Я вытаращился на него в полном изумлении: ничего себе, ассоциации, выводы и скорость мышления у человека! Одно могу сказать точно: охранникам вредно читать на работе книжки о змеях-убийцах из секретных лабораторий. Других причин появления подобного бреда в голове вошедшего я не видел. Но надо отдать охраннику должное - его реакция оказалась выше всяких похвал: за половину секунды выхватить пистолет, загнать патрон в ствол и снять с предохранителя… Уверен: если на него на самом деле набросятся змеи, он успеет уклониться и нанести им ответный удар. А уж медлительных бандитов и вовсе отправит к праотцам до того как они поймут, на кого посмели поднять руку.
Мы не успели сказать ни слова в ответ, как бесстрашный охранник вошел в лабораторию, наступил на покрасневший ламинат и в недоумении замер, ощутив под ногами далеко не твердый пол. Он опустил глаза и посмотрел на ботинок. Ламинатный рисунок вокруг него деформировался, а когда охранник отошел в сторону, на полу остался четкий след.
Озадаченный охранник поднял голову, намереваясь потребовать у нас разъяснений, но полы под ним глухо треснули, и бедняга провалился на нижний этаж, успев напоследок взмахнуть руками и издать невнятный эмоциональный звук. Как оказалось, бетонный пол лаборатории основательно истончился. Песчаная пыль взметнулась к потолку, а песок с края дыры посыпался следом за охранником. С нижнего этажа донеслись дикий грохот и звон разбившейся посуды, а также несколько слов, абсолютно не предназначенных для использования в обществе воспитанных людей.
– Ничего себе, номер откололи… - пробормотал я.
– Эй, парень, ты как?! - прокричал профессор. Охранник отозвался убийственной тирадой в адрес строителей, и стало ясно: при падении он не сломал ничего существенного, кроме лабораторного оборудования.
– Странно, что бетон поддался воздействию газа быстрее дерева, - заметил профессор, осторожно открывая дверцу шкафа и доставая оттуда две марлевые повязки - чтобы пылью не дышать. В идеале, сейчас бы пригодились респираторы, но за неимением лучшего сойдут и повязки. Одну профессор бросил мне, а вторую надел сам.
Правда, в этот момент нас куда больше волновало не воздействие катализатора на разные виды материи, а последствия действия газа на полы. Если они по всей лаборатории истончились настолько же, как и у двери, то нормально нам отсюда не выйти. А как узнать, какова теперь толщина полов в остальной части лаборатории? Придется ждать помощи спасателей, но вряд ли они успеют примчаться до того, как мы упадем на нижний этаж. И повезет ли нам при падении, как охраннику - вопрос спорный.
Песок перестал ссыпаться на нижний этаж, но от края дыры один за другим стали отламываться кусочки пола.
– Ну, началось… - проворчал я. Так и знал, что сегодня не удастся толком отдохнуть. Как бы не пришлось пролежать в больнице с переломами месяц-другой… - И какой гад вырвал лист с пояснениями к формуле? Ни за какие коврижки не согласился бы создавать это вещество.
Площадь дыры увеличивалась в алгебраической прогрессии, и я нервно чертыхнулся: от края дыры до моего "укрытия" оставалось не так много, и с секунды на секунду нам со столом предстояло переместиться на нижний этаж. Возможно, со стороны это покажется забавным, но я не горел желанием показывать каскадерские трюки и летать верхом на столе - в нижней лаборатории стоят два десятка режуще-дробильных аппаратов, и если я упаду, то прямо на них. На фиг аппараты там сдались, я до сих пор понять не могу, но теперь появится внятная причина дать в морду тому, кто их туда поставил.
А пока - чем скорее я уберусь со стола, тем лучше.
За что бы такое ухватиться? В кабинете с полом не соприкасается разве что потолок, а скакать от стола к столу, словно обезьяна и думать при этом: успеешь перепрыгнуть на соседний стол до того, как он рассыплется или провалится на нижний этаж, как-то не тянет. Да и профессору придется куда-то перебираться со шкафа, надо оставить ему пути для спасения.
Остается одно.
Я поднял голову и посмотрел на люстру. Старая и неказистая - в общем-то, в лабораториях не положено вешать изысканные и новые люстры, в них вообще люстры вешать не положено - но зато широкая и прочная. Почему бы и не побыть в роли лишнего плафона, пока охранник не вызовет подмогу и не поможет нам выбраться отсюда?
Я присел и прыгнул, ухватился за люстру двумя руками и повис, раскачиваясь вместе с ней. Люстра зазвенела и чем-то щелкнула, но выдержала. А вот стол из-за моего прыжка проломил истончившийся пол и упал на выключенную дробильню. Ящики стола при ударе вылетели и попадали на пол, вываливая из себя бумаги профессора и разную мелочь.
"А все-таки хорошо, что сегодня выходной и большинство ученых отдыхает, - подумал я. - Одним только столом пришибло бы не меньше двух лаборантов. Работай потом за троих на две лаборатории".
Охранник отскочил к стене и взирал на упавший стол со смешанным чувством изумления и страха. К его ногам подкатился десятисантиметровый стеклянный шар, использовавшийся профессором при создании прототипа трехмерного лазерного телевизора - так, хобби. Охранник автоматически поднял шар, подкинул его на ладони, определяя вес, и остался доволен тем, что шар не упал ему на голову.
– Слушай, друг, - попросил я, - ты не мог бы принести сюда лестницу, пока мы с профессором не упали следом за мебелью?
– Прости? - не понял охранник. Видимо, еще не отошел после падения стола и не расслышал толком мою просьбу.
– Лестницу неси! - приказал профессор, добавив несколько слов из лексикона охранников.
Я опешил: когда и где профессор мог их выучить, если всю жизнь жил среди интеллигентных людей и заумных книг? Зато охранник отнесся к прозвучавшей фразе с пониманием, словно к повседневной речи. Однако, нехилые у них разговоры между собой, как я погляжу.
– Сейчас! - мигом ответил охранник, заулыбался зачем-то и, положив стеклянный шар на пол, побежал за требуемым предметом. Шар покатился по неровной поверхности, ускоряя ход, и вскоре исчез из виду.
Затрещало сразу в двух местах, и большой кусок площадью примерно в шесть квадратных метров ухнул вниз. В воздух взметнулось облако пыли, а подставка для банки с катализатором ощутимо покачнулась.
Мы с профессором одновременно уставились на поблекшую подставку. Жидкость колыхалась, но за горлышко банки не выливалась.
– Нельзя дать ей пролиться! - воскликнул профессор.
– А кто спорит? - ответил я.
Минуту мы молчали, наблюдая за тем, как "шторм" в банке с катализатором сходит на нет.
– Скажите, профессор, - спросил я, - где Вы набрались таких слов?
– Каких слов? - не понял Грилинс.
Я повторил.
– Так это же обычный профессиональный лексикон охранников, - пояснил профессор, - обозначающий: "Принеси скорее лестницу, иначе нам грозят крупные неприятности". Разве нет?
Я не нашелся, что ответить. Ладно, пусть думает, что это лексикон охранников, а не обсцентная лексика, профессионально используемая самым последним забулдыгой.
Да где же носит этого охранника? Руки устают, а ногами за люстру мне не ухватиться. Конечно, на крайний случай я могу и зубами вцепиться, но надеюсь, до этого не дойдет.
В коридоре раздался быстрый топот ног, и приоткрытая дверь в лабораторию полностью распахнулась. Два охранника втаскивали в кабинет пожарную лестницу.
– На подоконник! Ставь на подоконник, а то полы ни к черту! - рычал напарнику охранник, переживший падение на нижний этаж.
– Сам вижу! - огрызнулся напарник, но охранник продолжал командовать:
– Давай быстрее, пока они вместе с мебелью не скопытились!
Напарник стиснул зубы, не давая лестнице упасть ниже подоконника.
– Поднажми! - рычал охранник, и напарник выплеснул вырвавшуюся ярость - напрягся до покраснения, и поставил таки край лестницы на подоконник. Под тем отломился кусок пола.
Охранник посмотрел на то, как я исполняю роль плафона, и снова улыбнулся. Я мысленно вцепился в его шею и завязал ее в узел: этому недоумку смешно смотреть на мои раскачивания?! Еще неизвестно, какие эмоции появятся на его лице, если он закачается здесь вместо меня!
– Ты еще поаплодируй! - сквозь зубы процедил я.
– Профессор, вы первый, - предложил охранник, - люстра крепкая - еще не один час повисит.
– Если она упадет - я тебе голову сверну! - пообещал я. Охранник сделал вид, что не расслышал. Убью. Хотя бы морально.
Профессор шевельнулся и осторожно перебрался на лабораторный стол. Шкаф качнуло, но полы не обрушились.
– Ух… - выдохнул профессор. Дошагав до стола, стоявшего неподалеку от лестницы, он забрался на нее и, к неописуемому удивлению охранников, потянулся к банке с жидкостью. Для этого профессору пришлось лечь на лестницу, ухватиться за нее правой рукой и только после этого вытянуться в сторону банки, рискуя сорваться и упасть на нижний этаж. А внизу сейчас не только черт ногу сломит, но и ангелы без ушибов не останутся.
Профессор дотянулся до банки, закрыл ее вакуумной крышкой и протер поверхность бумажными салфетками - первая и вторая кипа рассыпались песком, зато третья осталась в целости и сохранности. После этого профессор крепко сжал пальцами горлышко банки, аккуратно поставил ее на лестницу, подтянулся и привстал. Выдохнув, прижал банку к груди и медленно зашагал к выходу.
Крак!!!
Огромная часть пола вместе с подставкой для банки, тремя столами, кучей оборудования и шкафом переместилась по уже знакомой траектории и превратила нижнюю лабораторию в настоящую институтскую свалку. От взвившейся пыли я перестал что-либо различать.
Профессор выскочил в коридор. Охранник, рассвирепевший от глупого поведения спасаемого, грубо выхватил емкость и прокричал:
– Мы вас из беды выручаем, а вы всякую ерунду с собой тащите! Делать больше нечего?!
Профессор побледнел.
– Газ от этой ерунды проделал тот фокус за моей спиной, а жидкость может быть в тысячи раз опаснее! - выкрикнул он, не маскируя свой страх. - Ее только стекло и держит!
Охранник осекся и сглотнул. Побледнев раз в восемь сильнее профессора - наверное, вообще вся кровь от лица отхлынула, до последнего эритроцита, - он крупно задрожал, понимая, какое вещество чуть было не швырнул на пол, и банка предательски заскользила в моментально запотевших от волнения ладонях.
Профессор неожиданно для самого себя очутился на лестнице, готовый в любой момент вернуться на подоконник и прыгнуть в окно. Зачем, он и сам не знал, но инстинкт самосохранения не считал прыжок с высоты в пятьдесят с лишним метров опаснее обливания жидкостью из банки.
Я по-прежнему раскачивался на якобы крепкой люстре, когда случилось вполне закономерное событие: пока я изображал дополнительный плафон и намеревался прыгнуть на лестницу, крюк, на котором держалась люстра, не выдержал дополнительного груза и сломался.
Лишенная поддержки люстра полетела вниз и повисла на проводах.
Амплитуда раскачивания значительно возросла, и провода начали отрываться один за другим. Я мысленно придушил охранника и поблагодарил электриков, качественно соединивших проводку - в конце концов, я еще не упал, - но времени на долгое раскачивание уже не осталось. И когда провода, крепко скрученные и обмотанные изолентой, полностью порвались, удачно полетел в сторону лестницы.
"А ведь мог бы и об стену за спиной хрястнуться…" - пронеслась запоздалая мысль. Что ж, пока мне везет.
Отшвырнув люстру, я ухватился за лестницу и, повисев немного, попытался подтянуться. Удалось не сразу - руки и так устали, но я вспомнил, что находится под ногами, и страх упасть на горы мусора придал необходимые силы.
Охранник вовремя перехватил банку, и теперь стоял, ни жив, ни мертв, пока напарник на цыпочках приближался, намереваясь поддержать его и банку в трудную минуту. В основном банку - люди пока еще не разбиваются при падении на пол с небольшой высоты.
Пыль из лаборатории попала охраннику в нос, и, не в силах сдержаться, он чихнул, отступил на шаг и споткнулся на пустом месте. Вскрикнув и непроизвольно взмахнув руками, он попытался удержать равновесие, и ненароком отброшенная банка полетела прямиком к лестничному пролету.
Напарник остолбенел от ужаса.
Охранник упал, ударился головой о пол и вырубился.
"Так вот где у него кнопка… - подумал я, разглядев сквозь пылевое облако сцену падения охранника. - На затылке!"
– Ловите банку!!! - прокричал профессор. Он бросился за банкой и в прыжке плюхнулся на живот, намереваясь схватить ее до того, как банка столкнется с полом. Проскользнув по мраморному полу к лестничному пролету, профессор по пояс выехал на ступеньки и вытянутыми руками вцепился в падавшую банку.
Секунда прошла, словно вечность.
На вторую секунду банка предательски выскользнула из впотевших ладоней, ударилась о ступеньку и разбилась.
Содержимое выплеснулось на лестницу, и охнувший профессор зажмурился, боясь посмотреть на последствия от соприкосновения катализатора и лестницы.
Через восемь секунд любопытство пересилило страх, и профессор решительно приоткрыл правый глаз.
Второй охранник помогал мне вскарабкаться на лестницу, когда мы услышали изумленный возглас профессора. По молчаливому согласию мы занялись каждый своим делом: я поспешил к лестничному пролету - узнать, что испугало профессора, а охранник остался приводить коллегу в сознание.
Профессор склонился над лестницей. Изумление от увиденного сменилось профессиональным интересом к происходящему: Грилинс являлся ученым со стажем, и в первую очередь думал не о собственных проблемах, а об изучении того, что творится в непосредственной близости от его внимательного взгляда.
Когда я подбежал к пролету, профессор подвинулся к стене, давая мне возможность разглядеть результаты воздействия жидкости на лестницу. На первый взгляд, ничего страшного не произошло: на мраморном покрытии осталось большое красное пятно - приличных размеров "ржавая" клякса.
– Посмотри на нижний пролет, - попросил профессор, - у меня не хватает смелости.
Я послушно кивнул и посмотрел.
– Что там? - спросил профессор, увидев, как у меня отвисла челюсть. - Такое же пятно?
– Не совсем, - ответил я: внизу пятен оказалось не в пример больше, и площадь покраснения на лестнице увеличилась раза в три.
– Плохо дело… - пробормотал профессор. Спокойным он оставался только внешне - умение скрывать эмоции являлось одним из основных его качеств, - но в душе бушевали эмоции, и поток мыслей по поводу случившегося превышал все разумные пределы. У меня тоже такое бывает, когда разом пытаюсь придумать десятки решений к одной задаче.
Профессор выхватил из нагрудного кармашка ручку и осторожно дотронулся до пятна. Потерявший устойчивость красный песок одним куском отделился от лестницы и упал на нижний этаж, в полете теряя форму и рассыпаясь песчинками. Профессор вздрогнул и отдернул руку, а песочный ком врезался в нижнюю лестницу и пробил ее "опесочившуюся" часть.
Процесс осыпания ступенек приобрел лавинообразный характер, и шум падающего песка разнесся по пустым коридорам института.
Я прикинул, до какой глубины доберется созданный нашими усилиями катализатор. Четно говоря - понятия не имею, когда он перестанет превращать недра в песок, но надеюсь, очень глубоко не проникнет.
"А ведь шахтеры от такого подарка не отказались бы, - пронеслась мысль. - Вылить катализатор, выковырять песок из будущей вертикальной шахты и спокойно забуриться в богатую породу, где она обнаружится. Уйму времени сэкономят".
Скорее всего, спонсоры проекта продолжат эксперименты с жидкостью, но уже не в институте, а где-нибудь подальше от города. Километров эдак на пятьсот-шестьсот отсюда. И хорошо бы заранее создать ингибитор для этого необычного катализатора - во избежание ненужных последствий. Ведь тепло от превращения всего сущего в песок не выделяется, нагрева реакция тоже не требует - так как она вообще происходит? Теоретически, выделяемой при этом процессе энергии должно быть фантастически много, как при термоядерном взрыве, но ее нет. Почему?
Ничего не понимаю.
Когда охранники подошли к пролету, мы с профессором стояли перед лестницей и наблюдали за падением песка. Охранники (совсем как профессор недавно) ахнули от изумления, увидев, что от этажа к этажу площадь дыр неуклонно возрастает: вылитый катализатор разлетелся искусственным дождем, и потому казалось, будто нижние лестничные пролеты прострелили из дробовика - настолько много в них оказалось дырочек.
Первый охранник до кучи еще и похрипел немного. Он этого не хотел, но пришлось: я крепко схватил его за шею обеими ладонями и сжал белеющими от напряжения пальцами.
– Угомонись ты! - воскликнул его напарник, отдирая мои ладони от шеи охранника.
– Я тебе покажу, как она "крепко висит"! - рычал я, тряся охранника. Он в ответ высунул язык и свесил голову набок - то ли издевался, то ли я переборщил с удушением, - и весьма правдоподобно закатил глаза. Пришлось отпустить, пока не стало слишком поздно. Охранник упал на пол и довольно ловко для человека без сознания начал от меня отползать. - Хорош притворяться! Лучше иди и посмотри на свою крепкую люстру!
Охранник открыл глаза.
– В следующий раз ты так легко не отделаешься! - рыкнул я.
– А я на тебя в суд подам, - ответил охранник.
– К этому времени я успею тебя придушить!
– Но-но-но! - пригрозил охранник. - Без рук!
– Да мне для такого дела и ног не жалко! - воскликнул я. - Сейчас как пну по одному месту - футболисты от зависти подохнут!!!
Охранник отодвинулся еще на метр. Ерунда: я преодолею это расстояние намного быстрее. А пинать с разбега гораздо удобнее: результат получается мощнее.
– Признаю свою ошибку! - возопил он, понимая, что я так просто не угомонюсь. - Каюсь, виноват! Да, люстра держалась на старинных соплях и могла рухнуть в любой момент! Но ты моложе, и был обязан уступить право спастись первым пожилому профессору!
– Томас! - попросил профессор. - Мы все чуть было не стали инвалидами, так что успокойся. В конце концов, мы живы и здоровы!
Я напоследок еще раз рыкнул и примирительно протянул охраннику руку, чтобы он поднялся с пола.
– Вот так-то лучше, - сказал он, вставая. - Мир?
– Мир.
Песок падал, а лестницы все больше напоминали решето. Примерно через десять пролетов дыр оказалось больше, чем бетона и мрамора, а к двадцатому пролету от лестниц вовсе ничего не осталось. Только песок, который падал, падал и падал… Благодаря растущей массе его таранные свойства увеличивались, и нижние, насквозь "пропесоченные" лестницы сметались в мгновенье ока.
И под конец сотни, если не тысячи, килограммов песка упали в подвальное помещение и рассыпались по нему толстым слоем.
У меня уже появились определенные - и весьма пугающие - догадки относительно случившегося в мертвых городах, да и профессор, судя по всему, подумал о том же.
– Смотрите-ка, - заметил он, - а дыры-то один в один напоминают ходы камнеедов.
– Похожи, - согласился я. - Но, елки-палки, если пустыня появилась из-за действия катализатора, то в каких объемах его создали?
– И как именно применили? - добавил профессор, - Ведь на целую пустыню хватило.
– Иначе говоря, - вступил в беседу напарник охранника, - жители мертвых городов устроили коллективное самоубийство?