– Ах! Ну конечно! – воскликнула Арабелла, недоумевая, как сразу не догадалась. Она представилась и сообщила, что сэр Уолтер и мистер Стрендж заняты сейчас делами, а она пока что предоставлена себе.
Из библиотеки донеслись раскаты хохота.
– Предполагается, что они беседуют о войне, – заметила Арабелла, – но, кажется, дела отложены в сторону и сейчас они перемывают косточки общим знакомым. Еще полчаса назад мистер Стрендж говорил только о новом задании. Судя по всему, о нем забыто и сэр Уолтер предложил более интересные темы для разговора. – Она по-доброму улыбнулась – так делают жены, снисходительно критикуя слабости супругов. – Вы знаете, мой муж – самый рассеянный человек на свете. Бедный мистер Норрелл! Джонатан частенько испытывает его терпение.
– Мистер Норрелл? – переспросила леди Поул.
– Мистер Стрендж имеет честь состоять учеником мистера Норрелла, – ответила Арабелла.
Она ожидала, что леди Поул ответит похвалой в адрес старого волшебника и выразит благодарность за его доброту. Однако леди Поул молчала, и Арабелла, вызывая ее на продолжение разговора, бодро заметила:
– Само собой, мы слышали о тех чудесах, которые мистер Норрелл сделал для вашего блага…
– Мистер Норрелл мне не друг, – сухо произнесла леди Поул. – Лучше бы я умерла.
Арабелла растерялась. У нее тоже не было причин любить мистера Норрелла – добра от него она не видела, как раз наоборот, он не упускал случая показать, как мало с нею считается. Однако мистер Норрелл был коллегой – более того, единственным коллегой ее супруга. Жена адмирала всегда принимает сторону флота, супруга епископа в любом разговоре будет защищать церковь, и Арабелла как жена волшебника ощущала потребность вступиться за старого джентльмена.
– Боль и страдание – дурные советчики. Не сомневаюсь, что они могут изменить отношение к окружающим. Никто не станет винить вашу милость за желание избавиться от мучений… – Арабелла говорила спокойно и сочувственно и в то же время думала про себя, что леди Поул совсем не выглядит больной. – Но если правильно то, что я слышала, вы не покинуты, не предоставлены самой себе – все только и говорят о заботливости и преданности вашего супруга. Разве вы согласитесь расстаться с ним? Наверняка вы должны испытывать к мистеру Норреллу некоторую благодарность – хотя бы ради сэра Уолтера.
Леди Поул на это ничего не сказала, но принялась расспрашивать Арабеллу о Стрендже. Как долго он занимается магией? Давно ли он стал учеником мистера Норрелла? Успешны ли его занятия? Практикует ли самостоятельно или только под руководством мистера Норрелла?
Арабелла постаралась ответить как можно более подробно и добавила:
– Если ваша милость соблаговолит передать через меня мистеру Стренджу какую-нибудь просьбу, он сочтет за честь сделать для вас все возможное.
– Благодарю. То, что я хотела бы сообщить, в гораздо большей степени касается участи вашего мужа, чем моей. Полагаю, мистер Стрендж должен узнать, на какую ужасную судьбу обрек меня мистер Норрелл и с кем он имеет дело. Вы ему расскажете?
– Конечно. Я…
– Обещайте, что расскажете.
– Я передам мистеру Стренджу все, что от вас услышу.
– Хочу предупредить, что уже пыталась ранее рассказать людям о своей беде, но безуспешно.
При этих словах в комнате произошло нечто странное – то ли в одной из картин что-то шевельнулось, то ли в одном из зеркал промелькнула чья-то тень, и Арабелла снова почувствовала, что у комнаты нет стен и сидят они с леди Поул не в помещении, а на каком-то перекрестке, продуваемом нездешними ветрами.
– В тысяча шестьсот седьмом году, – начала леди Поул, – в Галифаксе, что в Западном Йоркшире, джентльмен по фамилии Ридшо унаследовал от тетки десять фунтов. На эти деньги он купил турецкий ковер, принес его домой и постелил на каменном полу в гостиной. Потом джентльмен выпил пива и заснул в кресле у камина. Проснувшись в два часа ночи, он увидел, что поверхность ковра кишит маленькими человечками – их было сотни три или четыре – ростом не более трех дюймов. Наиболее важные лилипуты, мужчины и женщины, были одеты в роскошные золотые и серебряные доспехи и разъезжали верхом на белых кроликах – по сравнению с человечками кролики казались настоящими слонами. Когда джентльмен спросил, что они делают в его доме, один маленький храбрец взобрался к нему на плечо и прокричал в ухо, что они намерены устроить сражение по правилам Оноре Боне, а ковер мистера Ридшо как нельзя лучше подходит для этой цели: строгость орнамента позволит герольдам точно указать места бойцам и никто не будет иметь преимущества до начала боя. Однако мистер Ридшо не желал, чтобы на его ковре устраивали турнир, поэтому он взял метлу и… Погодите! – Внезапно леди Поул замолчала и закрыла ладонями лицо. – Я говорю не то, что хотела!
Собравшись с духом, она начала снова. На сей раз она повела рассказ о человеке, который отправился на охоту в лес, отстал от друзей и заблудился. Его конь угодил копытом в кроличью нору, и охотник упал на землю. В падении у него было престранное ощущение, будто он летит вниз сквозь кроличью нору. Очнувшись, он обнаружил, что попал в какой-то другой мир. Там светило солнце и шел дождь, там был лес, очень похожий на тот, в котором он охотился, и человек набрел на особняк, в котором несколько мужчин, довольно странных, играли в карты.
Леди Поул дошла до того, как джентльмены предложили охотнику присоединиться к ним, когда Арабелла услышала за спиной легкий звук, похожий на вздох, и обернулась. У дверей стоял сэр Уолтер и в отчаянии смотрел на жену.
– Вы устали, – сказал он леди Поул.
Та взглянула на мужа. Выражение ее лица при этом было очень любопытное – в нем сочетались печаль, жалость и в то же время что-то вроде иронии. Оно словно говорило: "Взгляните на нас! Какая мы грустная пара!" Вслух ее милость произнесла:
– Я устала не больше обычного. Прошлой ночью мне пришлось прошагать много миль. И несколько часов протанцевать!
– Значит, вам следует отдохнуть, – настаивал сэр Уолтер. – Позвольте мне проводить вас наверх. Памписфорд о вас позаботится.
Казалось, ее милость не послушается. Она схватила Арабеллу за руку, всем видом показывая, что не желает расставаться с ней. Потом так же внезапно отпустила, встала и направилась к выходу из комнаты. В дверях леди Поул остановилась.
– До свидания, миссис Стрендж. Надеюсь, вам позволят прийти снова. Рассчитываю, что вы окажете мне эту честь. Я никого не вижу. Вернее, вижу переполненные залы, но в них нет ни одного христианина.
Арабелла шагнула к ней – она хотела пожать ее милости руку и заверить, что с радостью придет снова, но сэр Уолтер уже вывел жену из комнаты. Второй раз за день Арабелла осталась в одиночестве в доме на Харли-стрит.
Зазвонил колокол.
Арабелла удивилась, памятуя слова сэра Уолтера, что колокола Мэрилебоун молчат из уважения к недугу леди Поул. Звон звучал очень грустно, откуда-то издалека, и внутреннему взору Арабеллы одна за другой являлись печальные картины…
…унылые вересковые пустоши, над которыми дует холодный ветер; незасеянные поля, полуобвалившиеся стены, ворота, болтающиеся на петлях; черная разрушенная церковь; открытая могила; место на безлюдном перекрестке, где зарыли самоубийцу; костер из костей на мерцающем снегу; виселица с покачивающимся трупом; колесо с изуродованным телом казненного; древнее копье, воткнутое в грязь, на нем странный талисман, похожий на мизинец; пугало в черных лохмотьях – лохмотья так бьются на ветру, что, кажется, пугало сейчас взлетит в серый воздух и понесется к тебе на огромных черных крыльях…
– Должен извиниться, если что-то здесь вас расстроило, – произнес сэр Уолтер, внезапно входя в комнату.
Арабелла оперлась на спинку стула, чтобы не упасть.
– Миссис Стрендж! Вам нехорошо? – Он поддержал ее и помог присесть. – Принести чего-нибудь? Позвать мужа? Или горничную?
– Нет-нет, – проговорила Арабелла. Дыхание у нее сбилось. – Ничего и никого не надо. Я подумала… Я просто не знала, что вы здесь. Вот и все.
Сэр Уолтер с тревогой смотрел на нее. Арабелла попыталась улыбнуться, но не была уверена, что получилось хорошо.
Он засунул руки в карманы, вынул, пробежал пальцами по волосам, глубоко вздохнул.
– Полагаю, ее милость рассказывала вам всякие небылицы, – с горечью в голосе произнес сэр Уолтер.
Арабелла кивнула.
– Вы огорчились. Мне очень жаль.
– Нет, вовсе нет. Ее милость совсем недолго говорила как-то… странно, но я не обратила на это внимания. Ни малейшего! Мне стало чуточку нехорошо, но связи с разговором здесь нет. Мне показалось, будто я вижу перед собой что-то вроде зеркала, в нем проносились всякие видения, и мне почудилось, что я вот-вот в него упаду. Я едва не потеряла сознание, но тут вошли вы и спасли меня от обморока. Все же странно – раньше со мной такого не бывало.
– Позвольте, я позову мистера Стренджа.
Арабелла рассмеялась:
– Позовите, если хотите, но я уверяю вас, он не станет тревожиться так сильно, как вы. Мистер Стрендж редко интересуется чужими недомоганиями. Если что-то беспокоит его – о, тогда другое дело! Не надо никого звать. Видите, я вполне оправилась и прекрасно себя чувствую.
Последовала небольшая пауза.
– Леди Поул… – начала Арабелла и запнулась, не зная, как продолжить.
– Вообще, ее милость обычно спокойна, – произнес сэр Уолтер, – понимаете, не умиротворена, а спокойно себя ведет. Однако временами, когда в доме появляется свежий человек, это провоцирует ее на нелепые рассказы. Уверен, вы будете столь любезны, что не станете передавать кому-либо ее выдумки.
– О! Конечно! Я никому ничего не скажу!
– Вы очень добры.
– А можно… можно мне прийти снова? Кажется, ее милость этого хотела, и я буду очень рада навестить ее.
Сэр Уолтер молчал, обдумывая просьбу Арабеллы. Наконец он кивнул и перевел кивок в церемонный поклон.
– Будем премного обязаны, – сказал он. – Благодарю вас.
Когда Стрендж и Арабелла выходили из дома на Харли-стрит, у волшебника было отличное настроение.
– Я уже знаю, что следует делать, – сообщил он жене. – Нет ничего проще. Жаль, что необходимо выслушать мнение Норрелла – я бы справился с делом за полчаса. В нем два ключевых момента. Во-первых… Что случилось?
Арабелла внезапно охнула и остановилась. Она вдруг поняла, что дала два взаимоисключающих обещания: одно – леди Поул, что расскажет Стренджу про джентльмена из Йоркшира, купившего ковер, второе – сэру Уолтеру, что не передаст никому слов ее милости.
– Ничего, – ответила она.
– Какое из многочисленных развлечений, предложенных сэром Уолтером, ты предпочла?
– Никакого. Я… я видела леди Поул и беседовала с ней. Вот и все.
– Правда? Жаль, что меня с вами не было. Хотелось бы увидеть женщину, которая обязана жизнью магии Норрелла. Но я не рассказал тебе, что случилось со мной! Помнишь, как внезапно появился слуга-негр? Какое-то мгновение мне казалось, что рядом с нами стоит высокий черный король в серебряном венце, с блестящим скипетром и державой в руках, а через секунду он оказался дворецким сэра Уолтера. Правда, нелепо? – Стрендж захохотал.
Волшебник и сэр Уолтер сплетничали так долго, что Стрендж опоздал к мистеру Норреллу почти на час. Старик был очень сердит. В тот же день ближе к вечеру Стрендж отправил в адмиралтейство письмо, где сообщал, что они с мистером Норреллом исследовали вопрос об исчезнувшей французской эскадре и пришли к следующему выводу: неприятельские корабли сейчас в Атлантике и держат путь в Вест-Индию, чтобы там навредить англичанам. Оба волшебника полагали, что адмирал Армингкрофт разгадал намерения врага и преследует французов. По совету мистера Стренджа и мистера Норрелла адмиралтейство приказало капитану Лайтвуду отплыть на запад, дабы оказать поддержку адмиралу. В результате несколько французских кораблей было захвачено англичанами; остатки неприятельской эскадры, спасаясь от преследования, вернулись во французские порты.
Арабелла мучилась из-за обещаний, которые дала. Она решилась поделиться затруднениями с несколькими почтенными дамами, которых считала приятельницами. Арабелла очень рассчитывала на их здравомыслие. Естественно, никаких имен и обстоятельств она не упоминала и подавала ситуацию в отвлеченной форме. Увы, так разобраться в дилемме было невозможно, и уважаемые матроны ничем не смогли помочь. Арабелла переживала, что не может рассказать все Стренджу, но не могла нарушить обещание, данное сэру Уолтеру. В итоге, после долгих раздумий и нравственных терзаний, она решила, что слово, данное человеку здоровому, весит больше, нежели обещание душевнобольному. В конце концов, что толку пересказывать безумные бредни? Стрендж так и не узнал, о чем говорила леди Поул его жене.
Через несколько дней супруги Стрендж были в одном особняке на Бедфорд-Сквер на концерте итальянской музыки. В комнате, где шел концерт, оказалось довольно холодно, и в антракте Арабелла вышла в соседний зал взять шаль. Она услышала шорох, обернулась и увидела, что к ней с быстротою сновидения скользит Дролайт.
– Миссис Стрендж! – воскликнул он. – Как я рад вас видеть! Как дела у нашей дорогой леди Поул? Я слышал, вы с ней встречались?
Арабелла неохотно ответила, что да, встречалась.
Дролайт взял ее под руку, не давая уйти, и доверительно поведал:
– Вы не представляете, сколько усилий я потратил, чтобы добиться приглашения в их дом! И все безуспешно! Сэр Уолтер отказывает мне под разными предлогами. Всегда одно и то же – леди Поул нездорова или ей немного лучше, но она никого не может видеть.
– Что ж, я полагаю… – начала Арабелла.
– Нет, позвольте! – прервал ее Дролайт. – Если она больна, то, конечно, нечего пускать к ней кого попало. Но я? Я видел ее мертвой! О да! Полагаю, вы об этом не знали? В ту ночь, когда мистер Норрелл ее воскресил, он попросил меня проводить его до дома миссис Уинтертаун. Он тогда сказал: "Проводите меня, дорогой Дролайт, потому что душа моя не выдержит зрелища юной, прекрасной и невинной девушки, жизнь которой оборвалась в самом расцвете!" А теперь она не выходит из дому и никого не желает видеть. Некоторые считают, что воскрешение сделало ее гордячкой – она не хочет общаться с простыми смертными. Однако я думаю иначе. Уверен, что смерть и воскрешение привили ей вкус к необычным переживаниям. Вы не согласны? А мне кажется вполне возможным, что она принимает снадобья, чтобы видеть ужасы! Вы ничего такого у нее не заметили? Она не пила из пузырька жидкость странного цвета? Не прятала в карман какой-нибудь пакетик, когда вы вошли в комнату? В такие пакетики насыпают ложечку-две особого порошка. Нет? Настойку опия продают в маленьких синих пузырьках, дюйма два-три в высоту. Человек пристрастится, а родные думают, что сумеют это скрыть. Но рано или поздно все всплывает. – Он мерзко хихикнул. – Мне всегда удается выяснить.
Арабелла осторожно высвободила руку и ответила, что ничего не может ему сообщить. Она ничего не знает ни о пузырьках, ни о порошках.
В концертную залу она возвращалась с испорченным настроением.
– Отвратительный, негодный человечишка!
28. Библиотека герцога Роксбурга
Ноябрь 1810 – январь 1811 года
К концу 1810 года правительство оказалось в тяжелейшей ситуации. Отовсюду поступали дурные вести. Французы побеждали везде; великие державы Европы, ранее выступавшие заодно с Британией в борьбе против Бонапарта (и впоследствии им разбитые), перешли на сторону Франции. Торговля была подорвана войной, по всему королевству состоятельные граждане разорялись, два года подряд случался неурожай. У короля заболела и умерла младшая дочь, и он от горя сошел с ума.
Война разрушила безмятежное настоящее и покрыла мраком неизвестности будущее. Солдаты, купцы, политики и фермеры – все проклинали час своего рождения, но волшебники (вот уж воистину совсем иная порода людей!) были безмерно рады такому развитию событий. Уже много столетий их профессия не пользовалась столь большим спросом и уважением. Все попытки справиться с неприятелем оказывались безуспешными, и теперь Британия уповала на магию. Во всех департаментах военного ведомства и адмиралтейства жаждали видеть мистера Норрелла и мистера Стренджа. В доме на Ганновер-Сквер дел было столько, что визитеры порой дожидались приема до трех-четырех часов ночи. Поначалу это было нестрашно – джентльмены неплохо проводили время в гостиной мистера Норрелла, – но для тех, кто пришел последним, ожидание превращалось в пытку: сидеть среди ночи перед закрытой дверью и знать, что за нею два волшебника творят колдовство.
Повсюду рассказывали, что Бонапарт ищет себе волшебника. Шпионы лорда Ливерпуля сообщали, что успехи английских волшебников вызвали зависть императора и он разослал по своим владениям офицеров на поиски собственных чародеев. Посланцы сумели найти только одного – голландца по фамилии Витлоф, который обладал волшебным платяным шкафом. Шкаф погрузили на баруш-ландо и привезли в Париж. Витлоф предстал в Версале перед Наполеоном и заявил, что найдет в своем шкафу ответ на любой вопрос.
По рассказам агентов, император задал следующие три вопроса: "Родит ли императрица мальчика? Ждать ли новой измены русского царя? Когда будет побеждена Англия?"
Витлоф забирался в шкаф и вылезал с ответами: "да", "нет" и "через четыре недели". Всякий раз, как он входил в шкаф, оттуда раздавались страшные звуки, словно внутри бушевала стая демонов, из щелей валили облака серебристых звездочек, а сам гардероб раскачивался на коротеньких ножках, выполненных в форме когтистых лап. Выслушав ответы, Бонапарт некоторое время молча рассматривал шкаф, потом быстро подошел и отворил дверцы. Внутри оказался гусь (который и производил шум), запас селитры (для производства серебряных звездочек) и карлик (который поджигал селитру и дразнил гуся). Что стало с карликом и Витлофом – неизвестно, но гуся император съел за обедом на следующий день.