8
- Странно, а ведь нога до сих пор болит, - пробормотала Снежана.
Девушка стояла на мраморных ступенях, уперев сапожок в среднюю планку перил, и сосредоточенно ощупывала бедро длинными тонкими пальцами.
Мы стояли у входа в библиотеку Тритонов. Читатели спешили вверх по каменной лестнице, спеша приникнуть к пергаментным источникам мудрости.
Одни из них мечтали продвинуться в своей Гильдии, вторые стремились освоить новые заклинания, третьи надеялись отыскать среди пожелтевших свитков секрет философского камня или хотя бы средства от облысения.
Для девиц-полуорков успешная сдача экзамена по математике означает выгодное замужество - ибо во взрослой жизни им предстоит стать лавочницами или купчихами.
Гоблины, люди, тролли поднимались по мраморным ступеням, а навстречу им спускались вампиры и мертвецы, уже отягощенные знаниями.
Они с досадой глядели на давно поднявшееся солнце, закрывались широкими зонтиками и давали слово, что вот в следующий раз уж точно проследят за временем, и не станут засиживаться так долго.
Все они хором останавливались у лестницы, и глядели на Снежану, сразу забывая о цели своего путешествия.
- Ты уверен, что кости целы? - спросила девушка. - Такое чувство, словно вивверна хвостом ударила.
- Чего ты хочешь, - ответил я. - В мире грез тебе сломали ногу и два ребра. Конечно, теперь будет болеть.
- Хочу, чтобы прошло, - огрызнулась девушка. - А может, заклинание не сработало?
- Магия лечит тело, - возразил я. - А неприятное чувство живет у тебя в памяти. Хочешь, ввинтим тебе в голову болт, как у Руфуса.
Толстая матрона, в которой жира было раз в шесть больше, чем костей, внутренностей и жил, вместе взятых, - с вселенским осуждением смотрела на амазонку. Женщина хотела сказать, что уж она-то никогда, ни при каких обстоятельствах не стала бы так высоко задирать ноги при посторонних людях.
И следовало возблагодарить небеса за это.
Снежана пропустила мою шпильку между ушей, и это значило, что она озадачена.
- Но все же было в воображении, - сказала она. - Вот, ты даже не запыхался.
- Со мной такого не случается, - возразил я, - так как я берегу дыхание и не трачу его на боевые кличи.
- Боевой клич пугает противника, - ответила амазонка и продолжила спуск, подчеркнуто хромая и цепляясь за мою руку. - Когда я пошла на своего первого Левиафана, то крикнула так, что у самой уши заложило. Правда, только потом узнала, что они ничего не слышат. Ну, в смысле, на тех волнах, на которых мы говорим. И, наверное, не стоило делать это в горах. Но к счастью, у меня была с собой лопатка, и я смогла прорыть ход в сугробе, который…
Девушка остановилась и с подозрением взглянула на меня, проверяя, уж не давлюсь ли я смехом.
- Ты совершенно права, - ответил я с превеликой серьезностью. - Боевой клич - великое дело. Жаль только, воспитание не позволяет мне его применять.
- Верно, - приободрилась Снежана, не уловив смысла последней фразы. - Хочешь, покажу?
- Не надо, - поспешно ответил я. - Верю тебе на слово.
Мы доковыляли до площади, и я свистом подозвал экипаж - поскольку ведунья делала вид, что сильно ранена, она не могла сесть на единорога.
Я возблагодарил небеса, что мы садимся у библиотеки Тритонов - будь мы в любом другом месте, возница сразу же бы решил, что амазонка перебрала горячего меда с перцем, и наверняка отказался бы нас везти. Но здесь можно было сделать вид, что Снежану пришибло книгой.
Пролетка остановилась, и мне пришлось едва ли не на руках внести в нее волшебницу, - крайне опасное занятие, ибо девушки слишком быстро привыкают, и потом от них не отделаешься.
Амазонка вдохновенно играла роль раненого партизана - прекрасный повод, чтобы поупражняться в бессердечии.
Недостаток сочувствия рождает ненависть, избыток - безразличие.
- Руфус так извинялся за то, что нас едва не убили в его воспоминаниях, - сказала Снежана, поудобней устраиваясь на сиденье, и укладывая ногу на соседнее, - это значило, что мне придется выложить лишний золотой, за испачканную обивку. - Но про себя жутко жалел, что не видел поединка.
Не так уж просто сесть в экипаж, если в одном его углу сидит амазонка, уперев длинную ножку в противоположный. Правда, я мог пристроиться на потолке, но счел, что этот свой талант продемонстрирую как-нибудь в другой раз.
Я вернул ногу девушки туда, где ей и положено быть, - на пол, тщательно протер сиденье и уселся.
- Эй, мне же больно! - воскликнула девушка.
- Так и было задумано, - успокоил ее я. - Думаю, Руфус видел, как чародей вызывает демонов, но сам этого не понял. Сам он не колдун, и не мог знать смысла слов и ритуалов.
Снежана вздыхала над бедром, и делала это так громко, что я испугался - как бы возница не подумал о нас дурного.
- Потом он стал книжником, и узнал много такого, что проливало свет на события прошлого. Но вот беда - эти воспоминания остались под тяжелым замком. Руфус сегодняшний не помнил того, что видел, - а Руфус вчерашний не знал, какие выводы из этого можно сделать…
Толстая сурепка влетела в окно экипажа. Она извивалась и громко пищала: "Покупайте пончики с малиновым джемом. Покупайте пончики". Потом взорвалась в моих руках, обдав нас яркими конфетти.
Возчик ругнулся, сетуя на навязчивых торговцев, а я старательно собрал ворох цветных бумажек, и обильно насыпал их там, где Снежана испачкала сапожком обивку. Авось, удастся не платить золотой.
- Руфус хотел показать нам, как начинался последний поход Всеслава. Поэтому и создал для нас выдуманный мир, в котором мы смогли увидеть и понять то, чего сам Огнемеч в то время заметить не мог.
- Или он просто пытался нас убить, - ответила Снежана. - Останови, хочу пончиков.
9
Огромный особняк растекался в сад тремя широкими лестницами, словно осьминог, запустивший любопытные щупальца в зеленые волны декоративных кустов.
Возле центральной было написано: "Для гоблинов", возле правой - "Для людей, орков и полуорков", возле левой - "Для прочих".
Маленькие импы, ростом не больше пикси, прыгали по ступеням с огромными метелками, и наводили порядок столь быстро и суетливо, что порой казалось - они не машут своими вениками, но, напротив, сидят на них верхом и пытаются укротить, словно породистых скакунов.
Солнце стояло высоко в небе, и длинный алмазный шпиль над особняком уже раскалился добела, вбирая его энергию. Ни один гном не доведет свою башню до такого состояния; однако нет никого более беспечного, чем волшебники-гоблины.
Они готовы наполнить шпиль астральным могуществом до краев, а потом удивляются, когда им присылают счет за разрушение шести городских кварталов.
- Было время, я тоже хотела миньона, - мечтательно произнесла девушка, глядя на то, как импы деловито перебирают по штучке золотой песок, выковыривая кусочки мусора и складывая их в летающие ведра с крылышками.
- Вот как? - осведомился я, поскольку совершенно не слушал.
- Да, - она взяла меня за руку и прильнула, едва не опрокинув нас обоих в кусты гномьего гибискуса. - Очень завидовала. Идешь по дороге, а у всех вокруг кто-то есть, - или имп, или волчонок, или детеныш панды.
- И что? - спросил я, не уверенный, стоит ли задавать этот вопрос, - ибо начатая история явно не завершалась блистательной победой Снежаны.
- Ну, - девушка, естественно, надулась, хотя никто не заставлял ее начинать разговор об этом. - Сперва я грохнула черте-сколько денег на заклинания. Ты же знаешь, что сперва ты учишь чары сам, а потом еще и покупаешь гримуары для своего миньона?
Я не знал, но, будучи джентльменом, умолчал об этом.
- Я даже продала кристальную катану, чтобы завести импа. И что? Явился один, метр с кепкой, носом повертел и сказал, что я ему не подхожу.
- А разве миньоны это могут? - удивился я. - Разве они не должны тебе подчиняться, и служить верой и правдой? И все такое.
- Конечно, должны, - окрысилась девушка. - Только он сказал, что я готовить не умею, и одеваюсь безвкусно.
Она провела ладонями по кожаному доспеху, которым страшно гордится.
- А ему, видите ли, три раза в день надо похлебку с гречкой и с помидорами. Где я возьму ему томаты в Чернигове? Их же придется в Мексике покупать. Представляешь, сколько это стоит?
Я подивился тому, что маги до сих пор не изобрели способ собирать энергию, которую человек высвобождает в минуты ярости. Сейчас Снежана могла зарядить две, а то и три магические башни.
- И знаешь, что было потом? Встретила я этого гаденыша в Киеве. Сидел на плече у какой-то фефелы и преспокойно ел огурцы. Да еще и ножками болтал. Жаль, не свернула им шею обоим.
Имп-метельщик подскочил к нам, обмахнул нам сапоги веником и упрыгал в кусты.
Мы оба знали, что это плохая примета - которая означает, что денег не будет. Однако озвучить дурное знамение, значит, усилить его, тем более было ясно, - сквернавец-гоблин нарочно обучил импов этому фокусу, чтобы огорчать посетителей.
Как любой человек, вышедший из грязи в князи и быстро о том забывший, гоблин Махрудорус любил роскошь, старинные девизы и огромные статуи. Под одной из них он и сидел, напевая "Сагу о Греттире" и поправляя когти мифриловым напильничком.
У гоблинов они растут очень быстро, - обычно лапы служат им для того, чтобы копать норы в земле и сдирать кору с деревьев, чтобы доставать червяков. Поэтому, если проводишь жизнь в городе и пользуешься за едой ложкой, приходится заботиться о маникюре.
Скульптура, нависавшая над Махрудорусом, изображала мужчину, столь огромного, что его естество было едва не больше хозяина дома.
Мужественное лицо, высокий рост и стальные мускулы громко пели о том, что сам хозяин дома всего этого лишен. Ни один нормальный человек не стал бы украшать свой дом скульптурой, которая подчеркивает его недостатки; однако, как я уже говорил, гоблинов губит самоуверенность.
Вокруг был мрамор - так много, что возникала мысль о склепе или общественных банях. По зале летали три темно-фиолетовых демона, - они не занимались ничем особенным, и были здесь лишь для того, чтобы радовать глаз хозяина дома.
- Мой дорогой друг! - воскликнул гоблин, быстро слизал с руки опилки когтей и проглотил их.
Махрудорус уверен, что для всех в мире они являются таким же лакомством, как и для него, и не желает делиться.
- Мы с вами так и не закончили партию в шахматы.
По правде говоря, мы ее и не начинали; играть с гоблином в шахматы - дело тухлое, он будет мухлевать и передвигать фигуры прямо у вас на глазах, а потом с невинною мордой уверять всех, что так и было.
- Я тут говорил Снежане, что ты непревзойденный специалист по инфернальным созданиям, - заметил я, ловко уворачиваясь от рукопожатия.
Садиться здесь было некуда - в силу некоторых особенностей анатомии, о которых не принято говорить вслух, гоблины не признают стульев и лавок, а потому привыкли сидеть прямо на земле или на полу.
Я знал одного ростовщика, он купил себе кресло, обитое плюшем; несолидно ему казалось говорить с людьми в такой позе. На следующий же день выбросил, и потом еще пару месяцев ходил, словно жаба, разбитая артритом.
Поэтому если увидите гоблина, сидящего на лавке, - можете биться об заклад, что один из его дедушек был человеком или, по крайней мере, орком.
- И верно, - подтвердил Махрудорус, которому выпала редкая в его жизни возможность не лгать о своих способностях.
Демонолог снисходительно усмехнулся, отчего складки на его зеленом лице раздвинулись, и он стал одновременно похож и на старого, стоящего у порога смерти человека, и на новорожденного младенца.
- К чему лгать? - спросил гоблин с усмешкой, хотя обычно делал это с охотой и без всякого повода. - Всякий в Киеве знает, что ни здесь, ни в Новгороде, ни в Царьграде вы не найдете более умелого демонолога.
Махрудорус взглянул на Снежану снизу вверх - оттуда, где сидел, открывался великолепный вид на ее стройные ножки. Хозяин дома причмокнул с видимым сожалением.
- Эх, жаль, - произнес он, нимало не смущаясь бестактности, - что задние лапы у тебя слишком ровные. Ну точно жерди. Вот будь они короткими, да кривыми, да еще зеленого цвета…
Чародей мечтательно сглотнул.
- Но что ж, нет в мире совершенства.
Сапфировые глаза Снежаны сузились, и я понял, что надо срочно спасать гоблина.
- Не расскажешь ли ты нам что-нибудь о бесах? - попросил я.
- Отчего ж нет, - степенно ответил Махрудорус, так и не поняв, сколь близко был от доли стать половым ковриком. - Только что мы говорили о женской красоте…
Он вновь поглядел на Снежану и сокрушенно покачал головой.
- Не все знают, что инфернальные создания нередко принимают облик прекрасных девушек, чтобы соблазнять мужчин, а потом подвергать их жестоким мукам. Впрочем, разоблачить беса довольно просто - когда обнимаешь оборотня, руки и ноги твои коченеют, словно на сильном морозе.
Гоблин хрюкнул, и я понял, что в глубине души он сожалеет, что сам ни разу этого не испытывал.
- Наверняка вы слышали о Николае Реми, известном демонологе Запада. В своем трактате "Demonolatrie", он рассказывает о демоне Абраэле - в деревне Далем, недалеко от города Лимбург, он соблазнил пастуха Пьеррона, притворившись его юной соседкой.
- А зачем Реми это сделал? - удивилась девушка.
Махрудорус мрачно взглянул на нее и пришел к выводу, что даже кривые зеленые ноги ее не спасут.
- Разумеется, у крестьянина были жена и дочь, - продолжал он, подчеркнуто не замечая вопроса. - Иначе бес не выбрал бы его своей жертвой. Абраэль потребовал, чтобы Пьеррон принес девочку ему в жертву, и дал для этого отравленное яблоко.
Он бросил на Снежану гневную молнию взгляда, и слова: "Я помню, помню, была такая сказка", - застряли у той во рту.
- Откусив кусочек, крошка тут же скончалась. В тот же момент морок покинул пастуха, и он понял, что сотворил. Пьеррон начал умолять Абраэля оживить девочку, и бес ответил, что сделает это, если крестьянин станет молиться ему, как богу.
Гоблин пожал узкими плечами.
- Дочка ожила, но стала худой, бледной и двигалась с трудом. Конечно, демон солгал, и после этого малышка прожила только год. Как пишет сам Реми, "тело девочки, издающее невыносимую вонь, крючьями вытащили во двор и зарыли в поле".
Сия поучительная история повисла в воздухе. Гоблин хмуро глядел на амазонку, не уверенный, вынесла ли она мораль из его рассказа, и уже был готов потребовать, чтобы Снежана пересказала все своими словами.
Я понял, что пора разборонять их, и встрял:
- Не так давно мне рассказывали об одном бесе…
Зеленые уши гоблина пару раз хлопнули, словно крошечные крылья. Я понял, что мне удалось остановить свалку в последний момент. Наверное, в Махрудорусе Снежана видела зловредного импа, который дерзко поедал огурцы и посмел сказать, что она плохо одевается.
Я подробно описал гоблину тварь, которую мы с девушкой видели в мире воспоминаний. Демонолог какое-то время катал обиду во рту, не зная, проглотить или выплюнуть в лицо ведунье, - однако не смог устоять перед возможностью в очередной раз заблистать бриллиантами своих знаний.
10
Справа от него, на полу, лежала толстая книга, с готической надписью "Lemegeton" на кожаном переплете. Гоблин коснулся ее шишковатым пальцем, и фолиант взмыл вверх, раскрывшись на середине и переворачиваясь обложкой вверх.
Махрудорус взошел на него, словно полководец-гном на летающую платформу, и том медленно понес его вверх, плавными круговыми движениями обнося вокруг мраморных стен залы.
Время от времени, гоблин вытягивал лапу, и тогда очередной тяжелый камень поворачивался со скрипом, обнажая книжную полку, пестревшую названиями на всех языках мира, начиная с шумерского и заканчивая древнесильфидским.
Вскоре его уже не было видно, мы снизу могли разглядеть лишь книгу, на которой стоял демонолог.
- Как ты думаешь, часто он падает? - спросила Снежана.
- Пожалуй, нередко, - ответил я. - И мне кажется, эти демоны порхают здесь именно для того, чтобы его ловить.
Возможно, мы и оскорбили доблестного знатока демонов своими догадками, - в любом случае, я бы никогда не решился отправиться в полет на столь шатком скакуне, как книга.
Махрудорус возился наверху гораздо дольше, чем я ожидал, - однако известно, что если гоблины и дружат с аккуратностью, то не чаще, чем раз в год, а потому найти на полках нужный фолиант было непросто. Затем он спикировал вниз, так рискованно, что даже азартный картежник не поставил бы на него и половину сухой лепешки. Длинные когти, венчавшие задние лапы, глубоко ушли в переплет летающей книги, и только это спасло демонолога от позорного падения.
Вместо того, чтобы исполниться смирения и благодарить небеса за то, что не превратился в заготовку для студня, - Махрудорус напыжился еще больше.
Такова наша природа - чудом уйдя от неприятностей, мы не только не извлекаем урока, не становимся более осторожными, - а напротив, начинаем верить в собственную неуязвимость. Гоблин пронесся над головой Снежаны, заставив амазонку нагнуться, чем немало потешился. Затем он соскочил на пол с видом бывалого кавалериста, распахнул взятую с полки книгу и произнес:
- Бес, о котором вы говорите, зовется Елистара. Извольте поглядеть сами.
Он листал страницы, и по мере того, как они открывались, над ними поднималось светящееся изображение демона, о котором шла на них речь.
Перед нами, сменяя друг друга, появлялись Андрамелех, в образе льва с крыльями и седой бородой, трехголовый Азиэлис, с мужской головой и женским чешуйчатым телом, затем Мархозиас, волк со змеиным хвостом, изрыгающий пламя, - а за ними десятки других, порою пугающих, порой прекрасных.
Наконец палец гоблина дошел до цели своего путешествия. Над книгой поднялось существо, заслонившее Калимдора в мире воспоминаний - черная бездонная тьма, окаймленная загнутыми когтями.
- Елистара, - с удовлетворением произнес гоблин, словно по меньшей мере сам ее создал. - Один из самых опасных демонов Преисподней. Великий колдун Киприан, ставший потом священномучеником, говорил в своей молитве: "Господи, спаси нас от Дьявола и Елистары".
Зубастая бездна распахивалась все шире, а Махрудорус, унесенный порывом рассказчика, уже пританцовывал на пергаментной странице книги.
Его загнутые, чуть заостренные когти погружались в расписную буквицу, отчего все строки начинали коситься набок, съезжать и налезать друг на друга, словно строй марширующих солдат, который сбил замечтавшийся направляющий.
Острые зубы демона вспыхнули, как загораются глаза хищника, почуявшего добычу. Теперь в них не было ничего призрачного, ничего придуманного.
- Елистара трижды искушала Киприана, - живописал гоблин, и его зеленое тельце оказалось в опасной близости от распахнутых челюстей беса.