Все в моем рабочем кабинете казалось притихшим, замершим, настороженным. Или это всего лишь отражение моего настроения. Предчувствия, что я совсем близко от очень важного открытия. И дело совсем не в моей исключительности…
Сейф открылся, реагируя на скан сетчатки моего глаза. Я положил пуговицу на дно надежного ящика, в то место, где совсем недавно лежал трофей, срезанный с головы Лонгина. Закрыл дверцу, надежно запер ее и повесил на прежнее место картину. Спящие люди, покоящиеся в толще воды… Мысли снова вернулись к сну, навеянному мороком. Воронка, полная огня, крови, грязи и боли. Я знаю, чего они хотят, я должен это знать, наверняка в прошлом, будучи дэймосом, я желал того же, просто не осознавал до конца… И теперь мне нужно всего лишь вспомнить.
Я вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и начал спускаться по лестнице. Ступени, по которым я шагал, вновь проассоциировались с витками чудовищной воронки. Вихрь, разбрасывающий тела… мощный, неукротимый, безжалостный.
Что-то очень знакомое.
Определенно, морок знал, что мне показывать. Если он хотел встряхнуть мое воображение, подстегнуть глубины памяти, ему это удалось.
Хэл сидела за столом и рисовала, склонив голову над листом бумаги.
К этому времени она уже должна была успокоиться. Я подошел к ней, опустил ладонь на обнаженную шею под волосами, провел пальцем по цепочке, которой раньше на ней не было, коснулся замка, но она дернула плечом, сбрасывая мою руку.
– Черные звездочки? – произнесла моя гурия с яростью. – Милая девочка? Куколка?!
– Следишь за мной? – спросил я почти с нежностью. – Подслушиваешь?
– Ты сам научил меня незаметно входить в сон. – Хэл обернулась, со скрежетом двинув стул по полу. – А ты, значит, заставлял жертву упиваться своей болью? Этот… Map! – Она выплюнула имя дэймоса с яростью и обидой, – …говорил о тебе так, словно всю жизнь состоял в клубе твоих фанатов.
– Хэл…
– Почему ты отпустил его?
– Он будет ждать моего ответа. У меня осталась его пуговица.
– Надо отдать ее Тайгеру.
– Нет.
Она отодвинула руку, лежащую на листе бумаги, и я увидел, что она рисовала. Воронку, где умирали и не могли умереть люди. Очень детально, правдоподобно и ярко.
– Это все, что ты услышала из нашего разговора?
– Не только. Тебя пригласили в команду дэймосов, и ты не отказал. Собираешься продолжить общение, припрятал пуговицу, чтобы она случайно не попала в руки охотника…
– А это что? – я показал ей ее же цепочку, на которой висел серебряный римский орел. – Портал мгновенной связи? С Марком, как я понимаю.
Хэл схватилась за шею и обнаружила пропажу.
– Смотрю, в Александрии ты улучшил свои навыки.
– Пришлось.
Она ухватилась за спинку стула, крепко сжала ее, глубоко вздохнула, пытаясь взять себя в руки.
– Мэтт. Давай поговорим спокойно.
– Я спокоен.
Моя гурия поборола искушение вспылить снова, задетая моим насмешливым тоном.
– Вот и хорошо. Значит, адекватно воспримешь мои слова.
Я сел на диван, закинул ногу на ногу и приготовился слушать доводы, которые приведет мне ученица.
– Ты же знаешь, что нельзя вести никаких дел с дэймосами. Ты учил меня – они действуют только в личных интересах, никогда не говорят правды. Всей правды… Тебя используют и выбросят…
Она горячо говорила что-то еще, а я смотрел на нее, думая о своем. Амина – Акамант? Когда говорили о лекаре дэймосов, имели в виду ее? Вряд ли все эти изувеченные ламии и крадущие знали, кто именно будет исцелять их. Не станет наследница повелителей Александрии марать руки, вытаскивая из безумия старуху, или рисковать… Их много, сказал морок. Не логос. Логосы… еще никогда я не слышал, чтобы дэймосы, объединяясь, действовали сообща. И это не организация "Сфинкс", за которой охотился Феликс, там все было подчинено одному танатосу, который управлял остальными, бросал на смерть или разменивал на другие фигуры. Это нечто иное. Мощное ядро, сплавленное единой целью. Амина – одна из них?
– Мэтт! – вырвал меня из размышлений голос Хэл.
Я поднял голову, отводя взгляд от цепочки, звенья которой перебирал машинально. Металлический орел враждебно и насмешливо косил на меня желтым глазом. Я посмотрел на девушку, стоящую передо мной. Тонкая талия, красивые ноги, грудь, туго обтянутая кофточкой. Она была лишней в этой старой, полутемной гостиной. Как стройное дерево, проросшее сквозь крышу древнего рассыпающегося здания. Давнее, назойливое воспоминание укололо меня, как шип терна.
– Ты сказала, что вокзал был закрыт.
– Что? – она удивленно распахнула серые глаза, не понимая, о чем я.
– Ты говорила, что приехала поздно ночью и вокзал был закрыт. Поэтому ты пошла бродить по городу.
– Ну да, – моя гурия нахмурилась. – И что?
– Вокзал не закрывается, Хэл. Он всегда открыт. Круглосуточно.
– Но…
Я вскинул руку, не давая сбить себя с мысли.
– Почему ты не пошла в освещенный центр города? Там гостиницы, ночные кафе. Почему ты не вызвала такси, в конце концов?
– Я не… – она невольно отступила передо мной, быстро вскочившим с дивана.
– Почему ты не позвонила своим друзьям? Зачем пошла в самый темный и пустой район? Кто тебя отправил в мой дом, Хэл?
Она наткнулась на стол и вынуждена была остановиться.
– Мэтт…
– Кто тебя подослал ко мне?
В ее глазах мелькнуло смятение… страх, о котором недавно так красиво говорил морок.
– Я приехала сама. Меня никто не посылал. Я помню, что захотела сама…
Я крепко взял ее за руку, наверное сжал сильнее чем нужно, потому что моя гурия поморщилась от боли, но вырываться не стала. Моя гурия… или не моя? И не была моей никогда?
– Ты говорила, тебе снился мой дом.
– Да. Говорила. Но теперь не уверена. Тогда мне показалось, я правда видела его во сне. Мэтт, послушай… Я не обманываю. Так все и было. Закрытый вокзал, единственно возможный путь через темную аллею…
Она оправдывалась, потому что чувствовала вину передо мной, хотя не знала, в чем провинилась. Опять эта проклятая вина! Я оттолкнул Хэл, и она, сделав шаг назад, не удержалась на ногах, упала на диван.
– Ну проверь меня! – воскликнула моя ученица с болью. – Пойдем вместе в мой сон.
– Один раз ты уже заманила меня там в ловушку, помнишь?
– Я не хотела! Я тогда не могла управлять собой. Геспер просматривал мое подсознание. Он сказал, я не нуждаюсь в контроле.
Я швырнул ей на колени медальон.
– Может, пусть он тебя проверит.
Хэл посмотрела на меня так, словно не верила, что я могу произносить все эти несправедливые, обвиняющие слова.
Мою голову пронзило вдруг ледяной спицей. Острой, длинной и тонкой. Она неспешно проворачивалась где-то в затылке, пытаясь выйти через левый глаз. Я рухнул на диван рядом с Хэленой и прижал ладони к закрытым векам. Так что под ними поплыли багровые пятна.
Он жив… мой дэймос. Амина разбудила его. Не до конца. Но он рвется с привязи. Морок появился очень вовремя. Учуял запах свежей крови на шкуре моего тимора, когда тот продирался на поверхность сквозь трещины в опаленной земле. У меня перехватило дыхание, как будто я стоял на краю воронки Мара и смотрел в пропасть под ногами. Я могу вернуть прежнюю силу. Защитить всех, кто мне дорог. Остановить бездну, угрожающую моему городу…
Теплые руки легли поверх моих, горячий шепот в самое ухо начал плавить холодный шип в голове.
– Мэтт, я никогда не обманывала тебя. Я хотела уйти, когда поняла, что у тебя могут быть проблемы из-за меня.
"А потом вернулась… и весьма страстно доказала свое желание остаться", – едва слышно прошелестела тень моего дэймоса, искушая произнести это вслух.
– Не знаю, из какой реальности ты шла ко мне, – сказал я. – И кто тебя отправил, но я рад, что ты здесь.
Она отвела мои руки от лица и заставила посмотреть на себя. Серьезная, немного обеспокоенная. Серая радужка разрисована более светлым рисунком, напоминающим острые стрелки кристаллов, неожиданно рыжий волосок в темной брови, тонкий нос с несколькими бледными, почти смытыми веснушками…
– Мэтт, ты хорошо себя чувствуешь?
– Не ведись на мои манипуляции в следующий раз. Не оправдывайся. Не показывай, что тебя ранят мои слова.
Я надел на ее шею цепочку и наощупь застегнул замок.
Достал свой коммуникатор, выбрал номер, который стал первым в списке после того, как меня перековали.
– Тайгер? Ко мне приходил морок. Морфей. Тот самый. Предлагал сотрудничество. Я планирую согласиться.
Я говорил, глядя на Хэл, и видел, как ее горячая поддержка сменяется новым всплеском беспокойства от моего очередного безумства.
– Мне нужно знать, что именно они затевают.
Охотник слушал молча, в какой-то миг мне показалось, что я говорю с пустотой и она втягивает каждое мое слово и распыляет на атомы, превращая в частицу себя. Такую же безликую и бесформенную.
– Хочу понять, что происходит.
– Приезжай ко мне, – отозвалась пустота на той стороне глубоким голосом Тайгера. – Поговорим.
Произнеся последний приказ, он отсоединился.
Я посмотрел на Хэл, она с не меньшим недоумением – на меня.
– Я могу поехать с тобой? – осторожно спросила ученица.
– После того как ты проникла в мой сон без разрешения, даже странно, что спрашиваешь его сейчас.
Она небрежно отмахнулась от моего сарказма.
– Так ты не против?
– Не думаю, что это удачная идея, – сдержанно заметил я.
– Но почему? – настойчиво повторила она.
– Полагаю, Тайгер не будет в восторге.
– Тогда подожду тебя где-нибудь на вокзале. В твоем любимом кафе, например. – Хэл улыбнулась, успокоенная моим ровным тоном. – Я вызову нам такси.
Она вышла.
А я откинулся на спинку дивана, положив руки под голову. Надо было подумать, желательно в тишине и одиночестве… хотя бы в тишине. Но я подозревал, что еще не скоро обрету роскошь уединения в безмолвии.
Глава 13
Языком смерти
Сначала вернулся вкус – во рту по-прежнему ощущался металлический оттенок крови, затем обоняние – вонь помойки стала слабее, но не пропала до конца, потом пришло ощущение собственного тела. И только затем Антэй открыл глаза.
Снова.
Вокруг в блеклом свете угасающего дня возвышались громоздкие предметы мебели, завешенные тканью. Та шевелилась, словно из-под тряпок пытались выбраться суетливые мелкие существа. Пыльная люстра растопырила зазубренные лапы. Из трещины в стене свисали белые корни…
Сам он лежал на чем-то мягком, удобном, а над ним склонялся тот самый человек, о котором его спрашивали только что… или, наоборот, очень давно.
– Я умер?
– А я похож на Сераписа?
Грязная физиономия со светлыми глазами и длинными космами, свисающими на лоб, ничем не напоминала бога, отвечающего за блаженство после смерти. Антэй ощупал шею, на ней не было ни крови, ни даже царапины. Голова гудела. Над ухом наливалась пульсирующей болью здоровая шишка.
– Что произошло?
– Что ты помнишь?
Антэй напряг память, которая ответила фейерверком обрывочных картинок. Рябь перед глазами, мутная духота, увесистая палка с крюком на конце взлетает в воздух, чтобы опуститься…
– Атака дэймоса… Ты ударил меня.
– Мера предосторожности. Чтобы ты не навредил себе, ну и мне. А потом?
Подвал… стул в пятне света, как на сцене, вопросы из темноты…
– Меня допрашивали. И кажется пытали… Это что, был сон?!
– Типа того. – Сновидящий выглядел очень довольным. Чрезвычайно довольным. – Он пытался вытянуть из тебя информацию обо мне. Но не смог. Ты готов был перерезать себе горло, лишь бы не выдать меня.
– Я перерезал себе горло, Мусорщик, – уточнил Антэй, приподнимаясь на локтях.
– Ну да, – поспешил согласиться тот, явно не желая обесценивать его поступок. – Для тебя все стало реальностью.
– Это сработала твоя защита или…
– Это была твоя воля, Антэй, – ответил он все с тем же удовольствием. – Еще никогда я не встречал человека с таким мощным внутренним стержнем… Ну и конечно моя защита тоже имела место быть, – добавил сновидящий без ложной скромности. – Я стабилизировал и укрепил твою психическую сопротивляемость воздействию дэймоса.
Пытаясь собрать разбегающиеся мысли, серфер еще раз огляделся. Комната с остатками былой роскоши вызвала странные ассоциации и смутные воспоминания. Огромное мутное зеркало в тяжелой резной раме ничего не отражало. Окна занавешены длинными шторами. В линиях потолка и колонн, подпирающих свод, чудится нечто античное.
– Что это?
– Безопасное место. Пока безопасное….Мое подсознание. Или, как его обычно называют, мир моих снов. – Мусорщик пошевелился, всколыхнув облако пыли, частично осевшей на его грязную хламиду, частично на самого Антэя.
– Похоже на склад старых вещей. Не хочешь разобраться здесь?
– Вряд ли, – сновидящий улыбнулся и опустил руку на плечо озадаченного собеседника. – А теперь послушай меня… Сейчас тебе ничего не грозит. Но атака повторится….Не сразу. И все же на тебя вновь попытаются влиять. Дэймос считал тебя обычным тусовочным идиотом, прыгающим за деньги на потеху толпе. Сунулся в твое подсознание и внезапно обнаружил там мощный блок, который не смог пробить. Случайным людям такую защиту не ставят. Теперь он возьмет небольшую паузу, чтобы разработать стратегию.
– И ты можешь предположить, какую? – Антэй сел, больше не ощущая ни боли, ни усталости. Надо признать, он вообще отлично себя чувствовал.
– Дэймос очень ценит, любит и бережет одну-единственную вещь. Себя самого. И каким бы великим он себя ни считал, всегда допускает, что может столкнуться с кем-нибудь еще более могущественным. И проиграть в схватке. Он не полезет сразу в твой сон, опасаясь нападения. Вдруг тебя охраняет сильный мастер снов. А может, еще более сильный бич сновидений.
Мусорщик поднялся, подошел к зеркалу и принялся рассматривать смутные тени, блуждающие в нем. А затем добавил:
– Поэтому сейчас он больше всего заинтересован в том, чтобы захватить твое реальное тело, если уж с твоим телом сновидения ему не удалось справиться.
– Подожди, – Антэй почти физически почувствовал, как мысли жалят изнутри его голову. – Если они хотят поймать меня в реальном мире, зачем повторять психические атаки? Да, я помню эту фишку, ты говорил, что дэймос никогда не отпускает свою жертву, но ведь это риск для него…
– Он будет наносить мгновенные, булавочные уколы, не оставляя следа, за который можно ухватиться. Их довольно для того, чтобы ослабить тебя, дезориентировать, заставить сделать ошибку, но недостаточно для нашей полноценной атаки.
– Ну… – Антэй слабо улыбнулся, глядя в спину Мусорщика, не отрывающего взгляда от зеркала. – Это слегка успокаивает.
– Ты не должен спать. Во сне ты станешь абсолютно уязвим.
– Дэймосы умеют через подсознание определять местоположение людей?
– Далеко не все.
Вина и сожаление снова обожгли лицо Антэя горячей волной.
– Если бы я не принес эти часы…
– Если бы ты не принес их, я бы не увидел много полезного.
– Чего, например?
– Образы, Антэй, образы. – Сновидящий обернулся, отвлекаясь от зеркала. – Время истекает… Ты не сможешь пробыть здесь вечно. Скоро придется проснуться. Помнишь последнее, о чем мы говорили в реальности?
– До того, как ты огрел меня палкой? – усмехнулся серфер. – Помню.
– Сейчас в Александрии есть один человек. Он тоже сновидящий. Найди его. Поговори с ним.
– Где он?
– В Центральном госпитале. Он поможет тебе.
– Как я его узнаю?
– Он сам тебя узнает.
– Имя?
– Тебе не нужно имя.
По тону Мусорщика стало ясно, что с вопросами пора заканчивать.
– Понял….Ну, я готов.
– Это мы сейчас решим. – Мусорщик опустил руку на голову серфера, как часто делал в детстве, когда хотел успокоить, и произнес: – Просыпайся. Пора.
И Антэй проснулся…
Кольцо из медной проволоки впивалось в палец, шишка на голове увеличилась, казалось, вчетверо, горло забила мелкая труха, слух терзали резкие голоса, звучащие очень близко, в бок уткнулось нечто жесткое, спина затекла от неудобного скрюченного положения.
Антэй хотел развернуться, но его плечо крепко сжали, запрещая шуметь. Он узнал руки Мусорщика и через мгновение понял, что тот скорчился рядом. Спина и бок ощущали медленно тянущую живое тепло прохладу камня, пальцы скользнули по шершавому песчанику, а затем наткнулись на деревянные доски.
Они находились в каменной нише, выдолбленной в стене и задвинутой грудой ящиков.
– Еще раз повторяю, – произнес совсем близко раздраженный до предела мужской голос. – Ты видел этого парня? Сюда смотри. Сюда, говорю!!
В ответ прозвучало невнятное громкое мычание и хныканье.
– Оставь его, – включился в странную беседу второй голос. Скучающий и равнодушный. – Видишь же – идиот. Слова сказать не может.
– Все они тут идиоты! Или прикидываются… Куда пополз? – Приглушенный звук удара сменился жалобным нытьем. – Он должен быть здесь. У меня четкая установка.
– Собираешься перекапывать всю свалку в поисках одного белого? Тебе года не хватит и гарнизона солдат.
– Он скрывается где-то недалеко.
– Тут его точно нет. Слишком близко к городу. А ты хочешь подхватить какую-нибудь заразу, копаясь в этом дерьме?
Секундная пауза сменилась решительным:
– Ладно. Идем. Продолжим завтра.
Еще один удар, затем новая череда плаксиво-ноющих завываний. Грохот, с каким падает на пол тяжелый предмет, дробное постукивание мелких рассыпающихся вещей.
Шаги постепенно удалялись, пока не смолкли совсем. Затем ящики с той стороны начали сдвигать, в дыру заглянул оборванный старик с обритой головой и свежим кровоподтеком на лбу.
– Убрались, – сказал он абсолютно внятным голосом. – Можете выходить.
– Спасибо, Горус, – отозвался Мусорщик, ловко выбираясь из укрытия.
– Они вернутся. Не знаю, чем ты им не угодил, – крыса ткнул заскорузлым пальцем с черным ногтем в серфера. – Но они прицепились к тебе как парша к собаке.
Антэй быстро огляделся. Едва освещенная серым, дрожащим и дергающимся светом ветхого допотопного генератора комната забита коробками с продранными боками, из которых торчат обрывки разноцветных тканей. На затертом земляном полу раскиданы катушки с нитками. По сравнению с обычными лачугами свалки эта выглядела очень прилично.
– Тебе надо уходить, Антэй, – сказал Мусорщик.
– А ты?
– Я смогу о себе позаботиться. Я знаю здесь каждый угол, каждую нору. Свалка – мой дом. Мой, а не твой. Ты должен уйти.
– Нет, я не могу бросить тебя!
– Хорошо, объясню проще. Ты стал для меня серьезной помехой. Я должен постоянно наблюдать за тобой. Заботиться, уводить от преследователей, договариваться с людьми. Мне сейчас не до тебя. У меня есть другие дела. Уходи, и закончим с этим.
Антэй почувствовал неловкость, переходящую в приступ стыда. Из-за него рискуют все эти люди и Мусорщик в первую очередь.
– Извини. Я понимаю.
– Твоя цель – добраться до нужного места. И не засыпать.