ГЛАВА 19
Самому могучему дракону не просто убить самого мелкого червя.
Ю Сен Чу
Все взгляды обратились к сидящему под деревом охотнику. С момента появления на берегу этот лесной человек не проронил ни слова. И вот теперь вдруг заговорил, резко и решительно.
- Я сам видел, - продолжил охотник. - Оленя подранил, тот убегал, я следом шел. У самых гор скалы, ущелья, следы туда вели. Вдруг грохот, рев, лес трясется. Я за валун, сижу тихо, чуть дышу. Смотрю - чудище, кривое, страшное, - четыре руки врастопырку, машет ими, как мельница крыльями, во все стороны камни летят. Сверху дракон - огромный, весь так и блещет. Хвостом чудище ударил - оно отлетело, на руки упало, перевернулось, вскочило - и бежать, на всех шести ногах. Дракон за ним - сверху лапами огрел, к земле прижал. А тот вдруг шипами оброс в единый миг. Дракон в сторону - и пламенем. Чудище покраснело все, закрутилось, шмыг в расщелину. Дракон хвостом поддел, над землей подбросил - и ну по нему лупить, чем только мог. И снова огнем, а потом в небо взмыл, а там, где чудище было, - только камни мелкие, и все.
- В смысле - все? - переспросил Лис.
Охотник поглядел на него удивленно.
- Все - нет чудища.
- Это я понял. Делось-то куда?
Зверолов вздохнул, досадуя, что нормальный человек не понимает очевидных вещей.
- Нет. Пропал.
- Он лжет, - простонал возмущенный пленник. - Или видел дракона-отступника. Только они нападают на Дарующих силу.
- Что? - оборвал его Лис. - А давай-ка с этого места подробнее. Кто такие Дарующие силу?
Нурт понял, что сболтнул лишнее, и молча отвернулся.
- Понятно. - Сергей активизировал связь. - Шо-то с памятью моей стало. Ну-ка, двоечники, какие будут соображения по поводу сенсационных новостей?
- По-моему, абарец в шоке, у него стрессовое состояние, происходит драматическое переосмысление всего прежнего опыта. - Женя приготовилась ставить подробный диагноз, учитывая психологические травмы прошлого и вполне осязаемые - нынешнего.
- Да нет, это он нам голову морочит, - перебил ее Карел.
- Погодите вы, людоведы, не о том спрашиваю! Какое нам сейчас дело, шо за эпидемия свирепствует в его внутреннем мире? Он же не пытается от армии на дурку закосить, ему справка не нужна. И нам она не нужна. А вот свои мозги включить очень даже следует: только шо подследственный обмолвился о существах, дарующих силу, и, судя по описанию, - это и есть хаммари. Ладно, для затравки послушайте мою версию. Если вдруг, откуда ни возьмись, появятся мысли, делитесь, не жадничайте.
Похоже, мои славные боевые единицы с минусом, пазл складывается. Хаммари, возможно, имея в качестве некой фишки дракона-отступника, вроде того, что хотели сделать из Дагоберта II, организовали бенефисную гастроль для небольшого, привыкшего выживать в тяжелых условиях народа. Картина вполне реальная: сидели абары на своем плато безвылазно, как гвоздь в заднице, ни влево, ни вправо. Все развлечения - соседу по кумполу настучать.
В общем, не успели они пристраститься дуть себе в ус - вдруг появляется нечто, крутое немерено, страшное, шо мои сны о вас. И говорит: ребяты, все вы - бездарные фуфлыжники, и мало того, шо вы фуфлыжники, у меня есть дракон, а заодно и дары для вас. Или я есть у дракона, что точнее, но не так прикольно. Публика, скорее всего, с ходу не прониклась столь наглой интерпретацией фактов, возможно, некоторые даже вспомнили культ предков, каких-нибудь богов удачной охоты.
Но тут им хаммари доступно объяснили, шо такое охота, шо такое неохота и чем одно отличается от другого. А дальше все по накатанной: верные в награду получили соответствующий знак, остальных - в топку. И пошли славные абарцы насаждать добро и сеять вокруг себя народное счастье.
- Вполне логично, - похвалила Евгения. - Очень здравая оценка, если, конечно, отбросить стиль изложения.
- Так, Женя, я просил делиться мыслями, а не отдавать последнее. Давай лучше по делу.
- А что, складно. Может, оно и так было, - с сомнением отозвался Карел. - Только что это нам дает?
- Мой храбрый друг, когда ты имеешь дело с абарами, глагол "дает" неприменим. Шо отберем - то и наше. А отобрать нам уже кое-что удалось.
- Что же, если не секрет? - поинтересовалась уязвленная отповедью Евгения Тимуровна.
- Именно шо секрет, и самое противное, шо от нас. Поэтому, звезда моей бессонной ночи, как раз на эту тему тебе следует разговорить своего подопечного. Сама понимаешь, если он с кем-то и пожелает говорить по душам, то не со мной и не с Карелом.
Но вот тебе на водку, в смысле, наводка, чтобы беседа была максимально осмысленной: личным знаком веры каждого из абарцев является знакомый нам камень. Как ты могла убедиться, без этой безделушки обездоленная боевая машина начинает деградировать до человека хмуролежащего. У пациента вдруг появляются всякие чувства, эмоции… не супергерой, а развалина, того и гляди, стихи начнет читать.
Из отсюда следует: "Кровь дракона", она же - "Корень огня", придает людям ряд не присущих им свойств. Сей факт подтвержден рядом весьма убедительных опытов над людьми и человекоподобными монстрами. Однако быть того не может, шоб такой судьбоносный процесс оставался без контроля. Шо-то я за хаммари подобного альтруизма не замечал. Раз есть перекачка энергии из сосуда в сосуд, должна существовать и волшебная кнопка "вкл/выкл". А вокруг этой кнопки какое-нибудь разухабистое святилище, в просторечии именуемое храмом.
Судя по тому, шо говорят наши криптологи насчет добытого Бастианом плана, то самое поваленное дерево, изображенное на пергаменте, - и есть не што иное, как абрис, путевая карта, позволяющая добраться до этого самого храма из любого мало-мальски крупного города Европы. Ну и, естественным образом, от храма к резидентурам.
- Но если мы знаем об этом, что еще нужно? Начинаем действовать!
- Девушка, не горячись. Во-первых, мы не знаем, а лишь предполагаем. Во-вторых, мало знать, где шо есть, хорошо бы еще знать, как туда добраться, и уж совсем замечательно - живым и здоровым. В-третьих, интересно бы знать, чего ради абары уводят туда захваченный молодняк и куда дальше он девается? И четвертое, возможно, главное: ты уверена, шо нам туда нужно соваться? Мы ведь не чернобыльские драконы, запасных голов в комплекте не имеется. Вдруг есть шанс обойтись без экстрима?
Ответы на эти вопросы я бы очень хотел получить от тебя после беседы с потерпевшим. Если что-то не понятно, спрашивай.
- Кажется, все понятно, - задумчиво ответила Женя.
- Тогда жду версий. Может, есть какие предположения по нулевой версии?
- Судя по всему, абары приносят в жертву своих пленников.
- По всему судить не надо. Судить нужно по фактам. А они, как обычно, упрямы до невозможности: на кой ляд тащить кучу народа за тридевять земель? Причем тащить аккуратно, стараясь не повредить. Что за пристрастие к стационарному жертвеннику? Шо, бог абаров принимает подношения в специальном окошке с девяти до двенадцати и с часу до трех? Представляешь себе такое?
- Признаться, не очень.
- Вот видишь! Мы должны четко представлять себе, что такое этот храм и как его использовать в борьбе против врагов. Так шо дерзай, любительница свежих мозгов, крути пациента, как пожелаешь, но уже сегодня - на крайняк завтра - результат должен быть.
- Значит, правду говорить мы не желаем?
Пленник отвернулся, всем видом показывая, что волю его не сломить и сотрудничать "со следствием" он не будет ни при каких обстоятельствах.
- Ладно, оставим этих человеко-анаболиков в покое. Может, о драконах расскажешь? Кто такие драконы-отступники?
Нурт закрыл глаза, изображая на лице полную отрешенность.
- Понятно, - насмешливо протянул Сергей. - "Он лежит и еле дышит, ручкой-ножкой не колышет". У защиты есть вопросы к обвиняемому?
- Уважаемый Нурт, поймите, ваше сознание в этот момент претерпевает острейшую встряску, идет переоценка ценностей, - с ноткой сострадания в голосе заговорила Евгения Тимуровна. - Конечно, в одиночку такой период пережить очень тяжело. Я не требую от вас немедленного ответа, но подумайте, проанализируйте свои ощущения. Быть может, вам стоит поговорить о них с понимающим человеком? Внутренняя борьба, выражавшаяся только в борьбе с обществом, можно так сказать, социумом, теперь обрела новый импульс. Теперь, кроме всего, это борьба с собой, разрушающая личность и запускающая глубинные деструктивные процессы, имеющие порой необратимый характер.
- Жень, погляди, как на тебя смотрит Фрейднур. Если у него и были сомнения, шо ты умеешь колдовать, то сейчас они растаяли, как эскимо за пазухой. Да шо там, Фрейднур… похоже, и твой клиент прежде не знал, что во франкском наречии слова такие есть. - Сергей ткнул пальцем в молчавшего пленника. Тот лежал, закрыв глаза и делая вид, что лишился чувств. Лишь мелко подрагивавшие ресницы выдавали, что этот человек безошибочно чует малейшую опасность, растворенную в воздухе.
- Нурт, ну ты конь педальный! - наконец возмутился Лис. - Тебя девушка за один вечер дважды спасла, а ты ей слова не хочешь сказать?
Кадык на горле абарца резко поднялся, затем опустился, точно он проглотил горькую пилюлю. Больше всего на свете ему сейчас хотелось умереть и не быть обязанным спасением своей бывшей пленнице. Хотелось сложить голову в бою, унеся с собой как можно больше вражеских жизней. Стать пленником - что может быть позорнее?
Абарец только плотнее сжал зубы, готовясь, как счастье, принять удар отточенной стали. Ведь что последует за яростью воина, как не это? Он лежал, стараясь в полной мере ощутить последние мгновения собственной жизни и принять сладость неминуемой смерти, как подобает мужчине его рода. Что мудрить, это была хорошая жизнь: много врагов пало от его руки, сотни раз поил он всесокрушающую сталь клинка чужой кровью… Он лежал, радуясь тому, как спокойно его дыхание. Воистину, ему не стыдно будет устремиться в объятия смерти.
- Ладно! - наконец раздалось над его головой. - Не хочешь говорить - и без тебя разберемся. Ты лучше подумай, как дальше жить. Убивать мы тебя не будем. Мы - особенно вот она - люди добрые, человеколюбивые. Зачем нам лишнее кровопролитие? Будешь по дому хлопотать, ну, там, уборка, чистка хлева… - Нурт едва сдержался, чтобы не закричать от ужаса. - Опять же, ты у нас, помнится, козопас со стажем. Найдем тебе коз, будешь пасти. Я вижу, ты меня слышишь, так шо пораскинь мозгами, если их тебе в прежние годы не отбили, инвалид бессмысленного труда. Срок тебе до утра. А пока - время позднее, становимся лагерем. Я покараулю до полуночи, герцог - после меня, потом разбудит Фрейднура.
- Карел, по секрету, как заступишь на пост, притворись спящим, можешь даже храпеть для убедительности, но дрыхнуть вполглаза. Следи за подругой дней твоих суровых.
- За Ойген?
- Господи, ну при чем тут Ойген? Ойген озаряет наши дни светом гуманности. За Брунгильдой следи.
- А что она?
- Это глубоко философский вопрос, я на такие на ночь глядя не отвечаю. А потому не парься, а держи ухо востро.
Она слышала зов, властный и неотступный, повелевающий встать и идти. "Враг должен быть убит, - стучало в висках. - Немедленно!" Она обвела взглядом спящих, увидела кинжал на поясе Фрейднура и, придержав ножны, чтобы не побеспокоить северянина, вытянула холодную отточенную сталь. Двигаясь неслышно и легко, кинула взгляд на дремлющего принца. "За все, что он совершил, он должен умереть, непременно должен умереть! Но не сейчас. Сейчас не его черед. Первым отправится к праотцам отступник!"
Она посмотрела на него с холодной ненавистью. "Изменивший Дающим силу - ничтожество, смерть его приходит ночной порой, незаметная никому, ибо только так ничто превращается в ничто".
Короткий взмах… пятерня, твердая, как медвежий капкан, схватила ее за запястье, вывернула, вырывая кинжал. Тот отлетел в сторону. Брунгильда рванулась…
И в тот же миг крепкие руки обхватили ее, точно бочарные обручи. Девица вздернулась, распахнула глаза:
- Нет, сэр Жант, что вы?! Оставьте меня!
Громкие крики переполошили каждого в лагере на берегу.
- Как ты можешь?! - завелась благородная дама Ойген.
- Э-э-э! - Фрейднур вскочил на ноги, пытаясь нащупать оружие.
- Зигмундыч, ты, часом, не ножик свой ищешь? - раздался из кустов насмешливый голос Лиса. - Так вот он. - Сергей вылез из зарослей, держа вылетевшее из руки Брунгильды оружие. - Молодец, сэр Жант, хорошо сработано!
- Не смейте трогать сестру господина!
- Фрейднур, - в голосе Сергея слышалась жалость, - ты бы хоть помолчал себе молча. Если бы наш добрый герцог не был настороже, утро для тебя могло бы не наступить. Эта Бруня сперла у тебя железку и собиралась тут устроить небольшую художественную резню.
- Не может такого быть! - возмутился северянин.
- Не верь ему! - заорала Брунгильда. - Я приказываю тебе освободить меня!
Услышав команду, десятый сын храброго Зигмунда схватился за меч.
- Постой! - голос благородной дамы Ойген заставил воина застыть на месте. - Гарпия тоже ходила ночью и не помнила, что ходит.
- Правильно мыслишь! - похвалил Лис, подошел к Брунгильде и, оттянув ворот платья, выдернул шнурок с небольшим камнем, полным золотистого света.
- Нет, не смей! - сестра майордома снова попыталась вырваться из железных объятий Карела - но тщетно. На лбу Карела проступили капельки пота. Одно движение - амулет оказался в руке Рейнара. Девушка вдруг обмякла, всхлипнула, прижавшись к плечу Карела, зарыдала.
- Отпусти, мне больно.
- Вот в это я верю. Мессир, прошу вас, отпустите ее, она больше не будет. - Сергей повернулся к абарцу, молча следящему за происходящим: - Ну что, свинопас-перевертыш, все еще будешь запираться? Камешек узнаешь? - На скулах Нурта заиграли желваки. - Вижу, узнаешь. Как ты думаешь, кто и по чьему приказу решил тебя сегодня прикончить? Сколько еще таких камней в наших краях? Молчишь? Они ведь не остановятся. Они убьют тебя, ты для них теперь изменник!
Пленник хотел было гордо вскинуть подбородок и заявить, что братья оказывают ему последнюю услугу, давая умереть, как подобает воину, но вдруг почувствовал странную, поглотившую все остальные ощущения, горькую обиду. Конечно, он никогда не щадил себя и всегда был готов погибнуть в бою. Но не так - от удара в спину. Быть во сне зарезанным женщиной… Он хотел сказать, что готов отвечать на вопросы, раз свои же числят его среди мертвецов, но какой-то донельзя противный комок сдавил дыхание так, что абарец всего-то и смог, что отвернуться и махнуть рукой.
Храм Святой Девы Марии был полон. Горожане, еще совсем недавно встречавшие гневными криками жалкие остатки армии Родерико, сына Пелайо, теперь внимали ему, затаив дыхание. Впрочем, по здравом размышлении, крик толпы нельзя было назвать гневным. Это был слипшийся в единый выдох общий приступ животного ужаса, захвативший италийцев. Надежда, все эти дни согревавшая их сердца, развеялась, как прах, уносимый ветром. Казалось, ничто более не в силах принести спасение.
Абарское войско стояло у самых рубежей. Казалось, нет больше героя, способного противостоять кровожадному врагу. И вдруг совсем уж было угасший огонек надежды вспыхнул с новой силой, заставил жителей италийских городов устремиться в храм и возблагодарить Господа за поданный знак.
Родерико, сын Пелайо, говорил, подняв над головой сжатую в кулак руку:
- …и в час, когда все, казалось, потеряно, когда и храбрейшие бежали, вверив спасение жизни резвости скакунов, явился нам среди ущелий воин в золотой броне, с ликом гордым и сиянием вокруг головы, и предрек нам победу над злым врагом. Он повелел выступить заедино с юным кесарем франков - Дагобертом, а затем исчез на глазах у всех, оставив лишь благоухание и звон небесных труб в сердцах наших. Всю дорогу размышляли, ангел ли то Божий, или же сам архангел Михаил - архистратиг небесных воинств - явился нашим взорам? Но видевшие сказали, что ликом он был схож с прежним кесарем франков, не так давно покинувшим наш мир. Чудо сие - залог нашей победы! Воспрянем же духом! Сомкнем щиты душ наших пред коварными происками врага рода человеческого, ибо с нами Бог, и с нами правда!
Рев восторженных голосов был ему ответом, и час за часом сотни новых воинов, неостановимым, точно горная река, потоком вливались в новое войско, над которым звучало, сливаясь в единый гул:
- С нами Бог, и с нами правда! Так победим!
На обеденном столе мастера Элигия горели восемь прекрасных восковых свечей, распространяющих нежный аромат восточных благовоний. Их доставляли откуда-то из Персии и особо добавляли в фитили свеч для одного из первейших богачей франкских земель. Бронзовые шандалы тонкой работы украшали стол лишь в праздники или в честь знатных гостей. В обычные дни в доме вполне обходились простыми масляными светильнями.
Сегодняшнего гостя никак нельзя было счесть знатной особой, но мастер Элигий пожелал оказать ему знаки высочайшего почтения.
- Я хотел бы узнать, друг мой, когда ожидается возвращение герцога Жанта и его верного спутника Рейнара.
- Это трудно предсказать, ибо они не склонны посвящать кого бы то ни было в свои планы. Сейчас могу сообщить лишь, что им удалось благополучно освободить благородную даму Ойген, похищенную коварным абарцем. Слава Господу, она не пострадала.
- А… - Элигий открыл было рот, чтобы выяснить судьбу похитителя, но вовремя остановился, понимая, что не стоит лишний раз раскрывать свои планы даже перед теми, кого можно считать союзниками. - А не желаете ли жареной пулярки, почтеннейший мэтр Бастиан? - Он дал знак слуге, и тот бросился накладывать в красивую серебряную тарель ароматное мясо. - Я счастлив, что все сложилось так удачно. Полагаю, теперь-то они скоро вернутся.
- Вполне возможно, что герцог станет дожидаться подхода войск кесаря Дагоберта там, где ныне расположился. Ибо это как раз по пути - что толку ездить туда-сюда?
Лицо Элигия несколько помрачнело, но он взял себя в руки, памятуя о чудесной способности нурсийцев слышать даже самую тихую речь Бастиана далеко за горизонтом.
- Да, конечно, военный поход… - золотых дел мастер кивнул, задумчиво глядя в пламя мерцающих свечей, словно высматривая, не пляшут ли там детеныши саламандры. - Признаюсь, меня очень беспокоит этот поход.
- Всякая война - достойный повод для беспокойства, - вытирая пальцы о лохматую шерсть сидящего у ног пса, кивнул менестрель.
- Кто же с этим поспорит? - согласился Элигий, прощупывая взглядом собеседника. - Но сегодня меня беспокоит не поле боя. Наш повелитель храбр, как и все мужчины его рода, и, невзирая на юный возраст, уже сумел покрыть славой имя, которое унаследовал от предков. Однако коварный враг, притаившийся под маской друга, всегда опасней того, кто готов сразиться лицом к лицу.