Дверь открылась. Это была тетя Тей.
- Я так и думала, что ты здесь, - сказала она, войдя в покои. - Мой мальчик, уже собираются маги. Прибыл новый глава клана северных воздушников. Я распорядилась проводить его в отведенные ему покои, но я не ты. Тебе стоит спуститься в зал перемещений.
- Да, родная, разумеется, - кивнул Аквей, но Тейда осталась стоять на прежнем месте, явно желая сказать что-то еще. Скай вновь замер, ожидая продолжения.
Женщина потерла ладони и зябко повела плечами, кажется, она нервничала.
- Что такое, тетушка? - спросил водник.
- Эйви, - ответила она. - Девочка закрылась в своих покоях и разносит их. Опасаюсь, как бы она не наделала глупостей.
Скай поднял глаза к потолку и протяжно вздохнул.
- Мы поговорили, - ответил он. - Эйволин отказывается услышать меня. Она не хочет разойтись мирно, собирается выступить на Совете. - Аквей замолчал, поджал губы, раздумывая. - Родная, я хочу попросить тебя сделать так, чтобы до Совета она не успела ни с кем переговорить. Я не в силах помешать ей выступить на Совете, после смерти Эйвилона, она стала главой рода, и имеет право слова. Но лучше пусть она обольет меня и Ирис грязью там, чем до начала успеет найти себе единомышленников. Лучше погубить сорняк в зачатке, чем дать ему успеть пустить побеги. Займись этим.
- Конечно, дорогой, - кивнула Тей. - Впрочем, Эйволин не настолько умна, чтобы плести паутину заговора. Но у нее есть сторонники, которые могут проделать грязную работу, пока Эйви тратит время на истерику.
- Мунн? - сразу понял Скай.
- Этот леор уже долгое время смотрит на Эйволин с нежностью. Между ними ничего не было, я в этом уверена, но между господином и возлюбленной выберет возлюбленную. Его стоит убрать с глаз долой, пока не пройдет Совет.
Водник заложил руки за спину, прошелся взад и вперед, после обернулся к тете и спросил:
- Уверена, что ничего не было, или подозрения все-таки есть?
Я тут же вскинула на него глаза. Ревность вновь шевельнулась, поднимая свою уродливую голову.
- Уверена, мой мальчик, - сказала Тейда. - По крайней мере, дальше ухаживаний дело не зашло. Она была твоей невестой, и после твоего исчезновения носила траур. Мунн окружил Эйви заботой, но если и решился на ухаживания, то незадолго до твоего появления, когда траур подходил к концу. Большую часть времени девочка проводила рядом со мной, я бы заметила блеск в глазах, если бы она ответила взаимностью, из нее плохая актриса. Совершенно не умеет лгать и притворяться, все чувства на поверхности. Нет, ничего не было. Однако сейчас как раз время для их сближения. Мунн пойдет на многое, чтобы добиться ее расположения, а девочка не из сильных духом. Ей нужна опора. Да, они легко сойдутся, и Мунн предаст тебя.
- Жаль, - произнес Скай, глядя на тетушку. - Это был бы отличный повод закрыть рот Эйволин.
И я расслабилась. Всего лишь поиск пути выхода из сложившейся ситуации. В Аквее не было ни капли затаенной ревности или обиды. Он обернулся ко мне, усмехнулся, явно ощутив мои эмоции, укоризненно покачал головой, и я отвела взгляд, чувствуя, как загорелись щеки. Надо же, я всё еще умею стыдиться…
- Итак, - хлопнул в ладоши водник. - Тей, пригляди за Эйви. Тебе придется выслушать кучу грязи, но…
- Потерплю, - кивнула провидица.
- Ирис, - он взглянул на меня, - помни о своем обещании.
Я, улыбнувшись, кивнула. Скай пару мгновений сверлил меня подозрительным взглядом, затем послал воздушный поцелуй и устремился к выходу.
- Я иду встречать гостей. Мунн пока походит за мной хвостом. Лучше он будет у меня на глазах, чем найдет лазейку и наделает глупостей. Всё, любимые, за дело. Вечер будет жарким.
Тейда кивнула мне и первой вышла из покоев. Скай еще на миг задержался, уже в дверях он обернулся, вновь посмотрел на меня.
- Где бы я ни был, я рядом с тобой, - сказал он. - Ирис… пожалуйста.
- Не переживай, я больше не заставлю тебя нервничать, - ответила я. - До встречи.
- До скорой встречи, - сказал Аквей, и дверь закрылась.
Я осталась в одиночестве, если не считать, конечно, Искру, уже стоявшую столбиком у моих ног, и Венна. Взяв крысу на руки, я прошла к креслу, на котором сидел Скай, и поманила к себе змея. Мой юный друг и охранник не заставил просить себя дважды. Он подполз, уместил голову на моих коленях и удовлетворенно булькнул, когда моя ладонь опустилась на гладкий прохладный лоб. Я рассеянно улыбнулась Венну, почесала ему макушку и позволила мыслям завладеть мной.
Вспомнились слова, сказанные Скаем: "Неужели ревность и любопытство стоят такого риска?". Ревность… На что вообще способна толкнуть ревность, когда завладевает твоим существом? Как далеко можно зайти в этом сильном, но, безусловно, грубом чувстве? Каких глупостей наделать? Разгромить покои? Уничтожить бывшего возлюбленного, оболгав его из мести? Или же рискнуть собственной и его жизнью, поддавшись сиюминутному порыву из опасения, что он предпочтет другую? Ревность ослепляет, лишает возможности думать. Она опасна, как притаившийся за спиной зверь. Покажи ей свой страх, и она накинется, вгрызется в душу клыками, раздерет в клочья, отравит кровь своей ядовитой слюной. И толкнет в пропасть…
- Ирис…
Я поднимаю голову и тяжело сглатываю, завороженная игрой солнечных бликов в лазоревых глазах. Так странно и так притягательно… Мужчина, что стоит напротив, замирает, превращаясь в каменное изваяние. Кажется, он даже не дышит. И я не дышу. Стою и смотрю, на сияние его глаз.
- Ирис, - мое имя срывается с его уст судорожным вздохом, и Регинис снова замолкает, и только в глазах продолжают вспыхивать эти странные блики, словно солнечные зайчики на поверхности чистейшего из озер.
Он исчезал. Должно быть, вымотав не только меня, но и себя самого, водник пропал. Он не появлялся больше трех месяцев. Поначалу я даже радовалась, потому что, наконец, смогла свободно вздохнуть. Но однажды, проснувшись под утро, я вдруг поняла, что мне его не хватает. Это чувство не исчезло утром, не пропало к вечеру, и даже спустя неделю, я продолжала скучать. Слушая отца, ловила себя на том, что озираюсь по сторонам и, не найдя Созидающего, чувствую разочарование. Папа ругал меня за рассеянность, а мне всё больше становилось не по себе от неожиданной пустоты, образовавшейся после исчезновения нашего вечного гостя.
Сначала я даже пыталась убедить себя, что это детская привычка, когда добрый дядюшка Регин проводил у нас в доме почти каждый день. Он приносил мне кукол и сладости, гулял со мной по нашему холму. Потом, когда я стала старше, Регинис начал рассказывать мне разные истории из своей прошлой жизни. Рассказывал о своем доме, о родных. Сказки, которые я от него слышала, когда была малышкой, сменились легендами и сказаниями. А потом всё изменилось, и добрый дядюшка оказался вдруг мужчиной. Как бы странно это не звучало, но именно это превращение обидело меня когда-то и сбило с ног. И вместо сказок и интересных, зачастую веселых историй, я получила бесконечные попытки добиться от меня того, чего я не могла дать… пока не осталась без него окончательно.
И вот он вернулся. Я увидела его, бредущим по холму. Регинис не спешил подойти к дому. Он стоял на вершине холма, затем неспешно начал спуск, но вновь остановился, так и не приблизившись к дому. Я смотрела на него из окна, прячась за занавеской, и мое сердечко трепыхалось в груди испуганной птицей. А когда я увидела, что Созидающий побрел назад к вершине холма, и поняла, что он сейчас вновь исчезнет, не выдержала. Не слушая окрика отца, я бросилась на улицу. Краткое мгновение стояла перед домом, прижав ладонь к груди, не осмеливаясь догнать уходящего мужчину, но сделала еще один шаг и опять застыла изваянием, не зная, что сделать дальше. Окрикнуть, позвать, догнать, или сбежать и вновь думать о воднике, просыпаясь по ночам от странных снов, в которых он целовал меня.
Уже дойдя до вершины, Регин остановился. Он замер, а затем порывисто обернулся и, наконец, увидел меня. Сколько мы так стояли, глядя друг на друга издалека? Сложно сказать, время будто остановилось, погрузив мир в оглушающую тишину, где единственным звуком было лишь мое учащенное дыхание.
- Ну что же ты стоишь? - мамин голос донесся откуда-то издалека, словно шорох листьев в лесу, росшем за холмом. - Иди смелей.
И я сделала первый шаг. Затем еще один, и еще, и мужчина на вершине отмер. Он шагнул мне навстречу. Неспешно, словно опасаясь спугнуть, Регинис шел мне навстречу. Мы встретились на середине склона, и теперь стояли, глядя друг на друга уже, наверное, целую вечность.
- Ты исчез, - прошептала я и, наконец, опустила взгляд.
- Не хотел больше мучить тебя, - ответил он.
- Почему вернулся? - я даже не замечаю, что впервые говорю ему "ты".
- Хотел увидеть.
- Опять уйдешь?
- Если ты этого хочешь.
- Не хочу! - срывается с моих уст раньше, чем я успеваю опомниться. И уже, не сдерживаясь, мотаю головой и повторяю: - Не хочу.
После несмело беру водника за руку, он опускает взор вниз, рассматривает, как моя ладошка сжимает его ладонь, вновь вскидывает глаза на меня и уже не отпускает меня из ловушки ошеломленного взгляда.
- Расскажи мне новую историю, - запинаясь и краснея, прошу я.
- С удовольствием, - хрипло отвечает Регинис.
Мы вместе поднимаемся на холм, так и не расцепив рук. Спускаемся по его другому склону. Созидающий не отводит глаз ни на мгновение, он смотрит с затаенной жадностью и, кажется, восторгом. И мне нравится этот взгляд. Я прячу улыбку, бросаю исподволь на водника ответные взгляды, на моей душе умиротворение и покой.
- Ирис, - я поднимаю на него взор, но Регинис отрицательно качает головой и снова повторяет негромко: - Ири-ис…
После подносит мою руку к губам, касается ее почти невесомым поцелуем, и мне вдруг вспоминаются мои сны. От неожиданного желания почувствовать то, что я ощущала во сне, мои щеки заливаются краской. Кажется, даже уши пылают огнем, и все-таки я смотрю в лазоревые глаза, прерывисто вздыхаю и подаюсь к Созидающему. Слышу ответный рваный вздох, и теплые ладони обнимают мое лицо. Регин всё еще смотрит на меня, словно не верит, что я позволяю сделать то, чему столько времени сопротивляюсь. Наконец, гулко сглатывает и склоняется к моим губам…
- Не смей! - крик ударяет по ушам.
Я вздрагиваю, невольно отшатываюсь от водника, и его относит от меня порыв ветра. Злой вихрь промчался мимо, взметнув мне волосы и подол платья, но не причинив вреда. Порывисто оборачиваюсь. На вершине холма стоит Орканис. Его взгляд направлен на бывшего друга, уже вновь стоявшего на ногах.
- Ирис, уйди, - глухо велит мне Регин.
- Но…
- Пожалуйста, - его тон становится мягким, на устах улыбка, но глаза уже не сияют, они потемнели, превратившись в предгрозовое небо. Чуть помедлив, я все-таки киваю и делаю шаг в сторону Орканиса, потому что мой дом и папа, который может всё это прекратить на той стороне холма.
Воздушник теперь не спускает с меня взгляда, и мне вдруг становится страшно от того, что я вижу в глазах бывшего возлюбленного. Боль и гнев сплелись столь крепко, что кажется, он готов сейчас наказать меня за то, что свой выбор я сделала. Пячусь, чтобы спрятаться за спину Регина, но новый вихрь налетает на меня, сбивает с ног, кружит в воздушном водовороте и тащит к разъяренному хозяину.
Вырванная с корнем трава, сор, мелкие ветки, камешки хлещут меня по лицу, по рукам, залетают под подол. Мне больно и страшно, но Орканис даже не замечает этого. В слепой ярости он тащит меня к себе. Мой крик поглощает ревущий ветер, и не хватает сил, чтобы скинуть с себя путы воздушной ловушки.
Всё прекращается внезапно, когда огромная волна среди изумрудной зелени трав обрушивается на Орканиса и оттаскивает его прочь. Я падаю на землю, но меня тут же подхватывают руки водника. Он с силой прижимает меня к себе, что-то говорит, но я не слышу, оглушенная произошедшим.
- Цела, - наконец, я начинаю разбирать слова. - Ты цела, хвала Изначальным!
Регинис, на миг выпустив меня из объятий, снова прижимает к себе. А затем нас вновь расшвыривает в разные стороны налетевший смерч. Орканис вновь на ногах. Регинис выпутывается из силков ревущего ветра, а мне не хватает сил. Меня тащит к лесу, швыряет на древесные стволы, бьет о валуны.
- Прекрати! Ты убьешь ее! - крик Регина долетает до меня обрывками.
Я уже не вижу ни шторма посреди мирной зелени, не чувствую, как тряхнуло землю. Это папа. Земля расходится, и из разлома, разделившего бывших друзей, готовых убить друг друга, вырывается огненная лава. Вайторис тоже подоспел. Потом я узнаю, что он пришел с Орканисом, но отвлекся на разговор с отцом, и они пропустили начало буйства стихий. Но сейчас всё это проходит мимо моего сознания, потому что лежу изломанной куклой среди деревьев…
Я открыла глаза и встретилась взглядом со Скаем. Аквей стоял напротив, грудь водника тяжело вздымалась, похоже, он только что пережил со мной очередное воспоминание из прошлого. Я облизала пересохшие губы и сипло спросила:
- Что ты здесь делаешь? Ты должен быть в зале перехода.
- Увидел… и почувствовал, - также сипло ответил водник. - Что это было?
- Ревность, - усмехнулась я, приходя в себя. - Одна богиня средь богов.
- Тебе было больно…
- Я уже не помню ту боль, - я пожала плечами и поднялась с кресла, мягко сдвинув с колен голову Венна.
- Я помню, - ответил Скай.
Остановилась перед ним, невольно сравнивая с Регином. Они совсем не были похожи. Даже цвет глаз, только эти блики, но с ними всё ясно. Это энергетические всплески, в остальном ничего общего. Выходит, я все-таки сделала выбор, и он оказался закономерным. Похоже, после этого Орканис соорудил мне узилище на вершине горы. И теперь становилось ясно, как он решился на то, чтобы выкрасть меня. Должно быть, после того, как он меня едва не убил, его близко мне не подпускали.
- Я занял его место, да? - вдруг спросил Скай.
Удивленно посмотрела на него, не сразу сообразив, о чем говорит Аквей.
- Тьма, - он криво усмехнулся, - я вдруг почувствовал себя вором. Его женщина, его сила… Я его потомок?
- Ты на своем месте, - ответила я. - Не смей думать, что ты получил чужое! Созидание извне не приходит. Дар либо есть при рождении, либо его нет вовсе. Ты родился творцом, и стихия всего лишь ждала толчка, чтобы пробудиться в полной мере.
- В моем роду не было творцов, все были обычными магами, Ирис.
- Ты не можешь этого утверждать точно, - отмахнулась я. - До тебя почти тысячу лет я была в этом мире единственной Созидающей. Возможно, в ком-то из твоих предков уже была сила, но так и осталась спящей.
- Если мы потомки этого Регина, то возможно, - согласился Скай. - И тогда его притяжение к тебе перешло мне по наследству? - он усмехнулся. - Тьма, как бы там ни было, но теперь ревную я. К призраку тысячелетней давности. Глупость какая.
Аквей отстранился и отошел от меня.
- Слияние…
- Я прошла его впервые, уверена. Иначе почему я всё еще здесь?
- Да, наверное, - кивнул Скай. - Но ты любила его.
- Как и Торна Айера, - я приблизилась к нему и взяла за руку. - Никого из них уже нет, и мои чувства к ним - это воспоминания. В настоящем только ты, Скай, и я не помню, чтобы кого-то любила сильней, чем тебя.
- Иди ко мне, - сказал водник и сгреб меня. Прижал к себе и зарылся лицом в волосы. - Ты права. Когда-то мы оба были не свободны. Я сейчас привыкну к этой мысли и успокоюсь. Просто… это было неожиданно.
- Тебе нужно возвращаться, - шепнула я.
- Да, уже ухожу, - кивнул Аквей. - Еще мгновение и уйду.
Я подняла к нему лицо, и водник поймал мои губы в порывистом, чуть грубоватом поцелуе. А когда отстранился, я обняла его лицо ладонями и произнесла, глядя в глаза:
- Только ты, Скайрен Аквей.
- Только ты, Ирис Аквей, - улыбнулся Скай и нацелил на меня палец, - и не вздумай опять засмеяться.
- Не буду, - пообещала я.
- Умница, - водник поцеловал меня в кончик носа. - Пойду. Мунн, наверное, уже истосковался под дверями твоих покоев. - И он снова оставил меня в одиночестве.
Глава 15. День шестнадцатый (Совет)
Вечер наступил как-то неожиданно. Сначала день тянулся и тянулся, а потом, р-раз, и вечер с оглушающим осознанием - пора. Я нервно передернула плечами и отвернулась к холодному камину. Огонь в нем не горел, как не горел нигде в замке, кроме кухни, но там без него было не обойтись. С момента нашего появления в Долине трех озер вступил в силу запрет господина о разведении огня. Скай всевозможными методами защищал творящееся в старых стенах от ока Вайториса. Я не могла утверждать, что он может через пламя следить за заговором, но не могла утверждать и обратного. Потому Аквей, памятуя, откуда появился Вайтор, когда утащил меня со стоянки отряда водников, запретил разжигать камины. На кухне, где в очагах потрескивало жаркое пламя, царила тишина. Кухари, если и открывали рот, только для того, чтобы потребовать от своих помощников подать им что-то из утвари, или принести из кладовых продукты для готовки. Свечей и факелов тоже не использовали, везде сияли магические светлячки. Люди, проникнувшись осознанием, для кого огонь может стать распахнутыми воротами, приказ господина нарушить не смели.
Впрочем, похоже, нынешний леор Аквей пугал их не меньше Темного властелина, это мне сказала Тей, когда зашла проведать ближе к вечеру. Эйви благополучно спала, опоенная провидицей, и Тейда получила возможность отдохнуть от слез и жалоб водницы. Правда, к Совету Эйволин должна была проснуться. В свете их расставания со Скаем, любое притеснение главы рода Аллиерт могло выглядеть, как ее унижение и оскорбление чести. Это не способствовало пониманию и достижению наших целей.
- Она по-прежнему настроена на скандал на Совете? - спросила я Тей.
- Не могу сказать, - пожала плечами провидица. - Перед тем как уснуть, Эйви начала думать. По крайней мере, я очень старалась достучаться до нее. Будем надеяться, что девочка не пойдет против главы клана и мужчины, который всегда был с ней неизменно добр.
Я кивнула. И без Эйволин будет немало сложностей, лучше уж пусть примет условия Ская, выйдет замуж за того же Мунна, а о моем воднике забудет. Так-то. Мы поговорили еще немного, и Тейда ушла. Ей тоже нужно было подготовиться к Совету, провидица на таких сборищах была неизменным участником. От нее ждали подтверждений, предостережений и предупреждений. Тей к этому относилась, как мне показалось, с легкой насмешкой. Впрочем, это было понятно. Кому, как не ей, было знать, что предсказания не всегда бывают точны, и не всегда правдивы. По крайней мере, именно на это я надеялась, когда думала о второй части ее видений, касавшихся нас со Скаем.
И вот, когда за окном сгустилась темнота, я вдруг поняла, что настал вечер, и скоро мне предстоит оказаться среди магов, ненавидевших меня также сильно, как обитатели замка Аквея. Зябко поежившись, заставила себя не думать о тех чувствах, которые вспыхнут в глазах глав магических родов и кланов, когда я появлюсь перед ними. "Важны только искры жизни", - так говорил папа. Я достаточно их погасила, теперь должна сберечь те, что еще пылают, даже если они готовы испепелить меня. Шумно выдохнула и тряхнула головой, приводя мысли в порядок. Время вспомнить воспитание Вайториса и то, что рядом со мной будет стоять Скайрен Аквей.