Тут беседу их прервал звук огромного рога. Местные жители бросились к воротам и закрыли огромные деревянные створки. Стивен с тревогой огляделся, решив, что городу угрожает какая-то опасность.
– Что происходит, сэр?
– У этого народа существует обычай запираться на ночь от свирепых язычников, – спокойно ответил джентльмен, – к которым они относят всех, кроме себя. Однако скажи мне, Стивен, как ты думаешь? Что нам делать?
– Делать, сэр? С кем?
– С волшебниками, Стивен! С волшебниками! Как только ты двинешься к своему высокому предназначению, они начнут вставлять нам палки в колеса. Хотя не понимаю, какое им дело до того, кто правит Англией. Наверное, им хочется иметь короля, такого же глупого и уродливого, как они сами. Нет, они наши враги, и надо изыскать средства, чтобы их уничтожить. Яд? Ножи? Пистолеты?..
К ним приблизился аукционист с очередным ковром в руках.
– Двадцать серебряных монет, – произнес он мрачно и медленно, словно зачитывал справедливый приговор всему миру.
Джентльмен с волосами как пух в задумчивости смотрел на предлагаемый товар.
– Можно, конечно, превратить их в изображение на ковре лет так на тысячу, – сказал он. – Столь ужасное наказание я приберегаю для тех, кто тяжко меня оскорбляет, – таких, как эти волшебники! Бесконечное повторение узора и цветов, не говоря уже о пыли и пятнах, неизбежно сводят жертву с ума! Когда наконец узник освобождается из плена, он преисполнен ненависти ко всему миру; волшебники и герои эпохи должны объединиться, дабы уничтожить его или, как чаще случается, заключить на следующую тысячу лет в еще более отвратительную тюрьму. Так проходят тысячелетия, а безумие и злоба жертвы все растут. Итак, ковер! Возможно…
– Спасибо, – быстро сказал Стивен продавцу, – мы не будем брать этот ковер. Пожалуйста, проходите.
– Ты прав, Стивен, – заметил джентльмен. – При всех своих недостатках они доказали, что умеют защищаться от чар. Мы должны найти другой способ сломить их дух! Они еще пожалеют о том дне, когда взялись за практическую магию!
35. Джентльмен из Ноттингемшира
Ноябрь 1814 года
За те три года, что Стренджа не было в Лондоне, мистер Дролайт и мистер Лассельс отчасти восстановили свое влияние на мистера Норрелла. Всякий, кто хотел поговорить с ним или попросить его о помощи, должен был сначала встретиться с ними. Они советовали мистеру Норреллу, как вести себя с министрами, министрам – как вести себя с мистером Норреллом. Они считались друзьями и советниками величайшего волшебника Англии, знакомства с которым искали самые богатые и влиятельные люди королевства.
По возвращении Стренджа их визиты к мистеру Норреллу не стали более редкими, но теперь мистер Норрелл желал прежде всего знать мнение Стренджа и за советом первым делом обращался к нему. Естественно, такое положение дел их не устраивало, и Дролайт, в частности, старался всячески раздуть мелкую досаду, которую один волшебник порой вызывал у другого.
– Наверняка у меня есть средство чем-нибудь ему навредить, – говорил Дролайт Лассельсу. – Ходят довольно темные слухи о том, чем он занимался в Испании. Мне рассказывали, что он оживил для борьбы с французами целую армию покойников. Покойников с перебитыми руками и ногами, с выпавшими глазами и всеми прочими ужасами, какие можно вообразить? Что скажет мистер Норрелл, если об этом узнает?
Лассельс вздохнул:
– Как убедить вас в бессмысленности любых попыток произвести между ними ссору? Рано или поздно они поссорятся сами.
Спустя несколько дней после визита Стренджа к королю в библиотеке на Ганновер-Сквер собралась толпа друзей и почитателей мистера Норрелла. Все восхищались новой картиной мистера Лоренса, на которой были изображены оба волшебника.
Среди присутствующих были мистер Лассельс и мистер Дролайт, мистер и миссис Стрендж и несколько министров.
Художник запечатлел мистера Норрелла в простом сером сюртуке и старомодном парике с косичкой. И сюртук, и парик были ему великоваты. Казалось, он тонет в них, а взгляд, исполненный высокомерия и страха одновременно, напомнил сэру Уолтеру Поулу кота одного из его слуг. Присутствующие почти не выразили похвал этой части картины, зато изображение мистера Стренджа вызвало бурные восторги. Живописец поместил Стренджа позади мистера Норрелла; волшебник полусидел в небрежной позе, облокотясь на столик, на губах его замерла насмешливая улыбка, глаза были полны смеха, секретов и заклинаний – как и пристало волшебнику.
– О! Восхитительно! – с жаром воскликнула одна дама. – Взгляните, как темнота зеркала на заднем плане оттеняет голову мистера Стренджа!
– Считается, будто волшебники и зеркала неразлучны, – проворчал мистер Норрелл. – В этой части моей библиотеки никакого зеркала нет.
– Художники вечно переделывали мир, следуя своей прихоти, – заметил Стрендж. – И в этом они схожи с волшебниками. А зеркало и впрямь любопытное. Больше похоже на дверь – настолько оно темное. Я почти чувствую, как оттуда тянет сквозняком. Мне не нравится, что я сижу так близко, – как бы не простудиться!
Один из министров, не бывавший прежде в библиотеке мистера Норрелла, в лестных выражениях отметил гармоничность ее пропорций и выдержанность стиля; остальные тут же заговорили о том, насколько она красива и уютна.
– Библиотека и впрямь хороша, – согласился Дролайт, – но не идет ни в какое сравнение с библиотекой в аббатстве Хартфью! Вот уж где красота! В жизни не видел ничего изысканнее и совершеннее. Маленькие стрельчатые арки, купол с колоннами в готическом стиле, резьба, изображающая скрученные листья, словно иссушенные лютой зимней стужей, – все из доброго английского дуба, ясеня и вяза. Ничего лучше мне видеть не доводилось. "Мистер Норрелл, – сказал я, когда впервые там побывал, – мы и не подозревали, что вы романтик, сэр".
Видно было, что мистеру Норреллу не по душе затянувшиеся воспоминания Дролайта. Однако тот как ни в чем не бывало продолжал:
– Я словно оказался в лесу, очаровательном маленьком лесу на исходе осени, и корешки книг – рыжевато-коричневые, красные и желтые – усиливали это впечатление. Действительно, книг там – словно листьев в лесу. – Мистер Дролайт помолчал. – Вы бывали в Хартфью, мистер Стрендж?
Стрендж ответил, что не имел этого удовольствия.
– Обязательно побывайте, – с неприятной улыбкой посоветовал Дролайт. – Обязательно. Замечательная библиотека.
Норрелл озабоченно посмотрел на Стренджа, но тот был спокоен и ничего не ответил. Он стоял, повернувшись к компании спиной, и пристально смотрел на портрет.
Гости мистера Норрелла заговорили о чем-то другом, а сэр Уолтер подошел к Стренджу и тихо сказал:
– Не обращайте внимания на этого мерзавца.
– Что? – спросил Стрендж. – Ах, дело не в нем. Зеркало… Вам не кажется, оно выглядит так, словно в него можно шагнуть? Думаю, это было бы не так уж и трудно. Можно применить заклинание раскрытия. Нет, открытия. Или оба. И путь будет открыт. Можно шагнуть вперед и уйти. – Он оглянулся и сказал: – Настанет день, когда я сделаю этот шаг. И уйду.
– Куда? – Сэр Уолтер был удивлен; он считал, что нет места приятнее Лондона с его газовыми фонарями и магазинами, кофейнями и клубами, множеством хорошеньких женщин, массой сплетен и слухов, и полагал, будто остальные думают так же.
– Туда, куда уходят с давних пор такие, как я. Бродить по путям, невидимым для других. За край неба. По ту сторону дождя.
Стрендж снова вздохнул, нетерпеливо притоптывая правой ногой по ковру мистера Норрелла. Казалось, если он не поторопится принять решение, ноги сами понесут его к невидимым забытым путям.
К двум пополудни визитеры ушли. Мистер Норрелл в раздражении поднялся по лестнице и укрылся в своей комнате на втором этаже. Он уселся за стол и углубился в работу. Очень скоро он позабыл обо всем – о Стрендже, о библиотеке в Хартфью и о неприятном осадке, который остался у него на душе после восторгов Дролайта по ее поводу. Поэтому, когда через некоторое время послышался стук в дверь и вошел Стрендж, мистер Норрелл был несколько озадачен.
– Простите за беспокойство, сэр, – сказал Стрендж, – но я хотел вас кое о чем спросить.
– О, – воскликнул мистер Норрелл, начиная нервничать, – я, конечно, всегда рад ответить на любой ваш вопрос, но как раз сейчас у меня дело, не терпящее отлагательства. Лорд Ливерпуль одобрил наш план защитить берега Великобритании от штормов при помощи магии. Лорд Ливерпуль говорит, что морская стихия ежегодно уничтожает собственность на сумму в несколько сот тысяч фунтов. Он считает, что сохранение собственности – первейшая задача магии в мирное время. Как всегда, его светлость желает, чтобы работа была начата немедленно и закончена как можно быстрее. А времени потребуется много. Только на графство Корнуолл надо не меньше недели. Боюсь, нам придется отложить нашу беседу на какое-то время.
Стрендж улыбнулся:
– Если магия потребовалась столь срочно, то мне лучше остаться и помочь вам; мы сможем побеседовать и за работой. С чего вы начали?
– С Ярмута.
– И какое заклинание вы взяли? Белазиса?
– Нет, не Белазиса. Это реконструкция магии Стокси для успокоения бурных вод, приведенная у Ланчестера в "Языке птиц". Не думаю, что Ланчестер и впрямь сумел воспроизвести Стокси, но другого источника у меня нет. Я несколько подработал Ланчестера и добавил два заклинания Певенси.
Мистер Норрелл придвинул Стренджу несколько листов бумаги. Стрендж просмотрел их, после чего волшебники принялись за работу.
Спустя некоторое время Стрендж сказал:
– Недавно у Ормскирка в "Откровениях о тридцати шести иных мирах" я нашел упоминание о королевстве по другую сторону зеркал. Там полно отличных дорог, по которым можно попасть из одного места в другое.
Мистер Норрелл не любил подобных бесед, но был рад, что Стрендж не намерен заводить ссору из-за библиотеки в Хартфью, и потому сделался чрезвычайно разговорчив:
– Да, действительно. Существует путь, связующий все зеркала мира. Это хорошо знали великие волшебники Средневековья, которые, несомненно, часто ходили этим путем. Боюсь, точнее я ничего сказать не могу. Все авторы, которых я читал, по-разному описывают это место. Ормскирк сообщает, что путь лежит через обширную темную пустошь, а Хикмен описывает огромный дом со множеством темных переходов и огромных лестниц. Хикмен пишет, что в доме есть каменные мосты через бездонные пропасти и черная вода течет по каналам меж каменных стен – куда и зачем, никому не ведомо.
Внезапно мистер Норрелл пришел в отличнейшее расположение духа. Тихонько заниматься магией со Стренджем было для него наивысшим блаженством.
– Как продвигается ваша статья в ближайший номер "Журнала джентльмена"? – спросил он.
Стрендж на мгновение задумался.
– Еще не закончил, – ответил он.
– О чем вы пишете? Нет, не говорите! Я предвкушаю это чтение. Вы принесете ее завтра?
– О да, конечно.
В тот вечер Арабелла вошла в гостиную своего дома на Сохо-Сквер и немало удивилась, увидев, что ковер усеян листами бумаги, исписанными заклинаниями и фрагментами разговоров с мистером Норреллом. Стрендж стоял посреди комнаты, смотрел на листы и ерошил волосы на голове.
– Ну что же мне написать для следующего номера журнала? – вопросил он.
– Не знаю, любовь моя. Мистер Норрелл ничего тебе не посоветовал?
Стрендж помрачнел.
– Он почему-то думает, что статья уже готова.
– Ну хорошо, как насчет магии и деревьев? – предложила Арабелла. – Ты только позавчера говорил, что какая интересная тема и как мало ей уделяют внимания.
Стрендж взял чистый лист бумаги и начал набрасывать статью. "С дубом можно подружиться, и он поможет против врагов, если поверит, что твое дело правое. Березняки, как известно, открывают двери в Страну Фей. Ясени не перестанут скорбеть, пока не вернется Король-ворон…" Нет-нет! Не пойдет. Не то. Норрелла удар хватит.
Он смял лист и бросил в огонь.
– Что ж, тогда, может, ты послушаешь, что я хочу тебе рассказать, – произнесла Арабелла. – Сегодня я была у леди Уэстби и встретила там странную девушку, которая утверждает, будто ты обучаешь ее магии.
Стрендж взглянул на жену.
– Я никого не обучаю магии, – сообщил он.
– Да, любовь моя, – терпеливо согласилась Арабелла, – знаю, поэтому и удивилась.
– И как зовут эту особу?
– Мисс Грей.
– Я с нею не знаком.
– Миловидная, приятная, но не красавица. По-видимому, очень богата и совершенно без ума от магии. Все так говорят. У нее веер с твоим портретом – твоим и Норрелла, – и она прочла все, что написали ты и лорд Портисхед.
Стрендж несколько мгновений задумчиво смотрел на жену, так что она ошибочно предположила, будто он раздумывает над ее словами. Однако, когда он заговорил, в голосе его звучал мягкий упрек:
– Любовь моя, ты стоишь прямо на моих бумагах.
Он взял ее за руку и осторожно отвел в сторону.
– Она сказала, что заплатила тебе четыреста гиней за привилегию быть твоей ученицей. За это ты якобы посылаешь ей письма с заклинаниями и рекомендуешь книги для чтения.
– Четыре сотни гиней! Да, странно. Я мог бы забыть юную леди, но не думаю, что способен забыть про четыреста гиней.
Стрендж остановил взгляд на одном из листков, поднял его с ковра и принялся читать.
– Сначала я подумала, что она просто придумала всю эту историю, чтобы я начала ревновать и устроила тебе сцену, но у нее мания другого сорта. Ее интересуешь не ты лично, она увлечена твоими занятиями. Я ничего не понимаю. Что это за письма? Кто мог их написать?
Стрендж взял записную книжку (на самом деле это была книга, куда Арабелла вносила хозяйственные расходы) и начал делать в ней заметки.
– Джонатан!
– А?
– Что мне сказать мисс Грей, когда я снова с ней увижусь?
– Спроси у нее про четыреста гиней. Скажи, что я их так и не получил.
– Джонатан! Это серьезное дело.
– Еще бы! Я с тобой согласен. Мало найдется вещей столь же серьезных, как четыреста гиней.
Арабелла снова заявила, что случай престранный. Она сказала, что очень озабочена и просила бы его побеседовать с мисс Грей, чтобы рассеять завесу тайны. Однако все это она говорила исключительно для себя, поскольку прекрасно знала, что муж ее больше не слушает.
Через несколько дней Стрендж и сэр Уолтер Поул играли на бильярде у Бедфорда в Ковент-Гардене. Партия зашла в тупик, когда сэр Уолтер начал, по обыкновению, обвинять Стренджа в том, что тот двигает шары при помощи магии.
Стрендж заявил, что не прибегает к подобным трюкам.
– Я видел, как вы коснулись носа, – объявил сэр Уолтер.
– О боже! – воскликнул Стрендж. – Чихнуть-то мне можно? Я простудился.
Еще два друга Стренджа и сэра Уолтера, подполковник Колхаун Грант и полковник Маннингем, наблюдавшие за игрой, заявили, что если Стренджу и сэру Уолтеру угодно ссориться, то стоит ли им занимать бильярд? Колхаун Грант и полковник Маннингем намекнули, что другие – более заинтересованные игрой – ждут своей очереди. Спор сделался более общим, и тут в комнату заглянули два сельских джентльмена и осведомились, когда освободится стол, – они не знали, что по вечерам в четверг бильярдная кофейни Бедфорда находится в безраздельном пользовании сэра Уолтера Поула, Джонатана Стренджа и их близких друзей.
– Право слово, не знаю, – ответил им Колхаун Грант. – Полагаю, он освободится очень нескоро.
Первый из сельских джентльменов был плотный солидный мужчина в плотном коричневом сюртуке и башмаках, более уместных на провинциальной ярмарке, нежели в модной обстановке Бедфорда. У второго – худосочного коротышки – застыло на лице постоянное изумление.
– Позвольте, сэр, – произнес первый очень убедительным тоном, обращаясь к Стренджу, – но вы не играете, а беседуете. Мы с мистером Тантони прибыли из Ноттингемшира. Мы заказали обед, но нам сказали, что часок придется подождать. Дайте нам сыграть, пока вы разговариваете, а затем мы охотно уступим стол вам.
Говорил он отменно вежливо, однако Стрендж и его друзья возмутились. Все свидетельствовало, что это фермер или торговец, и столичным господам не понравилось, что он решил ими командовать.
– Если вы посмотрите на стол, – ответил Стрендж, – то увидите, что игра недавно началась. Вы просите джентльменов прекратить незаконченную игру – хочу уведомить, сэр, что у Бедфорда так не поступают.
– Вот как? – учтиво произнес джентльмен из Ноттингемшира. – Тогда прошу прощения. Но может быть, вы не откажетесь сообщить, будет эта партия короткой или растянется надолго?
– Мы уже сказали, – вмешался Грант, – что не знаем.
Он бросил на Стренджа взгляд, который означал: "Вот болван!"
Тут приезжий заподозрил, что им не просто не хотят уступать бильярд – им еще и нарочно грубят. Он нахмурился и указал на худосочного господина с изумленным выражением лица.
– Мистер Тантони впервые в Лондоне и больше сюда приезжать не пожелает. Я особенно хотел показать ему кофейню Бедфорда и никак не ожидал, что встречу здесь такой нелюбезный прием.
– Что ж, если вам здесь не нравится, – сердито заметил Стрендж, – могу лишь посоветовать вернуться в… как вы сказали? Где-то-там-шир?
Колхаун Грант холодно посмотрел на джентльмена из Ноттингемшира и произнес, ни к кому в особенности не обращаясь:
– Неудивительно, что сельское хозяйство пришло в такое бедственное положение. Фермеры шляются где попало. Их можно встретить в любых злачных местах королевства. Они не хотят знать ничего, кроме развлечений. Что, в Ноттингемшире не надо выращивать пшеницу? Не надо кормить свиней?
– Мы с мистером Тантони не фермеры, сэр! – провозгласил джентльмен из Ноттингемшира с достоинством. – Мы пивовары. Крепкий портер Гаткома и Тантони – очень известное пиво, его любят и пьют в трех графствах!
– Благодарим вас, но в Лондоне хватает и пива, и пивоваров, – заметил полковник Маннингем. – Из-за нас можете не утруждаться.