Мундир был ему явно длинноват и доходил полами до колен, гербовые нашивки на рукавах отвисали почти до локтей, но сам низкорослый анрасец будто не испытывал никаких неудобств. Лихо заправив хвост черных волос за воротник, подвернув манжеты, он вытянулся и, исполненный достоинства или даже величия, басовито спросил:
– Ну как?
– О, праведнейший Балдаморд, великолепно! Изящнейше сидит это тряпье на вас! – шутливо восхитился Леос.
– Не врете ли вы, господин Песнехарь? Надурите, точно как с этим кошельком. А вы что скажите?! – Рэбб резко повернулся к раздетому чиновнику.
– Прекрасно сидит! Чудо изумительное! – выпалил тот и, стыдливо прикрывая шляпой свое мужское естество, попятился к стене.
– Шапку сюда! Бессовестнейший вы человек! – анрасец вырвал из его рук велюровую шляпу с пером и, надев ее, добавил мягче: – Вот вы думаете, потеряли что-нибудь сегодня? Нет, вы приобрели! Ибо благочестивым поступком, от чистоты души приодев страждущих детей Его, вы заметно приблизились к милости единоверного бога. Да прибудет с вами Слово Балда! А мы пошли, – подняв с земли что-то оставшееся из одежды, Каррид направился к улице и, обернувшись, посоветовал: – Только орать не вздумайте!
Свернув за бараки, Рэбб выбросил узел с бесполезным тряпьем и замер, прислушиваясь – не было слышно ни звуков погони, ни истерических воплей городского чинуши. За углом деловито стучали топоры строителей, на вытоптанном газоне под деревьями детвора и пятнистый лопоухий щенок мило истязали кошку.
– И все же поспешим. Воздадим молитву нашу по пути, – благоразумно решил Каррид.
Быстрым шагом они достигли Анекора, поднялись до мебельной лавки и оттуда бегом бросились к небольшой площади, над которой виднелись мачты "Песни Раи", увенчанные трехцветными флажками.
– Господин Свилг?! – небрежно оттолкнув охранника, Каррид подскочил к хозяину летающего корабля. – Так, так, господин Свилг! Теперь понятно! Уяснительно все до самого дна!
– Нам нужно было догадаться раньше! – всплеснув руками, возмущенно воскликнул Леос. – Конечно, ваш корабль удобнейшее место! Прямо, как у бога в штанах!
– Где вы прячете его?! – вскричал анрасец, побагровев вдруг от гнева.
– Господа! Господа! – Свилг уронил на мостовую скрепленные проволокой линзы и замер с застрявшим воздухом в груди. Казалось, мастер сейчас лопнет воплем, но вместо этого он жалко согнулся и выдавил: – Кого?
– Ах, вы паясничать вздумали! – взревел Рэбб, пальцы, стиснувшие рукоять чиновничьего меча, побелели. – Где вы прячете беглого преступника!
– Где Балдаморд! Где?! Где этот негодяй?! В трюме?! – Леос вытянул палец к висевшему над ними кораблю.
– Эй, вы, – анрасец махнул рукой опешившим охранникам. – Марш туда! Перекрыть эту улицу! Чтоб и блоха не проскочила! А вы двое туда! – он указал на проход к саду красно-каменного имения.
– Влезайте, господин Свилг! Влезайте! С вашей помощью мы обследуем каждый угол, – бард потянул веревочную лестницу, свисавшую с борта "Песни Раи".
– Но вы путаете! Здесь нет никого…
Свилг было воспротивился, но Каррид Рэбб выхватил меч, произнес громко и торжественно:
– Велением Балда и всего народа Иальса!
Наверное, имени Всемогущего было достаточно – мастер Свилг со сноровкой обезьяны вознесся на палубу небесного корабля. Леос и Каррид быстро поднялись за ним. Двое охранников, завидев явно сумасшедшего муниципального чиновника, вытянулись, с девичьей стыдливостью потупив глаза и напуская улыбки.
– Шет! Шет! – выругался анрасец, когда шляпа его почти случайным образом кувыркнулась через фальшборт. – Эй ты, а ну принеси! – махнул он сконфузившемуся стражнику и, едва тот спустился с последней ступеньки, Леос мигом втянул веревочную лестницу наверх.
В этот миг до Свилга дошло, какова была настоящая цель визита незнакомцев столь безумного вида.
– На помощь! Грабят! – заорал он, бросаясь под защиту оставшегося охранника.
Однако детина в сетчатой кольчуге, завидев меч в руке Каррида Рэбба, предпочел прыгнуть за борт. Из переулка и от усадебного сада, звеня броней, обнажая клинки, бежали охранники, только было поздно уже – анрасец перерубил крепежные канаты на корме, Леос перерезал веревку рядом с рострой, и судно, качнувшись, начало набирать высоту.
– Хвала тебе Балд Великий! – восторженно выдохнул Каррид Рэбб.
– О, Рая! Как прекрасен мир и полет с тобой! – раскинув руки, словно крылья, бард стал на носу рядом с золоченой статуей богини.
Внизу проплывали черепичные крыши домов, улицы заполненные людьми, восхищенно глядящими вверх, яркие флаги на шпилях башен рыцарского Ордена. Впереди светло и торжественно вставал храм Герма, зеленые сады, розово-белые колоннады вокруг. Рядом сверкали солнцем и переливами неба тихие воды Росны.
Как только они достигли реки, Свилг издал кошачий вопль и прыгнул за борт.
– Ну и шет ему вслед, – с хохотом сказал Каррид Рэбб. Сбросив душный мундир, он расплел волосы, тряхнув головой, разбросал их по широким плечам и спине. – Пусть охладится. Мы сами научимся управлять этой штукой. Ведь с нами Балд!
* * *
Это был пятый день Давпера в Ланерии и складывался он на удивление удачно. С утра отыскался старик-либиец, который за небольшую плату нарисовал подробный план храма Абопа на Карбосе и рассказал о его некоторых тайнах. Следом прибежал судебный посыльный и торжественно вручил господину Хивсу имущественные бумаги на "Гедон". Хотя люди Мораса до сих пор не могли разыскать беглого эклектика, но об этой, несколько затянувшейся, неприятности помогла забыть жена Красма. Давпер встретился с ней после полудня в "Раковине Эрисы" и по неясной прихоти снял именно ту уютную комнату, которой так недолго владела несчастная мэги Пэй. Без лишних слов он бросил ланерийку на постель и терзал ее, как голодный лев сладкую жертву. В какой-то миг в ее мучительных вскриках Давперу почудился стон Астры, и он едва не задушил свою добычу, схватив ее за шею и совсем обезумев в своем порыве. А потом Эниса Корин ублажала его уставшее тело умелыми поцелуями, шептала молитвы Рае и вздрагивала от прикосновений его беспощадных рук.
– Только мужу не говори, – шутя, попросил Давпер, когда она оделась.
– Ты дурак, – ланерийка рассмеялась, поправляя шнуровку на полной груди. – Ты идиот! Животное! Я вся в синяках!
– Тебе же это нравится, – Хивс притянул ее за пояс, заглянул в серые счастливые глаза. – Нравится? – переспросил он, сжимая ее руку.
– Давпер, а увези меня куда-нибудь. Надолго… – она склонила голову, роняя ему на плечо светло-русые локоны.
– Месяцев через пять-шесть. Я куплю твоего мужа, куплю короля, Ланерию, весь Рохес. И сделаю тебя королевой. Не веришь? А на этой головке, – он провел пальцем по ее лбу, – будет сверкать Черная Корона богини.
– Не верю. И не хочу даже, – Эниса подняла шелковый флер и подошла к зеркалу, разглядывая на шее лиловый след пальцев пирата и с насмешкой предвкушая нелепые вопросы мужа. – Помнишь, как было хорошо в старом доме у кладбища? – наблюдая за отражением Хивса, спросила она. – Теперь его нет. Его сожгла какая-то мэги. Я знаю, почему сожгла. Хочу, чтобы ее скорее казнили. И попрошу Красма об этом похлопотать, – она накинула флер и направилась к двери.
Давпер, выйдя из таверны, поднялся по аллее, густо затененной каштанами, к храму Крона, а оттуда дальше, мимо пекарни и лавок, украшенных по-деревенски безвкусно лентами и увядшими цветами. Свернул на узкую, зажатую домиками, улочку и скоро вышел к жилищу Кникии.
– Ждала что ли? – удивился он, завидев старуху, встречавшую его на пороге.
– Еще с утра. Как же иначе, если говорят о тебе не только люди, – приоткрыв вялый рот, сивилла оскалила желтые камешки зубов. – Идем.
Они прошли в дальнюю комнату. Крохотный огонек черной свечи вздрогнул, когда отворилась дверь. Старуха сразу же опустила на оконце плотную пыльную штору, траченную до дыр молью. Хивс поморщился:
– У тебя тут что, сдох кто?
– У меня часто кто-нибудь сдыхает, – Кникия закашлялась или хрипло рассмеялась. – Иначе самой не жить.
Голуби, сидевшие в большой железной клетке, забили крыльями, затрепыхались, роняя сизые перья и почти по-человечьи ворча. Сивилла разожгла огонь в широкой бронзовой чаше. Гладко выскобленный череп со скошенным лбом и массивными челюстями, скалился с колченогого стола. В углу валялась груда тряпья и тощая подушка. Похоже было, что старуха так и спала в этой душной комнате, охраняя свои колдовские сокровища. Полки из неструганных досок тянулись вдоль прокопченной стены у очага. Зловещего вида амулеты, связки свечей и сушеных трав были свалены на них беспорядочной грудой. Кникия порылась в этой куче, достала коробочку с мутными серыми кристаллами. Бросила несколько кристаллов в огонь – пламя загудело, окрашиваясь цветом крови. Лохмотья черного дыма разлетелись по комнате, и Давпер закашлялся. Старуха глянула на него с ухмылкой.
– Подойди сюда, – попросила она. – Ну? Выбери птичку.
– Вот этот, – Хивс указал на молодого голубка, белого с бурыми пятнами. – Нравится мне.
– Одобряю, – Кникия открыла клетку и ловко поймала будущую жертву костистой рукой. – Думай, Давпер, думай, что будет, и что тебя волнует. И не отходи от меня.
Она повернулась к алтарю – ровной глыбе мрамора, исчерканной неясными знаками, и спохватилась:
– Ох, черепушку забыли. Давай ее скорее сюда.
Давпер был уже хорошо знаком с ритуалом и, подняв череп, аккуратно положил его в выемку в алтарной плите. Черные глазницы теперь смотрели прямо на пирата, и он, слыша шипение огня позади и отчаянные трепыхания птицы, подумал: "Неужели символом всего, что будет, есть эта безобразная голая кость. Впрочем, так оно и есть. Смерть и прах – итог всему. Остается только торопливо заботиться о мясе, покрывающем эти, пока подвижные кости. Ублажать его при каждом случае. Тешить его минутами славы, утверждать величие маленькими победами и пьяным зрелищем падения, смерти других".
Один взмах изогнутого ножа – и брызнула горячая кровь, омывая череп, растекаясь по рельефу каменой плиты. Голова птицы упала на алтарь, маленький янтарный глаз смотрел с ужасом в неведомую тьму, а тело еще билось на полу, разбрасывая перья и хлопая крыльями. Неожиданный порыв ветра бросил пригоршню пепла из очага, закружился по комнате, приподнимая тяжелые занавеси. Запах тлена заполнил помещение, словно внезапно открылась дверь в древний склеп.
Закрыв глаза, сивилла зачитала заклятия, склонилась над алтарем, разглядывая потеки и капли крови, пометившей знаки на камне, разлившейся замысловатым рисунком, в котором было столько всего. Едва не касаясь плиты зазубренным желтым ногтем, старуха водила им над кровавыми письменами и бормотала что-то голосом, похожим шорох огня.
– Что видишь Кникия? – нетерпеливо спросил Давпер.
– Не спеши, – она оттолкнула ногой обезглавленную тушку птицы. – Молчи. Сейчас молчи.
– Вижу твою удачу, – наконец заговорила сивилла. – Да… большую удачу. Там, где другой бы пропал, сгинул без пользы, ты выкарабкаешься. На южный же остров дорога?
Давпер кивнул.
– Вижу безумный огонь, руины древние дрожат, сыплются прахом… и могучего чудовища рев… Мэги черноволосая, совсем молодая… Она поможет тебе. Поможет хитро, что ты и вообразить не можешь, – Кникия убрала с глаз седые пряди и наклонилась ниже. – Только не мешай ей. Не будешь мешать – она поможет. Или все будет прахом, и корабль твой утонет, и море будет в крови! Прошу, не мешай! Она сделает все сама, волей богов или дряней некроновых, но сделает. Вот клянусь тебе! Наберись терпения и тогда все получишь. Все, что пожелаешь, вынесешь из их шетова храма, но прежде не мешай!
– Странно, Кникии? Ты бы внимательнее смотрела, – Давпер помнил давние предсказания старухи, и все они были точны. Но то, что она говорила сейчас, казалось каким-то хмельным бредом. – С чего ей помогать мне?
– Враг она тебе. Это уж понятно, – глянув на него косо, сивилла оскалила зубы. – Запомни, на острове твоя и ее цель едины. Ты главное не противься, послушай старую Кни. И сам не лезь в пекло. А после всего и девчонка будет твоей. Будет птичкой в клетке – только руку протяни…
– Старая ведьма, вот как тебе не верить, после Сагель-Аля или заварухи с "Чайкой"?! Нет, я тебе верю, Кни, – он усмехнулся в ответ и положил ей руку на худое плечо. – Верю и боюсь.
У Кникии задержался ненадолго. Вышел от нее около часа Береса и, размышляя о столь нелепом, но приятном пророчестве, направился в Суд Архора. Переговорив со знакомым гиленом, оставив там немалый вес кошелька, Давпер вернулся в таверну, где его ожидал Морас, и сказал:
– Капитан, а кое-что изменилось. Изменилось так, что… нет, я не буду сейчас вам ничего говорить, – решил он, нервно потянувшись к отпитой кружке с элем. – Готовьте к отплытию "Гедон". Завтра или не позже чем послезавтра мы должны быть в море. Плывем на Карбос, шет его порви!
– Давпер, вы уверены в том, что говорите? – недоверчиво спросил Морас.
– Да, да, кэп, я уверен в том, что я говорю. Снаряжайте "Гедон". Все барахло с "Нага" по списку пусть грузят туда. Не забудьте бочки с порошком Бугета. Если самого этого мерзавца ваши люди не найдут до отплытия, значит не судьба. Перепоручите его поиски доверенным Пери – он нам все равно потребуется после Карбоса.
– Как скажите, господин Хивс. Надеюсь, для этого серьезные основания, – Морас встал с дивана, опираясь на трость, прошелся по комнате до окна. – Мы наняли в команду только шестерых. Нужно хотя бы еще человек десять – двенадцать. Если храм придется брать приступом, у нас не хватит людей.
– Так найдите их. По кабакам полно всякого сброду. Что вы так разборчивы, Морас? Мне плевать из кого состоит команда, которая нужна только на месяц. И вот еще, – он смягчился, вытащив свиток с гербом ланерийского суда. – Это деликатное дело. Как стемнеет, пошлите толковых людей на шлюпке к Гарунской крепости. Там все будет договорено. Вот распоряжение. Пусть они заберут мэги и доставят ее на "Гедон".
– Отказываетесь от семисот штаров, Давпер? – Морас медленно повернулся, морщина на его лице стала глубже, круто изогнулась к губам. – Понимаю ваше нетерпение. Магистр будет много ворчать, но это не мое дело.
* * *
Уже стемнело. На небе появились звезды, такие далекие, что их тусклый блеск казался обманом усталых глаз. Лишь по-прежнему реальна была черная решетка на окне и стены – их не видно в сгустившейся тьме, но власть их ощутима сильнее хватки пальцев стального голема.
Днем было легче. Прячась от мыслей, похожих на скользких ядовитых змеек, Астра царапала знаки на камне и подолгу размышляла над их многосложной сутью, нашептывая слова Нумбуса, когда-то говорившего много об этой сути – теперь слова его были просто словами. Еще она пыталась понять таинственное назначение кольца Керлока, которое прятала, едва заслышав шаги в башне.
"Оно силу имеет – многие за ним гонялись. В чем сила – не скажу. Ведь ты хорошая мэги – сама разберешься… когда-нибудь" – вспоминая слова призрака, Астра разглядывала маленький мутный топаз, оправленный в серебро, старалась рассмотреть тонкую инталию, понять ее смысл – разобраться. Но смысл растворялся в полумраке тяжких стен. Наверное, она была плохой мэги. Да и не мэги была теперь – жалкой пленницей, без сил и надежды.
Третий вечер подряд появлялась высокая худая старуха в сопровождении тюремщиков. Она вливала Астре в рот несколько глотков отравы Хеф, потом, трогая ее лицо сухими, как ветхий пергамент, руками, разглядывала ее глаза. Астра чувствовала, что еще пять, может, шесть таких дней, и связь с эфиром оборвется для нее навсегда. Магическое тепло, к которому она привыкла с детства, которое было продолжением ее рук, ее изменчивого настроения и безумных чувств, станет таким же далеким, непонятным, как блеск тусклых звезд в окне. Теперь мэги понимала, отчего гибнет быстро пойманная рыбка в банке, и почему умирали анрасские ведьмы. Когда старуха и тюремщики уходили, она падала на колени в углу тесной темницы, засунув пальцы глубже в горло, пыталась вырвать отвратительное питье – не получалось ничего, отрава слишком быстро растворялась в теле.
Лязг решеток и звон ключей снова насторожил ее. Астра не могла привыкнуть к этим звукам: они напоминали треск тонкого льда под ногами, от которого замирание сердца и страх, что еще шаг – и неизвестно, что будет дальше. Шаги на лестнице приближались. Скоро ржавый засов заскрипел, и дверь ее камеры отворилась.
– Идем, госпожа ведьма.
В красном блеске факелов, Астра разглядела лицо тюремщика, навещавшего ее в первый день.
– Куда? – она поднялась с подстилки, зажав кольцо в кулаке.
– Там поймешь, – наклонившись, он вошел в камеру. – Ну, не бойся. Хуже, думаю, не будет.
– Я не боюсь. Только куда на ночь? – мэги отстранилась от руки, потянувшейся к ее волосам.
– А ты привередливая. Я же говорил: нельзя здесь быть такой. Иди, – он подтолкнул ее к двери, – нет у меня времени с тобой шутить.
Они спустились к сводчатому проходу, освещенному масляными лампами. Здесь было особо противно – воняло отбросами, мокрой от мочи соломой. Из-за решеток угрюмо и недобро блестели глаза заключенных, одетых в рваное тряпье, едва прикрывавшее тощие тела. Кто-то бормотал невнятно, лохматый старик, вжавшись в железные прутья, тянул со стоном длинные, похожие на сухие ветви руки.
– Вишь как? Есть у нас еще и подвалы. Там хуже. Плохо там, – приговаривал тюремщик, позвякивая ключами. – Тебя мы как королеву держали. Так что цени и помни.
– Ценю. В двести сальдов, которые вы у меня отобрали. Куда теперь? – Астра остановилась у лестницы, круто сходящей вниз. Справа тянулся в темноту еще один проход, рядом была оббитая железом дверь.
– Сюда, – он отпер замок и сдернул засов. – Люди тебя ждут посланные.
Он выпустил ее во двор, освещенный луной, и провел к воротам, охранявшимся нарядом кирасиров. Что-то сказал им, и те засуетились. Скоро, отворяясь, заскрипела калитка. От волнения Астра почувствовала жар, подступивший к щекам и груди, ночной воздух стал тягучим и пьяным. Она представила, что там, за крепкими высокими воротами стоит Голаф или милый олен Трим, и тогда она, бросившись навстречу им, не сможет сдержать слез.
– Пожалуйста, уважаемые, – тюремщик легонько подтолкнул мэги к незнакомым мужчинам, лица которых в темноте трудно было разглядеть. – Она? Передаю в самом лучшем ее виде.
– Она. Госпожа Пэй, – один из встречавших, одетый в коричневый сюртук, довольно кивнул.
– Кто вас послал? Давпер? – догадалась Астра, заметив татуировку трилистника на руке одного из них. – Я не пойду с вами! – она попятилась к наблюдавшим за странной сценой стражам. – Я не пойду! Суда лживого буду ждать здесь!
– Не противьтесь, госпожа. У нас приказ вас доставить куда следует, – Григор решительно шагнул в крепостной двор. – И мы это сделаем!
– Так что прошу, – мужчина в коричневом сюртуке указал на шлюпку, качавшуюся у берега в блеклом свете луны.
– Нет! – Астра рванулась из твердых объятий боцмана, но ему на помощь пришел тюремщик и матрос из команды Мораса.