Бухенвальд называли адовым местом. Лагерь располагался на гладкой, как стол, голой скале Эттерсберг, продуваемой всеми ветрами. Даже Енихе в непромокаемом плаще за те десять минут, пока разыскивали Коха, почувствовал это.
С горы Эттерсберг открывался чудесный вид: окрестности походили на рай, отгороженный от узников тройным надежным поясом проволочных заграждений. Это была дьявольская выдумка - устроить концлагерь на таком месте.
Комендант Бухенвальда гауптштурмфюрер СС Кох был очень любезен. Он пригласил Енихе к себе на чашку кофе и познакомил с Эльзой Кох, своей женой. Енихе уже слышал о ней от Шлихте. Эта долговязая Эльза пользовалась у офицеров-эсэсовцев успехом. Но за "ночь любви" она требовала с них не денег, а куски человеческой кожи с редкими татуировками.
Познакомившись с Енихе, она тотчас же пустила в ход свои "чары". Потом она показала Отто изделия из человеческой кожи: перчатки, что-то вроде настенного коврика, сумку, голову заключенного, засушенную на манер тсантсы и потому сильно уменьшенную. Когда Отто спросил, кому принадлежала эта голова, она жеманно ответила:
- Ах… поляку.
Эльза была отвратительна.
Вернувшись в отель, Енихе застал Еккермана в номере спящим. Отто тоже чувствовал себя очень усталым. Не ужиная, он разделся и лег в постель.
Утром они возвращались в Постлау. Еккерман подавленно молчал. Отто не расспрашивал его ни о чем. Только после Шверина, где они сделали небольшую остановку, Еккерман заговорил:
- Отто, вы - верующий, думаете ли вы когда-нибудь о душе?
- Вас, конечно, интересует не учение о метемпсихозе?
- Вы никогда не спускались в подземные туннели "Доры"?
- Нет, не приходилось.
- Какая там пыль… Ни воды, ни умывальников, ни уборных. Под страхом смерти заключенным запрещается брать воду из-под кранов: она предназначена для цементомешалок и машин… В Бартенхаузе все-таки заключенные выглядят лучше.
- Бартенхауз своего рода образцовый лагерь. Но там тоже есть фернихтунгслагерь. Разве вы не слышали об этом?
- Одно дело слышать, другое - видеть своими глазами.
- Вам удалось помочь фон Брауну? - спросил Отто.
- Нет. Дело, по-моему, не столько в конструктивных недостатках ФАУ, сколько в том, что заключенные, работающие на подземном заводе, саботируют.
- Вы не сказали ему об этом?
- Нет. Я сказал, что нужно переделать насос для подкачки жидкого кислорода.
Глава двенадцатая
Криста, как маленькая, обрадовалась елке, которую Отто с Иреной украсили к ее приезду. Новый год Отто хотел провести вдвоем с Кристой и потому наказал Ирене, чтобы на все телефонные звонки она отвечала, что его нет дома. Звонили Еккерман, Шлихте, даже Шпандау. Только к полуночи звонки прекратились.
Они сидели в большой гостиной, свет был погашен, только на елке горели свечи. Часы показывали без пяти двенадцать.
- Позови ее, - попросила Криста.
Енихе позвал Ирену.
- Давайте выпьем за Новый год, за то, чтобы в этом году закончилась война, - предложила Криста. Все подняли бокалы.
- Прозит! - сказала Ирена.
- Присядьте, - предложил Отто.
- Нет, извините, я пойду прилягу. У меня от шампанского закружилась голова.
Ирена ушла. Отто вновь наполнил бокалы, и в это время раздался звонок в передней.
- Кто это?! Санта Клаус? - спросила Криста.
Отто выглянул в затемненное окно и у калитки увидел мужчину и женщину. Это были Видеры. Криста обрадовалась им.
- Санта Клаус, где же твой мешок с подарками? - обратилась она к появившемуся на пороге Видеру.
- О, дети мои, я принес вам такие подарки, которые не хранят в мешке. - Видер был явно уже навеселе.
- Что же это за подарки?
- О, их нельзя пощупать, увидеть глазами, некоторые считают, что они не существуют, но они есть, они существуют, они необходимы, как воздух, которым мы дышим, - это любовь и дружба, и я принес их вам, дети мои…
- А, вы сказочник Андерсен? - спросила Криста.
- Нет, я Гуго Видер.
- Тогда, Гуго, прошу к столу, и вас, фрау Видер, - сказал Отто.
- Вот это мужской разговор, только один момент, - Видер извлек из кармана пузатую бутылку.
Гуго был пьян сильнее, чем вначале показалось. После того как врачи запретили ему летать на Х-209, Енихе не раз видел его под хмельком. Выпив еще рюмку, он совсем осоловел и сидел за столом молча, не подшучивая, не иронизируя, как обычно.
- Вы простите нас, - сказала фрау Видер, - за то, что мы вторглись к вам. На сочельник, на Новый год в отпуск к нам всегда приезжал сын, мы вспомнили об этом, и нам стало так одиноко и тоскливо.
Фрау Видер полезла в сумочку за платком. Отто знал, что их сын погиб в июне во время высадки союзников во Франции.
- Ну, мамочка, если ты достала платок, нам пора домой, нечего разводить сырость в чужом доме, - встрепенулся Гуго.
- Ну что вы, посидите еще с нами.
- Нет, нет, мы пойдем, - твердо заявил Гуго.
- Они старомодны, но симпатичны, не правда ли? - спросила Криста, когда Отто вернулся, проводив гостей до калитки.
Визит Видеров внес какую-то грустную ноту в новогодний вечер, и она не исчезла даже с их уходом.
Криста забралась на диван, подобрав под себя ноги, закурила, задумалась. Отто подсел к ней:
- О чем ты?
- О многом…
Он догадывался, о чем она думает. На днях она спросила его:
- Что будет с моей родиной?
Что он мог ответить? Что фашизм будет уничтожен, страна станет свободной? Это были общие слова, а большего он не знал.
К границам Германии подошли армии союзников. По Ялтинскому соглашению территория рейха делилась на четыре зоны, и Криста хотела знать, какой будет Германия завтра, что станет с этими зонами. Хотя она редко говорила, но, видно, постоянно думала об этом, особенно в последнее время.
Утром Криста снова уходила в море, ей надо было еще передать информацию, и они поднялись наверх, в комнату Отто.
- Моя поездка в Веймар была очень полезной, - начал Отто, когда Криста забралась в кресло. - Еккерман рассказал мне много интересного. Запомни следующее. Ракетный центр Пенемюнде, руководимый главным конструктором Вернером фон Брауном, приступил к испытанию первой ступени межконтинентальной ракеты А-9, предназначенной для обстрела Америки.
- Америки? - переспросила Криста.
- Да, Америки. Это будет гигантский агрегат, вес которого со второй ступенью - сто тонн, из них около семидесяти тонн займет горючее: этиловый спирт, жидкий кислород, азотная кислота. Ракета должна пилотироваться летчиком-смертником и донести до Нью-Йорка тонну взрывчатки. Испытания этой ракеты назначены на 8 января. Эскиз ракеты я надеюсь раздобыть: Еккерман обещал познакомить меня с принципом ее работы. Тогда я перешлю эскиз через Мариенкирхе.
В штабе люфтваффе носятся с проектом использования ФАУ для бомбардировки индустриальных центров Советского Союза: Куйбышева, Челябинска, Магнитогорска, а также некоторых районов за Уралом. Каких, я еще не знаю. Для этой цели штурмбанфюреру Отто Скорцени приказано набрать и подготовить двести пятьдесят летчиков-смертников. ФАУ предполагается запускать с бомбардировщиков дальнего действия, которые должны проникнуть как можно ближе к объектам нападения. Я спросил у Еккермана, насколько этот план реален. Он ответил, что не верит в его осуществление, так как немецкая авиация из-за своей слабости уже не способна проникнуть на территорию России, а радиус действия самих снарядов-самолетов всего триста километров.
Мне также удалось узнать частоты, на которых работает радиоприемник ФАУ-2: двадцать один мегагерц - частота, длина волны - четырнадцать метров. Передатчик ракеты работает примерно на частоте сорок мегагерц. Эти приемники изготовляет специальный цех "Мариине".
В четырех километрах северо-западнее Нордхаузена под семидесятиметровой толщей горы Конштайн находится подземный завод ФАУ-2. Количество выпускаемых ракет в месяц узнать пока не удалось. Но Вернер фон Браун жаловался Еккерману, что каждая третья ракета или сбивается с курса, или взрывается в воздухе. Еккерман считает, что это результат саботажа, действий интернационального подполья.
Еще передай: теперь точно установлено, что вождь германского рабочего класса Эрнст Тельман погиб не во время бомбежки в тюрьме, как это было официально сообщено, а расстрелян у стены крематория в Бухенвальде. Об этом "под большим секретом" мне сообщил комендант Бухенвальда Кох. Когда мы осматривали крематорий он сказал: "У этой стены коммунисты всех стран стояли бы на коленях и проливали слезы". Я спросил: "Почему?" Кох ответил: "Здесь я собственноручно застрелил Эрнста Тельмана, я надеюсь, об этом когда-нибудь узнает история". Вот все, Кристина.
Криста встала, подошла к зеркалу, стала расчесывать волосы. Отто знал, что сейчас ее не следует ни о чем спрашивать, разговаривать с ней, отвлекать: она повторяет в уме то, что он сообщил ей.
Глава тринадцатая
В феврале выпало много снега. Удивительно: стояла теплынь, а с неба хлопьями валил снег. Он был влажным, тяжелым, липким. Часто случался гололед. На мотоцикле по такой погоде ездить было невозможно, и с завода Енихе часто подвозил до дома Еккерман.
В тот вечер они тоже возвращались вместе. Из-за плохой погоды в последнее время Отто почти не летал, и ему невольно пришлось вновь заниматься обязанностями начальника охраны "Мариине".
Всю дорогу Еккерман расспрашивал Отто об арестах, которые произошли днем, но Отто сам толком не знал, в чем обвинялись люди, которых гестапо взяло прямо с работы.
- Около десяти часов утра на завод въехали два крытых грузовика. Я как раз был в дежурной буде.
Машины остановились около буды, и Енихе поспешил навстречу старшему из гестаповцев.
- Реннер, - представился приехавший.
Он извлек из портфеля список, в котором значилось сорок семь человек. Были среди них заключенные Бартенхауза, французские военнопленные, два поляка и несколько "восточных рабочих".
- Что-нибудь случилось? - спросил Отто.
- Это вы мне должны рассказать, а не я вам. На заводе действует интернациональное подполье: саботаж, кража оружия, пропаганда, направленная на подрыв национал-социалистского государства… а вы?!
- Штурмфюрер, вы же знаете, что я здесь недавно.
- Достаточно давно, чтобы нести полную ответственность за безобразия, которые творятся у вас под носом. Выделите в помощь нам двадцать вахманов. Надо взять этих бандитов быстро и бесшумно…
- Он так и не сказал конкретно, в чем дело? - допытывался Еккерман.
- Нет, так и не сказал. Думаю, Шлихте знает больше. Подвезите меня в Бартенхауз.
- Послушайте, Отто, бросьте к черту эту службу. Вы прирожденный летчик и занимайтесь своим делом.
- Но я - солдат, Еккерман, я не могу просто так: взять и бросить.
- У вас сейчас есть прекрасный предлог подать в отставку.
- И вы думаете, меня отпустят?
- Должны… Послушайте, Отто, я говорю вам как друг. Вы знаете, что на Ялтинской конференции принято решение отдать под суд международного трибунала военных преступников? А кто к ним будет отнесен? Наверное, гестапо. Конечно, СС тоже не будут забыты.
- То, что вы говорите, для меня новость, Курт. Но так ли это? Ведь подобного прецедента не было в мировой истории.
- Не было, но будет. Ни Сталин, ни Черчилль, ни Рузвельт не откажутся от этой затеи. Мы им крупно насолили.
- Но вы говорите об этом так, будто мы уже капитулировали.
- Не будем, Отто, играть в прятки. Что нас может спасти? Чудо? Я в чудеса не верю, да и вы, наверное, тоже. Нас могла бы спасти только сверхбомба, но мы ее не получим, нас уничтожат прежде, чем мы сделаем ее.
- О какой сверхбомбе вы говорите?
- Вы хотя бы немного знакомы с физикой атомного ядра?
- Очень смутно.
- Впрочем, детали не так важны, а принцип очень прост: он основан на выделении гигантской энергии при расщеплении атомного ядра.
- Но, насколько мне известно, это удалось сделать еще десять с лишним лет назад итальянскому физику Ферми. Однако бомбы из этого не получилось.
- Верно. Но важно расщепить не одно ядро, а заставить осколки расщепленного ядра разбить другие ядра, а те в свою очередь расколотят следующие. Важно получить так называемую цепную реакцию.
- Так за чем же остановка?
- За многим. Большинство крупнейших ученых-физиков после тридцать третьего года эмигрировали, из светил остался один Гейзенберг, да и тот придерживается старых моральных установок.
- При чем здесь моральные установки?
- Видите ли, Отто, никто не знает, к чему приведет взрыв такой бомбы. Не вызовет ли цепная реакция, начавшаяся в бомбе, цепную реакцию, скажем, в атмосфере. Это страшная игрушка, попади она в руки наших руководителей, они, не задумываясь о последствиях, пустят ее в ход. У них нет другого выхода.
- Мне кажется, вы преувеличиваете.
- Возможно. Я ведь тоже не специалист в этой области.
- Однако вы неплохо проинформированы.
- Я бы не сказал этого. Просто я недавно виделся со своим старым товарищем. Он - венгр, физик и работает сейчас у Гейзенберга.
- И он вам сказал…
- Он ничего не сказал, но я понял, что сверхбомбы в Германии не будет.
- Значит, мы обречены? Вы говорите страшные вещи.
- Тем не менее это логично, не правда ли?
- Пожалуй.
- Послушайте, Отто, уйдите с этой службы.
- Но если мы обречены…
- То лучше погибнуть в честном бою, чем быть повешенным как преступник, а еще лучше остаться в живых; разве такой вариант исключается?
- Но, даже если я не буду командиром охранного отряда, я ведь все равно не могу теперь уйти из СС.
- Войска СС и охранные части - это разные вещи. Я думаю, будет какая-нибудь дифференциация.
- Признаюсь, весь этот разговор для меня не очень приятен, оставим его.
- Как хотите, но я надеюсь, мы еще к нему вернемся, Отто.
* * *
Шлихте действительно знал кое-что об арестах. У него на руках был приказ с грифом "секретно", подписанный штурмбанфюрером СС Фриче. Он предназначался комендантам концентрационных лагерей, комендантам лагерей советских и французских военнопленных, коменданту особого польского лагеря, комендантам лагерей "восточных рабочих" округа Постлау, начальнику охраны "Мариине", начальнику охраны оружейного завода в Барте. В приказе говорилось, что в Постлау обнаружена подпольная интернациональная группа, готовившая вооруженное восстание в тот момент, когда войска союзников подойдут достаточно близко к городу. Эта группа опирается на массу сочувствующих среди заключенных Бартенхауза, советских и французских военнопленных, "восточных рабочих" и польских военнопленных офицеров.
Террористам удалось установить радиосвязь с английской радиостанцией (в Южной Англии) и в последнее время также с советской передвижной радиостанцией, находящейся где-то в Восточной Пруссии. Сеансы радиосвязи велись, как правило, во время тревоги французами, работающими на заводской радиостанции.
Готовя вооруженное восстание, члены подпольной группы связались с заключенными на оружейном заводе в Барте и получали оттуда пистолеты и ручные пулеметы, которые приходили на "Мариине" в гробах вместе с трупами, предназначенными для фабрики Боргварда.
"На сегодняшний день арестовано 65 террористов. Все сведения, могущие быть полезными в деле завершения этой операции, немедленно сообщать мне лично", - заключил Фриче вводную часть, и далее следовало:
"Приказываю: комендантам Бартенхауза и Барта, а также комендантам лагерей военнопленных, особого польского лагеря, лагеря "восточных рабочих", коменданту лагеря военнопленных французов, начальнику охраны "Мариине" производить ежедневные обыски всех вышеперечисленных категорий лиц как военнопленных, так и цивильных при выходе с завода, а также провести тщательный обыск во всех лагерях как военнопленных, так и гражданских лиц.
Начальника радиостанции "Мариине" Эрнста Бауера отправить в штрафной батальон на Восточный фронт.
Начальника охраны оружейного завода Барта оберштурмфюрера СС Томаса Липке отправить на Восточный фронт с переводом из СС в общевойсковое соединение.
Задержать представление на повышение в чине на командира первого охранного отряда штурмфюрера Енихе".
На этом приказ заканчивался.
- С меня довольно, Ганс, освободи меня от этой службы, - обратился Енихе к Шлихте, закончив чтение бумаги. - Я не гожусь для этой работы. Ты сам говорил, что в этих делах нужен особый нюх, а у меня его нет.
- Успокойся. Чего ты горячишься? Подумаешь - отделался шишкой.
- Нет, Ганс, это не так. Это пятно на моем мундире. Я привык драться с реальным врагом, а не с призраками.
- Успокойся, еще раз говорю тебе. Никто тебя не тронет. Прочитай лучше еще один приказ.
В приказе по войскам СС сообщалось о присвоении званий ряду лиц высшего состава, в числе их был и Штайнгау. Он получил высшее звание в войсках СС, став обергруппенфюрером.
- Это значительно важнее для тебя, чем первый приказ. Советую сейчас же дать поздравительную телеграмму Штайнгау, - сказал Шлихте.
- Ты так думаешь?
- Конечно!
- Хорошо, Ганс, спасибо за совет.
* * *
Аресты на этом не закончились. Они продолжались весь февраль.
В лагере "восточных рабочих" Бриксмандорф в блоке № 2 под полом было обнаружено четырнадцать пистолетов системы "вальтер", в лагере французских военнопленных в щели откопали части пулемета.
Обо всем этом Енихе через Росмайер сообщил в Центр.
Это был, пожалуй, самый мучительный, самый тяжелый месяц для Енихе.
Так как погода по-прежнему была нелетной, ему каждый день приходилось присутствовать при обысках. Заключенные не раз обжигали его полными ненависти взглядами.
Енихе пытался выяснить у Шлихте, кем была раскрыта подпольная организация, но комендант то ли сам мало знал об этом, то ли что-то утаивал. Он только сказал, что аресты начались сразу в трех разных лагерях в группах людей, не связанных между собой по работе.
Енихе сообщил об этом в Центр.