Видя, как молодая ведьма вырывается из магического плена, травница вдруг запаниковала. В руках появилось простейшее заклинание Земли – "камушки", но его пришлось сбросить: энергетические снаряды всегда поражали довольно большую поверхность: так она точно заденет тетушку. "Может, "огненный шар"? Нет, еще хуже. Вода? Нет, я не сплету "водяной хлыст" быстро. "Каменный молот"? А если она его отбросит в сторону?"
В этот момент что-то произошло. Энергия в воздухе вздрогнула и мерзким холодом отдалась где-то в животе. В висках заломило, и отчетливо дохнуло магией Смерти. Она и так тянулась с кладбища, но не так сильно. Сейчас же Иве казалось, что она находится в центре некроманского обряда. "А не жертвой ли?" – перепугалось все ее существо.
Однако, похоже, жертва намечалась все-таки другая. Знахарка увидела, как неведомая сила поднимает Ларику в воздух и бросает на землю в десятке-двух шагах от Полонеи. Не успела Ива обрадоваться, как чуждая магия вновь ударила по сознанию. Знахарка повернула голову к ее источнику и увидела Ло. Собранного, строгого, невыразимо напряженного. С его запястья капала кровь. Ива хотела побежать к нему, но поняла, что двигаться нельзя. Приближаться к нему сейчас вообще нельзя.
И осталась на месте.
Выскочив на открытое пространство, Ло мгновенно оценил ситуацию. Ларика боролась против заклинания Ивы. Полонея находилась слишком близко к опасности. Радаяра застыла столбом у самой кромки леса. Но вампир не сомневался, что скоро она вмешается. Ларимир угрозы не представлял. Пока.
Однако то, что наконец почувствовал Ло, все объяснило. В сыне Радаяры не было и капли вампирской крови, чего не скажешь о его сестре. Юноша прислушался к себе, с ужасом поняв одну страшную вещь: его кровь признала кровь в девушке. Каждый рожденный вампир может создать сотворенного. Создать и быть ответственным за него. Но в столь юном возрасте это было недопустимо. Каждый из сородичей Ло знал все правила и законы, касающиеся сотворенных. Знал, что нужно делать в первую очередь, какие существуют опасности, как оценить потенциал и жизнеспособность "ребенка", как им руководить, как его учить, как его охранять.
Сотворенный вампир считался чем-то вроде слуги и родственника одновременно. Но связь с "родителем" была настолько сильна, что они чувствовали даже настроение друг друга, не говоря уже о боли или страхе. У "родителя", особенно на первых порах, включался почти материнский инстинкт – защищать. Но на деле защищать нужно было всех окружающих от подобного "дитяти". Даже при обычных обстоятельствах в начале своего нового существования подобные существа представляли нешуточную опасность для всего, что могли расценить как пищу. Иногда это заканчивалось их смертью, но как правило доставалось именно жертвам. Крепкая связь призвана была контролировать сотворенных. Инстинкт "родителя" – защищать новых членов вампирского сообщества.
Ло на миг прикрыл глаза, анализируя то, что увидел и почувствовал. Его кровь признала родство. Связь была. Странная, но определенно она существовала. Тут все нормально. Однако все остальное… От того, что он видел магическим зрением, от того, что он понимал, внутри все холодело и наливалось тяжелой пульсирующей болью. А может быть, ужасом от решения, которое юноше предстояло принять. Молодой вампир с некоторой горечью подумал, что он представлял судьбу своего первого "дитяти" совсем иначе.
Юноша медленно поднял руку и полоснул по запястью клыками. Ларика мгновенно затихла, услышав приказ. Следующий приказ Ло отдал ее крови. В тот же миг их обоих скрутило болью. Кто-то закричал. Вампир с трудом понял, что кричат на два голоса. Женских. С трудом разлепил глаза и убедился, что это не Ива и не ее тетушка.
Боль повторилась снова. Сначала пронзило с макушки до пят как молнией. А потом показалось, что кто-то разрывает его изнутри. Кто-то с огромными острыми когтями и садистскими наклонностями. Кровь молила остановиться, отменить приказ… Ло почувствовал, что тонкая связующая нить между ним и Ларикой начинает рваться, пришлось влить в нее магии. Рана на запястье уже почти затянулась. Вампир вновь поднял руку к клыкам и только сейчас понял, что лицо перекосило от боли. С трудом удалось расцепить сжатые зубы. Но его кровь должна литься на землю, пока… пока его "дитя" не умрет.
И оно умирало. Медленно, мучительно, умоляя о спасении. Долго, как умирают только вампиры. Ло скручивало и резало на части, пронзало болью и будто высасывало все силы, всю кровь, всю магию. Под конец перед глазами встала кромешная мгла, в которой не было ничего, кроме чьего-то плача и острых горестных сожалений.
В какой-то момент Ива не выдержала. Магией подволокла Ларимира к Полонее и накрыла их троих "щитом" магии Света. На этот раз заклинание вспомнилось без труда. Девушка уткнулась тетушке в плечо, чувствуя ее успокаивающую руку на своей голове. Магия помогала, но все-таки хорошо, что никто не воспользовался моментом для нападения. Знахарка совсем не была уверена, что смогла бы отбиться.
Постепенно накал от чужеродной силы начал сходить на нет. Но на всякий случай Ива выждала еще пару минут. Потом подняла голову и огляделась. Первым, кого она увидела, стал Ло, спокойно, пожалуй, излишне спокойно идущий к ним. За его спиной девушка разглядела лежащую на земле Ларику и Радаяру, прижимающую к себе ее голову и монотонно скулящую в пустоту.
Ива поспешила сбросить "щит", чтобы не причинять беспокойство вампиру. Да и тетушке он неприятен, хоть она и старалась сделать его максимально для нее безболезненным. Ло подошел уже совсем близко и протянул ей руку. Знахарка благодарно на нее оперлась и неловко поднялась. Тогда вампир помог встать и остальным. Ива снова огляделась. Похоже, больше врагов не осталось. Но что же произошло?
– Ты в порядке? – зачем-то спросила она, хотя внешне вампир явно не пострадал. Только одежда потрепалась.
– Да, – бесстрастно ответил юноша.
Травница повнимательней глянула на возлюбленного: что-то ей в нем сейчас совсем не нравилось. Но что бы то ни было, Ло показывать этого не собирался никому. Ива украдкой бросила взгляд на тетушку, но та даже не смотрела на них. Ее взгляд был прикован к Радаяре с ее дочкой.
– А… что с Ларикой?
Почти незаметная пауза заставила Иву посмотреть в глаза вампира. В них не отражалось ничего.
– Я приказал ей умереть.
В домике Полонеи сейчас, как и всегда, царил аромат трав и пили чай, в котором Ива улавливала успокаивающие нотки любимого тетушкиного зелья, пользовавшегося повышенным спросом у истеричных девиц. Таковой знахарка себя не считала, но напиток похлебывала почти с благодарностью. "Почему одержанные с друзьями победы вселяют радость и торжество, а дома от них остается какая-то особая горечь? – несколько заторможенно размышляла Ива. – Дома ты всегда дитя, но тут все как-то серьезней. Здесь не отмахнешься стандартным пожеланием здоровья и на проблемы не скажешь: "Все будет хорошо".
Ей бы радоваться – убийцу нашли, безвинную жертву, то бишь Ларимира, защитили. Тетушка не пострадала. Все получили по заслугам. Однако горечь не уходила. Девушка обвела взглядом комнату. На накрытом одеялом сундуке лежала Радаяра, словно постаревшая лет на двадцать. Она впала в беспамятство еще у реки, и с тех пор не удавалось привести ее в чувство. Тетушка говорила, что это реакция на горе и пусть лучше будет так. Соседскую ведьму перенесли в дом, но в кровать не положили, желая постоянно держать на виду. Но пока в ее состоянии ничего не менялось. Остальные, а именно Ло, Полонея, Ларимир и сама Ива, сидели вокруг стола, погруженные в невеселые думы. По мнению юной чародейки, лучше всего себя сейчас чувствовала как раз тетушка. Она казалась почти довольной, будто подтвердилась какая-то ее догадка или идея.
К Ло было не подступиться. Юноша явно не ждал ее внимания, да и говорить не хотел. Он коротко пересказал, что произошло, и замолчал, явно не желая продолжать беседу. Ива поймала красноречивый взгляд тетушки и тут же решила оставить на этот вечер вампира в покое.
Больше всего опасений у Ивы вызывал Ларимир. Но ему потребовалось совсем немного времени, чтобы прийти в себя. Более того, он оказался в состоянии рассказать свою историю.
– Мама, – юноша оглянулся на безучастную ко всему Радаяру, – никогда не оставляла попыток меня вылечить. За все эти годы чего она и заодно я только не перепробовали. Перечислять – дня не хватит. Но в последнее время она будто успокоилась. Ей удалось стабилизировать мою болезнь. Приступы случались все реже, а со слабостью я давно привык жить. Но такое состояние нужно было поддерживать. Мама каждый день варила зелье для этого. И приносила мне, но чаще это делала сестра. Ставила рядом с кроватью, желала доброй ночи и уходила. Обычно после этого эликсира я очень глубоко спал. Это меня не удивляло, так как многие зелья вызывают сон. Однако в какой-то момент оно перестало действовать столь уж сильно. Возможно, я просто привык к нему, мой организм привык. Так вот… однажды ночью я проснулся и увидел над собой сестру. Не знаю почему, но я решил не подавать вида, что не сплю. Она… я не мог поверить в то, что вижу. Поэтому в следующий раз я отказался от лекарства, вылив его в окно. Сон стал более чутким. И я почувствовал, что Ларика снова пришла ко мне в комнату. В этот раз сомнений у меня уже не возникло. Она пила мои силы. Колдовством вытягивала их из меня. Я не колдун, поэтому для меня, как и любого обычного человека, это очень опасно. Ведь, по сути, пьется жизненная энергия. Мама не любит допускать меня до знахарских дел, говорит, тут выдержка нужна, ведь порой зелья варятся очень долго, да и от жара, запахов мне часто становится дурно, но я все равно многое знаю. В следующий раз я не вылил лекарство, а изучил его. Я почти уверен, что это обычное сонное зелье. В отсутствие Ларики я пробрался в ее комнату и обнаружил там огромные запасы этой настойки и несколько склянок, в которые мама разливает мое лекарство. Они особого стекла. Мама специально когда-то привезла их из города. Иногда требуется их докупать. В прошлый раз за ними ездила Ларика. Наверное, тогда она и себе заказала. Я решил, что она просто подменяет склянки перед тем, как отдать мне. Все эти ночи, пока я это выяснял, она приходила почти каждый раз. И всегда выпивала мои силы. Немного, но достаточно, чтобы я не поправлялся. А ей это придавало колдовских сил. Разумеется, необходимо было что-то делать. Нужно было обо всем рассказать маме… но я никак не мог на это решиться. Она так любит нас обоих. И… узнать, что столько боли, а я думаю, что это началось давно, мама испытала не по вине природы, судьбы, богов или случайности, а по вине родной дочери… Я не был уверен, что это ее не убьет…
Ларимир снова посмотрел на Радаяру. Рассказ будто истощал его. Выглядел он все более слабым и несчастным.
– Однако дальше так продолжаться не могло. Я боялся за маму, но жить тоже хотел, так что я почти уже решился… Но тут мама что-то затеяла. Я понял это, потом увидел рецепт в книге. А однажды услышал обрывок их с сестрой разговора. Они вместе должны были варить это зелье, поэтому волей-неволей обсуждали какие-то моменты, которые помогли понять мне, какую судьбу мне готовят… И я… признаться, опешил. Даже не знаю почему, но я испугался. И… меня скрутил приступ. Я и слова не мог сказать. Просто забрался в кровать и лежал, не в силах что-либо сказать, на что-либо решиться. И… я догадался, что это, – он подчеркнул голосом последнее слово, – лекарство сестра не выльет. Магию я знаю только теоретически и то по обрывкам. Но из сочетания Темных сил и вампирской крови не могло получиться ничего хорошего. Мне трудно было представить, что именно станет с Ларикой, если она выпьет подобное зелье. Я решил или украсть его, или как-то подменить. Но ни мать, ни сестра фактически не оставляли его без присмотра. Я же боялся рассказать про свои открытия при Ларике. Если она столько лет пила мои силы, неизвестно, что сотворит, если ее тайна раскроется. Да и поверит ли мне мама? Вдруг подумает, что у меня начались видения или я просто схожу с ума? Но рискнуть стоило. Для этого нужно было, чтобы мама оказалась одна хотя бы полчаса. Тогда я решил поступить по примеру сестры – воспользоваться такой же склянкой с похожего цвета жидкостью. Я дождался, когда мама с Ларикой будут заняты, и проскользнул в комнату сестры. Там нашел склянку. Я был уверен, что мама, не желая открывать мне правду, захочет обставить все как всегда. Но, наверное, я как-то себя выдал. Или Ларика с помощью колдовства поняла, что я копался в ее вещах. Но выдала себя и она. По ее взгляду я понял, что следующую ночь мне не пережить. К матери обращаться уже смысла не имело: Ларика подлила ей снотворного. Пока мама еще держалась, но по вялости ее движений и паузам между словами было ясно, что зелье уже действует. Маму Ларика вряд ли будет трогать, а вот меня запросто. И я решил бежать. К вам, тетя Полонея. И к тебе, Ива. Потому что вы могли справиться с тем, во что превратится Ларика. – Юноша красноречиво глянул на вампира, давая понять, что сказанное относится по большей части к нему.
Прошло немало времени, прежде чем Ларимир продолжил.
– Как же это все непросто… – вздохнул он. – Мама всегда говорила, что, мол, если беда, – всем детям ведьм были знакомы подобные слова, обычно под "бедой" подразумевались добрые соседи, вдруг решившие разнообразить свою жизнь показательным сожжением недоброй соседки, – бежать в "наше" место. Там всегда припасены вещи и продукты на первое время, монеток немного. Я решил, что нужно подстраховаться и взять все это. А также оставить маме там записку. Мама обязательно все бы там обыскала, но сестра должна была спешить перехватить меня… Я не думал, что она нападет на маму… И считал, что успею. У меня же была фора. Пусть и небольшая. Почему она решила напасть на маму?.. Я этого совершенно не понимаю…
Ива опустила глаза. Пока Ларимир говорил, он казался спокойным и рассудительным, но стоило ему замолчать, это впечатление рассыпалось. Взгляд снова замечал излишнюю бледность, хрупкость телосложения. Один, в темноте, как с подобной слабостью он вообще смог добраться до деревни? Он сюда сам никогда не ходил. А по дороге шел вряд ли.
– Ей нужны были силы, – глухо проговорил Ло. – Когда она выпила зелье, если я правильно предположил его действие, превращение заняло какое-то время. Несколько часов… она, – вампиру с трудом удалось выговорить это слово, – вряд ли вообще что-то могла делать. Ее должно было корежить от боли, после которой она, скорее всего, какое-то время приходила в себя.
Полонея, уставившись в стол, процедила:
– Когда… Ларика… стала способна что-то делать, она, вероятно, ушла из дома, ведомая мыслью, что нужно поймать этого оболтуса. Не сомневаюсь, что пошла на семейное место. Где-то там поняла, что ей нужна подпитка. Вот почему стала ждать… Радаяру. Или просто та не вовремя очнулась и поспешила спасать их обоих…
Ива поерзала на месте. Затянувшееся молчание убивало. Хорошо, что Ларимир в какой-то момент нарушил его:
– Ларика… То есть… В общем, несмотря на все это, Ларика меня догнала… Правда, уже у самой деревни. И это стоило жизни ни в чем не повинной девушке. Вот ведь… по сути, я не виноват в ее смерти, а все равно… из-за меня, получается.
Позже так и не приходящую в себя Радаяру устроили в Ивиной комнате, Ларимира отправили присматривать за ней. Полонея же с племянницей и Ло остались дальше чаевничать. Вернее, прикрывать чаепитием разговор. Впрочем, и он быстро затих. Слишком тяжелые мысли их обуревали.
– И все-таки, – наконец не выдержала Ива. – Неужели обязательно было ее убивать?
Ло поморщился. Он ожидал этого вопроса, но совсем не от нее.
– Тебе напомнить про Бертрана и Элеонору?
– Мне не надо напоминать про Бертрана и Элеонору! – возмутилась юная знахарка. – Я прекрасно помню, что Темные силы нельзя смешивать с вампирскими! Что это может привести к безумию. Я помню! Но ведь Бертран не дал убить Элеонору. Даже ты признал, что у нее есть шанс.
– У нее – да. У Ларики – нет.
– Но почему?! – возмутилась Ива. – Потому что у нее не было вампира, который с ней бы возился?
Юноша крепко сжал зубы, стараясь не вспоминать недавнюю боль, когда казалось, что его режут заживо.
– Ива, скажи, ты можешь определить, бьется у человека сердце или нет?
– Конечно, могу.
– Вот и я могу определить, безумен человек или нет. Я – маг Разума, если ты еще не забыла.
– Но… но небьющееся сердце иногда можно запустить снова.
– Если прошло слишком много времени, то уже нельзя.
– Значит, прошло слишком много времени, чтобы спасти ее?
– Нет, ею было сделано слишком многое, чтобы ее разум удалось спасти. – Ло немного подумал и добавил: – Ну и да, времени прошло слишком много.
– Она не простит, – вдруг глухо произнесла Полонея. – Радаяра не простит. Она никогда не поверит, что ее было не спасти.
– Даже после того, как она убила Яринку? – нахмурилась Ива.
– Даже после того, как она чуть не убила Ларимира? – уточнил более циничный Ло.
– Даже после того, как она много лет тянула из него жизнь, – кивнула тетушка. – Радаяра всю его жизнь спасала сына. Он много раз мог умереть, но не умер. Она тянула бы Ларику, пока могла бы.
Вампир покачал головой:
– Там никто ничего не смог бы поделать. Более того, убить брата стало для нее навязчивой идеей. Она не остановилась бы, пока ей не удалось бы добраться до него. Я знаю много оправданий убийству. Но убить разумное существо вот так, походя, как она убила Яринку? У Ларики была нормальная жизнь, не хуже, чем у окружения. Она не должна была стать подобным моральным уродом. Даже если забыть про то, что она стала безумной из-за смешения Темных сил и моей крови, должна быть кара за совершенно ненужное убийство Яринки и покушения на Ларимира и вас, Полонея. Я понимаю, что вы хотели бы все скрыть, замять, но не в этом случае. Иногда нужно принимать подобные решения.
Ло не отрываясь смотрел на тетушку.