***
Тем временем девушки вернулись на машине, и, смеясь, свалили мешок с губернатором в багажник. Едут к хате девушки с бантами.
ДЕВУШКА С БАНТАМИ. А вон и мой дом!
Они втаскивают мешок в хату, где в это время находятся Чуб, кум, Остап и жена. Как только втащили, губернатор начал громко икать. Девушки с криком: "Ах, там кто-то сидит" - хотели выскочить из хаты.
ЧУБ. Что за черт! Куда вы мечетесь как угорелые?
ДЕВУШКА С ЧЕЛКОЙ. В мешке кто-то сидит.
ЧУБ. В мешке? Где вы взяли этот мешок?
ДЕВУШКИ (хором). Вакула бросил его посреди дороги.
ЧУБ (про себя). Ну, так, не говорил ли я… (Громко.) Чего ж вы испугались? Посмотрим, а ну-ка, человече, прошу не гневайся, что не называем тебя по имени и отечеству, вылезай из мешка!
Губернатор вылезает из мешка.
ДЕВУШКИ. Ах!
ЧУБ (про себя в великом удивлении). И пан губернатор влез туда же… Вишь как!.. Э!..
Губернатор в смущении и сам не знает, с чего начать.
ГУБЕРНАТОР (Чубу). Должно быть, на дворе холодно?
ЧУБ. Прохладно, а позволь спросить тебя, чем ты смазываешь свои сапоги, сальцем или дегтем?
ГУБЕРНАТОР. Дегтем лучше! (Выходит из хаты.) Прощай, Чуб.
ЧУБ. Для чего я спросил сдуру, чем он мажет сапоги? (Поглядывает на двери.) Ай да Солоха! Эдакого человека посадить в мешок! Вишь чертова баба! А я дурак… Да где ж этот проклятый мешок?
ЖЕНА. Я его кинула в угол, там больше никого нет.
ЧУБ. Знаю я эти штуки, ничего нет! Подайте его сюда: там еще один сидит! Встряхните его, хорошенько!
Жена трясет мешок.
ЧУБ. Что, нет? Вишь проклятая баба! А поглядеть на нее: как святая, как будто и скоромного никогда не брала в рот.
Чуб наступает на мешок и рвет его.
***
Вакула, оседлав черта, летит по звездному небу. Мимо пролетают колдуны, ведьмы, ангелы и прочие жители потустороннего мира. Наконец, он подлетает к самолету, на котором летит его мечта и любовь Оксана. Она летит на своем собственном самолете. Стюарды сидят в отдельном салоне, она сладко спит в огромном кресле, укрывшись пледом. Вакула смотрит на нее в иллюминатор.
ВАКУЛА. Ишь ты, как сладко спит…
ЧЕРТ. Ну, посмотрел и хватит! Летим назад!
ВАКУЛА (бьет черта по рогам). Поговори мне еще, нечистая сила! А ну, заноси меня в самолет.
Черт тяжело вздыхает, но подчиняется. Они вместе с Вакулой оказываются в самолете, в салоне возле Оксаны. Вакула влюбленно смотрит на спящую Оксану. Вакула забывает о черте, который незаметно отходит от него. Черт просачивается через обшивку, уже остается только его хвост, как Вакула спохватывается, успевает схватить его за хвост. Между ними борьба, черт никак не хочет залезать назад в самолет. Наконец черт вырывается и половина хвоста остается в руке Вакулы.
Черт торжествует. Он начинает кривляться за иллюминатором перед Вакулой, показывая ему фигу. Вакула достает крестик и только хочет перекреститься, как черт в ужасе испаряется.
Вакула вновь любуется Оксаной, присаживается рядом с ней, гладит ее волосы, наслаждается их запахом.
ВАКУЛА. Какая дивчина! Ах, если б она могла меня полюбить! Черту душу отдал бы!
Черт вновь тут как тут появляется в иллюминаторе с контрактом.
ЧЕРТ. Ты только контракт подпиши, что мне душу отдашь, и Оксана будет твоя!
ВАКУЛА (вновь трясет крестиком). Ну, сейчас ты у меня схлопочешь!
ЧЕРТ (испуганно рвет контракт). Понял, все понял! Только хвост отдай!
Вакула бросает в него хвостом, и хвост легко просачивается через иллюминатор и приклеивается к остатку хвоста.
Черт исчезает, Вакула тяжело вздыхает. Сам не отдавая себе отчета, целует Оксану в губы. Оксана медленно открывает глаза, испуганно отстраняется.
ОКСАНА. Ты кто?
ВАКУЛА. Вакула.
ОКСАНА. Откуда ты взялся в самолете?
ВАКУЛА. Просто я вымысел твоего сна.
ОКСАНА. Так я сплю?
ВАКУЛА. Спишь, мое сердечко.
ОКСАНА. Как странно ты на меня смотришь.
ВАКУЛА. Я как тебя первый раз увидел по телевизору, так и влюбился на всю жизнь.
ОКСАНА. Так ты меня любишь?
ВАКУЛА. Я за тебя чуть душу черту не заложил. Ты такая красивая, моя голубка…
ОКСАНА. Как странно… Мне во сне еще никто не признавался в любви.
ВАКУЛА. Ах, если б я смог тебя поцеловать… Я был бы самый счастливый человек на свете.
ОКСАНА. Ты мне тоже нравишься, Вакула! Иногда во сне приснится всякая чертовщина, а сейчас я даже не хочу просыпаться. Можешь меня поцеловать.
Вакула целует ее, и постепенно в Оксане просыпается страсть.
ВАКУЛА. Любимая, если б ты только знала, как я мечтал об этом мгновении…
ОКСАНА. Какой странный сон… Мне еще никогда не было так хорошо… Что ты делаешь?
ВАКУЛА (начинает ее раздевать). Я хочу поцеловать твои роскошные плечи… (Целует плечи.) Я так хочу тебя всю расцеловать… у тебя такая шелковая кожа, а как пахнут твои волосы!..
ОКСАНА. Нет, нет…
ВАКУЛА. Это же сон… Всего лишь сон…
ОКСАНА. Так приятно, что можно и проснуться…
ВАКУЛА (уже добрался до груди, целует). Что это за грудь! Я сейчас сойду с ума!
ОКСАНА. Ах! Мне кажется, что это не я… Меня еще никто так не целовал… Ой! Что ты делаешь?
А Вакула уже целует ей живот… и Оксана вся дрожит, готовая сорваться в оргазм… Она вдруг широко открывает глаза от того, что Вакула уже собрался ввести, вырывается из-под него и замирает.
ОКСАНА. Ты что?!
ВАКУЛА. Что?
ОКСАНА. Что ты хотел со мной сделать?
ВАКУЛА. Разве я сделал что-то не так?
ОКСАНА. Ты чуть не овладел мной.
ВАКУЛА. Я схожу с ума от любви к тебе…
ОКСАНА. Даже во сне первая брачная ночь будет принадлежать только моему мужу.
ВАКУЛА (изумленно). Ты?.. хочешь сказать…
ОКСАНА. Извини, но у меня еще не было мужчины.
ВАКУЛА. Это ты меня извини… просто на меня нашло какое-то затмение…
ОКСАНА. Давай просто так посидим.
ВАКУЛА. Давай.
Они сидят рядом, молчат.
ОКСАНА. О чем ты думаешь?
ВАКУЛА. Ну-у…
ОКСАНА. А вот если б я была простой девушкой, ты бы меня полюбил?
ВАКУЛА. Еще больше.
ОКСАНА. Ты знаешь, но мне кажется, что я тоже в тебя влюбилась. Ты такой сильный, большой, и такие гадости умеешь говорить девушкам, что я чуть было не забыла о своей невинности.
ВАКУЛА. Я тебе нравлюсь?
ОКСАНА. Очень. Жалко, что когда я проснусь, тебя уже не будет.
ВАКУЛА. Да, жалко.
ОКСАНА. А вдруг я прямо сейчас проснусь?
ВАКУЛА. Ну и что?
ОКСАНА. А вдруг ты не успеешь меня еще раз поцеловать?
ВАКУЛА. Ты правда этого хочешь?
ОКСАНА. Только без всяких таких безобразий.
ВАКУЛА. Хорошо.
Оксана целует его. Вакула нежно отвечает. Оксана забирается под его руку, счастливо улыбается.
ОКСАНА. Как хорошо. Я теперь поняла, какой мне нужен муж. Сильный, сильный как ты! И такой же красивый! Расскажи мне что-нибудь о себе?
ВАКУЛА. Я же просто твой сон. Ты меня сама придумала.
ОКСАНА. Жалко, что тебя нет на самом деле.
ВАКУЛА. Если хочешь, я тебе спою колыбельную, которую пела мне моя бабушка.
ОКСАНА (закрывает глаза, улыбается). Хочу.
Вакула начинает потихоньку напевать украинскую колыбельную. Гладит ее по голове. Оксана сладко засыпает. Летит самолет, и Вакула, напевая колыбельную, влюблено смотрит на Оксану.
***
Аэропорт. Мастер Чуб вместе с Панночкой встречают Оксану. Они подогнали машины прямо на взлетную полосу , к тому месту, куда должен подрулить самолет.
***
Самолет подлетает к городу Диканьке. Идет на посадку. Вакула спит, обняв Панночку. Давно уже горит табло "Посадка". Самолет садится, мягкий толчок, от которого просыпается Вакула. Он открывает глаза, с великим удивлением видит Оксану рядом с собой. Смотрит на табло. В салон к Оксане тихо стучатся. Вакула вскакивает, бежит в задний отсек самолета. Прячется. Входит стюардесса, осторожно будит Оксану.
СТЮАРДЕССА. Пани Оксана, уже город Диканька.
ОКСАНА (сладко потягивается). Ах, какой я сон видела! Ну, зачем вы меня разбудили? (Смотрит в иллюминатор, отбрасывает плед, улыбается.) Вакула… Так бы спала и спала…
ВАКУЛА (в укрытии). Оксана…
Она видит, как ей кто-то машет цветами. Это Чуб размахивает огромным букетом роз. Она тоже машет рукой в ответ.
***
Оксана выходит по трапу, Чуб подает ей руку, троекратно целует ее.
ЧУБ. Ну, здравствуй, дочка! С Рождеством Христовым тебя!
ОКСАНА. С Рождеством!
ЧУБ. Можно, я буду тебя дочкой звать?
ОКСАНА. Можно. А вы дядя Чуб?
ЧУБ. Он самый. А это твоя двоюродная сестра - Панночка!
ОКСАНА. Очень приятно, Панночка.
ПАННОЧКА (фальшиво). Мне тоже.
Панночка лишь касается своей щекой ее щеки, игнорирует троекратное целование.
ЧУБ (на дочь). Вот бестия! Даже поцеловаться по-христиански не может!
ПАННОЧКА. Батя, ну атеистка я! Атеистка!
ЧУБ (сплевывает). Тьфу на вас, коммунистов, атеистов и сектантов! (Оксане.) Как ты и просила, встречаем тебя инкогнито. Даже охрану с собой не взял. А жаль! Знаешь, как тебя любят на Украине? Ты же наша гордость! Вот каких мы звезд Голливуду поставляем!
Оксана явно смущена.
ПАННОЧКА. Хватит, хватит, батя!
ЧУБ. Что значит хватит? Никто на всей Украине не знает, что приехала суперзвезда из Голливуда!
ОКСАНА (растерянно). А где ж мой отец? Почему я не вижу его? Он не заболел?
ЧУБ (потупив глаза, неопределенно). Да, понимаешь, дочка…
Чуб сажает ее в машину. Панночка садится в свою машину.
ОКСАНА. Я все-таки не пойму. Где же мой отец?
ЧУБ (неохотно). Здесь такая история случилась, дочка. Появился в нашем городе человек. Откуда он, зачем пришел, никто не знал. Развратничает, сам не пьет, но спаивает народ, деньгами сорит, как мусором, обычаев наших не соблюдает, и вдруг пропадет как в воду, и слуху нет. А там, глядь - снова объявился! И доходят до меня слухи, что этот бесовский человек всем рассказывает, что он брат мой. Мне и любопытно стало. Нашел я его, и точно, присмотревшись, узнал Басаврюка. Но только он совсем не обрадовался мне. Да и как понять его - оказался в Диканьке и ни разу к родному брату не заглянул! Ну, а когда Панночка сказала, что нашлась моя племянница в Америке, я и написал тебе, что твой отец объявился. Очень захотелось увидеть родную кровинушку! Вот и вся тебе история.
ОКСАНА. Как же мне отца увидеть?
ЧУБ. Увидишь еще! А скажи, дочка, выступишь ты у нас с концертом в Диканьке? Ты даже не знаешь, как тебя любят на Украине!
ОКСАНА. Только не надо сейчас о делах, дядя! Хорошо?
ЧУБ. Хорошо, хорошо… Сейчас приедем я тебя настоящими галушками накормлю! Ты ж, наверно, и украинского борща никогда не пробовала? А-а? Мы тебе здесь и хлопца найдем что надо! Больше тебя никуда не отпустим!
Чуб довольно хохочет, трясет племянницу за плечи. Она вздыхает по отцу, который не приехал ее встречать. Оксана поправляет на шее украшения и вдруг вскрикивает.
ОКСАНА. Я свой талисман в самолете обронила.
ЧУБ. Что за талисман?
ОКСАНА. Серебряное сердечко.
ЧУБ. Это мы сейчас! (Звонит по мобильному.) Так, перевернуть весь самолет и найти серебряное сердечко! (Оксане.) Ты не волнуйся, дочка, никуда твой талисман не денется.
ОКСАНА. Спасибо, дядя. Это память о матери.
ЧУБ. Да, мать твоя, царство ей небесное, была хорошей женщиной.
ОКСАНА. Расскажи мне о ней.
ЧУБ (смущенно). Врать не буду, но ее я видел только на свадьбе, когда женился Басаврюк. А после свадьбы Басаврюк сразу увез жену в другой город и опять пропал! Уже позже я узнал, что сжил он со свету твою мать, сам как в воду канул, а тебя маленькой забрали родственники из Америки.
ОКСАНА. А сейчас, значит, отец снова объявился?
ЧУБ. Лучше б уж не объявлялся.
ОКСАНА. А как же ты меня нашел?
ЧУБ. Тебя Панночка нашла. Ну, а мне так захотелось родную кровинушку увидеть, что просто сил нет! Вот я и написал тебе письмо, чтобы ты приехала погостить.
ОКСАНА. Так, может быть, поедем сразу к отцу?
ЧУБ. Да объявится Басаврюк, не волнуйся!
Оксана тяжело вздыхает, смотрит из машины на красоты Диканьки. В церквях звонят в колокола.
ОКСАНА. Как красиво звонят колокола.
ЧУБ. Так ты ж на Украине, дочка! Здесь у нас все красиво! А вот сейчас мы свечку Спасителю нашему поставим.
Чуб останавливается возле Храма. Они с Оксаной, перекрестясь, заходят в Храм, Панночка останавливается возле Храма, не выходит из машины. Набирает по мобильному номер Басаврюка, который в это время (в человеческом обличье) нежится в бассейне с куртизанками. Здесь же бутылки с шампанским, кокаин на стеклышках, шприцы, садомазохисткие принадлежности.
БАСАВРЮК (включает телефон). Кто там?
ПАННОЧКА (шипит). Ну, ты, Басаврюк, и говнюк!
БАСАВРЮК. Ты полегче!
ПАННОЧКА (мягче). Мог бы и встретить дочку.
БАСАВРЮК. Я не могу расходовать отпущенное мне историей время на всякую ерунду! Или ты забыла о нашей великой миссии?
ПАННОЧКА. Я все помню. А если Оксана вернется в Америку?
БАСАВРЮК. Никуда она от нас уже не денется. Наведем порчу, напоим, кокаином нос запудрим.
ПАННОЧКА. Басаврюк, ты должен прямо сейчас встретиться с Оксаной. Приезжай к Чубу. (Отключает мобильный телефон).
***
Чуб и Оксана в Храме, ставят свечку Спасителю, матери Божьей. Причем Чуб ставит чуть ли не пудовые свечки, которые, по его мнению, соответствуют его положению. Идет служба.
***
Вакула незаметно выходит из своего укрытия, смотрит на кресло, где спала Оксана. Там лежит оброненная цепочка с талисманом в виде сердечка. Он забирает ее. Едва успевает выскочить из самолета, как подъезжает охрана Чуба. Врываются в самолет, начинают его обыскивать.
***
Вакула несется на спортивной машине по городу. Неожиданно он видит навороченную машину Чуба. Останавливается. Подходит к церкви, Панночка замечает его и только хочет выйти из машины, как в это время выходят из церкви Чуб с Оксаной. Вакула раскрывает объятия.
ВАКУЛА. С Рождеством Христовым, мастер Чуб!
Чуб совершенно опешил от такой наглости, но, как истинный христианин, ошеломленно отвечает.
ЧУБ. С Рождеством...
Вакула нагло его троекратно целует, смотрит на Оксану, которая во все глаза глядит на него.
Чуб до того ошеломлен, что только раздувает щеки от негодования, не в силах ничего сказать.
ВАКУЛА. С Рождеством, Оксана.
ОКСАНА (изумленно). С Рождеством.
Вакула троекратно целует ее, причем последний поцелуй явно затянулся. Чуб очнулся и бьет Вакулу по плечу. Тот едва не падает.
ЧУБ. А ну пошел прочь, бесовское отродье!
ВАКУЛА. Нельзя ж в такой день драться, батя!
ЧУБ (быстро крестится). Господи прости! Я тебе сейчас, Вакула, покажу такого батю!
ОКСАНА (изумленно). Вакула?
Панночка в бешенстве от таких проделок Вакулы. Чуб быстро уводит Оксану. Она оборачивается.
ЧУБ (шипит на Вакулу). Сегодня в одиннадцать у меня в клубе!
ВАКУЛА. Слушаюсь, батя.
Оксана никак не может оторваться от Вакулы. Он провожает ее влюбленным взглядом. Чуб с Оксаной уезжают, но перед Вакулой останавливается машина Панночки. Опускается стекло.
ПАННОЧКА. Молись, Вакула! Молись всем угодникам и своему Господу Богу! Ты еще не знаешь, как могут мстить обманутые женщины! Моя месть будет страшная! Ты по-жалеешь, что родился!
На миг она преображается в ведьму. Стекло поднимается, Панночка стартует на страшной скорости. Вакула трясет головой.
ВАКУЛА. И в правду говорят, в каждой бабе сидит ведьма!
***
Чудный дворец Чуба. В росписных хоромах стоит стол (персон на пятьсот), который ломится от яств. За столом сидят: Чуб, Оксана и Панночка. Им прислуживают девушки в украинских одеждах. Здесь же сидит украинс-кий оркестр, который что-то наяривает национальное. Оксана задумчива: из сна явился Вакула, и до сих пор нет ее отца...
ЧУБ (обводит рукой стол). Я на всякий случай… ну, если ты захочешь увидеть родственников… Может, все-таки позвать?
ОКСАНА. Нет, дядя. Не хочу пока никого видеть.
ЧУБ. Ты только скажи. Ведь у твоего дядьки Чуба вся Украина в кумовьях ходит! У нас ведь как? В любую хату плюнешь, обязательно в куму или кума попадешь. Это я еще только для близких родственников стол накрыл. Ну, позвать, дочка?
ОКСАНА. Потом, дядя.
ПАННОЧКА. Ну, что ты пристал к ней, батя? Оксана устала после дороги, а ты к ней со своими родственниками.
ЧУБ. Как мне развеселить тебя, дочка? Ну, хочешь я тебе сейчас спляшу?
ОКСАНА. Ну, что вы, дядя!
ПАННОЧКА. А чего, пусть спляшет, старый дурак, если хочет.
ЧУБ. Да я ради родной кровинушки целый день плясать буду! (Наливает себе огромную чарку водки.) За твой приезд, дочка! За землю нашу! За обычаи!
Выпивает чарку, делает знак оркестру. Звучит музыка. Чуб с гиком начинает пляску и задает такую разухабистую пляску, что Оксана, не выдержав, тоже пускается в пляс. Чуб с криком: "Вот это наша дивчина! Вот это так! Вот так дочка у меня нашлась!" отплясывает так, что чертям тошно.
Во время этого веселья появляется Басаврюк. Он с гнусной усмешкой смотрит на пляску. Внезапно Чуб оказывается возле него и едва не наступает на ногу Басаврюку. Останавливается. Оркестр смолкает. Чуб видит его усмешку.
ЧУБ. Что, брат, не нравятся тебе наши пляски? Вижу, что не нравятся. (Оксане.) Вот, Оксана, и твой отец пожаловал!
ОКСАНА (вскрикивает). Отец!