– Именно, – мрачно отсалютовал бокалом магистр. Сделав хороший глоток знаменитого темноэльфийского вина, он невесело усмехнулся, глядя поверх меня на картину над камином. – Молодая, дерзкая, вечно хихикающая девчонка… Что она могла знать? Я был наслышан о ней от коллег, которые уже были с ней знакомы благодаря частым встречам при дворе Владыки. Я был готов ко всему… Но не к тому, что, увидев Самину один раз, больше не смогу её забыть. Нет, на влюблённого олуха я был похож меньше всего, но… ещё меньше походил на того, с кем жрицы Латимиры связывали свою судьбу. Её призвание почти не оставляло мне шансов… Пока однажды не случилось то, чего боялись все жрицы, – Самина насильно лишилась своего оружия.
Вспомнив слова своего брата о том, в каком случае парные саи прекращают служить своему владельцу и осыпаются прахом, я невольно сжал руку, но расслабил мышцы ещё до того, как тонкое стекло жалобно хрупнуло под пальцами. Владислава же такие мелочи вовсе не интересовали – бокал в его руках рассыпался на мелкие осколки, и золотисто-багряное вино залило гладкую поверхность стола.
– Кто? – только и спросил, отстранённо наблюдая за тем, как эрхан, пытаясь взять себя в руки, мокрой тряпкой убирает последствия проявления своего гнева.
– Не знаю, – отшвырнув пропитавшуюся ткань в раковину, отозвался некромант. Не глядя на меня, он наполнил новый бокал и, сделав глоток, глухо произнёс: – Она ввалилась ко мне в спальню посреди ночи, избитая, израненная, окровавленная… и изнасилованная. Видят Хранители, я всеми силами хотел убить того ублюдка, что сотворил это с ней, но не смог добиться даже его имени. А ведь она знала его в лицо. И несколько дней спустя, во время ночного кошмара Самины, я услышал одно лишь слово… и её нежелание говорить стало понятным. Больше я не спрашивал.
– Разве имеет значение титул и власть, что он даёт, если речь о преступлении? – вскинул я брови, отчасти не понимая, почему Владислав отступился.
Зная его, мотивы данного поступка выходили за грань моего понимания. Более того, я осознавал, что случись, не приведи Хаос, что-то подобное с той, кем я сейчас дорожу более всего, хоть и не считаю своей Равной, меня не остановил бы даже отец.
– Шелуха титулов меня никогда не интересовала, – зло усмехнулся магистр ядоделия, покачивая бокал в ладони. Неожиданно подняв на меня взгляд, он жёстко спросил: – Но стал бы ты настаивать на подробностях, услышав, что ту, чьи интересы ты ставишь превыше своей жизни, подверг насилию собственный брат?
Край стола под пальцами треснул и, отвалившись, упал на пол с громким стуком, показавшимся оглушительным в полной тишине. Не скрою, мне понадобилось время и львиная доля моей выдержки, чтобы известие об истинном происхождении моей воспитанницы не отразилось вихрем эмоций на моём лице. И волна ярости, медленно поднимающаяся из самой глубины окаменевшей на миг души, внешнему спокойствию никак не способствовала.
– То есть Эльсами… – прикрыв глаза, с трудом гася багровый оттенок на радужке, негромко протянул я, тщетно пытаясь подобрать слова с максимально нейтральной окраской.
На помощь мне, как ни странно, пришёл сам Владислав, сухо подтвердив:
– Дитя инцеста.
Воздух со свистом вырвался сквозь сжатые зубы, а вино было выпито залпом до дна. Повторив мой порыв, эрхан разлил по бокалам остатки.
– Мне стоило неимоверных усилий вернуть некогда жизнерадостную Самину к жизни. Будучи чистокровным вампиром, которые гораздо сильнее людей не только физически, но и морально, это отняло не так много времени… Но было тяжело, не стану скрывать. И даже не берусь сказать, кому из нас было сложнее тогда. Я бросил все силы, чтобы научить её заново улыбаться, и в один прекрасный момент леди Самина Та’Лих, единственная из жриц Латимиры, которая вела светскую жизнь и принимала участие в политических играх, снова вернулась ко двору. На пропавшие сан тогда, к нашему счастью, никто не обратил внимания.
– Как ей позволили жить вне храма? – задал я давно интересующий меня вопрос, задумчиво постукивая по уцелевшей части стойки выступившими от переизбытка эмоций когтями боевой ипостаси. – Ри видел её в Карате ещё задолго до того, как встретил мою мать.
– После того, что случилось, Самина замкнулась в себе, – откинувшись на спинку, тихо пояснил демон, устало массируя переносицу и игнорируя заданный вопрос. – Я думал тогда, что все проблемы остались позади, и она, не сразу, конечно, но когда-нибудь посмотрит на меня как на Равного. Только… она не смогла, Ари. Случившееся навсегда отпечаталось в её памяти.
Она смеялась, как раньше, но избегала любых прикосновений, общалась со всеми, но никогда не разговаривала с мужчинами наедине. Она ловко решала многие политические вопросы, но резко отвергала ухаживание самых знатных лордов. Самина опасалась мужчин, в том числе и меня. Хотя, пожалуй, в моём случае больше бы подошло определение "считала себя слишком грязной для такого человека, как я". Надо же… столько лет прошло, а я до сих пор отчётливо помню эти слова.
Встряхнувшись, словно пытаясь отогнать плохие воспоминания, бывший ученик Сайтоса, не покидая своего места, достал из ближайшего шкафчика новую бутылку вина и, откупорив её, наполнил опустевшие бокалы. Сделав хороший глоток, он растёр пробку между пальцев и медленно проговорил, глядя, как на стол между тарелками осыпается труха:
– Мне было непросто смириться, признаю… Однако ради даже призрачной иллюзии нашего совместного существования я был согласен на любую роль. Осознав, что только в качестве друга и защитника смогу остаться рядом с ней, я не думая отступил в тень. Я ушёл из Академии, остался рядом с Саминой, поклялся её защищать, тайно ловил каждый её вздох… и постепенно смирялся с этой участью. Да, просто быть рядом мне было мало, но и того, что моя любимая снова стала прежней, мне вполне хватало… Только и мираж счастья оказался слишком зыбким. Конец всему едва не наступил несколько месяцев спустя, когда Самина поняла, что ждёт ребёнка.
– Эльсами? – вскинул брови, проверяя собственную надежду на то, что ходячая катастрофа, если верить амулету на её шее, сейчас находящаяся в ванной двумя этажами выше и левее, не имеет к произошедшему никакого отношения.
Но Владислав отрицательно покачал головой, обхватив бокал двумя ладонями:
– Я понимаю, что ты надеешься на лучшее. Но нет, Ари. Кроме Эльсами, у леди Та’Лих больше не было детей. Признаюсь честно, едва узнав, я попытался уговорить Самину избавиться от плода. Она и сама была склонна к этому… Но не смогла. Возможно, сказалось её воспитание, ведь жрицы Латимиры защищают жизнь во всех её проявлениях… Но, так или иначе, Самина не смогла убить своё дитя. И как бы я ни относился к этой ситуации, я поддержал её решение. Со временем она смирилась, в последние месяцы даже расцвела – осознание будущего материнства шло ей на пользу. Я же ожидал худшего, ночами перебирая в голове десятки вариантов, начиная с того, что ребёнок будет похож на отца, чего я не выдержу, и заканчивая тем, что он родится уродом, чего не сможет пережить уже Самина, обвиняя себя.
– Но этого не случилось, – вскользь заметил я, катая между пальцев очередную виноградину и задумчиво глядя на свои руки.
Узнать тайну рождения моей подопечной мне хотелось всегда, но… такую правду я не ожидал услышать. Более того, я совершенно не представлял, в каком ключе мне придётся доносить озвученную Владиславом информацию в том случае, если Саминэ сама ничего так и не вспомнит…
И я понимал, что не смогу. Раньше – возможно, но теперь… Сухо изложить скупые факты, глядя в эти полные доверия золотисто-карие глаза, зная, что правда для неё будет смерти подобна?
Нет. Пожалуй, стоит признаться хотя бы самому себе, что на такой шаг я не пойду, предпочитая оставить Эльсами в спасительном неведении, нежели оглушить ещё и горькой правдой. Вспомнить только, как остро девушка переживала, узнав о своих клыках и принадлежности к расе кровопийц… И подвергать её подобному ещё раз? Увольте.
– Да, – подтвердил эрхан, внимательно наблюдая за моим выражением лица, – в ночь гибели Эрратиана родилась крепкая и полностью здоровая девочка.
Короткий смешок я подавил с трудом, осознавая тот факт, что некогда тощий человеческий подросток, ставший впоследствии моей ученицей, оказался хоть ненамного, но старше меня! Пожалуй, данная информация сильно позабавит одного чешуйчатого ящера, обитающего в последнее время непосредственно в зоне видимости спокойно относящейся к такому раскладу Саминэ. Меня не слишком раздражала образовавшаяся между ними связь с неясным пока назначением, но, пожалуй, лишний повод для насмешек языкастому некроманту я предоставлять не буду. Во избежание неприятных последствий.
– Кейну об этом не говори, – угадав ход моих мыслей, понимающе усмехнулся Владислав и, отбросив всякий намёк на улыбку, без перехода, сухо заметил: – Инцест, как ты знаешь, чреват последствиями. Но в данном случае слияние родственных генов вылилось не в уродство, а в весьма интересную особенность.
– Эльсами стала интуитом, – закончил я за него, теперь понимая, отчего столь редкий дар был мало изучен и приходился лишь на одного человека из десятка тысяч. У иных рас интуитивные способности встречались ещё реже и, соответственно, практически нигде не упоминались.
– Да, – кивнул магистр Академии некромантии. – К тому же Эльсами родилась точной копией Самины. Взглянув в первый раз в её карие глаза, я навсегда изменил своё отношение к ней. С каждым годом она становилась взрослее и всё больше походила на мать, а я всё сильнее привязывался к этому милому и непосредственному ребёнку. Не скажу, что принял её, как родную, что она сразу стала мне безумно дорога, что я терпел её только ради Самины… Эльсами мне по-своему важна. Это сложно описать, Ари… Я люблю Эльсами, но не переношу на неё свои чувства, которые испытывал к её матери. Да, она её кровь и плоть, да, я не виню её за грехи отца, я понимаю – она другая. И чувства к ней иные. Что же до презрения, ненависти и прочего – их не было никогда.
– Понимаю, – спокойно кивнул я, оставляя вновь опустевший бокал.
В моих словах не было ни капли лжи и притворства – я действительно понимал, что чувствовал Владислав. Нечто подобное я уже слышал когда-то от другого нелюдя. Остиэль тер Ник испытывал такие же чувства ко мне и, кстати, не переносил на нас чувства к нашей матери или ненависть к отцу, а любил нас совершенно по-иному. Просто за то, что мы такие, какие есть.
– Знаменитый хамелеон Эвритамэля… – прищурившись, насмешливо протянул Владислав, верно расшифровав мой намёк. – Кто бы мог подумать!
– Эльсами родилась с меткой Латимиры? – спросил я до того, как эрхан пустился в долгие размышления на тему абсолютно не касающихся его отношений между близкими мне людьми.
– Да, – не став увиливать, сразу ответил мужчина. Скинув камзол, он отбросил его на стоящий неподалёку табурет и, закатывая рукава рубашки, уточнил: – Не скажу, чтобы это как-то огорчило Самину. Видишь ли, Ари, она никогда не распространялась о своём происхождении, но была уверена, что и её дочь постигнет участь служения богине. Так что алый цвет в волосах новорождённой девочки не стал сюрпризом. Напротив, Самина была рада этому факту и лишь однажды обмолвилась, что малышка сможет себя защитить, когда за ней придут. И снова тогда она ушла от ответа, но когда Эльсами исполнилось тринадцать, в ворота особняка действительно постучались. Проклятые жрицы Латимиры пришли за девочкой… но вынуждены были вскоре уйти. Одни.
– Почему? – вскинул я брови, терзаясь догадками, как же матери моей воспитанницы удалось выстоять против столь могущественного и многочисленного культа?
– Магия, – хмыкнул Владислав, легонько постукивая ногтями по краю ближайшей тарелки с уже подсыхающим, но так и не тронутым сыром. – Вот и ответ на твой недавний вопрос. Самина, как и её дочь, от рождения обладали магией, пятью стихиями из шести.
А жрицам Латимиры воспрещалось ею пользоваться. Будучи ещё подростком, необученная Самина не могла себя контролировать, и приспешники Хранительницы материнства натерпелись последствий спонтанных магических выбросов. В конце концов Самине оказали послабление, и она проводила в храмах лишь половину года, в остальное время учась у магов контролировать свою силу, не пользуясь ею. В случае с Эльсами им тоже пришлось пойти на уступки, с той лишь разницей, что девочка проводила дома лишь три месяца.
– Леди Та’Лих сама учила её… – задумчиво протянул я, пытаясь сформулировать ту самую мысль, что никак не давала покоя. Благо помутнение продлилось недолго, и я в удивлении выгнул левую бровь. – Парные саи. Ты говорил, что они осыпались прахом, но не далее как час назад утверждал, что в руках у Эльсами оружие, принадлежащее её матери.
– Я не солгал, – пожал плечами демон. – В ночь Кровавой луны парные саи ковались не только для Эльсами. Вторые, но без традиционного сердечника, были изготовлены для Самины.
– Вот почему Ри их не узнал, – заметил я, припоминая разговор в таверне на окраине Айше. – Он их просто никогда не видел.
– Оружейника на таких вещах не проведёшь, – усмехнулся эрхан, потянувшись за ломтём хлеба, лежащим в плетёной корзинке. – Не пил бы – цены ему не было бы!
– Ты можешь завтра лично высказать ему своё негодование по этому поводу, – откидываясь на спинку стула, насмешливо отозвался я. Но уже в следующий момент, пригубив вина, отбросил прочь всю иронию: – Остаётся один вопрос, Владислав. Кто такой Сетьен Алаутар и что ему нужно от Эльсами?
– Сначала я думал, что именно он её отец, – поморщившись, ответил Владислав, сжимая кулаки. Резко дёрнув головой, откидывая упавшие на лицо волосы, он залпом осушил очередной бокал и признал: – Пока краткий разговор не посеял сомнения в обратном. Мы ведь с ним пересекались не однажды, Ари. Не один раз я пускал ему кровь и могу уверенно утверждать, что поганая жидкость, текущая в его венах, не имеет ни малейшего отношения к крови Эльсами. Он всего лишь пешка. Шавка на поводке своего хозяина.
– А хозяин весьма заинтересован в трогательном воссоединении со своей дочерью? – иронично вскинул я брови. – Это даже не смешно, Владислав.
– Вначале я думал, что его цель – Самина, – не обратив внимания на мой сарказм, пояснил преподаватель ядоделия, отложив в сторону хлеб, к которому так и не притронулся. – Но когда участились случаи нападения на Эльсами и каждый раз белобрысый ублюдок пытался взять её живой, я понял, в чём дело. После призналась и Самина… А в скором времени, при очередной стычке, мне удалось поговорить с этим упырём "по душам". Тогда и познакомились.
– Весьма… сомнительная честь, – хмыкнул я, не испытывая, однако, ни тени иронии. – Что ему от неё нужно?
– Не ему, – покачал головой демон, – брату Самины и отцу Эльсами. Сетьен нёс какую-то блажь о воссоединении семьи и кровных узах, приносящих какую-то пользу… Бред полнейший, я всегда подозревал, что он повёрнутый псих. Но псих настойчивый и к тому же опасный. Только раз в его речах промелькнуло что-то похожее на отголоски разума, из которых можно вытащить крупицу правды. Отцу Эльсами не нужна она сама, ему нужна её кровь и её магия.
– И он её заполучил, – хмуро процедил я и, поймав непонимающий взгляд Владислава, пояснил: – Прежде чем всадить кинжал в её сердце, из её вен выпустили всю кровь. Он добился своего.
– Вряд ли, – спокойно отозвался магистр, медленно проворачивая тонкую ножку бокала между пальцев. Впрочем, эрхан только выглядел равнодушным – багровый узор на радужке его глаз цвета чёрного оникса был вовсе не отражением плескающегося в бокале вина. – Такие, как он, свидетелей в живых не оставляют. После того как я узнал истинную цель Сетьена, я не выдержал. Это был единственный раз, когда я сорвался на Самину… Я кричал, ругался, уговаривал, умолял мне назвать имя её брата, но Самина продолжала молчать. Для чего отцу Эльсами вдруг понадобилась его уже взрослая дочь – когда белобрысый упырь объявился в первый раз, девочке же было хорошо за пятьдесят, – я так и не узнал в подробностях. И возможно, никогда не узнаю – Самина унесла свою тайну в могилу.
– Но о ней знает сама Саминэ, – задумчиво произнёс я, прокручивая в голове всё произошедшее и делая определённые выводы. – Сетьен убил леди Та’Лих и сделал всё, чтобы об истинной его цели никто не узнал. Аура и воспоминания Эльсами запечатаны, вдобавок после всего произошедшего она лишилась голоса.
– Ари, ты уверен, что… – попытался было спросить мужчина, крепко сжимая бокал.
Но договорить не смог – голос его предательски сорвался.
– Перелом позвоночника магическим ударом и сердце, пробитое темноэльфийским полуторником, – прикрыв глаза, чтобы не видеть реакцию мужчины, отстранённо сказал, зная, что некромант поймёт мои слова: тёмные эльфы, живущие на границе с Иллюзорным лесом, всегда добавляли в оружие сплав серебра, смертельного как для большинства нежити, так и для чистокровного вампира. – Мне жаль, Владислав.
– Эльсами… знает? – скрывая эмоции, глухо и с тяжёлой паузой спросил демон.
Ему было сложно взять себя в руки – в комнате погасло большинство свечей, погружая её в полумрак, а из тёмных углов тёмной пеленой хлынула Тьма, медленно клубясь по полу и подбираясь всё ближе. И я его понимал.
– Не уверен, – как можно мягче ответил я, не собираясь, впрочем, скрывать очевидную правду. – В глубине души она догадывается, но всё равно продолжает верить в лучшее. Эльсами помнит ту ночь на площади, помнит меч, пронзивший сердце её матери… Но после собственной смерти в ней укрепилась надежда на отсутствие в мече серебра. Я же до сих пор не смог сказать ей правду.
– Но придётся, – негромко заметил Владислав, уже успевший взять себя в руки – Тьма медленно начала отступать.
– Знаю, – невольно поморщился я, вновь возвращаясь к бокалу. Он в очередной раз опустел, а эрхан, не размениваясь по мелочам, выудил из недр шкафа новую бутылку. Запасливость демона меня поразила, однако внимание на подобном я не стал заострять – самая неприятная часть разговора была ещё впереди. – Пока время терпит… Теперь белобрысый ублюдок оставит Эльсами в покое, хотя бы до тех пор, пока не поймёт, что ритуал не был завершён. Не удивляйся, Владислав, и здесь потоптались боги. Насколько я знаю, исход ритуала был разыгран в шахматной партии. Геката проиграла Авалону, и Сетьен остался с носом. Теперь гораздо важнее разобраться со смыслом жертвоприношения до повторения ещё одной попытки. Ты искал ответы на свои вопросы?
– Естественно. – Пытаясь справиться с выпавшим на его долю неожиданным откровением, эрхан поморщился, превращая в труху очередную пробку. – Пока Эльсами находилась в неприступном храме Латимиры, я проверял десятки и сотни вариантов, отыскивая описания самых древних ритуалов, для которых могла понадобиться кровь интуита. Из всех я выбрал лишь несколько подходящих… Но теперь понимаю, что всё время шёл по ложному следу. Ни в одном из них жертву не дозволялось оставить в живых.