А время текло, проходили годы и десятилетия. Не надо забывать о том, что за пять лет земного времени, прошедшие с тех пор, как Вальдеса закинуло в Кларвельт, здесь прошло пятьдесят лет! Сменилось два поколения – мало кто уже помнил, что некогда существовала жизнь без великого Вальдеса Длиннорукого – полномочного наместника Госпожи. Вальдес давно уже переделал жизнь в Светлом Мире, основательно перепачкав ее в соответствии с собственными прихотями. Он ввел новые порядки. Он распространил деятельность инквизиции на все сферы жизни. Увеличил тюремные сроки, мало-помалу доведя их до пожизненных в отношении личных своих врагов – тех, кто пытался встать на его пути. Вальдес ввел публичное наказание плетьми. Узаконил пытки. К большому его сожалению, несмотря на все больше портящиеся нравы кларвельтцев, никто из них так и не дорос до ранга хоть сколько-нибудь значительного преступника. Размягчающее влияние Клементины Шварценберг не позволяло стать кому-нибудь настоящим негодяем. Но это не обескураживало Вальдеса. Как и положено истинному инквизитору, он без труда находил состав преступления там, где преступлением и не пахло, после чего несчастный заключался в застенки и подвергался пыткам. Вальдес запретил печатать книги. Запретил употреблять наркотики, все более распространяющиеся в Кларвельте, без особого регламента, расписывающего, какому сословию что положено употреблять. Ввел налоги на любовниц, на употребление гусиных перьев, на черных кошек и еще двадцать не менее замечательных по своему идиотизму налогов. Учредил нагрудную медаль за стукачество на соседей. Вальдес старался как мог, чтобы превратить Светлый Мир в помойную яму. Зачем он делал? Ответ мой будет прост, но мне кажется, что он в наибольшей степени соответствует истине. Вальдес просто развлекался.
Особым предметом его гордости было изобретение собачьих боев. В качестве бойцовых псов выступали люди из тех, кто попал в долговое рабство. Бои стали крайне популярны как среди знати, так и среди городских мещан. Вальдес сам не раз посещал их, и каждый раз потирал руки, видя, как люди – некогда благородные и даже добрые – превращаются в тупую и кровожадную толпу.
Все это было забавно, но не более того. Вальдес был взрослым человеком и ему давно наскучило играть живыми фигурками, созданными Госпожой. Он хотел вернуться в большой мир в полной своей силе, сохранив все свои сверхчеловеческие способности. В большом мире он нашел бы возможности для действительно интересной игры. Ему нужно было найти способ заставить Госпожу свернуть свой мир добровольно.
Десятилетие шло за десятилетием, но он не мог придумать ничего для того, чтобы разрешить эту проблему.
Кларвельт едва дышал, но не умирал. Вальдес поддерживал его в рабочем состоянии. Он еще не решил, что на Светлом Мире стоит поставить точку.
Большую часть времени Вальдес проводил теперь в Среднем Мире. В Испании.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ
Мигель: ужасная работа
ГЛАВА 1
Иногда – уже после того, как я узнал от Демида всю правду – я думал об обитателях Кларвельта: а пошли к черту все вы – фантомы, призраки, вызванные к жизни горячечным бредом выжившей из ума средневековой старухи. Вы не люди, и весь ваш мир, якобы светлый, не стоит того звука, который я издаю задницей утром в туалете, перед тем, как идти чистить зубы. Я осознавал, что попал в сказку, где все было надумано, где не было ничего живого, похожего на реальность нашего мира – живого в своей настоящей опасности, и настоящей доброте, и настоящей чувственности. Ваш мир все равно сдохнет – думал я тогда, – и чем быстрее, тем лучше, потому что в тот момент, когда он сдохнет, я снова окажусь в своем мире, том мире, для которого я предназначен, и при этом меня абсолютно не будет волновать, что станет с искусственным и вымороченным мирком с дурацким названием "Кларвельт", и что станет с его жителями – умрут ли они на самом деле и отправятся ли в чистилище, предназначенное для душ реальных людей; или просто растворятся в пустоте космоса, не оставив от себя ничего, кроме воспоминания, затерявшегося между извилин моего серого вещества.
Но это случалось только иногда – в те моменты, когда несуразность Светлого Мира, доведенного Вальдесом до маразматического абсурда, заставляла меня выходить из себя. Чаще было все же по-другому – я ловил себя на мысли о том, что воспринимаю этих людей не менее реальными и имеющими право на индивидуальность, чем я сам – конечно, не всех людей – но уж таких, как Флюмер, и Трюфель, и Рыжий Йохан – безусловно. И тогда я думал: а не является ли наш собственный, большой мир, именуемый Цветным или Средним, выдумкой какого-нибудь шутника, очень большого шутника, и не относится ли этот шутник к нам, грешным (по его понятиям) как к мухам, ползущим по мебиусовой ленте земного существования, отведенной нам в качестве жизненного пути – клейкой ленте, созданной для того, чтобы ловить надоедливых вечно жужжащих мух-людей?
Я попал в сказку. Это не подлежало ни малейшему сомнению. Проблема состояла в том, что эта сказка была слишком реальной, чтоб не поверить в нее. Она была настолько реальной, что стоило сделать шаг мимо тропинки, ведущей по единственно правильному пути, и ты автоматически лишался жизни. Шел в аут.
Мы бесцеремонно вторглись в тонкий мир, чтобы забрать свое – то, что было у нас украдено. Забрать Лурдес. Этот мир уже не принадлежал тому, кто его создал. К этому времени он принадлежал Вальдесу. Мы пришли сюда – четверо людей из большого мира, и неизбежно должны были превратиться в могущественных демоников. Пятеро против одного – неравные силы, – скажете вы. Но не забывайте, что мы пришли на территорию Вальдеса, где он знал все и вся. Он был здесь главным специалистом по охоте на людей. И он был хорошим охотником. А мы потеряли память на две недели и выжили лишь чудом.
Впрочем, можно ли назвать это чудом? За спиной умиляющего и выбивающего слезу чуда стоял тщательный расчет – насколько, конечно, можно было вообще что-то просчитать в такой неопределенной ситуации.
Итак, первым в Кларвельт запулили Демида Коробова. Запулили, как собачек в космос – Белка и Стрелка в одном лице. Точнее, в одной морде – ведь у собак, кажется нет лица. Ну да это не имеет теперь значения – морда или лицо – главное, что Демид опять оказался прав в своих действиях, хотя тогда, когда все это затевалось, я был твердо уверен, что он неправ, и как всегда, мы с ним цапались и я доказывал ему, что он все делает неправильно, и первым должен идти я. Демид промолчал тогда, не ответил мне, и это молчание означало: "Ты можешь думать все что угодно, глупый жонглер Миша Гомес, мазэфакер и все такое, но сделано все будет так, как решу я". Так все и было сделано. Я был отправлен в тонкий мир самым последним.
Демид на моих глазах шагнул в магическое кольцо Ар-Рашида и исчез в сполохах сиреневых молний. Перенесся в Кларвельт.
Выглядело это эффектно. Но красивому фокусу предшествовала большая работа. Я уже говорил, что в один прекрасный день Демид и Ван появились в моей квартире в Эмпанаде после своего заграничного вояжа, и Ван объявил, что через два дня мы начинаем подготовку к переносу в некий тонкий мир, где, якобы, Вальдес прячет нашу ненаглядную Лурдес. Я был твердо уверен тогда, что скоро, не иначе как через недельку, обниму свою Лурдес и лично начищу физиономию Вальдесу. Все оказалось намного длиннее и муторнее. Подготовка заняла месяца полтора. Таким образом, со дня, когда пропала Лурдес, до момента, когда мы начали транспортировку в Светлый Мир, прошло два с половиной месяца по земному времени и два года – по кларвельтскому. Два года Лурдес провела в Кларвельте, общаясь только с Вальдесом! Пожалуй, эта задержка и определила тот результат, с которым наша операция закончилась. Но об этом позже. Не буду забегать вперед.
Демид привел в нашу компанию некоего арабского господина. Я называю его арабским господином, а не как-нибудь по-другому – к примеру, арабским чуваком, потому, что выглядел он именно как господин. Может быть, он был каким-нибудь ихним шейхом. Или даже эмиром – потому что, как выяснилось, приехал он прямиком из Арабских Эмиратов. По-испански ни бум-бум, но по-английски говорил так, что кембриджское образование чувствовалось в каждом звуке. Это всех нас вполне устраивало – даже Цзян, единственная, кто еще год назад не говорила на английском языке, за год жизни в Великобритании намострячилась чирикать по инглишу так, что и мне могла бы давать уроки.
Итак, араб выглядел аристократично. Во всяком случае, он совершенно не походил на тех арабов, что постоянно живут в Испании, и видно было, что он не имел ни малейшего желания на них походить. Не собирался он одевать ни джинсы, ни даже европейский костюм. Длинный белый балахон – не знаю уж, как он у них там называется – бурнус, что ли? Белая накидка на голове, прихваченная специальным матерчатым кольцом с немаленьким бриллиантом во лбу. Золотые перстни с огромными драгоценными камнями на пальцах. Смуглая кожа, огромные глаза – черные и очень выразительные. Тонкие усики под длинным тонким носом. Красные губы. Словом, некий мачо в арабском варианте – он произвел на меня впечатление скорее богача, чем интеллектуала. К сожалению, я так и не получил возможности разобраться, что он представляет из себя на самом деле, потому что не посидели мы с ним ни в одном злачном заведении и не тяпнули по стаканчику виски. Араб общался с нами исключительно по делу.
Демид представил его так: Абу-Талех ибн Умар бен Джурхум Аль-Хартуми. Длинное сие имя, вероятно, говорило о древнем и благородном происхождении его рода. Однако я буду называть его просто Абу-Талех – для краткости. Настроение у Абу-Талеха было омерзительным – это замечал даже невооруженный глаз. Впрочем, арабский господин не имел намерения скрывать причин своего мрачного настроения и сразу же ввел нас в курс дела. Причиной, приведшей его в расстройство, был некий испанец, по имени Диего Санчес, именующий себя Вальдесом.
Как выяснилось, Абу-Талех был членом некоей тайной арабской секты, или, точнее, братства. Братцы эти называли себя Сафитами и являлись аналогом испанских Consagrados. Правда, в отличие от Посвященных, действовали Сафиты несколько более жесткими методами. Проще говоря, когда они вычисляли человека, который, по их мнению, мог как-то нарушить равновесие в Среднем Мире, они его убивали. Причем насмерть. Вычисления сии производились методом сложным, но хорошо зарекомендовавшим себя в течение тысячелетий. Я говорю об астрологии. Как утверждает Ван, никто в мире не силен в астрологии в такой степени, как арабы. Мне остается поверить ему.
Итак, семь лет назад один из астрологов братства Сафитов вычислил, что в 1955 году в самой южной из провинций Испании родился человек, который к сорока пяти с половиной годам своей жизни сумеет живьем превратиться в демона. Способности его будут весьма могущественны, и направлены, как и водится у демонов, против людей. Самой же большой неприятностью оказалось то, что основными своими врагами сей человек-демон будет считать не кого иного, как арабов. По астрологической хронике будущего, составленной учеными-Сафитами, выходило, что через три года своей демонической деятельности, а именно в 2003 году, оное зловредное существо развяжет большую войну между Израилем и Иорданией, в которую скоро втянутся все арабские страны и Иран, с одной стороны, и Соединенные Штаты Америки, с другой. Человек-демон, пользуясь хаотическим положением военного времени, по ночам будет бродить по расположениям арабской армии, никем не замеченный, и убивать людей сотнями и тысячами, пользуясь при этом исключительно своими демонически сильными руками. Поражению современным оружием демон будет недоступен. Таким образом, через три месяца после начала войны объединенные силы арабов и мусульманского мира потерпят полное поражение. Обычные же для мусульман партизанские методы ведения войны в этом случае не дадут ничего, потому что демон будет лично уничтожать мобильные группировки воинов, легко преодолевая любые препятствия, в том числе и отвесные горные скалы. В результате в течение полугода мусульманская часть мира будет полностью деморализована и обескровлена, чем воспользуется Израиль, который полностью оккупирует территорию Иордании, Сирии и Ливана, а также Индия, которая наголову разгромит Пакистан и уничтожит талибанское движение Афганистана. Главные нефтеносные районы Персидского залива, включая Объединенные Арабские Эмираты и Бахрейн, попадут под полный контроль США. Сам же демон, благодаря тесным связям с американскими спецслужбами, скоро займет высокое положение в милитаристских кругах буржуазного мира, каковое положение будет использовать для проведения своих грязных противочеловеческих дел…
Честно говоря, то, что я услышал из уст арабского господина, вовсе не привело меня в ужас. Не могу сказать, что я испытываю горячую братскую любовь к арабам и прочим мусульманским народам. Однако Демид, казалось, был искренне встревожен. Он произнес небольшую речь, в которой заявил, что все то, что мы услышали, действительно ужасно и без сомнения приведет к непоправимому глобальному сдвигу, который никоим образом нельзя допустить. И наша небольшая группа энтузиастов хочет присоединиться к усилиям доблестных Сафитов и совершить то, что будет в наших силах. Такие слова Демида Коробова вызвали взрыв небывалой радости у Абу-Талеха. Он вскочил со своего кресла, резво подбежал к Демиду и начал трясти его руку обеими своими руками, рассыпаясь в благодарностях. Выглядело все это так, как будто араб не сомневался в начале встречи, что Демид пошлет его подальше и откажется от сотрудничества, и вдруг неожиданно заполучил такого могущественного союзника. Потом Абу-Талех обошел всех нас и пожал руки всем нам, исключая Цзян, протянутую руку которой довольно невежливо проигнорировал, ограничившись небольшим поклоном и улыбкой. Я был немало удивлен: что такая малочисленная группа, как наша компания, может добавить к усилиям могущественной арабской секты? Однако, очевидно, ни Абу-Талех, ни Демид, ни все остальные так не считали. Авторитет Демида был исключительно высок в определенных кругах. Кругах, связанных со всякими волшебными штучками-дрючками.
Потом араб успокоился, сел, и начал рассказывать дальше. По расположению звезд стало известно, – поведал он, – что человек-демон должен иметь высокий рост, голубые глаза, необычные для испанцев, и отличаться исключительной неприязнью к арабам. Члены братства Сафитов немедленно начали поиск такого человека в южной Испании, ориентируясь в основном на данные полицейских архивов по делам, связанным с нападениям на арабов. И скоро они вышли на дело некоего Диего Санчеса, который зверски замучил ливанца Хакима Окама, содрав с него живьем кожу. Данный Санчес, известный под прозвищем Вальдес, подходил по всем параметрам на роль будущего человека-демона. Когда же был составлен подробный гороскоп расположения звезд в день, час и даже минуту его рождения, отпали всякие сомнения в том, что Вальдес – и есть та самая личность, которой отведена такая выдающаяся и зловещая роль в будущем человечества. Таким образом, бедняге Вальдесу, ничего не подозревающему о своем грядущем могуществе, сразу же был подписан смертный приговор. К сожалению, сразу привести его в исполнение не представлялось возможным, так как Вальдес отбывал срок заключения в тюремном учреждении, пользовался там привилегированным положением и был практически недосягаем. Но когда он вышел за ворота тюрьмы, участь его была предрешена. Вальдеса без особых проблем выловили и доставили на место казни. Вот тут-то и произошла накладка. Привязанный Вальдес каким-то образом сумел завладеть магическим предметом, называемым ножом Джаншаха и перенесся в неизвестный тонкий мир. Случилось все это пять лет назад.
Демид поинтересовался, имеется ли возможность каким-либо образом вычислить местонахождение этого тонкого мира. Араб ответил, что да. Демид спросил, можно ли проникнуть в этот мир. Абу-Талех сказал, что и это возможно. Почему же тогда за пять лет члены братства не удосужились пройти в этот мир и уничтожить Вальдеса? – холодно спросил Демид, похоже, недовольный действиями арабов. На это Абу-Талех ответствовал, что мусульмане не могут самовольно пересекать границы миров, ибо это запрещено Аллахом и является страшнейшим грехом. Демид еще более холодно заметил, что ни о каком таком запрете для мусульман ему не известно, ибо в Коране об этом не сказано, и все же он уважает обычаи доблестных Сафитов и поэтому не будет настаивать на том, чтобы члены этого объединения самостоятельно пересекали границы миров в предстоящей операции. В то же время, – сказал он, – для христиан и даосов такого запрета не существует, поэтому он просил бы помощи в транспортировке в вышеупомянутый тонкий мир четырех Consagrados, включая его самого лично. Нужно сказать, что предложение Демида привело араба в сильное замешательство. Очевидно, их табу касалось не только мусульман, но и всех людей вообще. Между Коробовым и Абу-Талехом произошел короткий научный диспут, в ходе которого много размахивали руками и никто никому не мог ничего доказать. Диспут был прерван стариканом Ваном Вэем, который включил компьютер, резво влез в Интернет, связался со своим знакомым специалистом из Бейрута и через непродолжительное время уже получил распечатку на двадцати листах. Я понятия не имею, что там было такое, потому что написано все было на чистейшем арабском, безо всякого перевода. Однако Ван, как выяснилось, умел балакать и на арабском, потому что, тыкая корявым пальцем в текст, за пять минут уговорил Абу-Талеха полностью переменить свою точку зрения. Все-таки, что ни говори, образованность – великая штука! Все чаще мне приходится в этом убеждаться.
Итак, предварительная договоренность была достигнута, но дальше дело сильно застопорилось. Я-то, по наивности своей, полагал, что отправить человека в мир иной для кудесников-арабов – раз плюнуть. Но оказалось, что дело это требует огромной подготовительной работы. Несколько раз я присутствовал в зале, где предполагалось произвести процедуру транспортировки. Надо сказать, что магией там особо не пахло. Более того, те арабы, которые занимались этим, отличались таким же голым прагматизмом и отсутствием какой-либо романтики, как и Коробов с Ваном Вэем. Все это напоминало подготовку научного опыта, где в качестве подопытных кроликов должны были выступить четверо добровольцев, в том числе и ваш покорный слуга. Демид постоянно таскал с собой портативный компьютер-ноутбук, просчитывал на нем все возможные варианты событий, частенько открывал его, устанавливал на собственной коленке и показывал арабам свои прикидки, ругаясь при этом до хрипоты. Демид вел себя нервно, много спорил с Абу-Талехом и матерился на русском языке, дабы не быть понятым гордыми и вспыльчивыми арабами. Арабы размахивали руками и призывали в помощь Аллаха. Один только Ван был, как всегда, невозмутим.