Зуад. Где же я слышал это имя? В связи с Хромым. Полковник Зуад. Это злодей номер один у Хромого. Мягко говоря, политическая проститутка. Его имя проскакивало в нескольких подслушанных разговорах Ворона с Капитаном. Так это и была пятая намеченная Вороном жертва? Но ведь, должно быть, за всеми обрушившимися на Ворона злоключениями стоял и сам Хромой.
Всё интереснее и интереснее. И в то же время всё более и более жутко. Хромой - не тот субъект, с кем можно вот так запросто поругаться.
- Я хочу, чтобы этого человека арестовали, - орал офицер Хромого. Капитан взглянул на него. - Он убил двоих моих людей.
Их тела было хорошо видно. Ворон ничего не ответил. Элмо переборол себя и сказал:
- Они насиловали ребёнка. Это их идея умиротворения.
Капитан посмотрел на его оппонента. Тот залился краской. Даже самый отъявленный злодей почувствует стыд, если будет застигнут врасплох и нет никакой возможности оправдаться. Капитан резко повернулся.
- Каркун?
- Мы нашли одного мёртвого повстанца, Капитан. Но всё указывает на то, что они начали тут творить свои дела ещё до того, как он полез драться.
- Жители деревни - подданные Леди. Они под её покровительством? - спросил Капитан пьянчугу. В другой ситуации об этом можно было поспорить, но не сейчас. Он даже не пытался оправдываться и этим только подтвердил свою вину.
- Ты мне отвратителен, - Капитан заговорил своим опасным мягким голосом. - Убирайся отсюда. И не попадайся мне больше. Иначе я отдам тебя на суд своих друзей.
Человек, спотыкаясь, удалился.
Капитан повернулся к Ворону.
- Ты - несчастный идиот. Ты хоть понимаешь, что натворил?
- Да, наверное, кое-что получше, чем ты. И я бы опять поступил так же, - утомлённым голосом откликнулся Ворон.
- И ты ещё удивляешься, почему мы тянули кота за хвост и не хотели тебя принимать? - Капитан резко переменил тему. - Ну и что ты собираешься делать с этими людьми, благородный спаситель?
Ворон не задавался таким вопросом. Что бы ни случалось с ним, он всегда жил целиком днём сегодняшним. Прошлое тяготило его, а о будущем он просто не думал.
- Теперь я отвечаю за них, да?
ГЛАВА 4
Капитан отказался от попыток поймать Хромого. Независимые действия казались теперь наименьшим злом.
Осложнения начались четыре дня спустя.
Мы только что выиграли первое значительное сражение, разбив превосходящий нас вдвое отряд повстанцев. Это было не так уж трудно. Они были совсем неопытные, да и наши колдуны помогли. Спаслись немногие.
Поле боя было нашим. Люди принялись грабить убитых. Элмо, я, Капитан и ещё несколько были тут же, вполне довольные собой.
Одноглазый и Гоблин отмечали это событие в своей собственной манере. Они обменивались насмешками и шпильками устами лежавших на земле трупов.
Внезапно Гоблин застыл на месте. Его глаза закатились. С губ сорвался жалобный стон. Гоблин согнулся почти пополам.
Одноглазый подбежал к нему, опередив меня на пару шагов, и начал бить Гоблина по щекам. Его обычная враждебность испарилась.
- Пропусти-ка меня! - недовольно сказал я.
Я успел только проверить пульс, а Гоблин уже очухался.
- Ловец Душ, - прошептал он, - я вступил с ним в контакт.
В тот момент я поблагодарил судьбу за то, что не обладаю способностями Гоблина. Пустить себе в мозги одного из Поверженных - это ещё хуже, чем изнасилование.
- Капитан, - позвал я, - Ловец Душ.
Капитан подбежал. Он никогда не бегает, если только мы не начинаем отлынивать от работы.
- В чём дело?
Гоблин вздохнул. Открыл глаза.
- Уже исчез.
Кожа и волосы у него были мокрыми от пота. Лицо побледнело. Его начало колотить.
- Исчез? - спросил Капитан. - Что происходит, чёрт возьми?
Мы помогли Гоблину успокоиться.
- Хромой пошёл к Леди вместо того, чтобы во всеоружии двинуться к нам. Он враждует с Ловцом Душ. И он подумал, что мы пришли сюда, чтобы устроить ему какую-нибудь пакость. Он попытался спутать карты, но Ловец Душ - на коне с тех пор, как прибыл из Берилла, а Хромой - в опале из-за своих просчётов. Леди приказала ему оставить нас в покое. Ловец Душ не добился, чтобы Хромого убрали, но считает, что выиграл этот раунд.
Гоблин замолчал. Одноглазый подал ему флягу с остатками воды. Гоблин мгновенно её осушил.
- Он хочет, чтобы мы не переходили Хромому дорогу, а то он может попытаться как-нибудь нас подставить. Или даже натравить на нас повстанцев. Ловец Душ хочет, чтобы мы захватили крепость в Диле. Это спутает карты и повстанцам, и Хромому.
- Ему нужна показуха. Почему бы ему не приказать нам переловить Круг Восемнадцати? - пробормотал Элмо.
Круг - это высшее командование повстанцев. Восемнадцать колдунов, которые думают, что обладают чем-то таким, что даёт им возможность противостоять Леди и Поверженным. Кочерга, несущий Хромому возмездие в Форсберге, тоже входил в Круг.
У Капитана был задумчивый вид.
- Думаешь, здесь замешана политика? - спросил он Ворона.
- Гвардия - это только инструмент в руках Ловца Душ. И это общеизвестно. Загадка в том, как он собирается использовать этот инструмент.
- У меня ещё в Опале появилось такое чувство.
Политика. Империя Леди претендует на то, чтобы быть единой и неделимой. Десять, Которые Были Повержены, затрачивают на это огромные усилия. И ещё больше сил тратят на ссоры друг с другом. Как маленькие дети, дерущиеся из-за игрушек или добивающиеся мамочкиной ласки.
- Это всё? - угрюмо спросил Капитан Гоблина.
- Всё. Он будет держать связь.
И мы пошли и сделали это. Глухой и тёмной ночью мы взяли эту крепость, она стояла совсем недалеко от Весла. Говорили, что Кочерга и Хромой просто впали в безумство. Представляю себе восторг Ловца Душ.
ГЛАВА 5
Одноглазый сбросил карту.
- Кто-то меня подсаживает.
Гоблин подцепил эту карту и открыл четыре валета. Снёс даму. Он угрюмо усмехнулся. Стало ясно, что на следующем круге он проиграет, не имея на руках ничего приличнее двойки. Одноглазый хлопнул по столу и зашипел. За всю игру он не выиграл ни одного кона.
- Спокойнее, ребята, - сказал Элмо, не обращая внимания на те карты, что снёс Гоблин. Наконец он потянул одну из колоды, посмотрел на всё, что у него было, держа карты на расстоянии всего нескольких дюймов от лица. Элмо открыл три четвёрки и снёс двойку. Похлопывая по столу оставшейся парой карт, он кисло улыбнулся Гоблину.
- Лучше бы это был туз, толстячок.
Шалун, напоровшись на двойку, открыл четыре одной масти и снёс тройку. Он уставился на Гоблина совиным взглядом, мечтая, чтобы Гоблин спасовал. Стало ясно, что даже туз не спас бы его.
Хотелось бы мне, чтобы Ворон тоже был здесь. В его присутствии Одноглазый слишком нервничает, чтобы мошенничать. Но Ворон был в морковном патруле, как мы называли еженедельные походы в Весло за продовольствием. И сейчас на его месте сидел Шалун.
Шалун был нашим интендантом. Обычно он ходил в морковный патруль. Но на этот раз из-за расстройства желудка Шалун отмазался.
- Похоже, не везёт только мне, - сказал я и ещё раз пристально посмотрел на свой безнадёжный расклад. Пара семёрок, пара восьмёрок и девятка, которая бы пошла к восьмёрке, но не той масти. Почти всё, что могло бы мне пригодиться, лежало в колоде. Я потянул карту. Дерьмо. Опять девятка, но теперь у меня есть три карты одной масти. Я открыл их, выбросил ненужную семёрку и стал молиться. Только это и могло мне помочь.
Одноглазый даже не взглянул на мою семёрку. Он потянул из колоды.
- Чёрт! - он бросил шестёрку на мой стрит и ещё одну шестёрку снёс. - Момент истины, Свиная Отбивная, - сказал он Гоблину. - Испытай Шалуна, - и потом, - эти форсбергцы просто ненормальные. Никогда ничего подобного не видел.
В крепости мы уже сидели месяц. Она была немного великовата для нас, но мне она нравилась.
- Они бы могли мне понравиться, - сказал я, - если б только научились меня любить, - мы отбили уже четыре контратаки… Делай дела или слезай с горшка, Гоблин. Ты ведь уже перебил и меня, и Элмо.
Шалун щёлкнул ногтем большого пальца по углу карты и посмотрел на Гоблина.
- У них тут целая своя мифология, у этих повстанцев. Пророки и лжепророки. Вещие сны. Послания богов. Говорят даже, что здесь есть какой-то ребёнок, в которого перевоплотилась Белая Роза, - сказал он.
- Если есть такой ребёнок, почему же он не сражается сейчас с нами? - спросил Элмо.
- Они ещё его не нашли. Или её. Но целая толпа народу только этим и занимается.
Гоблин струхнул. Он вытянул карту, сплюнул, сбросил короля. Элмо тоже потянул из колоды и снёс ещё одного. Шалун посмотрел на Гоблина. Едва заметно улыбаясь, он взял карту, не потрудившись даже взглянуть на неё. На мой стрит он добавил ещё пятёрку и снёс то, что вытянул из колоды.
- Пятёрка? - пискнул Гоблин. - У тебя была пятёрка? Я не верю. У него - пятёрка, - он с треском шлёпнул своего туза на стол. - У него была проклятая пятёрка.
- Спокойнее, спокойнее, - начал увещевать его Элмо. - Вспомни, парень, ты же всё время советуешь Одноглазому остыть.
- Он сблефовал с этой чёртовой пятёркой!
У Шалуна на лице была та улыбка, которая всегда сопровождала его выигрыши. Он был доволен собой. Ему удалось хорошо сблефовать. Я и сам был уверен, что он держал туза.
Одноглазый толкнул карты к Гоблину.
- Сдавай.
- Ну, чего ты? У него оказалась пятёрка, и карты сдавать тоже мне?
- Твоя очередь. Заткнись и работай.
- Где ты слышал про это перевоплощение? - спросил я Шалуна.
- От Щелчка.
Щелчок был тем стариком, которого спас Ворон. Хотя старик и сильно упирался, Шалун всё-таки сумел его расколоть.
Девочку звали Душечка. И для Ворона она была сияющей звёздочкой. Девчушка постоянно вертелась вокруг него и часто просто не давала нам покоя. Я был рад, что Ворон ушёл в город. Можно отдохнуть от Душечки, пока он не вернётся.
Гоблин сдал. Я посмотрел на свои карты. Ничего хорошего я там не увидел.
Гоблин взглянул на свои. Его глаза широко открылись. Он шлёпнул карты на стол, открыв их.
- Тонк! Чёртов тонк! Пятьдесят!
Он сам себе сдал пять дам и королей. Это автоматический выигрыш, требующий выплаты двойного банка.
- Он выигрывает только одним способом: когда сдаёт сам себе карты, - раздражённо прокомментировал Одноглазый.
- А ты не выигрываешь, даже когда сдаёшь, Болтливый Язык, - смеялся Гоблин.
Элмо принялся тасовать карты.
Следующая партия длилась долго. Между конами Шалун кормил нас подробностями истории о перевоплощении.
Мимо пробрела Душечка. На её круглом веснушчатом лице застыло выражение полнейшего безразличия, а глаза были пусты. Я попытался представить её в роли Белой Розы. Нет. Она не подходит.
Шалун сдал карты. Элмо попытался отойти с восемнадцатью. Одноглазый спалил его. У него было семнадцать после того, как он вытащил карту из колоды. Я сгрёб карты и начал тасовать.
- Ну же, Каркун, - подгонял Одноглазый. - Давай не будем валять дурака. Я попал в струю. Сдай же мне тузов и двоек.
Пятнадцать и меньше - это тоже автоматический выигрыш, так же, как сорок девять и пятьдесят.
- О, извиняюсь. Я что-то сильно задумался про этих повстанцев и их суеверия.
- Откуда появилась эта бессмыслица - понятно. Всё это подпитывается заманчивым призраком надежды, - заявил Шалун.
Я неодобрительно на него посмотрел. Его улыбка была почти насмешливой.
- Тяжело проигрывать, когда знаешь, что судьба - на твоей стороне. А повстанцы знают это. По крайней мере, так говорит Ворон.
Наш старик становился близок к Ворону.
- Тогда нам придётся изменить их мышление.
- Не сможем. Даже если сотню раз отстегать их, они всё равно будут стоять на своём. И именно поэтому они претворят в жизнь свои собственные пророчества.
- Тогда нам придётся не только отстегать их. Нам придётся унизить и покорить их, нам - это значит всем, кто сражается на стороне Леди.
Я снёс карту. В который уже раз. По нашим карточным играм я мог бы отмерять свою жизнь.
- Это начинает надоедать.
Я чувствовал беспокойство. Меня одолевало какое-то неопределённое желание чем-нибудь заняться. Всё равно чем.
- Игра помогает убивать время, - пожал плечами Элмо.
- Это же наша жизнь, - сказал Гоблин, - Сидеть и ждать. Сколько мы уже этим занимались за все годы?
- Я не считал, - недовольно сказал я, - но больше, чем любым другим делом.
- Чу! - сказал Элмо. - Я слышу какой-то голос. И он говорит, что моё стадо заскучало. Шалун, поднимай-ка свой зад и…
Его предложение потонуло в потоке стонов и мычаний.
У Элмо был рецепт от скуки - хорошая физическая зарядка. Прорываясь через его жестокий курс лечения, человек либо умирал, либо исцелялся.
Шалун помимо непременного мычания стал протестовать дальше.
- Мне ещё фургоны разгружать, Элмо. Ребята могут вернуться в любой момент. Если хочешь, чтобы эти клоуны поупражнялись, отдай их мне.
Мы с Элмо переглянулись. Гоблин и Одноглазый, казалось, насторожились. Ещё не вернулись? Они должны были быть здесь ещё до полудня. Наверное, отсыпаются. Морковный патруль всегда возвращался усталым.
- Я думал, что они уже здесь, - сказал Элмо.
Гоблин скользнул рукой к колоде карт, и они заплясали от его фокусов. Он давал нам знать, что прощает нас.
- Дайте-ка я проверю.
Карты Одноглазого заскользили через стол.
- Я посмотрю, толстячок.
- Я хотел это сделать сам, Жабий Дух.
- А я главнее.
- Посмотрите их вместе, - предложил Элмо.
- Я соберу людей, а ты иди скажи Лейтенанту.
Он бросил свои карты и стал выкликать имена. Потом направился к конюшне.
Лошади взбивали пыль с непрерывным угрюмым топотом. Мы ехали поспешно, но внимательно смотрели вокруг. Одноглазый следил за обстановкой, хотя колдовать сидя на лошади довольно трудно.
Однако опасность он заметил вовремя. Элмо подал сигнал рукой. Мы разделились на две группы и стали продираться через высокие придорожные заросли.
Повстанцы увидели нас, когда мы были уже в самой их гуще. У них не было ни малейшей надежды. Через несколько минут мы уже опять передвигались колонной.
- Надеюсь, что никто не начнёт удивляться, почему мы всегда знаем об их замыслах, - сказал мне Одноглазый.
- Пускай думают, что у них там до чёрта шпионов.
- Как шпион может так быстро передавать информацию в крепость? Такой шпион слишком хорош, чтобы быть правдой. Капитан должен заставить Ловца Душ вытащить нас отсюда. Пока у нас есть ещё хоть какой-то авторитет.
Да, это мысль. Как только наш секрет раскроется, Кочерга сам обезвредит наших колдунов. И удача уплывёт от нас.
Перед нами выросли стены Весла. Я начал испытывать некоторое сожаление. На самом деле Лейтенант ведь не одобрил этого похода. И Капитан лично устроит мне грандиозный втык. Я думаю, в качестве наказания он подпалит мне бороду. И когда с меня снимут ограничения, я уже буду стариком. Прощайте, уличные мадонны!
От меня ожидали другого поведения. Я ведь был почти офицером.
Перспектива всю оставшуюся жизнь чистить конюшни Гвардии и мыть лошадей не пугала ни Элмо, ни его спутников. Вперёд! За славой!
Они не были дураками. Просто хотели оправдаться за своё неповиновение.
Этот идиот Одноглазый, конечно, завопил песню, как только мы въехали в Весло. Это было его собственное дикое и бессмысленное сочинение. Песня исполнялась голосом, в принципе неспособным совладать с каким-либо мотивом.
- Прекрати, Одноглазый, - зарычал Элмо. - Ты привлекаешь внимание.
Но его замечание не имело смысла. Было слишком очевидно, кто мы такие. Так же, как и то, что у нас отвратительное настроение. Это был не морковный патруль. Мы искали приключений.
Одноглазый громко закаркал новую песню.
- Прекрати дебош, - прогремел Элмо. - Делай свою чёртову работу.
Мы свернули за угол. За копытами наших лошадей начал вырастать чёрный туман. Они затрясли головами и начали фыркать, вдыхая зловония вечернего воздуха своими влажными чёрными носами. Похоже, всё это им не нравилось, так же, как и мне. Их миндалевидные глаза пылали, как огни Ада. Шёпот страха пронёсся среди прохожих, наблюдавших за нами с обочины дороги.
Они выпрыгнули. Дюжина, два десятка, сотня призраков, рождённых тем змеиным гнездом, которое Одноглазый называет мозги. Они замелькали впереди - ошеломляющие, зубастые, извивающиеся чёрные твари, бросающиеся на людей. Ужас охватил народ. Через несколько минут на улицах уже не было никого, кроме привидений.
Я был в Весле впервые. Я рассматривал город так, как будто только что приехал из глухой деревни.
- Смотрите, - сказал Элмо, когда мы завернули на улицу, где обычно останавливался морковный патруль, - вот и старый Кукурузник.
Я знал это имя, хотя никогда раньше и не видел его обладателя. У Кукурузника была конюшня, где всегда останавливался патруль.
Старик, сидевший возле водосточной канавы, поднялся.
- Уже слышал, что вы здесь, - сказал он. - Я сделал всё, что мог, Элмо. Но я не смог достать им доктора.
- Мы привели своего собственного.
Кукурузник был стар, и ему приходилось сильно стараться, чтобы удержать темп. Элмо не придерживал лошадь.
Я понюхал воздух. В нём чувствовался запах дыма. Кукурузник двинулся вперёд, огибая очередной угол. Привидения мелькали вокруг его ног, как прибой, омывающий лежащий на пляже валун. Мы последовали за ним и обнаружили источник запаха.
Кто-то поджёг конюшню Кукурузника и поджарил наших ребят, пока они выбирались. Бандиты. Клубы дыма всё ещё поднимались в небо. Улица перед конюшней была заполнена зеваками. Наименее пострадавшие оцепили конюшню, перекрыв движение по улице.
В нашу сторону хромал Леденец, который командовал патрулём.
- С чего начать? - спросил я.
Он показал пальцем.
- Вон с теми хуже всего. Лучше начни с Ворона, если он ещё жив.
Сердце у меня ёкнуло. Ворон? Он казался таким неуязвимым.
Одноглазый разогнал своих самодельных призраков. Сейчас на нас не напал бы ни один повстанец. Я пошёл за Леденцом туда, где лежал Ворон. Он был без сознания. Лицо - белое, как бумага.
- С ним хуже всего?
- Пожалуй, только он может не выкарабкаться.
- Ты всё правильно сделал. Наложил повязки, как я тебя учил, да? - я посмотрел на Леденца. - Тебе бы и самому неплохо прилечь.
Повернулся к Ворону. У него было почти тридцать порезов. Некоторые из них - довольно глубокие. Я достал иглу.
Элмо бегло осмотрел всю картину пожара и подошёл к нам.
- Плох? - спросил он.
- Точно не скажу. Он весь в дырках. Потерял много крови. Лучше заставь Одноглазого сварить какую-нибудь похлёбку. Он умеет делать такое подобие куриного супа из цыплёнка и разных трав, который возвращает надежду даже мёртвым. Он - мой единственный помощник.
- Как это произошло, Леденец? - спросил Элмо.
- Они подожгли конюшню и напали на нас, как только мы выбежали.
- Это я вижу.
- Грязные убийцы, - проворчал Кукурузник.
Хотя у меня было такое чувство, что своей конюшни ему было жалко больше, чем патруля.