- О, дон Текило! – как и ожидалось, воскликнула Ядвига. – Ничто и никто в целом мире не в силах разлучить нас! Мы будем вместе вечно!
- Отлично! – с воодушевлением подхватил дон Текило. – Так что привыкай к роли домохозяйки… то есть, я хотел сказать, домашней кошечки. Больше тебе охотиться не придется.
Иберрец поцеловал Ядвигу в щечку, встал, отошел в сторонку, чтобы помешать угли в камине, и украдкой посмотрел в полированный стальной щит. Щит, украшавший гостиную мага, дон Текило отполировал сам в расчете именно на такой вот случай. Помня о том, что в серебряных зеркалах она не отражается, Ядвига забывала, как выражаются актеры и политики, "держать лицо", когда считала, что ее никто не видит. Вот и сейчас в полированной стали отразилось глубокое размышление. На одной чаше весов – неземная любовь, идеальный кавалер, восторг и прочие радости, на другой… полная приключений жизнь оборотня.
А в чем, если подумать, жизнь оборотня? Некоторые недальновидные люди, и не только люди, могли бы сказать, что жизнь оборотня – это охота. Охота, погоня, добыча, но, положа лапу на сердце… надо признать, что жизнь оборотня - это прежде всего свобода.
Уникальный, единственный и неповторимый миг абсолютной свободы, миг между реальным и возможным, миг между двумя ударами сердца – миг, когда ты делаешь выбор, в каком из обличий встречать непредсказуемое будущее. Миг, упоительный миг, когда Судьба уже кинула кости, но они еще кружат в воздухе, решают, какие знаки открыть, а потом… Угрожающий рык, который жарким комком зарождается глубоко в груди и огненной волной поднимается по горлу, распускается огненной лавой, топорщит усы и оповещает округу о наступлении Часа Оборотня. Враг, благоухающий ненавистью, а еще лучше – страхом и ненавистью, размахивающий бесполезным железом. Враг, который бросает вызов твоей крови, страсти, разуму, острым когтям и переполненным жаждой победы мышцам, враг, с которым ты выходишь драться один на один – и враг, которого ты побеждаешь. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.
Дон Текило был вором – тоже, в какой-то степени, оборотнем. Правда, в его случае он не ограничивался двумя сущностями. Нет, он хранил верность себе, своей человеческой, а еще правильнее сказать – воровской природе. Независимо от фаз Луны он был все тем же крепышом, когда-то стройным, а теперь, к сорока с лишним годам, откуда-то появился небольшой животик, лысинка, опять же, имела неприличную склонность к увеличению, кудри постепенно белели и прощались… Лицо оставалось одним и тем же, но вот личин у дона Текило было великое множество. Они появлялись с той же неотвратимостью, как шерсть у настоящих оборотней при восходе полной Луны. Стоило дону почувствовать, что пахнет выгодой, и всё… Сдержать свою оборотистую сущность он был не в силах. Обмануть, обхитрить, выдать фальшивку за настоящий золотой, перевернуть истину с ног на голову - царапнуть, вонзить клыки поглубже и победить. Сегодня. Сейчас. Снова и снова.
Может быть, оно и к лучшему, их расставание с донной Катариной? Как бы мог жить дон Текило, сохраняя лишь один облик – не самый плохой, но всего лишь один, - и беспрестанно подавляя изменчивые, хватательные и обманывающие инстинкты?
Он мог бы жить очень счастливо.
Мог бы…
Если бы он тогда промолчал! Мало ли, какие мысли о покаянии приходили в травмированную комодом голову! Вот только сердце, взращенное под пылким солнцем Иберры, подсказывало, что до тех пор, пока дон Текило скрывает свое подлинное лицо от любимой женщины, не рассказывает правду о своих похождениях и бурной молодости, он лжет ей. А лгать… Судьба всех оборотней?
Дон Текило напоследок ткнул угли, положил кочергу и вернулся к Ядвиге.
- Кстати, о вечности.
Ядвига подняла голову. Блеск полной луны добавил загадочности и прелести ее золотистым очам с вертикальной черточкой зрачка.
- Боюсь тебя разочаровать, милая, но не хочу лгать… Я не вечен. Настанет день, наступит ночь, когда… - дон Текило замялся, подыскивая слова. О, как хорошо он умел вовремя запинаться и произносить слова о неизбежном расставании! Слушательницы рыдали. Слушатели "Ста лучших расставаний дона Текило" обычно ревели от смеха.
- Но почему? – возмутилась Ядвига.
- Я смертен, - со слезой поведал дон Текило.
Судя по всему, Ядвига как-то не думала о подобной мелочи. А кстати, сколько лет ей самой? Выглядит она свежо, молодо, подтянуто… Блин, вот маг сволочь, постарался, делая артефакт, так постарался!
- Смертен? – нахмурилась Ядвига, переставая штопать прореху. Дон Текило принял одежку, осмотрел кривой шов и поведал – не забывая подпускать больше чувств в свою речь:
- Когда-нибудь я оставлю тебя, такую слабую и беззащитную перед лицом опасностей окружающего мира! Но это случится не сегодня – о, нет, не сегодня! Может быть, завтра, может быть, через год, может быть… Кстати, когда маг вернется?
- Года через два, - машинально ответила Ядвига.
Дон вернулся с делового тона к романтическому подвыванию:
- Может, через год, или через два, но я покину тебя, о прекрасная донна Ядвига! И мое сердце будет разбито! Ты останешься одна, а до тех пор позволь мне ограждать тебя от бед, позволь самому разбираться со злоумышленниками! Я не в силах представить себе, что твои нежные ручки, твои острые коготки могут схватить кого-нибудь за горло…
- Почему не можешь? – рассудительно спросила Ядвига. – Пошли в Лес, поохотимся на оленей, я тебе покажу.
- Обязательно, моя дорогая, - дон Текило на всякий случай поцеловал обсуждаемую конечность и вернулся к подвываниям. – Ты, такая слабая, беспомощная, беззащитная и нежная! О, мое сердце обливается кровью при мысли, что эти мерзкие воришки так и будут лазить в Башню в поисках Тройного Оракула, а ты…
- Оракула? – вдруг переспросил гобелен со стены. Дон Текило пристальным тяжелым взглядом смерил настенное украшение. Гобелен изображал не лютики, не васильки, а сцену охоты кабана за дюжиной охотников, поэтому не увял, не осыпался сухими лепестками от дозы суровости, излученной храбрым кабальеро. После секунды тишины дон Текило подумал, что разговаривающий гобелен – не самое странное в маговой Башне, поэтому вернулся к донне Ядвиге.
Или, выражаясь профессиональным языком, продолжил подбор отмычек для взлома охранной суперсистемы.
- Моя прекрасная донна! Как бы я хотел оберегать тебя от всяческих бед…
Из горла прекрасной донны донеслось довольное кошачье урчание.
Немного позже, отправив Ядвигу ловить завтрашний обед, дон Текило решительно направился к разговорчивому гобелену. За полотнищем обнаружился брат Тимофей.
- Чего, ну, чего тебе? – сразу же заканючил монах.
- Подслушивать вздумал? Подглядывать? А ну как отец Гильдебран узнает, как ты свои обеты соблюдаешь?
- Ну, напугал! Между прочим, я, вступая в Орден, клялся, что больше воровать не буду. Знаешь, как тяжело? Иногда руки просто тянутся, сами собой… - Руки брата Тимофея и в самом деле непроизвольно тянулись в сторону высокого хрустального кубка. Дон Текило прикинул, чего в жесте больше: монашеской жажды или воровской невоздержанности. На всякий случай хлопнул брата Тимофея по рукам и протянул, в качестве утешения, бутылку. Бутылка не была столь изысканна и драгоценна, как кубок эльфийской работы, но зато веселила дух и помогала с бодростью смотреть в будущее.
Брат Тимофей надолго превратил бутылку в телескоп, потом продолжил.
- Так что, - спросил он, приняв безразличный вид. – Ты здесь из-за Тройного Оракула?
- Угу, - буркнул дон Текило и попытался придать себе побольше бодрости. – Мне конкретно его заказали. Дескать, артефакт уникальной природы… - тут иберрец окинул взором окружающее пространство и понял, насколько двусмысленно его заявление в этом созданном магом рае любителей крылатых, хвостатых и многоногих тварей. Для выражения своих чувств дон Текило прошелся по родословной, не уточняя, чьей – то ли переборчивого заказчика, то ли артефакта, то ли природы вообще.
- Так чего ж раньше молчал! – воскликнул брат Тимофей и взял из рук дона бутылку. Повеселел.
- А что? – с подозрением поинтересовался дон Текило.
В ответ монах Ордена Единорога расплылся радостной улыбкой:
- А ведь ты не знаешь, что это такое, верно?
- За кого ты меня принимаешь? Знаю, конечно. Три крокодила, белые, каменные, вот такие, - дон Текило развел руки, обозначая приблизительный размер артефакта. – Один видит сквозь морок, другой слышит на сто лиг в округе, а третий рассказывает. А что? – с подозрением уточнил вор. Ему не понравилось хорошее настроение монаха. И он решил проверить почву: - Ты, может быть, знаешь, где он находится?
- Не то, что знаю, - с чувством собственного достоинства ответил брат Тимофей. – Но отец Гильдебран и брат Томас как-то упоминали об этом.
- И где? – невзначай спросил дон Текило.
- В подвале. Отец Гильдебран настроил грузовой телепорт из обители, и брат Томас помогал ему разгружать съестные припасы. Ты ж знаешь, после того, как Ядвига погоняла Томаса, ему, бедняге, здешняя колбаса впрок не идет. А, ты меня об Оракуле спрашивал? Так он наверху, в лаборатории стоит, - так же невзначай доложил брат Тимофей.
Оба вора – и настоящий, и уверовавший, скроили постные физиономии и обменялись честнейшими невиннейшими взглядами.
- Лаборатория… - протянул дон Текило и почесал лысинку. – Значит, лаборатория.
- Ага, - согласился брат Тимофей. И минуту спустя, не в силах выдержать молчания иберрца, спросил, когда дон планирует ограбление.
- Тебе-то какое дело? – резонно спросил вор. Монах начал врать в ответ, что присутствие в Башне дона Текило снижает частоту уверований и популяцию новообращенных монахов Ордена Единорога, что им самим выпивки до конца тюремного заключения хозяина Башни может не хватить, а Ядвига угощает своего дорогого дона самым лучшим вином… Дон Текило сделал вид, что поверил.
И дал себе зарок проверить магову лабораторию в самом ближайшем будущем.
В лаборатории
Причин, по которым дон Текило не спешил в магическую лабораторию, было несколько. Во-первых, лаборатория отбывающего тюремное заключение мага располагалась на четвертом этаже. А полнолуние как-то не учло неделю, которую дон Текило потратил на знакомство с окружающими Башню сарайчиками, и наступило слишком быстро.
Во-вторых, у дона Текило хватало ума, чтобы сообразить: в Башне полно странностей. Ага. А где все эти странности маг творил? Правильно, в лаборатории. Значит, лаборатория – самое странное место в Башне, и по возможности надо его избегать. Логично? С точки зрения бывалого вора – так даже очень.
А в-третьих, и в главных, именно в лаборатории проводила дни Ядвига, а дон Текило хранил ее покой как свой собственный. Даже еще ревностней. В смысле, он-то мужик крепкий, любые неприятности выдержит, а она – женщина, вернее, оборотень, вернее, артефакт тонкой душевной организации, еще вдруг поймет, что дон Текило не так честен, как ей бы того хотелось…
Но отступать дон Текило не привык.
Он пробрался на четвертый этаж. Замер. Прислушался. Чей-то голос с полным самозабвением рассказывал – что, из-за двери было не разобрать, и любопытнейший дон вошел в лабораторию. Вошел на цыпочках, чтобы не спугнуть и не привлечь к себе лишнего внимания.
Голос вещал:
- …Меж тем в Дацком Замке наступило время обеда. Были поданы великолепно изукрашенные блюда, в том числе розанчики из свежего лука, суп из тертых помидор, жареная форель, фальшивая курица из морковного пюре и голосящие рябчики. Принц Офелин неспешно обвел взором обеденную залу и опустился в кресло во главе стола.
- Кресло едва слышно скрипнуло, - прибавил другой голос. Очень похожий, но чуть более визгливый.
- Повинуясь сигналу мажордома, гости начали трапезу, - вернул себе слово первый из голосов. – Синхронно застучали ложки, зачерпывающие суп, раздался ритмичный звук жевания пятидесяти челюстей и одной вставной добавочной…
Последовало долгое и подробное описание того, чем потчевались гости Дацкого Замка. Дон Текило, большой знаток и ценитель кулинарного искусства, невольно заслушался.
- … И только принц Офелин равнодушно тыкал вилкой в содержимое своей тарелки, едва лишь отведывая по кусочку. Предложенная еда не доставляла ему удовольствия, казалось, принца гнетет какая-то мрачная мысль…
- Все гости видели, - вмешался третий голос. Еще более визгливый. И неожиданно азартный. – Что принц необычно бледен, что время от времени он бросает острый выжидающий взгляд на сидящую неподалеку леди Гамгулину, что он покусывает губы и будто ждет какого-то знака.
- "Уже скоро," - визгливо вернулся второй из голосов. – Прошептала леди Гамгулина.
- Принц Офелин резко отставил высокий кубок с эльфийским вином, - бойко и ревниво перехватил инициативу первый голос, - и вышел из обеденной залы.
- За его спиной зашептались придворные, - не менее ревниво перебил второй голос. Повизгивания в нем прибавилось. – Все единодушно решили, что принц нездоров, ибо изволил отведать слишком много незрелых слив…
- Но никто не знал, - еще более визгливо возопил первый голос. – Что принц тревожился из-за предсказаний, сделанных его личным астрологом в минувший полдень!
Второй или третий из голосов-конкурентов попробовали вмешаться, но не тут-то было! Голос, глотая от спешки окончания слов, поведал подслушивающему дону Текило краткую биографию астролога вышеозначенного Офелина (родился, учился, женился, нет, да, привлекался, способствовал, виновен, оправдан, старался, понял, заткнулся). И продолжил повесть о душевных метаниях принца из Дацкого замка.
- Вечерело, - с замогильными интонациями возвестил первый голос.
- Темная громада Дацкого Замка чернела на фоне непроглядной ночи! – не сдавался третий голос.
- Заухал филин! – отстаивал свои позиции второй из голосов. – Дважды заухал!!! И капризное эхо поспешило повторить глухой отдаленный звук!
- Принц Офелин, - с непонятной, но многообещающей угрозой вещал первый, самый говорливый и настырный из голосов. – Спустился в сырое темное подземелье…
- Подземелье освещалось дюжиной чадящих факелов, расставленных вдоль стен, - затараторил третий голос, повизгивая, - и белоснежные ворот и манжеты принца были единственными яркими пятнами в темноте, живущей в узком каменном тоннеле. Казалось, сумрак ожил, он тянул к Офелину свои черные щупальца…
- Где-то капала вода…
- И пятна селитры ползли белесыми призраками по каменным сводам низкого потолка…
- Пугая червей и сороконожек до полусмерти!!! – завопил один из трех голосов.
Дон Текило почесал лысинку.
- Как только в темном мрачном коридоре, - голос перебил голос, - раздались неспешные шаги принца, в одной из огороженный железными решетками темниц послышался осторожный вздох. "Мой принц," - проговорил пленник.
- Пленник – мужчина лет шестидесяти, невысокий, среднего сложения, с отвисшей нижней губой, одет опрятно, хоть штаны и грубая суконная куртка немного потерты на локтях и коленях…
Дон Текило понял, что запутался в нумерации голосов, потому как с каждой фразой они становились все более и более пронзительными, визгливыми и одинаково жадными. Но решил дослушать занимательную историю до конца.
- Пленник приветствовал принца церемонным поклоном…
- Лишь чуть заскрипела ревматическая спина!
- И сказал…
- Нет, это моя реплика! - возмутился один из голосов, и дон Текило различил едва слышное царапанье камня о камень, будто кто-то неловкий высекал искру огнивом. – И пленник сказал: "Ваше высочество! Здесь, в подземелье, я не слышал погребального звона". "Его и не было," - с мрачной печалью ответил Офелин. "Значит, никто не умер? – недоверчиво переспросил пленник. - Означает ли ваше появление, что мои предположения верны? Вы не решаетесь отступиться от плана, как бы плох он ни был…" - и нотка печали прозвучала в хрипловатом голосе старика.
На лице дона Текило отразилось глубокое недоумение.
- На лице принца Офелина отразилось глубокое недоумение. Из глубокой задумчивости его вывело появление леди Гамгулины.
- Леди Гамгулина успела сменить парадное вечернее платье на более простое, с длинными разрезными рукавами, из бархата цвета полуночи, которое выгодно подчеркивало безупречную белизну груди, отрытую глубоким вырезом…
Дон Текило настроился слушать про вырез и белизну, но рассказ таинственных голосов снова прервался каменистым царапаньем.
- Пленник поздоровался и с леди Гамгулиной, - с интонациями подзаборника, который стал самым подзаборным из всей подзаборной компании, продолжил свою повесть выигравший серию царапанья голос.
- На что прекрасная дама…
- Кого ты называешь прекрасной! – возмутился другой голос.
Снова царапанье.
- На что не слишком прекрасная дама протянула пленнику для поцелуя белоснежную руку и ответила нежным голосом!
- "О, старый добрый друг! Прости нас! У нас нет другого выхода!"
- А принц Офелин поспешил вмешаться: "Я рад бы сказать, что выход есть!" И на его глазах появилась непрошенная слеза…
- Вызванная неумеренным потреблением незрелых слив! – радостно заложил принца один из голосов. Снова царапанье.
- Принц смахнул слезу…
- Она совершенно беззвучно упала на ржавую тюремную решетку…
- И продолжил: "Ты совершил ошибку, наш добрый старый друг. Не стоило тебе противиться превращению нашего доброго короля в вампира. Но раз уж такая беда случилось – у нас нет другого выбора. Пусть он правит".
- "И пусть никогда над его могилой не проливается святая вода," - подхватила леди Гамгулина, - торжественно провозгласил голос-помощник.
- Принц Офелин будто и не слышал слов своей верной подруги…
- Это кто тут верная!
Снова царапанье.
- Принц Офелин продолжал, озвучивая тайные мысли, которые давно не давали покоя его чистому честному сердцу…
- Это кто тут честный!..
Царапанье.
- "Я не должен править. Я туп, недальновиден, склонен к перманентной истерии и падок на дешевую лесть," - говорил сам себе принц Офелин. [краткое царапанье после слова "дешевый"] "Печально, что мой старший брат погиб при столь странных обстоятельствах; видят боги, я сделал всё, чтобы сохранить ему жизнь. Пусть он правит и после смерти! Вампир на троне, собственно говоря, намного лучше, чем призрак. Стал бы мой брат привидением – придворные бы промахивались, целуя ему туфлю в знак почтения".
- Леди Гамгулина выразила свое согласие кивком; ее нежная грудь вздымалась от волнения, взгляд принца Офелина, до той поры рассеянный, скользнул по белоснежной коже и лебединой линии плеч его верной [царапанье] прекра…[сильное царапанье, завершившееся негромким стуком] дамы, и…
Дон Текило прошел по лаборатории, увидел полупрозрачный силуэт отдыхающей Ядвиги; сел рядом на пол, скрестив ноги, и приготовился внимать захватывающему рассказу.