такое? - интересуюсь.
- Да ничего. Водить не можешь, шофера найми.
- Остынь, чувак, я же показал тебе, что перестраиваюсь. Какого на двойной пошёл?
- Да ни фига ты, дядя, не показывал. Расслабься и чехли четыреста енотов.
- За что это?
- За навесное.
Во, думаю, наглец. Затягиваюсь, чтобы сразу не послать куда подальше, выдыхаю, говорю:
- Не-а, так не пойдёт.
- А как пойдёт? - спрашивает.
Тут я предлагаю разумное, доброе, вечное:
- Раз такие предъявы пошли, вызываем комиссаров. Или инспекторов. А лучше - цыгаль-цыгаль, ай, люли, - тех и этих. Пусть они наши непонятки разруливают.
И лезу в карман за телефоном.
Парень оборачивается к своей машине и орёт истошно:
- Тукша! Слышь, Тукша! Дядя гаишников подтягивает!
В ту же секунду из "мерина" выползает пассажир - кинг-конг с головой цыплёнка. Поднимает воротник хрустящей кожанки, засовывает ручища в карманы, передёргивает плечами и - еду-еду не свищу, как наеду, не спущу - с ленцой вельможной, подкатывает к нам.
Действие второе, усмехаюсь я про себя, те же и Последний Довод Короля.
- Менты, дядя, не прокатят, - произносит Тукша скучным голосом заученный текст. И объясняет: - С места съехали. Так что сами тереть будем.
И тут у меня уже никаких сомнений не остаётся, что попал в банальную подставу на лоха. Ого, думаю, явился случай, привел с собой истину, и породили они откровение. Трясу - не столько от возмущения, сколько от удивления - быстро намокшими под дождём патлами и говорю:
- Зря вы так, чуваки.
- Как "так"? - вяло, без огонька в голосе, интересуется Тукша.
- Вот так вот нагло.
- Мы нагло? Это мы нагло? - выкрикивает темпераментный доходяга, идёт в блатную присядку и тыкает пальцем в разбитую фару. - Разуй глаза, дядя. Посмотри, что учудил.
Верил, что можно быть святее Папы римского, но чтобы нахальнее водителя командирского уазика - нет. Тут поверил. Досчитал до пяти и говорю с предельной невозмутимостью:
- Парни, ваш эстрадный номер, конечно, достоин включения в праздничный концерт ко Дню работника сельского хозяйства и перерабатывающей промышленности, но со мной он не прокатит.
- Почему это? - с вызовом спрашивает доходяга, сам того не понимая, что выдаёт себя с головой.
Я добиваю сигарету до фильтра, роняю бычок в лужу и объясняю:
- Потому что не терпила я, а - на минуточку - дракон.
- Ну а я тогда барон, - говорит грамотный Тукша и начинает разворачиваться в боевой порядок.
Меня от этой суеты уходящей натуры начинает разбирать смех, еле сдерживаюсь.
- Ты чего, дядя, лыбишься? - из-за широкой спины подельника спрашивает доходяга.
- Видели бы вы себя со стороны, - говорю. - Клоуны. А поди мыслите себя злодеями? Да? Не-а, ни фига не злодеи. Истинный злодей посягает на душу, а вы - на бабло. Стыдно, мальчики.