Глава 8
Он до того увлекся переписыванием, что рука его дрогнула, сажая на шестой по счету лист жирную кляксу, когда над ним раздалось вежливое покашливание.
– Еще несколько минут, прошу вас! Я сейчас ухожу, – не поднимая головы, пробормотал он. – "Младенец Севериан…"
– Еще бы, вы сейчас уйдете! – произнес над ухом смутно знакомый голос. – Если учесть, что я…
Чертыхнувшись, Юлиан поднял голову. Комната была погружена во мрак – за окном уже наступила ночь. Тьму разгоняла только его настольная лампа, над которой молочно-белым силуэтом высился призрак князя Романа Дебрича.
– Прошу прощения, ваше сиятельство. – Он прочистил горло, настраиваясь на язык мертвых. – Я сожалею, что потревожил вас, но…
– Это я потревожил вас, юноша, – отрезал тот. – Ибо дело не терпит отлагательств.
– Извините…
– Вам следует немедленно покинуть это место!
Юлиан с сожалением отложил перо, потянулся, расправляя затекшие конечности и собирая исписанные листы:
– Понимаю, уже ночь, а я тут так засиделся. Но почему же служка меня не предупредил?
Лишнее беспокойство, причиненное простым рядовым служащим, иногда способно испортить все дело – это Юлиан знал из собственного опыта. Трудно представить, на что способен маленький человек, которого однажды обидели или унизили сильные мира сего!
– Об этом не беспокойтесь, – усмехнулся призрак, – я отвел ему глаза. Он убежден, что вы ушли полтора часа назад и заперли за собой дверь. Ключ сейчас торчит в замочной скважине. Будете выходить – достаточно его просто повернуть. Одно из окон внизу открыто.
– Спасибо, – Юлиан посмотрел на свои записи, – но…
– Все, что вы ищете относительно меня, я могу вам рассказать в двух словах. – Призрак князя посмотрел на листы с записями. – Я женился по большой и чистой любви на женщине, которая никоим образом не была мне ровней. Все были против этой свадьбы – мои родственники считали, что я, как последний прямой продолжатель рода, должен взять в жены девушку из богатой и знатной семьи, чтобы одним махом восстановить и благосостояние рода и его влияние. Но Маргарита Прилуцкая была такой… В общем, я сначала потерял голову, а потом и жизнь. Меня убила моя жена.
– Вот как? – Юлиан распахнул книгу на последних страницах. – Здесь сказано, что вы долго болели…
– Болел. А болезнь наслала моя жена за то, что я отказался сделать наследницей имени, титула, состояния и всего остального ее племянницу Елену, ведь своих детей у нас не было. Назвать княжной Дебрич внебрачную дочь ее сестры-близнеца! Это неслыханно! Признать чужую безотцовщину, плод греха! И кому? Мне, князю? То есть сначала жена пыталась внушить мне, что это я был отцом девочки – мол, перепутал близняшек в темноте. Но это не так! Уж поверьте мне на слово! Я не сомневался ни минуты и прямо обвинил ее в попытке подлога. Это даже хуже, чем супружеская измена!
– И она вас… убила?
– Именно. Моя жена была ведьмой. К сожалению, я понял это слишком поздно. И таковой она и осталась. К сожалению, прошло много лет. Если вы предъявите ей обвинение в убийстве, доказать что-либо будет сложно, даже если мое свидетельство будет принято судом во внимание. Кроме того, я пришел сюда не за этим.
– А что случилось?
– Какая сегодня ночь? – вопросом на вопрос ответил призрак.
Юлиан посмотрел в окно. Темнота снаружи была неестественной. Какой-то слишком бездонной, как будто разом погасли все звезды и все огни в городе, и единственным источником света была настольная лампа. И… ветер?
Да, ветер. Тоскливый, протяжный, злой.
– Воробьиная… – осенило его. Одна из восьми ночей в году, когда ведьмы собираются на шабаш. Именно в такие ночи они и принимают в свои ряды новых членов.
– Спешите, юноша. Сегодня они – и моя жена среди них! – соберутся там, куда простым смертным хода нет. Но вы – ведьмак. Вы имеете право там присутствовать… и все видеть!
Юлиан торопливо скатал исписанные листы в трубочку, сунул за пазуху. Погасил лампу, сразу окунувшись в темноту настолько полную и глубокую, что, если бы не призрак, чей силуэт слабо светился в темноте, не смог бы быстро добраться до выхода даже с помощью своих способностей. Нащупал ключ, провернул в замке.
– Скорее! – призрак появился за левым плечом. – Я могу проводить вас до выхода, но за порог мне хода нет. Вы наверняка опоздаете к началу, но это не суть важно! Самое главное от вас не уйдет. Только спешите! Спешите!
Держась одной рукой за стену, а другой – за перила, Юлиан бегом бросился вниз по ступенькам, молясь только о том, чтобы не споткнуться в темноте. И почти уже добежал, когда нога неожиданно подвернулась на крутой ступеньке, и он рухнул вниз.
Анна пробудилась от легкого прикосновения и от неожиданности не сдержала вскрика. Но тут же на ее рот легла чужая рука.
– Молчи, – прошептал знакомый голос. – Не кричи. Вставай и идем за мной!
Девочка осторожно кивнула, садясь на постели.
Снаружи царила глубокая ночь. Ее комната была погружена во тьму. Смутно виднелись только светлое пятно окна, распахнутая в глухую черноту дверь и темный силуэт, склонившийся над ее кроватью.
– Вставай и иди за мной, – послышался голос тети Маргариты. – И ничего не бойся!
Анна послушно выбралась из-под одеяла.
– Иди вперед, – приказала тетя. – Молча.
Девочка переступила через порог босыми ногами.
В коридоре было так темно, что она растерялась и вытянула вперед руки, чтобы не наткнуться на стены. Пол поскрипывал под ее шагами. Где-то далеко раздавался заунывный вой. Анна попятилась и наткнулась на что-то живое, кажется, кошку. Отчаянный крик замер на губах, и в ту же секунду чья-то рука крепко сдавила ей запястье.
– Иди вперед. Молчи, – послышался голос тети Маргариты.
– Н-но…
– Не бойся! Это только ветер.
Прислушавшись, Анна поняла, что так оно и есть. Живое существо не может издавать таких звуков. Хотя, если вспомнить, что в доме живет призрак… Но он, кажется, наказан? Его не было слышно уже несколько дней. А без его присутствия дом казался обычным, большим и старым, но лишенным тайны.
Держа руки перед собой, девочка пошла вперед. Она ощупью добралась до лестницы, нашла перила и, цепляясь за них, спустилась на первый этаж. Немного замешкалась, не зная, куда двигаться дальше.
– Налево, – подсказала темнота голосом тети.
Из-под плотно прикрытой двери в кухню пробивался слабый отблеск света. Анна направилась туда. Дверь распахнулась сама при ее приближении.
В кухне в огромном камине, который все эти дни стоял пустым, сейчас жарко пылал огонь. Громадные уродливые тени ложились на потолок и стены, придавая обычной в общем-то кухне вид заколдованной пещеры. Сходство довершало то, что обеденный стол куда-то исчез.
Было ужасно жарко и душно, как в бане. Пахло дымом и смесью разных трав. Девочка узнала душицу, белладонну, ночную фиалку.
– Разденься, – послышался шепот.
Анна отчаянно помотала головой. Она вдруг ощутила страх и вцепилась двумя руками в свою ночную рубашку.
У камина, выделяясь темными силуэтами, стояли две женщины. Обеих девочка узнала, когда те сделали шаг навстречу. Это были лесная ведьма сестра Клара и сестра Виктория. Обе были в длинных белых рубахах без рукавов и с глубоким вырезом на груди, босые, с распущенными волосами. Сейчас они казались совсем чужими. Отсветы огня изменили их лица до неузнаваемости, глаза горели лихорадочным огнем. Сестра Клара двумя руками держала чашу, в которой плескалась темная жидкость.
– Выпей!
Анна заробела. Тетя, стоявшая за спиной, дотронулась до ее плеча:
– Выпей. Ты же ведьма. Ты не должна ничего бояться!
– А если будет горько? – попробовала сопротивляться девочка.
– Вся наша жизнь – череда горечи и горестей, – торжественно изрекла сестра Виктория. – Выпей!
Девочка послушно пригубила напиток. Он обжег язык, горло, желудок своей неимоверно ужасной горечью. А от запаха ее чуть не стошнило.
– Что там? Дохлые улитки? – промолвила она, морщась.
– Пей! – хором приказали все три ведьмы. Они встали кругом, держась за руки и, не открывая ртов, затянули какую-то монотонную мелодию, пока Анна, давясь и морщась, глотала противную жидкость.
– Хватит!
Тетя решительно забрала у нее наполовину опустевшую чашу, быстро сделала из нее глоток, передала чашу сестре Кларе и дернула Анну за руку, заставив встать в круг четвертой. Сестра Клара отпила и в свой черед передала чашу сестре Виктории, которая одним махом вылила в себя остатки. После этого все опять взялись за руки, запели громче, начиная хоровод.
От едкого напитка у Анны закружилась голова. Ведьмы тянули ее за собой, и девочка перебирала ногами, чтобы устоять. Все стало расплываться перед глазами. Комната начала расти, стены отдалялись. Огонь же, наоборот, приближался. В какой-то момент он оказался уже не в камине, а в центре комнаты, а ведьмы водили вокруг него хоровод. Они уже не пели – просто выкрикивали вразнобой непонятные слова:
– Арум-барум! Тору-рару! Оум-наум! Эна-оно!
Анне тоже захотелось кричать, и она завопила во весь голос. Но язык заплетался, и получалось нечто дикое:
– Тела-хеа… Агу-оу…
В какой-то момент ноги ее оторвались от пола. Девочка повисла в воздухе, подхваченная ворвавшимся в распахнувшиеся окна порывом ветра. Она завизжала, чувствуя, как ветер парусом вздувает на ней ночную рубашку. Но ее крики потонули в вое ветра и воплях ведьм.
– Не бойся! – прогремел чей-то голос над ухом. – Ничего не бойся!
Руки ведьм разжались, но Анна не упала, подхваченная в невидимые объятия ветра. Кухня куда-то делась. Они оказались на открытом воздухе во дворе возле дома. После жары и духоты натопленной кухни прохлада была так приятна, что девочка рассмеялась. И на нее нахлынуло веселье. Не зная, как выразить словами обуревавшие ее чувства, девочка подпрыгнула и почувствовала, что взмывает вверх. Она летела! Она, как птица, парила в воздухе! Вспомнилась рассказанная когда-то мамой легенда про мальчика, который умел летать. Оказывается, она тоже так может! Это было здорово! Это было чудесно! Анна взмахнула руками и перевернулась в воздухе. Двигаться тут было намного легче, чем в воде. Она словно ничего не весила и летела на ветру, как пушинка.
Мимо с хохотом и криками пронеслись три ведьмы.
– За нами! Летим за нами! – закричали они.
Анна взмахнула руками, как будто плыла, – и в самом деле ринулась вперед, догоняя их. Ночная рубашка вздулась пузырем.
Ветер налетел, как ураган, подхватил всех четверых и мигом вынес ведьм на крышу особняка. Тут только ей было позволено встать на ноги. Холодное кровельное железо ненадолго отрезвило девочку. Она с тревогой огляделась по сторонам.
Ночь была ветреной и темной. С высоты вдалеке был виден город. Практически весь Дебричев лежал перед нею как на ладони. Она могла бы при желании различить главный собор, парк, старое кладбище, реку, большую площадь, ратушу, особняк губернатора Вышезванского, школу, больницу и богадельню… А кажется, вон там тот самый угол Сенной и Конюшенной, где стоит магазинчик сестры Виктории!
Та тут же обняла девочку за плечи и улыбнулась, без труда угадав ее мысли:
– Все правильно, малышка!
Порывы ветра трепали волосы, раздували подолы рубашек. Анна продрогла и поежилась:
– А что теперь? Где мы?
– Сейчас мы отправимся на праздник. Ты хочешь праздника? Сегодня особенная ночь!
– Какая?
– Птичья!
Словно в подтверждение этих слов мимо пролетела стая птиц. Все они кричали на разные голоса, но, несмотря на темноту и какофонию звуков, Анна различила воробьев, синиц, галок, ворон, сорок. Попались даже две утки, летевшие чуть поодаль. Птицы носились туда-сюда и орали как оглашенные.
– Они сошли с ума?
– Нет. Им весело. А сейчас полетим и мы.
Анна не успела открыть рот, чтобы спросить, как, – порыв ветра опять подхватил всех четверых и швырнул прямо в гущу птичьей стаи. Девочка упала, как на перину, на сбившиеся плотным строем маленькие теплые тельца. Вблизи было заметно, что тут есть и другие птицы – ласточки, стрижи, зяблики, щеглы. Эти летели молча, словно чего-то стесняясь.
Лежать на птицах было непривычно – все под тобой шевелится, дрожит, иногда издает странные звуки. Время от времени стая чуть рассыпалась в стороны, и тогда девочке казалось, что она падает. Но это продолжалось всего несколько секунд – потом птичьи тельца опять оказывались под нею, и стремительный полет продолжался, а испуг куда-то исчезал.
Иногда внизу мелькала земля. Глядя вниз, Анна видела поля, леса, изгибы рек и дороги. Несколько раз мелькнули небольшие деревеньки, а однажды где-то в стороне показался и город. Куда они летят? Долго еще? Не устанут ли птицы? А вдруг они однажды больше не захотят ее нести и бросят? Падать с такой высоты, наверное, страшно и больно…
– Не бойся! – долетел женский крик. – Лети – и не упадешь!
Белое пятно ночной рубашки виднелось где-то в стороне. Судя по полуседым волосам, это была тетя Маргарита. Девочка помахала ей рукой:
– Я не боюсь!
– Молодец! Это правильно!
Тетя летела без метлы, как обычно думают про ведьм. Ее тоже несли птицы, держа в клювах края ее рубашки. Сама тетя держалась руками за лапы двух крупных воронов, слишком больших для птиц, – таких огромных Анна не видела даже на картинках. Эти вороны были покрупнее индюков.
– А нам долго еще лететь? – крикнула девочка. Ветер отнес ее голос назад, куда-то вдаль, но пожилая дама услышала и кивнула:
– Нет. Сейчас снизимся… Смотри!
Она кивнула головой вперед и вниз. Анна опустила глаза и сквозь мелькающие тела воробьев, синиц и сорок увидела вдалеке холм, который петлей огибала река. На холме горели далекие огни.
– Подлетаем!
Стая птиц стремительно понеслась к земле. Анна, стоявшая на четвереньках на живом, отчаянно машущем крыльями ковре, закричала от смешанного чувства ужаса и восторга.
Птицы неслись прямо к земле, и с каждым мгновением картина внизу становилась все четче.
На плоской вершине холма земля была вытоптана до твердости камня. По кругу, у самого края, стояло семь одинаковых столбов. У подножия каждого горел костер. Еще про одному костру разожгли между столбами, так что образовалось настоящее огненное кольцо. А в середине пылал самый большой костер, который ей доводилось видеть. Шесть целых стволов деревьев, поставленных конусом, пылали, и вместе с клубами дыма вверх возносился сноп искр. Вокруг костра плясали тени – в основном женские. Но среди людей имелись и животные. Анна с удивлением увидела двух крупных собак, кошку, трех козлов, свинью и нескольких крупных птиц, похожих на сов.
Когда несущая ее стая оказалась совсем близко от земли, танец прекратился, и все собравшиеся завопили, завизжали, заголосили, размахивая руками. Яростно забрехали собаки. Напуганные шумом птицы с писком ринулись врассыпную. Анна потеряла опору. Она повисла в воздухе, замолотила руками и ногами, словно по воде, уже приготовилась упасть и разбиться, но в этот самый миг две крепкие надежные руки подхватили ее под мышки, удержали на весу и бережно поставили на ноги.
– Ой!
– Все хорошо, моя милая. – Тетя Маргарита погладила племянницу по голове. – Мы прилетели.
– А где мы?
– На Лысой горе.
Рядом встали остальные – сестра Виктория, сестра Клара, еще две незнакомые ведьмы. Обе они подмигнули девочке, как своей.
– Нам не случилось познакомиться раньше, но лучше поздно, чем никогда. Я – сестр-ра Устина, – сказала одна.
– А я – сестра Агата, – добавила другая, низенькая, неопрятная и какая-то беспокойная. Она даже когда говорила с девочкой, настороженно косила глазами по сторонам, словно чего-то ждала.
– Все потом, – решительно оборвала их сестра Виктория. – Сейчас у нас праздник! И мы привели новую сестру! – прокричала она во весь голос.
Женщины, до того столпившиеся у костра, кинулись к ним, всплескивая руками, радостно восклицая и осыпая Анну улыбками.
– Какая миленькая! Какая маленькая! Какая хорошенькая! – раздавались возгласы. – Чудесная девочка! Чье такое сокровище? Это просто прелесть! Поздравляю! Ах, какая девочка!
Кружащие над ними птицы вторили женщинам. Анна вертела головой, не успевая рассматривать собравшихся. Она крепко держала за руку тетю Маргариту, боясь потеряться.
– Это – дочь моей Елены, – сказала тетя достаточно громко. – Единственная дочь!
– Аа-а-ах! – хором выдохнули ведьмы, мигом расступившись. – Единственная… Ах! Ох! Ну и ну! Это надо отпраздновать! У нас сегодня праздник! У нас новенькая…
– А что ты уже умеешь, новенькая? – Какая-то незнакомая женщина схватила девочку за руку, заглядывая в глаза.
Анна попятилась, вырывая руку и пытаясь спрятаться за тетю.
– Нет, – та поставила племянницу перед собой, придержав за плечи, – так не годится, милая моя. Ты должна быть как все… Она просто не знает всех обычаев! – добавила пожилая дама для остальных.
Собравшиеся женщины развеселились, шутливо толкая друг друга локтями и хлопая в ладоши.
– Не знает, так научим! – Та женщина, которая хватала ее руку, подмигнула остальным: – Послушай меня, девочка! Мы – ведьмы, себя в обиду не дадим. Вот я, например, недавно у соседки корову бодливую наказала. Она меня на рога чуть не поддела, когда я поутру травы собирала. Еще бы чуть-чуть – и меня бы она рогами проткнула! Так я ее отравила – пусть не бодается!
– Так и надо! Молодец! – раздались выкрики.
– А я своей соседке отомстила, – выскочила другая женщина. – Нечего ей про меня всякие сплетни по селу разносить. У нее теперь такая бородавка на лице, что она боится за порог выйти, не то что по улице пройтись!
– Мало! Бородавки мало! – послышалось в ответ. – На первый раз только…
– А я соседского мальчишку отучила яблоки воровать, – высказалась третья. – Теперь его даже от простой воды тошнит! Пятый день уже болеет!
– И правильно! – снова закричали из толпы. – С мальчишками только так и надо!
– А я у знакомых собаку отравила! Пусть не лает!
– А я свою свекровь со свету сжила!
– А я – невестку!
– А я мужа с женой поссорила и сама мужа приворожила!
Анна только вертела головой, когда женщины, девушки и старухи одна за другой хвастались своими делами. И вздрогнула, когда все посмотрели на нее:
– Ну а ты что?
Девочка покосилась на тетю. Та улыбнулась:
– Про сумки девочек расскажи!
– Ага, – Анна приободрилась. – Меня девочки в классе дразнили, так я сделала так, что у них в сумках завелись мыши, пауки, лягушки и черви… И они испугались!
Последние слова она произнесла совсем тихо, но ее заявление все равно встретили бурей восторга.
– Молодец! Так и надо! Будут знать, как нашу сестру дразнить! – закричали все.
– Этого мало!
Все обернулись.