- Ты не забываешь, что дорога через степи может быть гораздо опасней, чем вдоль моря?
- Не забываю. Но, судя по слухам, набаторцы не двинулись дальше Гаш-шаку, а он находится намного восточнее тех мест, где нам предстоит идти. На северо-запад они отправятся не раньше, чем падет Альсгара. Так что и долина, и Лоска, и Клык Грома до середины зимы вряд ли увидят хотя бы одного вражеского солдата.
- Хорошо. Я согласен, - подумав, кивнул Шен, как будто кто-то просил у него одобрения. - Кстати, верни мне наконечник.
- Зачем?
Парень зло прищурился и процедил:
- Отдай.
- Разве тебе мало тех, что остались?
- Отдай, не то…
- Не то что? - заинтересовался я. - Что ты сделаешь, дружок? Поджаришь меня магией? Но ты, как я понял, не слишком в ней сведущ. Или стукнешь по носу? Что же. Попробуй.
Ходящий вскочил на ноги.
- Вперед, малыш. Наконец-то я узнаю, чего ты на самом деле стоишь, - нехорошо усмехнулся я, вставая следом за ним.
- Хватит! - резко и зло бросила Лаэн. - Шен! Сядь! Нэсс! Верни ему эту мерзость! Нам она без надобности!
Я, недовольный тем, что она вмешалась, заворчал:
- Быть может, я сам разберусь, что следует отдавать, а что - нет?
Ее глаза сверкнули гневом:
- Не разберешься. От магической дряни, в особенности такой, как эта, следует держаться как можно дальше. От нее могут быть одни неприятности. Нам она ни к чему. Мы ведь не собираемся устраивать охоту на Ходящих и Проклятых, правда?
- Это как сказать… - проронил я, с радостью представляя, как вгоняю стрелу в сердце Цейры Асани.
Достав нож и отсоединив наконечник от стрелы, я бросил его Шену. Целитель, все еще с красной от злости мордой, убрал опасную вещицу в старую тряпку и спрятал в сумку.
- Везешь их в Радужную долину?
- Не твоего ума дело!
- Лучше бы воткнул в Тиф.
- А ты бы лучше помолчал!
- Как ты попал к Проклятой? - внезапно спросила Лаэн.
Он опять хотел огрызнуться, что это не наше дело, но отчего-то в последний момент передумал и поведал историю своего пленения. Выходило, конечно, занимательно. Особенно полеты на мертвеце над Альсгарой.
- Ей были нужны ты и я, - сказал Шен Ласке.
- Зачем ей Лаэн? - нахмурился я.
- Точно не для того, чтобы сказать спасибо. Нас хотели отвезти к Проказе.
- Ничего удивительного, - усмехнулась мое солнце. - Наверное, Тальки единственная, кто сможет восстановить силы Тиф в полном объеме.
- С чего ты решила, что она лишилась сил? - вскинулся Шен.
- Она не потеряла Дар. Лишь его часть, я думаю. Если бы это было не так, я бы никогда не смогла так легко дать ей отпор.
- Это называется легко?! - нахмурился я. - Да ты едва на ногах держалась!
- Значит, ты можешь представить, что бы случилось, если бы Тиф в тот момент полностью контролировала "искру". Только пока она в теле Порка, я могу с ней худо-бедно справиться.
Шен смачно плюнул в костер:
- Если вы, умники, считаете, что, смывшись из Альсгары, о Проклятой можно забыть, то это не так. Она не оставит в покое ни тебя, Лаэн, ни меня. Отвязаться от Тиа можно, только убив ее.
- Это нелегко.
- Знаю. Но также я знаю, что она не полезет в Радужную долину, как не полезла в Башню. Поэтому нам и надо оказаться в школе Ходящих до того, как на горизонте покажется Убийца Сориты.
- Найти нас не так легко, как ты думаешь, - возразил я. - Мы опережаем ее на много дней. Даже если Тиф выехала из города одновременно с нами, ей понадобится уйма времени, чтобы сюда добраться. К тому же, ты забываешь, что мы не в маленькой деревушке. Это равнины Руде. Вся западная часть юга Империи. Проще наткнуться на человека в Самшитовых горах, чем здесь.
Шен рассмеялся.
- Ты, кажется, забываешь, что Тиф - не простая женщина. Она Проклятая. Одна из тех, кто стоял за Темным мятежом! Прожившая гораздо больше, чем ты. Пять веков, Нэсс! Этого вполне достаточно для того, чтобы не считать ее дурой, правда? Почему ты забываешь, что за нами устроила охоту одна из Шести?! Убийца Сориты нашла тебя в той туманной, Мелотом забытой дыре. Затем вышла на меня в Альсгаре. Готов поспорить на сотню соренов - она с легкостью отыщет нас и сейчас.
- Никто не говорит, что ты не прав, - Ласка пожала плечами. - Однако время еще есть. Немного - но есть.
Целитель угрюмо посопел и отправился расстилать плащ на травяной лежанке.
- Лаэн, помнишь тот разговор, что случился у нас с тобой в Даббской плеши? - позвал Шен, улегшись и накинув капюшон. - Я тогда спросил, сколько покойников ты можешь поднять из могил.
- И я ответила тебе - ни одного. - Кивнула она.
- О да, - улыбнулся тот. - Я помню, что мне ответили.
- Но ты не поверил, - понимающе усмехнулась Ласка.
- Конечно! Чтобы ученица Холеры не умела подчинять мертвяков… Ведь ты умеешь?
- Я знаю, как это делается, - не стала спорить Лаэн, и Ходящий довольно кивнул:
- Так я и думал. Помнишь, тогда же я сказал, что если бы в Песьей Травке Тиф не застала тебя врасплох, ты бы ее победила? Ты отмахнулась и назвала мои домыслы бредом. И опять я тебе не поверил и оказался прав. Ты гораздо сильнее, чем хочешь казаться. И гораздо опытнее. И умнее. Во второй раз Убийца Сориты попросту сбежала. Кто еще может похвастаться такими достижениями?
Лаэн выслушала его с улыбкой:
- И, как и прежде, я хочу ответить тебе, что ты заблуждаешься и почему-то забываешь, что Тиф уже не та, что повстречалась нам в первый раз. Большинство сил она растеряла. Да и ее новое тело не слишком способствует тому, чтобы "искра" сияла ярко. Но даже с такой Тиа играть на равных нелегко. Да и Цейра Асани, как бы мне ни хотелось признавать, кажется, оказалась права. Гинора вложила в мой Дар свои плетения. Те, о которых я и не подозревала. Я практически не помню, что делала, когда столкнулась с Тиф. Не "искра" подчинялась мне, а я подчинялась "искре". Не было у меня никакой победы. Уверена, что если бы Тиф хотела нас убить, она бы это сделала. Но мы нужны ей живыми. Именно поэтому и не тухнем среди старых бараков Гавани, а собираемся отправиться в долгое путешествие.
- Долгое? Это уж точно, - проворчал Шен. - Пока добредем до ближайшего поселка и раздобудем лошадей, собьем все ноги в кровь.
- Вылечишь, если что. Или ты не Целитель? - поддел я его.
- Я что, каждую твою болячку обязан лечить?! - тут же окрысился он.
- А тебе тяжело?
- Тяжело, - ответила за него Лаэн. - Ему очень тяжело, дорогой. Когда не умеешь контролировать собственную "искру", когда не знаешь, дастся она на этот раз тебе в руки или нет - всякое лечение превращается в пытку.
Ходящий фыркнул. Лицо у него было таким, словно его заставили сожрать целый стог кислого щавеля.
- Скажешь, я не права?
Он скривил губы и огрызнулся:
- Не все же такие умельцы, как ты!
- Ты злишься на меня или на себя? Не стоит. Лучше ярись на своих учителей.
- Они здесь ни при чем.
- Мальчик! Раскрой глаза! Ты - Целитель! У тебя редкая "искра"! Наконец-то в мире появился мужчина с точно таким же Даром, как у Скульптора! И чему научили Ходящие такого, как ты?! Они растеряли многое даже из того, что терять было нельзя. А методов обучения Целителей-мужчин у них никогда и не имелось. Что до женщин с подобными возможностями, то все, кто умудрился пройти через Радужную долину, оказались лишь жалкими подобиями Проказы. Они никогда не достигали силы, мастерства и умения, подвластных старухе. Я не буду спорить насчет твоих преподавателей. Они сделали все, что смогли, чтобы поднять тебя на нынешний уровень. Но то, что подходит для других, мало годится для Целителей. Не спорь. Я знаю. Гинора не раз говорила об этом. Даже слепому видно, куда привело тебя обучение. Ты застрял. Остановился. Уткнулся носом в стену, разбить которую не хватит сил даже у Цейры Асани. Думаешь, я вру? Это правда, Шен. Ты не можешь подчинять "искру", когда захочешь. Прикасаясь к искусству от случая к случаю, ты вынужден зависеть от каприза Дара. Искренне сочувствую.
На Шена было жалко смотреть. Вне всякого сомнения, он и сам об этом думал.
- Но Скульптора ведь кто-то учил.
- Учил. Светлой "искре". И он, как и ты, был, мягко говоря, не слишком умел первые тридцать лет жизни. Что? Не слышал об этом?
- Не слышал.
- Я не удивлена. После Темного мятежа сгорели почти все древние хроники и Изначальные шаги Малой библиотеки. Был ли это несчастный случай, или кто-то решил, что кое-какая часть жизнеописания Скульптора не заслуживает того, чтобы о ней помнили - никто никогда не узнает. Как говорила Гинора - история вещь очень хрупкая. Уничтожь хроники, и через сто лет уже никто не вспомнит о том, что было раньше.
- Ты врешь.
- Зачем мне это? - хмыкнула она. - Скульптор не был Скульптором до тех пор, пока не взялся за таинства школы, находящейся в Империи под запретом. Понимаешь, о чем я?
- Не дурак. Но в эту чушь никогда не поверю. В особенности без веских доказательств. Скульптор владел темной "искрой". Ха!
- Не слишком важно - веришь или нет. Если есть мозги - выслушаешь и обдумаешь. Если они еще и не дырявые - со временем поймешь, что я была права. Что до доказательств - разыщи кого-нибудь из Проклятых. Уж они тебе обязательно расскажут, какой магией пользовался Скульптор на самом деле.
- Допустим, что это так, - выделяя каждое слово, произнес Шен. - Допустим, он владел темным Даром. Но кто его учил?
- Этого я не знаю. Возможно, кто-то и стоял за ним - история не сохранила имен. Считается, что он до всего дошел своим умом.
- И? Ты хочешь сказать, никто из Ходящих не понял, что Скульптор владеет темной "искрой"?
- Долгие годы было именно так. А потом он потерял осторожность, попытался сделать то же самое, что и мятежные маги, спустя пятьсот лет после его смерти - и поплатился.
- Бред!
- Его убили, Шен. Вбей это себе в голову - у-би-ли. И не некроманты, а Ходящие, посчитавшие, что двигаться вперед - слишком опасно.
Лаэн рассказывала ему то, что раньше рассказала мне. Ученик Цейры безостановочно фыркал, точно рассерженный кот, но отчего-то продолжал слушать.
- Бред! - вновь повторил он.
- И опять я не стану тебя ни в чем убеждать, - казалось, этой ночью никто и ничто не сможет поколебать спокойствия Лаэн. - Верь, во что хочешь. Но знай, что от этого ты не станешь лучше владеть "искрой". Ты, как и Скульптор - Целитель. Сейчас Целитель Шен ничуть не лучше Целителя Кавалара в молодости. Только благодаря светлой и темной стороне Дара мастерство Скульптора раскрылось в полной мере. Так было с Каваларом. Так было с Тальки. Хотя в итоге они пошли разными дорогами, и у каждого из них появились разные возможности. Это касается и тебя, Ходящий. Пока не поймаешь "искру" и не станешь черпать часть сил из Бездны, тебе не видать прорыва.
Шен завернулся в плащ и отвернулся к стене. Мы с Лаэн переглянулись, и она грустно улыбнулась.
- Не уверен, что он уснет, - я пошевелил веточкой мерцающие угли. - Ты ведь неспроста затеяла этот разговор?
- Если честно - сама не знаю. Захотелось рассказать правду. Во всяком случае, то, что я привыкла считать правдой.
- И не стыдно тебе? Разбила прекрасный сказочный мир малыша.
- Быть может, теперь он поймет, что мир не всегда похож на сказку. Малыши должны взрослеть, иначе им не выжить.
Глава 16
Спал я не сказать чтобы хорошо.
Всю ночь донимали кошмары. Один сменялся другим. Поначалу это была поджидавшая меня на пирсах Портовой сторонки Тиф. Я чувствовал ее жгучий взгляд, знал, что следует как можно скорее бежать прочь, но не мог сдвинуться с места, потому что вокруг меня бушевала страшная буря…
Далеко на горизонте небо наливалось цветом спелых урских слив. Тяжелые черные тучи, похожие на больших неповоротливых черепах, угрожающе ползли в сторону Цейры Асани. Она брела босиком по бескрайнему полю, заросшему высокой полынью. На волосах Матери было тяжелое белое покрывало, вместо привычной одежды Ходящих - длинная, до пят, крестьянская рубаха, испещренная красными пятнами. Из уголка рта властительницы Башни, не переставая, текла кровь.
Налетел ветер, и полынь с испугом пригнулась к земле. Резкий порыв сорвал с головы Цейры покрывало, и я увидел, что волосы у нее точно такие же, как у Холеры - медно-рыжие и непокорные.
Ослепительная жемчужная нить рухнула с небес, ударив под ноги Матери. Споткнувшись, Ходящая упала в траву. Подоспевшие тучи закрыли солнце, на мир густой пеленой упали мрачные сумерки, с неба посыпались багровые искры. Я присмотрелся к ним и понял, что это не искры, а миллиарды огненных снежинок. Подхваченные ветром, они упали в полынь. Взметнувшееся пламя ревущей рекой растеклось по полю от горизонта до горизонта. Оно поглотило тело Матери, и грянул гром, в котором мне послышался то ли смех, то ли плач. А может, и то, и другое. Отчего-то я ни на миг не сомневался, что слышу Тиф и…
Я оказался в плохо освещенной комнате. На массивном столе догорал оплывший огарок свечи. Он источал бледный, словно робкая утренняя заря, свет. Но вот пламя побагровело, взметнулось, облизало потолок, и я увидел, что за столом сидит Йуола. За ее спиной стоял мой старый знакомый - Гаррет.
- Смотри! Будущее уже близко! - прокудахтала йе-арре. - Найди ее! И поскорее!
"Кого "ее"?" - хотел спросить я, но язык не слушался меня.
Перед летуньей лежал расклад. "Ключ" и "Безумец" - в центре. Вокруг них - множество карт - все рубашками вниз. Я знал, что одной, самой важной, той, о которой сказала летунья, среди них нет.
Йуола и вор молчали, не собираясь подсказывать. Наконец, не дождавшись моего ответа, йе-арре раздраженно пошевелила огромными крыльями и начала собирать карты.
- Если ты думаешь, что успел отыскать и поймать ветер Хаоса за хвост, то ошибаешься. Но скоро. Совсем скоро. И бури уже почти нельзя избежать.
Йуола неожиданно метнула в меня стопку карт. Они, подхваченные внезапным, отдающим горечью вихрем, разлетелись по всей комнате. Одна оказалась у моих ног. Я поднял ее и увидел, что это "Вор". Нарисованное на картонке лицо было точь-в-точь таким же, как у Гаррета.
- Это не та карта! - с сожалением произнесла летунья, мир, словно огромное зеркало, раскололся на тысячу осколков и…
Я долго-долго брел в тумане. Он пожирал звуки и висел перед глазами непроницаемой завесой. Когда мне удалось вырваться из него, вокруг уже властвовала ночь. Было холодно. Небо казалось глубоким, ясным и по-осеннему звездным. Полная луна освещала древние, заросшие чахлым вереском холмы, оплывшие неухоженные могилы и растрескавшуюся тропинку. Огромное кладбище завершалось возле мрачного, похожего на терновый частокол, леса.
Погост не понравился мне сразу. Опасное и неприятное место. Следовало как можно быстрее уходить. Но куда бы я ни повернулся - везде был один и тот же вид - тропинка, могилы и темнеющий на горизонте лес. Пришлось идти туда, куда мне предоставили возможность.
Первый шаг дался с большим трудом, будто я продирался через вязкое болото. Но затем стало легче, словно чьи-то руки подталкивали меня в спину. Поглядывая на опрокинутые памятники, расколотые гранитные плиты и развороченные могилы, я жалел, что не имею при себе оружия. С ним было бы гораздо спокойнее.
Когда я проходил мимо склепа с разбитой горгульей у входа, за спиной почудилось движение. Я резко обернулся и… не увидел никого. Пустая тропа в лунном свете. Ни души. Ни движения. Все тихо и мирно, если не считать того, что ветви давно растерявшего часть своей листвы куста едва заметно покачивались. Словно всего лишь уну назад их кто-то задел.
Я оставался неподвижен, хотя внутри меня все кипело, и готовился взорваться бегом при малейшем намеке на опасность. Сражаться голыми руками против тех, кто давно уже умер - по меньшей мере, безумие.
Да. Не исключаю. Возможно, шиповник потревожил ветер. А может, и не он. Время тянулось бесконечно медленно. Сердце неслось галопом, кровь гудела в ушах.
Никого. Ни живого. Ни мертвого. Но это не вселяло в меня уверенности. Я кожей чувствовал затаившуюся опасность. Да и туман опять появился. Он лазутчиком выбрался из-за холмов, затопил их, пожрав до верхушек, и оказался у начала кладбища, вот-вот готовясь скрыть и его.
Плохо. Если я не обгоню туман, придется бродить по недружелюбному месту в густом мареве, ничего не видя дальше собственного носа. Я буду беспомощным, точно неоперившийся птенчик. И тогда стану легкой добычей.
Первые, пока еще робкие струйки серебристой мглы заскользили среди могильных плит, и я бросился бежать к лесу, выжав из себя все, что можно. Приходилось быть осторожным. Мало радости свалиться в открытую могилу и переломать собственные кости. Когда я достиг спящих деревьев, почти весь погост оказался скрыт в белом тумане.
Следовало, не останавливаясь, как можно быстрее выйти на открытое пространство, а еще лучше - на возвышенность. Тропка, вопреки моим ожиданиям, и не думала никуда исчезать. Стала еще тоньше, превратилась в ниточку, но ее без труда можно было видеть. Среди сонных грабов, мимо ленивого, засыпанного гнилыми листьями ручья, она вывела меня на опушку. Всего лишь миг назад я был в лесу и вот уже вступил на неширокие, мощенные растрескавшимся камнем улицы города.
Даббская плешь.
Город, похоже, давно стоял мертвым и покинутым. Я не встретил ни души. В окнах не горело ни одного огонька. Во дворах не было слышно собак. Двери в домах оказались выломаны, ставни раскурочены. И снова я пожалел, что нет оружия…
Я вышел на площадь, где раньше находился местный рынок. Его торговые ряды алчно пожирало багровое пламя, выросшее до высоты двухэтажных домов. Но жара от огня не чувствовалось. Было так холодно, что у меня зуб на зуб не попадал.
Земля под ногами смерзлась, а редкая щеточка выбивающейся из-под камней травы, превратилась в хрупкое стекло. Стоило мне задеть несколько травинок, и они с нежным звоном рассыпались на множество льдинок.
Теперь слева и справа от меня высились огненные стены. Я шел вдоль них до первого перекрестка. Тут какое-то время поломал голову, прежде чем решил - сворачивать не стоит, и двинулся в том же направлении, что и раньше. Судя по всему, я очутился в лабиринте. По-прежнему игнорируя перекрестки, через четверть нара оказался в тупике. Пришлось возвращаться до ближайшей развилки и на ней сворачивать налево. Ориентироваться по звездам оказалось без толку. Они, как и весь мир, обезумели. Отплясывали на небосводе нечто несусветное и вертелись в пьяном хороводе, затащив в него ленивую полную луну.
Ледяное пламя продолжало бушевать вокруг, и, в конце концов, я заблудился. Вряд ли теперь можно было надеяться найти дорогу обратно. Мне оставалось только идти и уповать, что рано или поздно куда-нибудь приду…