Томас уже спешил ко входу, я бежала за ним, за мной бежали Вивиан и Швайгер. Как же я устала ходить на каблуках! Это пытка какая‑то! Где мои кеды, любимые, разношенные кедики? Последний раз я в вас топала по бутику в Лос - Анджелесе, где выбирала эти дурацкие туфли!
- Томас, - сказала я. - Где мои кеды?
- Остались в "Форде".
- Они были в "Форде"?! Почему ты не сказал!
Он посмотрел на мои туфли:
- Извини, я не подумал.
Как мило. Я ожидала, что он скажет: "А я‑то при чем. Ты сама их туда бросила вместе с джинсами". Мы все мчались и мчались куда‑то, сломя голову. Я и подумать не успела переодеться.
А Вивиан ничего, хотя шпильки у нее еще выше, держится. Привычка, наверное.
На башню пускали только с полдесятого, а сейчас было без пятнадцати восемь. И что же мы будем делать? Вон охрана, вон полицейский околачивается.
Но Томас смело пошел вперед, прямо к охраннику, а по дороге тихо спросил у нас:
- Кто‑нибудь знает французский?
Томас - и чего‑то не знает! Вот это да! Эх, жалко я по - французски совсем не бэ ни мэ, а то бы я сказала так небрежно: "Да, я знаю". Он бы дико удивился и спросил: "Но откуда, Алисия?!" А я бы ответила: "Ну, отдыхала я прошлым летом на французской ривьере…" (Вообще‑то прошлым летом я отдыхала на ферме в Техасе, у бабушки с дедушкой, но Томас‑то об этом не знает!)
Оказалось, ничего подобного - никакой переводчик Томасу не нужен: когда Вивиан и Швайгер ответили, что понимают немного по - французски, он сказал:
- Ясно. Когда я скажу, задержите дыхание.
А, понятно, флакон информации.
Едва мы приблизились к насторожившемуся охраннику, Томас бросил через плечо:
- Сейчас.
Его рука с флаконом выскользнула из кармана и прыснула жидкостью за его спиной.
- Бонжур, - сказал Томас охраннику и продолжил быстро - быстро лопотать на французском.
Охранник кивнул, сказал слово вроде "Бьясюр" и еще что‑то, при этом обратился к нам "Медам - месье" и повел нас к лестнице. Томас сообщил нам:
- Он сказал, что лифты в это время не работают, и нам придется подниматься по лестнице.
Охранник провел нас ко входу в одну из четырех гигантских башенных "ног", отпер двери и показал нам, куда идти, после чего вернулся обратно на свой пост.
Мы поднимались все выше и выше, и все больше открывался нам Париж - отсюда он был великолепен: желтеющие осенние деревья, река, рассвет, и стада светлых старинных зданий. Дух захватывало.
Швайгер по пути придирчиво осматривал железные конструкции, щупал металл и ковырял ногтем краску. Потом сказал:
- Вам не кажется, что здесь пыльно? А значит, они нарушают инструкцию номер… Какой номер, Томас?
- Дышите глубже, Ричард, - посоветовал Томас ему. - Это скоро пройдет.
Наглотался Швайгер, значит.
- Ты сказал, что мы типа инспекция по чистоте? - спросила я Томаса.
- Ага, - ответил он. - Комиссия по оценке санитарного состояния городских памятников.
- А такая бывает? - спросила я.
- Не знаю, - сказал Томас.
- А в тот раз, - сказала Вивиан, оглядываясь по сторонам, - была ночь и все было каким‑то другим, будто нереальным.
- Когда это - в тот раз? - сердито спросил очухавшийся Швайгер.
- Когда я тут встретилась с Гермесом, - ответила Вивиан.
- И что же, тебе пришлось карабкаться на первое свидание, как на вершину Эвереста… - ехидно сказал Швайгер.
- Нет, - сказала Вивиан. - Мы встретились внизу, он поднял меня на руки и взлетел на площадку, - лицо у нее стало мечтательным.
Швайгер шагнул к Вивиан, подхватил ее на руки.
- Ай! - только пискнула она и обняла его за шею: - Ты надорвешься, Ричард. Отпусти…
Но он, кряхтя, понес ее по лестницам дальше.
Я украдкой взглянула на Томаса. Он посмотрел на меня и усмехнулся.
Черт. Конечно, я ему не невеста. Но было бы так чудесно, если бы вдруг он поднял меня на руки… Пожалуй, он меня понесет, только если я вывихну лодыжку. Или даже две. Ну чтобы я уж точно не могла стоять на ногах. Ни на одной из них.
Ричарда с Вивиан мы обогнали и вышли на верхнюю площадку первыми.
Поначалу я никого там ни увидела. А потом из тени, отбрасываемой конструкциями башни, вышел Гермес Олимпус. Выглядел он неважно: бледный, растрепанный, усы и то печально поникли.
- Привет! - поднял он руку.
- Доброе утро, - сказал Томас.
- Здрасьте! - сказала я со значением.
Гермес вгляделся в меня, потом произнес с неловкостью:
- А, няня. Здравствуйте, - и добавил, совсем уж виновато разведя руками: - Видите, как вышло.
- Нет, - сказала я. - Я ничего не понимаю. Почему вы бросили Петера?
Позади раздалось пыхтение. Швайгер со своей ношей с неимоверным усилием одолел последние две ступеньки. Вивиан спрыгнула на землю. Вернее, Швайгер ее практически скинул.
- Бросил Петера?! - закричала Вивиан.
Ох. Вообще‑то я не хотела выяснять это при Вивиан и Швайгере. Потому что мне стало жаль Гермеса. Видно же, что у человека, в смысле, бога, и так неприятности.
- Я его не бросал, - ответил Гермес насупленно. - Я оставил его высококвалифицированной няне из Корпорации.
Впервые кто‑то, кроме меня, назвал меня высоко - ке - кве - ква‑ли - фицированной! (Ну ладно, я себя таким сложным словом не называю. Ну имеется в виду супер - профи, так?) Я все больше склонялась на сторону Гермеса.
- Так зачем ты его оставил? - рявкнула Вивиан.
- Чтобы обезопасить, - сказал Гермес. - За мной начали охотиться, не мог же я допустить, чтобы сын…
- Чудненько, - язвительно сказал Швайгер. - Если за тобой охотились, зачем ты забирал его у Ви?
- Потому что когда я его забирал, я еще не знал, что эти тюхти окажутся такими… воинственными! Теперь я даже не могу летать как привык - их приборы моментально обнаруживают, где я! Мне пришлось летать самолетом!
- Несешь какую‑то ерунду, - сказал Швайгер, по - видимому, не пытавшийся даже вникнуть в проблемы Гермеса.
- Зачем ты его привела? - бросил Олимпус Вивиан. - Это его не касается.
- Я сам решаю, что меня касается, а что нет, - набычился режиссер.
- Мистер Швайгер теперь в курсе всего, - сказал Томас Олимпусу. - Миссис Джемисон так пожелала. Говорите, что с вами случилось и кто мог выкрасть Петера. Это "тюхти"?
- Я проигрался им в покер, - еще больше побледнев, сказал Гермес.
- Бывает, - сказал Томас. - Кто они?
В этот момент за сеткой, поднимавшейся над перилами, в воздухе, будто ниоткуда, с громким стрекозиным стрекотанием вдруг возник человек - на лыжах, в кожаном шлеме и в очках как для подводного плавания, одет он был в немыслимые розового цвета галифе и кожаную куртку, сидевшую на нем пузырем. Но даже в ней он выглядел до невозможности щуплым. В руках у него что‑то засверкало, оглушительно затарахтело, и в направлении нас вдруг посыпались блестки.
- Ложись! - закричал Томас и уронил меня на холодный железный пол.
Гермес ринулся за стенды с фотографиями, Вивиан и Швайгер на четвереньках ползли назад к лестнице. А блестки… как только касались чего‑то, таяли, будто снежинки.
Я, смеясь, хотела подняться, но Томас схватил меня за плечо:
- Назад!
- Но они же безвредны! - возразила я.
- Они усыпляют мгновенно. И не факт, что вообще проснешься, а не превратишься в зомби.
Ну нифига себе! Я впечаталась в пол.
Лыжник, смешно перебирая лыжами в воздухе, перелетел через перила и поплыл куда‑то влево. Оказывается, Гермес крался за щитами, и лыжник пытался не упустить его из виду.
- Корпорация Би - Би - Си, - раздалось рядом.
Томас стоит во весь рост и держит в поднятой руке какую‑то металлическую блямбу. Он с ума сошел!
- Томас! - кричу я, хватаю его за щиколотку и тяну, чтобы он упал вниз и в него не попали ужасные снотворные блестюки.
Но он только дрыгает ногой, чтобы я отцепилась. А блестки перестают вдруг лететь. И становится слышно, как приближаясь, в городе поет полицейская сирена. Шустро охрана отреагировала.
- Эта биосущность под нашей защитой, - крикнул Томас.
Биосущность? Это он о ком?
Лыжник завис прямо над нами и вертел головой, разглядывая нас.
- Ха - ха, - раздался из‑за стенда истеричный смех Гермеса. - Все, что вы смогли - это норвежские лыжи! Ха - ха - ха…
Лыжник тараном пошел на так опрометчиво высунувшегося из укрытия Гермеса и буквально свалился ему на голову.
- Отдай нам технологию! - на удивление тонким голоском сказал лыжник. В руках его появился маленький фонарик.
- Отдайте мне сына!!! - придушенно прокричал Гермес, косясь куда‑то в сторону.
- Да мы… - начал было лыжник, но в этот миг ему на голову свалился моток кабеля.
Так вот куда Гермес косился! Пожелал бы еще, чтобы этот кабель замотал розовоногого. Но лыжнику удар по голове, похоже, не причинил никакого вреда.
Томас кинулся к лыжнику и вцепился в него, стал выкручивать руку с фонарем. Лыжник двинул Томасу этим фонарем в лицо.
Из‑за моей спины выскочил Швайгер и тоже кинулся в бой. Через мгновение он уже оседлал лыжника, который, несмотря на свою щуплость, умудрился прижать к полу и Томаса, и Гермеса. Гермес, похоже, после какого‑то удара вообще потерял сознание. Вот странно: какой‑то летучий лыжник отправил в нокаут бога. А может, это Швайгер его отправил? Потому что лупил он, мне показалось, больше Гермеса, чем лыжника (Ну, в крайнем случае, поровну обоих.)
И вот что не давало мне покоя во все этой картине: где‑то я видела эти розовые штаны. Шикарные модные штаны со стразами. Женские. Я бы и сама их купила. Да, точно, когда я их видела в прошлый раз, я так и подумала: "Я бы сама их купила… Если бы они стоили хотя бы в десять раз меньше, а лучше в двадцать…" Только сидели они на ней ужасно, я еще подумала: "ну и фигуру он выбрал, совсем не разбирается в наших земных…", ой…
- Мистер Грыыхоруу! - закричала я.
Лыжник отреагировал на мой крик странно. (Может, это и вправду Грыыхоруу?! А может, лыжник решил, что это такой боевой клич? И я сейчас ринусь в бой и снесу ему башку.) Он стукнул Томаса кулаком в челюсть и дал деру - вверх. Наполовину вырубленный Томас только и успел, что ухватиться за лыжу. А Швайгер уцепился за ногу Томаса. Лыжник лягался, как верблюд. Но скинуть гирлянду из двух человек ему не удавалось.
Несколько секунд их носило туда - сюда над площадкой, лыжник поднимался все выше и выше, и вот они уже над ограждением.
- Держись, Томас! - завопила я.
Если Томас сейчас сорвется… То они оба вместе со Швайгером полетят - с какого тут этажа? Швайгер, висевший на ноге Томаса, умудрился ногами зацепиться за ограду. Да он просто акробат!
- И - и-и!!! - раздался сбоку от меня визг Вивиан. Она стояла рядом, прижав ладони к щекам. Выглядело это драматично и великолепно, как в кино.
Лыжник стукнул лыжей Томаса по лицу и, наконец, оторвался от него… А Томас упал вниз! Я бросилась к перилам.
Томас висел на одной руке, ухватившись за железный край пола за парапетом. Швайгер карабкался по нему наверх. А в другой руке Томаса была лыжа!
Лыжник, оставшись на одной лыже, вертолетиком падал вниз.
Я просунула руки сквозь железную решетку, и схватила Томаса за пиджак. Руки Вивиан появились рядом и тоже схватили Томаса. Он зашвырнул лыжу на площадку и держался теперь за прутья обеими руками. Швайгер тоже дотянулся до прутьев. И оба они стали подтягиваться наверх - с нашей с Вивиан помощью.
И вот уже переползли через решетку и приземлились с этой стороны.
- Лыжник на втором этаже! - прохрипел Томас и бросился по лестнице вниз, крикнув мне: - Подбери лыжу!
Швайгер в горячке кинулся вслед за Томасом.
Я подобрала лыжу и мы с Вивиан тоже побежали вниз.
- Что ты крикнула этому налетчику? - спросила Вивиан у меня.
- Да так, - говорю, - мой личный боевой клич.
- М - да? - посмотрела она на меня, как на чокнутую.
Не стану же я говорить ей о своих бездоказательных (кажется, я слишком долго общалась с одним бывшим юристом) подозрениях. Грыыхоруу мой друг, и я не хочу его очернять. Узнала‑то я не его, а штаны!
- Ой! - вдруг вспомнила я. - А как же Гермес?! Вдруг он ранен? - и ринулась обратно наверх.
Ох, и устала же я бегать туда - сюда по этой Эйфелевой башне на тонких каблуках!
Каблуки Вивиан цокали позади.
Но на третьем этаже никого не оказалось. Гермес не лежал там, где остался на поле битвы, не полз куда‑нибудь, и не прятался - мы заглянули во все углы.
- Он улетел, - сказала Вивиан.
- Он же был без сознания, - сказала я.
- Или притворялся, что без сознания, - сказала Вивиан.
- Но зачем?
- Может, чтобы улизнуть незамеченным, пока все дерутся? - пожала плечами Вивиан и хмыкнула: - Он любит исчезать.
- А может, он улетел за лыжником, на второй этаж! - возразила я и снова бросилась к лестнице, ведущей вниз.
Вивиан не выказала такого же энтузиазма, и, хотя двинулась за мною вниз, вскоре осталась далеко позади.
Так, еще пару пролетов… Мне навстречу из‑за поворота выруливает полицейский. Видит меня, удивленно хмурится и говорит:
- Мадемуазель, тра - та - та - та - та - та - та…
Ну в смысле, для меня это звучало как нечто подобное. Он же, естественно, говорил что‑то вполне содержательное, и содержание, судя по выражению его лица, было приблизительно: "Какого черта вы тут забыли? И кто вы вообще такая? Не вы ли тот злобный террорист, что стрелял где‑то наверху, и которого мы сейчас поймаем, посадим за решетку на двадцать лет и отрубим голову гильотиной?" (Смотрела я как‑то кино про их королеву…)
Поэтому я сказала испуганно:
- Нет - нет - нет, это не я! - и подняла руки вверх.
Он удивился еще больше и вдруг улыбнулся совершенно по - дурацки. Смотрел он при этом куда‑то поверх меня.
А, это Вивиан спускается.
- Бонжур, - говорит она ему, ослепительно улыбаясь.
- Бонжур, - отвечает он и проговаривает, все еще ошеломленно: - Мадам ДжемисОн, - с ударением на последний слог. И опять лопочет что‑то по - французски, на этот раз, похоже, что‑то вроде: "Я от вас без ума, готов хоть сейчас с этой самой башни сигануть".
Я решила потихоньку пройти мимо, пока он занят. Но он преградил мне путь рукой и выговорил с трудом по - английски:
- Что это у вас?
- Лыжа, - сказала я. Ну разве не видно?
Хорошо, что Вивиан не растерялась и пришла мне на помощь. С невероятно очаровательным видом она что‑то сказала французу. Он тут же виновато и быстро шагнул к ней и подал ей руку, чтобы она оперлась. Ясно, она попросила об этом и, видимо, пристыдила его, что он был таким негалантным.
Обо мне он на этот раз совсем забыл, и я побежала вниз.
Слышу, полицейский заботливо говорит Вивиан по слогам:
- Вьи ранен?
Вивиан что‑то там отвечала, но я уже была на втором этаже.
И там было совершенно пусто и тихо. Куда все делись?
Снизу на этаж забежал табунчик из трех полицейских. Вот черт.
Но один из них, рыжий и самый носатый, спросил:
- Мадемуазель, вы тоже из комиссии?
Ура всем святым, Томас и меня выгородил.
- Разумеется, - важно сказала я. - А где мой шеф?
Думаю, Томасу польстило бы, если б он это слышал.
- Внизу, - сказал этот полицейский. - Террори… Тот пиф - паф, еще там? - показал полицейский наверх.
- Нет, - говорю я. - Он давно уже тю - тю! - показала я вниз.
Француз посмотрел на меня хмуро и участливо, видимо, решил, что у меня от страха в голове помутилось, сказал:
- Не бояться, внизу нет. Нет террорист. Там полицейские… Медицина… - потом он обратился к молодому копу: - Фабьен, проводить мадемуазель.
- Не надо, - говорю. - Я и сама.
Но Фабьен взял меня под руку и мне оставалось только смириться.
А тот рыжий взял пистолет наизготовку и стал подниматься на третий этаж. Второй полицейский двинулся за ним.
На лестнице нам встретились еще куча бегущих вверх полицейских.
Но почему Томас внизу и куда делся лыжник?
У башни уже собралась куча народу.
- Он убежал, - сообщил Томас, едва Фабьен, проявив вежливость и настырность, вытолкал меня за полицейское оцепление. - Мы не успели даже увидеть, куда.
- Шустро же они, - я ошеломленно оглядывалась.
К башне никого не подпускали, полицейский кричал что‑то в рупор. Штук десять машин светили мигалками в лицо.
Швайгер был рядом с Томасом.
Мужчина в белом шарфе и с волосами до плеч, стоявший рядом, посмотрел на меня и смеясь, сказал что‑то по - французски. Томас повернулся к нему и по - французски же ответил. Тот снова что‑то сказал, Томас ответил быстро:
- Мерси.
И стал проталкиваться куда‑то через толпу. Я держалась за ним. Вивиан и Швайгер топотали позади.
- Томас, что он тебе сказал? - спросила я его спину.
- Спросил, это новый вид спорта - катание на одной лыже? - ответил Томас через плечо.
- А ты?
- А я спросил, не видел ли он моего коллегу.
- Лыжника?
- Угу. Однолыжника.
Мы уже выбрались из толпы.
- И он сказал, - сообщил Томас, - что тот направился в сторону моста Альма. Это там, - показал он рукой в какую‑то рощицу рядом с башней. - Ждите меня у машины.
И помчался по тропинке между деревьев. Я побежала за ним. Не знаю, зачем. Я вовсе не чемпион по бегу. А потому через две минуты я уже задыхалась и хваталась за бок. Я потеряла Томаса из виду и шла себе вдоль высокого прозрачного забора, надеясь не пропустить этот мост как там его.
До моста оказалось недалеко и когда я подошла к нему, откуда ни возьмись - мне навстречу идет Томас.
- Исчез как сквозь землю, - развел он руками. - И никто его не видел.
- Может, хоть Гермес его догнал? - сказала я.
- Может быть, - сказал Томас.
Мы пошли обратно, к башне, где оставили машину.
- Почему Гермес не пожелал, чтобы блестки перестали лететь? - спросила я. - Он же бог, его желания…
- Местный, земной бог. И может воздействовать на земные предметы. А это искромет.
- Кто?
- Оружие, наши так прозвали. И оно…
- Инопланетное?? - воскликнула я. - Я ведь тоже подумала…
- Что подумала?
Я замялась и вместо ответа спросила:
- Значит, лыжник - инопланетянин?
- Не обязательно, - сказал Томас. - Ведь они могут им тайно приторговывать…
- Тогда, может, и не он, - пробормотала я себе под нос. Томас меня не услышал, он размышлял о своем:
- И эти штаны…
- Что штаны?
- Розовые. Тебе не показалось, что они…
- Модные, - сказала я.
- Я хотел сказать, не похожи на мужские…
- Еще бы! - сказала я. - Они женские!
Нет, он совершенно равнодушен к вопросам одежды. Хотя одевается очень прилично. Может, его понимание моды распространяется только на деловые костюмы и рубашки?
- Точно? - спросил Томас.
- Да я мечтала о таких!
- Да? - удивился он.
- Конечно, - сказала я. - Это же Дольче и Габбана.