Девочка дернула плечиком и презрительно скривила пухлые губки. Вообще внешность ее при ближайшем рассмотрении оказалась прямо-таки рекламной: пшеничного цвета пушистые волосы, миловидное и даже красивое, насколько оно может быть красивым в этом возрасте, лицо. Большие светлые глаза, губки бантиком, вздернутый носик. И ладная длинноногая фигурка уже начинающей взрослеть девушки.
Под стать всему этому оказался и наряд беглянки – меховые сапожки, приталенная дубленка-гуцулка с капюшоном и расшитые зелено-красными узорами рукавички.
– А может, мы это... ну, ошиблись? – тихонько предположил стоящий за спиной у графа Митя.
Громыко в ответ сплюнул в снег и сердито буркнул:
– Янка, давай! Твой выход!
Коваленкова, сузив глаза, вышла вперед и несколько секунд внимательно буровила взглядом беглянку. Потом бывшая оперативница скинула свою пуховку на руки Ильи, одернула обтягивающую водолазку и сделала несколько разминочных движений руками.
Девочка у обрыва вдруг опустилась на корточки – словно капелька воды сбежала по стеклу. Произошло это настолько молниеносно, что Громыко только крякнул, а Яна покачала головой:
– Не, не-возь-му... Тут-не-чи-сто что-то! Она с-льная-и-б-ыстрая. Как з-верь!
Сильная и быстрая как зверь девочка сидела на самом краю обрыва, и закатное солнце плескалось в ее глазах. Казалось, что они тоже светятся, но не спокойной изумрудной мудростью, как у Торлецкого, а бешеным, неистовым огнем, что бушует в недрах земных, готовый в любой миг вырваться на поверхность.
– Так, ну хватит! Гиббонский папа, япона-мама, трах им обоим в дох! – распаляя себя, взревел Громыко и, выдернув из-под мышки пистолет, полез вперед, неуклюже перешагивая через сугробы.
– Постойте, Николай Кузьмич! – граф схватил Громыко за плечо, – постойте! Я попробую поговорить с ней...
Торлецкий снял очки и, миролюбиво подняв обе ладони вверх, двинулся вперед.
– Зыко! – увидев глаза графа, девочка удивленно поднялась. – Смарагдоокий!! Мира тебе.
Все пораженно застыли – беглянка явно говорила на каком-то странном, непонятном языке.
– Она – не ребенок, – вдруг тревожно проскрежетал Торлецкий и опасливо отступил назад.
– Что вы хотите сказать? – не понял Илья. – На лилипутку она не похожа...
– Девочке как минимум сорок человеческих лет. Ее... как же это лучше объяснить... душе... внутреннему существу... Я вижу... – граф совершенно смешался и растерянно замолк, разведя руками.
И тут в наступившей тишине послышался смех – точно колокольчики зазвенели.
"Сорокалетняя" девочка смеялась, глядя на остолбеневших людей, и между ее пухлых, совсем детских губок все отчетливо разглядели мелкие, треугольные зубки...
– Ой! – Митя неловко оступился и сел в сугроб. Громыко вскинул пистолет.
– Прошуйта! – крикнула девочка и вдруг упала назад, в овраг. С тихим шорохом сполз следом нависший над обрывом пласт снега.
Застыв на краю, сыскари бессильно наблюдали, как беглянка кубарем скатилась по почти вертикальному склону. Объятая снежными вихрями, она в два прыжка пересекла дно оврага, по-кошачьи вскарабкалась вверх по стволу черной липы, легко перелетела с ветки на противоположную сторону и канула в зарослях...
– Все. Упустили, – зачем-то сказал Громыко.
– Стрелять надо было! – убежденно топнул ногой Илья, – это ж не человек, а...
– А-кс-т-ти, кто-это-б-ыл? – Яна вопросительно посмотрела на Торлецкого.
Тот развел руками:
– Даже и не знаю, что вам ответить, друзья мои. Меня она назвала "смарагдооким" – "изумрудноглазым" по-древнерусски. Ее энергетическая сущность совершенно иная, чем у Пастырей или порождений Хтоноса. Она – человек, но... Дмитрий Карлович, как называется костюм для перемещений в безвоздушном пространстве?
– Скафандр.
– Вот именно – скафандр. Эта девочка... Это существо – она в скафандре, понимаете? На ней защитная оболочка. Кроме того, мадемуазель Яна абсолютно правильно оценила ее возможности: она – сильный, опытный и безжалостный боец.
– Я ж говорю – стрелять надо было! Эх... – Илья досадливо смахнул ладонью снег с ветки, вытер мокрой рукой разгоряченное лицо.
– "Стрелять-стрелять"! – раздраженно передразнил его Громыко. – А если бы, не дай бог, это простая девка оказалась, мать ее? Ну, человеческая? Что мне, потом на червонец как минимум садиться? А?
– Да-л-дно, ус-п-койся, Ник-Кузич! – вступилась за Илью Яна, – л-чше ск-ажи, ч-го-д-лать-б-у-им?
– Возвращаться будем. – Громыко спрятал пистолет, развернулся и ожесточенно зашагал обратно по своим собственным следам. – У нас теперь только одна ниточка осталась – тот самый Бутырин.
– За жизнь которого я не дам теперь и дохлой сухой мухи... – печально пошутил Илья, помогая Яне надеть пуховку.
– Федор Анатольевич, а откуда она взялась-то? – подергал графа за рукав молчавший все это время Митя.
– Из того самого окна, что порождало сквозняк, Дмитрий Карлович. Вот только после появления ее в нашем мире окно закрылось очень плотно и исчезло. У меня сложилось впечатление, что из него... посматривали, понимаете, господа? А как пришло время – открыли и выпустили... ее. А потом окно закрылось.
– И ведь как четко сработали, паразиты! – Громыко остановился и погрозил кулаком неизвестно кому. – Организовали прикрытие, ролевиков этих нагнали толпу немереную... Если в не граф, хрена лысого мы бы вообще чего заметили.
– Получается, там, за окном, знали, что мы тут появимся? Еще вчера знали? Так, что ли? Иначе от кого прикрытие-то?
– Получается, что так... – Громыко сплюнул в снег и решительно махнул рукой: – Все, пошли, пошли! Надо засветло успеть до машин добраться. Да и пожрать бы не мешало... А уж потом будем думать.
* * *
Краем леса обойдя лагерь ролевиков, сыскари вышли на дорогу.
– А эльфы-то наши угомонились. Ни шуму, ни звону, – заметил Илья.
– И верно, – поддержал его Торлецкий. – Странное ощущение, господа! До этого я чувствовал радостное возбуждение, исходящее от этих молодых людей, а теперь они неожиданно успокоились.
– Дело ясное, что дело темное. – Громыко закашлялся. – Они свою роль уже сыграли, прикрыли собой девулю нашу зубастенькую...
– Николай Кузьмич, вы сообщите тем, кто занимается расследованием дел об убийствах, про наши сегодняшние приключения? – Торлецкий в упор посмотрел на майора.
– Ване-то я в рассказал, – замялся тот, – но, боюсь, даже он не поверит. Скажет – сбрендил ты, Громыко, иди, лечись.
– Да, но надо же окно это того... контролировать! – влез в разговор Илья. – Вдруг оттуда опять кто-то вылезет? Или девчонка эта вернется.
– Вряд ли, Илья Александрович! – граф снял очки и сунул их в карман. – Я чувствую, что окно закрылось надолго. Николай Кузьмич прав – все статисты свои роли уже отыграли. И нет решительно никакой возможности узнать, куда подевались главные действующие лица этой зловещей пьесы...
Дальнейший путь до станции они проделали в молчании. Солнце, опустившись к самым верхушкам елей, окрасило все вокруг багряным. Между деревьями и в ложбинах сугробов сгустились фиолетовые тени. Знобкий февральский ветерок гнал поземку, бил в лицо, мешая идти.
– А-мне-их ж-лко-по-чему-то, – тихо сказала Яна, когда они переходили железную дорогу.
– Кого, Януль? – майор мотнул головой, – этих, эльфов придурошных?
– Ага.
– Да чего их жалеть! Они ж, как наркоши – бегут от жизни. Придумали себе раек, и балдеют там, а жизнь – побоку! – с неожиданным ожесточением выдохнул Громыко.
– Вот-по-этому-и-ж-лко... – девушка прижалась к Илье, и он почувствовал, как на душе впервые за последние дни потеплело...
...Перед тем, как сесть в машины, Громыко объявил:
– Ловить нам больше нечего и некого. Поэтому встречаемся в следующую пятницу. Как обычно, у графа. Авось какие-никакие новости появятся. Ну все, всем спасибо, все свободны!
– Все не накомандуется никак! – проворчал Илья, забираясь в выстуженный "Троллер".
"Уазик" Торлецкого уже разворачивался, а поземка быстро заметала оставленные им на обочине неглубокие колеи...
Интердум тертиус
Северную Атлантику недаром называют "кухней погоды". Круглый год в гигантском котле, ограниченном с востока Гебридами и Фарерами, с севера – гренландскими льдами мыса Фарвель, а с запада Лабрадором и Ньюфаундлендом, кипит адское варево.
Здешние воды не знают, что такое штиль. Над мрачной бездной, навеки упокоившей в себе множество судов и еще больше людей, вечно свистит пронизывающий норд-вест. Он срывает с верхушек свинцовых волн клочья кружевной пены, он гонит по океану сахарные синеватые айсберги, он поет в снастях и антеннах кораблей тоскливый реквием по усопшим в морских глубинах, словно по списку поминая сгинувших в пучине.
И ни один моряк не знает, попадет ли он в этот скорбный список или счастливая звезда все же приведет его в порт назначения...
...Белоснежная "Регина Британиа", океанская яхта Поворачивающего Круг эрри Орбиса Веруса, острым форштевнем резала тяжелую атлантическую волну, второй день пробиваясь из Глазго в канадский Сент-Джеймс.
Похожему на исполинскую белую семечку подсолнуха судну более пристало бы называться лайнером класса люкс, нежели яхтой, но так уж повелось – если корабль создан для одного пассажира, то будь он размерами хоть со злосчастный "Титаник", называть его все едино будут яхтой.
Воспоминания о ушедшем на дно где-то в этих водах "Титанике" вывели эрри Орбиса Веруса из глубокой задумчивости. Поворачивающий Круг рассеянно посмотрел на шахматную доску, затем перевел взгляд на седую бороду своего противника, Стоящего-у-Оси Великого Круга эрри Аркса Стипеса, и осторожно взялся за точеную головку черной королевы.
– Шах, почитаемый эрри!
– Хм... Я думал, вы уже забыли об игре, – улыбнулся Стоящий-у-Оси, уводя своего короля в сторону.
– Я никогда ничего не забываю, – буркнул Поворачивающий Круг, вновь погружаясь в раздумье.
Иерархи Великого Круга путешествовали по бурным водам Северной Атлантики отнюдь не из праздного любопытства. По существующей уже много веков традиции, раз в пять лет на одном из материков происходила торжественная церемония посвящения в Великий Круг новых членов. Добиться этой высокой чести простому живущему и смертному было практически невозможно, однако Поворачивающему Круг и Стоящему-у-Оси надлежало каждые пять лет посещать залы Посвящения, причем непременно по морю, как в добрые старые времена.
В нынешнем году подошел черед Северной Америки. Их зал Посвящения находился в городке Сент-Джеймс, на самом берегу океана, в канадской провинции Ньюфаундленд. И хотя заранее было известно, что никто из обитателей материка в этот раз не претендует на право войти в Великий Круг, традиции приходилось соблюдать.
Несмотря на девятибалльный шторм, в кают-компании "Регины Британиа" практически не ощущалось качки. Гидравлические компенсаторы, встроенные в корпус и управляемые главным компьютером судна, гасили все колебания, создавая иллюзию плавания по тихим водам Бенгалии или моря Банда.
Эрри Орбис Верус не любил кричащей роскоши, поэтому все внутренние помещения яхты своим убранством напоминали о функциональной скромности эпохи королевы Елизаветы. Не являлась исключением и кают-компания – темная зелень стенной обивки, благородная бронза светильников, чугунный литой камин, в котором потрескивали кипарисовые поленья. Никакой неоколониальной помпезности, никакой барочной вычурности и готического пафоса.
Исключение составляли лишь шахматы, которыми играли иерархи Великого Круга. Старинные, выточенные из редкой мамонтовой кости еще в эпоху Тридцатилетней войны, они были сработаны неизвестным мастером по эскизам Густава Селенуса, автора знаменитого труда "Шахматы – игры королей". Фигурки напоминали о тех временах, когда на полях Европы гремели кровопролитные битвы, в которых решались судьбы мира.
Мысли эрри Орбиса Веруса переключились на Селенуса. Поворачивающий Круг припомнил, что под этим псевдонимом скрывался брауншвейгский князь Август, большой любитель и знаток древней игры.
"Да что же со мной сегодня?" – Пастырь нахмурился. Он никак не мог сосредоточиться на шахматах, – что-то постоянно мешало, отвлекало, точно назойливый комар, зудящий над ухом.
Буквально заставив себя вникнуть в партию, разыгрываемую уже второй час, эрри Орбис Верус отметил про себя, насколько разная у них с эрри Арксом Стипесом манера игры.
Стоящий-у-Оси, волею жребия игравший белыми, еще в самом начале шахматной баталии развернул все свои фигуры, выведя офицеров, коней и ладьи на ключевые ударные позиции. Правда, для этого ему пришлось пожертвовать почти всеми пешками, да и белый король остался практически без защиты, но при грамотной игре эрри Аркс Стипес имел все шансы на победу.
Совсем иначе сражались черные. Действуя от обороны, Поворачивающий Круг берег свое костяное войско, связывая противника, не давая ему прорваться к возвышавшемуся в углу доски, за стеной из пешек, черному королю.
"Забавно, – эрри Орбис Верус побарабанил пальцами по подлокотнику старинного бойлегского кресла: В жизни я бы скорее действовал так, как Стоящий-у-Оси – навалился всеми силами, смял врага, загнал его в угол... Нет, все же, что бы там ни писал Селенус, жизнь и игра бесконечно далеки друг от друга, тем более что у эрри Аркса против меня нет никаких шансов".
– Вам мат, почитаемый эрри! – сухо объявил Поворачивающий Круг, передвигая своего офицера на половину противника.
– Э-э-э... Позвольте, позвольте... – эрри Аркс Стипес на секунду растерялся, скользя взглядом по фигурам. – Хм... Действительно, почитаемый эрри, вы правы! Мат! Да, вы талантливый игрок, ничего не скажешь.
– И не только в шахматы, – уголком рта усмехнулся Поворачивающий Круг.
Неожиданно мелодично тенькнул звонок. Через положенные этикетом две секунды дверь кают-компании отворилась, и на пороге возникла младший секретарь эрри Орбиса Веруса, молодая рослая шведка с непроницаемым скандинавским лицом и классическим именем Ингрид.
– Почитаемый эррис, срочное послание из Отдела Слежения, от эрри Когуса. Гриф – три раза красное.
– Читай, – нетерпеливо взмахнул рукой Поворачивающий Круг. Стоящий-у-Оси нахмурился, с хрустом сплетя пальцы, – эрри Аркс Стипес очень не любил неожиданных посланий с грифом "три красное".
Ингрид приосанилась, поднесла плоский миникомпьютер-наладонник к самому лицу и начала читать:
– "Почитаемый эррис! Довожу до вашего сведения, что в стране Изгнанных обнаружены энергетические образования неизвестной этимологии. Они не связаны ни с марвельными, ни с хтоническими полями и не могут быть классифицированы по имеющимся у нас методикам.
Возможно, мы столкнулись с предсказанными еще в трудах эрри Вайтеса точечными проколами энергетических полей так называемого Рамуса. В настоящий момент я готовлю докладную записку, в которой изложу свои соображения на этот счет более подробно.
Следящий Великого Круга эрри Когус".
На несколько секунд в кают-компании воцарилось молчание. Трещал огонь в камине, еле слышно выл за иллюминаторами ветер. Мраморной статуей застыла ожидающая распоряжений Ингрид.
Эрри Орбис Верус резко встал, прошелся по пушистому маладорскому ковру и застыл напротив девушки:
– Записывай! "Эрри Когусу, лично. Почитаемый эрри! Приказываю: всю информацию по предмету засекретить моим личным кодом. Самостоятельно ничего не предпринимать, ждать моего возвращения. Подготовить группу из трех... Нет! четырех Пастырей Внутреннего Круга, для исследования и контроля на месте". Все.
Поворачивающий Круг глянул на эрри Аркса Стипеса, в задумчивости наматывающего на палец бороду:
– Почитаемый эрри, у вас нет возражений?
– Я бы добавил к вашему посланию мою личную просьбу – пусть сотрудники эрри Когуса подготовят подробную информационную справку по этому Рамусу. Если его изучал сам эрри Вайтус, значит, проблема действительно серьезная.
– Разумно, – кивнул эрри Орбис Верус, – Ингрид, запиши.
– Уже, почитаемый эрри, – шведка склонила головку с безупречным пробором. У Поворачивающего Круг при взгляде на девушку, замершую в такой позе, неожиданно возникли совершенно неуместные в данный момент желания, и Пастырь поспешил отпустить секретаршу, однако про себя решил обязательно реализовать свои фантазии позже.
Яхта "Регина Британиа" продолжала свой путь, пеня винтами и без того взбаламученную штормом океанскую воду...
Глава четвертая
Из он-лайн дневника Мити Филиппова
27 февраля
Вот странно: если жизнь с одной стороны (в школе, например) скучная, то с другой – ну очень "веселая", даже слишком. На днях еле заснул – мне все время казалось, что сейчас кто-то в дверь позвонит и опять придется куда-то ехать, за кем-то бежать...
Цитата дня: "Достойный человек не идет по следам других людей".
Это сказал Конфуций. Умный дядька!:]
Как и обещал, продолжаю исследовать феномен черного цвета. Набрел в сети на какой-то форум. Вот что пишут люди о черном цвете:
"Черный цвет – это стильно и элегантно. К тому же на его фоне хорошо смотрятся украшения. У меня не только черная одежда, но и крашеные черные волосы и черный лак на ногтях. И глаза я всегда подвожу черным. Разве что помада не черная, потому что это было бы слишком. Я готова ходить в черном всегда, но летом жарко, приходится надевать что-то посветлее. Мне нравится вид молодежи в черном. А еще, когда я в черном, то чувствую себя более уверенной, независимой".
Хм... А мне вот вид людей в черном не нравится. На монахов и на этих... которые главные фашисты... на эсэсовцев они похожи.
Посмотрим, что там дальше:
"Выбираю черный, потому что самый удобный цвет...