- Так сойдет, - согласился с очевидным ди Крей. - И надолго вас хватит?
- Меня хватит, - ушел от прямого ответа Сюртук. - Да, к слову. Мне не представилось случая представиться, извините за каламбур… Сюртук, Ремт Сюртук, к вашим услугам.
- Виктор ди Крей, - ответно назвался человек без имени.
- Ди - это ведь дворянская приставка, нет? - поинтересовался Ремт Сюртук, поправляя под плащом перевязь.
- Никогда об этом не задумывался… - уклончиво ответил ди Крей и, взяв лошадку за узду, повел ее вниз по улице.
- Ну, я где-то так и предполагал, - хмыкнул под нос Сюртук и пошел следом, он явно не желал отставать от своего нечаянного спасителя.
3
В общем зале постоялого двора по утреннему времени было пустовато, но огонь весело горел в круглом очаге, вчерашнюю грязную солому успели уже убрать, застелив полы свежей и пахучей, и над котлами поднимался ароматный пар. Пахло жареной бараниной, кашей и печеными овощами.
- Кушать будешь? - тихо спросил Виктор своего спутника.
- В принципе могу, хотя мне и не обязательно, - ответил Ремт, которого решено было - из уважения - так и называть.
- Это вы, любезный, неправильно полагаете, - все так же вполголоса объяснил Виктор. - Если можете, то обязаны, а то хлопот не оберемся. Где это видано, чтобы такой… мнэ… плотного сложения господин и вдруг не ел!
Ремт Сюртук и в самом деле оказался на свету несколько рыхловатым, белокожим и рыжим субъектом, с глазами цвета болотной блеклой зелени и брюшком, выпиравшим из-под наглухо застегнутого сюртука.
- Тогда я возьму тарелку каши и кружку эля, - пошевелив широким, чуть вздернутым носом, объявил Сюртук. - Недорого и соответствует образу.
- Любезный! - подозвал Виктор сонного полового, без видимого энтузиазма расставлявшего трехногие табуреты и скамьи вокруг длинных столов. - Порцию… Нет, что я такое говорю! Двойную порцию баранины, - поправился он, вполне оценив силу голода, терзавшего его желудок. - Печеные овощи, хлеб и тарелку каши для моего друга. С горкой, - добавил он, немного подумав. - И, разумеется, две большие кружки эля.
- А деньги у вас есть? - равнодушно поинтересовался парень, но чувствовалось, вопрос задан не случайно, а по накрепко вбитой - в прямом и переносном смысле - привычке.
- Есть у нас деньги, - усмехнулся ди Крей. - Хватит и на обед, и на чаевые, если будет за что, и еще на ночлег останется.
- Про чаевые это вы серьезно? - Сон покидал полового неторопливо, как паводок затопленные поля.
- Вполне.
- Комната на двоих? - уточнил малый, обретая интерес и волю к жизни.
- Да.
- Надолго?
- Как придется, - чуть пожал плечами Виктор. - Кто, кроме Всеблагого, знает, что к чему и как?
- Ну, тогда садитесь поближе к огню, - кивнул парень на стол, за которым сидели уже двое степенного вида посетителей. - Я мигом!
И он неспешно затрусил к очагу, к котлам и вертелам.
- Доброго времени суток, милостивые господа! - поздоровался ди Крей, подходя к столу и снимая шляпу.
- И вам не хворать! - кивнул, подняв взгляд от миски с густым мясным варевом, один из мужчин.
- Соседством не обременим? - поинтересовался Сюртук, присаживаясь напротив второго мужчины, на вид годившегося первому в сыновья. Впрочем, возможно, так все на самом деле и обстояло.
- Отчего же! - смутился парень.
- Стол длинный… - степенно заметил старший. - А вы, я вижу, не местные…
- А что, - кивнул Сюртук на шляпы мужчин, сложенные с краю стола, - в Але теперь только такие и носят?
- Где как, - пожал плечами мужчина и вернулся к похлебке.
- Мы из Кирстена, - поспешил вмешаться ди Крей. - Я, стало быть, Виктор, а он вот - Ремт. Мы проводники из Старых Графств.
- Не, - покрутил головой молодой, отставив в удивлении ложку. - Не похожи вы на солдат…
- Цыц! - остановил его старший. - Помолчи, Деде! Они же не стражники, а проводники. С караванами ходите или как?
- И так, и сяк, - улыбнулся Виктор, сообразивший, что старший из мужчин - человек опытный, из тех, кого на мякине не проведешь.
- В Горане обычно с караванами выходим. - Сейчас он доподлинно вспомнил Старые Графства, упомянутые им сперва лишь удобства ради. - Из Койна в Хорь, из Каппы через перевалы в долину Хоттора, а в Шине, напротив, все больше городских в дальние замки провожаем или с застав в города. День на день не похож, и времена разные случаются.
- Это верно, - согласился старший мужчина, окуная в похлебку ломоть хлеба. - Меня Михой кличут, а сынка - вы, чаю, слышали - Деде. Я, стало быть, дрова в Чистый город поставляю. Случается, и ночью выходить проходится. Вчера вон барка ввечеру с верховьев пришла, сорок подвод из порта в город, и обратно, и так три раза. Считай, с заката на ногах. Умаялись, словно сами, прости господи, поленья таскали, но дело порядок любит, ведь так?
- Так, - согласился ди Крей, а тут как раз и им с Сюртуком заказ принесли.
Минут пять ели молча. Лишь шаркал ногами по полу шлявшийся между столами половой, трещали горящие в камине дрова, да глухо ударяли о глину мисок деревянные ложки. Впрочем, ди Крею ложка была ни к чему, он обходился собственными двузубой вилкой и ножом. Вот сталь по глине иной раз и скребла, еще один звук…
- А что? - спросил Виктор, управившись с очередным куском баранины. - Навигация еще не закончилась, или как?
- А никак, - пожал плечами поставщик дров. - По уму, так корабли и до солнцеворота ходить должны. Студеные Врата - хорошо, если к празднику закрываются!
- Это к какому празднику? - нахмурился Сюртук, он, видно, плохо знал местные обычаи.
- К Йолю, - бросил ему ди Крей. - Сиречь к празднику Солнцестояния.
- А! - сообразил Сюртук. - Вот оно что! Вы тут, видно, короля Дуба чествуете, и все такое… Сидр… - Последнее слово прозвучало неуверенно.
- Сидр, - подтвердил собеседник. - Да только в этом году все не так пошло! Третьего дня шхуна из столицы пришла… Ну, вернее сказать, со штормом она пришла, так капитан сказывал - закрываются проливы…
4
Десятого листобоя 1647 года
В проливе Две Скалы их нагнало дыхание бури. Было холодно и мрачно, дул сильный порывистый ветер, но шхуна, казалось, с трудом разрезает форштевнем тягучую массу вод.
- Шуга, - удивленно покачал головой шкипер, слова срывались с его губ клочьями пара.
- Шуга… Это ж к ледоставу, и где, ради всех святых? В Первых Вратах?! - Он был встревожен, но его спокойная озабоченность быстро превращалась в тягостный страх.
- Даже и не припомню, мастер Керст, чтобы льды добирались до Студеных Ворот раньше зимника. А сейчас, едва лишь листопад…
Шкипер, по всему, был родом с востока и потому звал листобой листопадом, а студень - зимником, но Сандеру Керсту было сейчас не до филологии с географией. Вернее, вопросы географии волновали его куда больше, чем мог вообразить добрый шкипер Халлем Хейг. Если Студеные Врата закроются раньше срока, разразится настоящая катастрофа.
"Черт! Черт! И еще раз черт!" - впрочем, сквернословить он позволял себе только мысленно. Воспитание и положение обязывали его очень тщательно подбирать слова, произносимые вслух, но в душе…
"Проклятье! Ад и преисподняя!"
Сандер Керст мог бы выразиться и куда более замысловато, и ангелы небесные доподлинно знают, вскоре ему понадобилось все его грязное красноречие. Шторм догнал шхуну на полпути между Первыми и Вторыми Вратами, но не стал для них неожиданностью. Шкипер сразу сказал про бурю, едва хлопнули и разом вздулись мокрые полотнища парусов, и под резким порывом холодного, влажного ветра загудели и засвистали на голоса напрягшиеся снасти.
- Это неспроста, - прокричал шкипер сквозь вой ветра. - Идет буря!
И она пришла.
Страх, что почуял в мастере Хейге Сандер Керст, был не случаен. И не слабость натуры была ему виной. Шторм, обрушившийся на шхуну, был преисполнен ярости преисподней и смертоносной мощи. Но, невзирая на страх, посетивший его в преддверии бури, шкипер Хейг оказался отважным человеком и превосходным капитаном. Он не мог укротить ярость стихии, но в его силах оказалось оседлать шторм и пройти на плечах демонов ада сквозь узости Вторых и Третьих Врат. На крыльях бури шхуна Халлема Хейга за сутки пересекла Внутреннее море и буквально как снег на голову обрушилась на портовые власти Аля, не ожидавшие гостей в такую ужасную погоду…
Так было, и, следует признать, Сандер Керст не сплоховал. Он выдержал все превратности шторма вполне по-мужски, оставаясь, что называется, на ногах и в своем разумении. Скрутило его позже, когда наступил откат. Сознание помутилось, хотя и не покинуло мастера Керста вовсе. Тем не менее единственное, что запомнилось ему от первых часов пребывания в Але, это качающаяся земля. Мотало его и корежило не по-детски и еще долго после того, как под каблуками щегольских сапог Сандера оказалась не склизкая деревянная палуба, а мощенная торцевым камнем портовая площадь. Однако даже в таком состоянии мэтр Керст продолжал совершать правильные и полезные поступки. Во всяком случае, окончательно "выздоровев" от приступа ужаса, наложившегося, как следует предполагать, на подавленную силой воли, но никуда не девшуюся морскую болезнь, он обнаружил себя сидящим в маленьком трактире напротив черного хода в краснокирпичное здание приюта "Длань господня", находившегося под патронажем княгини Альм и Ши, владетельницы Аля, Колта и Сорнея. Более того, как оказалось, он успел уже перекусить "чем бог послал", но чем именно, Сандер как-то и не запомнил, выпить водки и познакомиться за выпивкой с мастером Дейри, служившим в приюте истопником и "мастером за все". Основной штат там составляли женщины, так что для мужских рук - особенно если "они растут из правильного места" - всегда найдется немало работы. Впрочем, место было хорошее, тихое и теплое, да и княгиня платила исправно, так что грех жаловаться, но мастер Дейри, собственно, и не жаловался, он изливал накопившиеся в его просторной душе мелкие огорчения маленького человека.
- Вы должны понимать, мастер Керст, - говорил Магнус Дейри, опрокинув очередную стопку крепкой северянской водки. - Женский приют… эт-то вам не мальчишкам задницы драть. Лишнего слова не скажи, и взглядом того… Эт-та стерва Ада, она, знаете ли, она… О! - чувствовалось, что Магнусу не хватает слов, чтобы передать всю силу обуревавших его в этой связи чувств. - Она - о-го-го! Она, знаете ли, спуску никому не даст! Только глянь на девок… или там трубу не вовремя в уборной… Кожу сдерет! Выпьем!
И они выпили, но в голове Сандера уже прояснилось настолько, что алкоголь его не брал.
- А вот еще…
Мастер Дейри любил поговорить, но обычно ему было не с кем. Завсегдатаи трактира, да и немногих других заведений в округе, являлись опасными собеседниками. Скажи неверное слово - а оно не воробей! - и пошли гулять слухи. А дама-наставница Адель аллер’Рипп в этом смысле чиновников Черного кабинета не только за пояс заткнет, но и без горчицы схарчит! И не поморщится, тать! А Магнус, что ж, он человек маленький, ему ли ей перечить! Узнает, что начал болтать, враз угомонит. Мало не покажется. Однако мастер Керст неместный и вообще частный поверенный.
- Так вы, мастер, крючкотвор, выходит?
- Да, я доктор юриспруденции.
- Юрис… что? А, бог с ней! Выпьем!
- Выпьем! А документы? Не могут же их принимать на воспитание без документов? - Вот что интересовало частного поверенного Керста, вот ради чего он пересек бушующее море.
- Бумаги, это да! Все чин по чину! Магистрат, секретари княгини, суд… - Магнус Дейри моргнул, поморщился и протянул руку за вновь наполненной - не иначе как промыслом божьим - стопкой. - Вы что же думаете, мастер… Н-нет, раз вы крючкотвор, то вас следует мэтром величать, или как?
- Пусть мэтром…
- О! Выпьем, мэтр Керст! Божья слеза…
- А…
- Нет, не так, мэтр Керст! Есть, верно, и такие, кто прямо из монастырских приютов… Родились, и все - уже в корзинке на паперти, и хорошо, если имя имеется, а чаще и того нет! Но есть еще и такие, мой господин, кто через стражу и суд поступают… Только тсс! Об этом говорить нельзя, княгиня гневается, да и Ада, курва… Девки, мэтр Керст, шлюхи малолетние, а туда же - в девы-компаньонки, как чистые! Эх!
- Выпьем! - не дожидаясь, пока Магнус сообразит, что сболтнул лишнего, предлагает Сандер. - И где же хранятся эти бумаги?
Бумаги - вот суть того дела, ради которого Сандер Керст бросил жребий, в прямом смысле слова отдавшись на волю волн. Вернее, бумаги - та ниточка, что приведет его к цели, но сама цель…
"Боже правый!" - получалось, что он уже всего лишь в шаге от приза ценою в Судьбу!
"Знать бы еще, о чей судьбе речь… - подумал мэтр Керст мимолетно, опрокидывая вместе с Магнусом Дейри очередную стопку холодной, как снег, и крепкой, словно жидкий огонь, водки. - Ну, там посмотрим…"
И то верно, Сандер Керст вырос и жил с идеей, что человек сам кузнец своего счастья, и никто, ни люди, ни боги не сделают для него того, что может и должен сделать для себя он сам.
5
Двенадцатого листобоя 1647
- А если по чарке за знакомство?
Торговец дровами оказался необычайно интересным собеседником, но главное - чрезвычайно информированным, и, хотя Виктор не знал пока, зачем ему все это знать, интуиция подсказывала - слушай, запоминай, еще пригодится.
- Развезет, поди, с устатку, - засомневался было Миха, но Виктор не позволил паузе затянуться более чем на мгновение.
- Четыре бренди, парень! - крикнул он половому. - И побыстрее.
- Вам сливовый или яблочный? - поинтересовался парень, поспешая к стойке, за которой на полках выстроились разнокалиберные бутыли и кувшины. Он уже чувствовал запах чаевых, и спешил угодить щедрому человеку. Ну, а откуда половые знают, кто и сколько оставит чаевых - предмет сродни черной магии. Нет ответа, да и не следует искать.
- Сливовый! - ответил на немой вопрос Виктора торговец дровами. - В этом году сливовица хороша удалась, а яблочный бренди мы с верховьев Изера завозим. Иногда бывает ничего, но чаще не очень.
- Значит, сливовица! - кивнул ди Крей. - А кстати, что это вы сказали, что в замке дров совсем не осталось?
- Так где ж тут напастись! - всплеснул руками Миха. - Известное дело - Осенний бал! А это, почитай, три воза дров на один только палас. Восемь больших каминов, - поднял он вверх указательный палец. - Два в торцах и по три вдоль каждой стены. А осень нынче выдалась сырая, холодная, а дамы в шелках…
6
Одиннадцатого листобоя 1647 года
- Ах! - взволнованно выдохнула Теа, и ее чудные голубые глазки испуганной птицей метнулись куда-то в сторону, вернулись, словно бы не зная, чем себя занять, рассеянные и тревожные одновременно, потупились скромно и неожиданно взметнулись вверх, принимая и отражая взгляд лейтенанта Теллера. - Ах, сударь, не знаю, что вам и сказать… Третий танец…
И в этот момент условную тишину главного зала, похожую на самом деле на тихий рокот прибоя, каким он слышится в глубоком гроте, нарушили чувственные звуки двух играющих в унисон спинетов. Аллеманда…
- Но, Теа! Молю вас…
Это прозвучало весьма трогательно, но главное - многообещающе…
- Я… - Она запнулась и начала краснеть, краснела же Теа Альфен виртуозно и крайне соблазнительно. Соблазн нарастал по мере того, как румянец стекал по ее белоснежной коже от щек по подбородку и скулам вниз, к шее, плечам и спрятанным за высоким вырезом бального платья упругим грудкам. Впрочем, об их упругости лейтенант судить пока не мог, но ему хватало и того, что видели его глаза. - Это так странно… Я, право, не знаю… - лепетала девушка, а мелодия уже плела между делом узор, и росла череда входящих в танец пар.
- Вы испуганы?
- Здесь люди!
- Ах, да! Простите! Я хотел… Может быть, отойдем туда, за колонны…
- Нет, что вы! Впрочем, возможно, но… нет-нет, не туда, туда…
Теа обернулась не вправо, куда звал ее Роберт, а влево, и он пошел за ней как приклеенный. Шаг, два шага… Казалось, что они тоже включились в танец.
- Сюда! - Теа шагнула за колонну. - О!
Теперь и лейтенант увидел, что за колонной в стене имеется дверь, и створка ее приоткрыта.
- Мгновение, сударыня!
Все-таки, несмотря на молодость, Роберт был военным с головы до ног. Увидев дверь, он смело пошел на разведку и уже через мгновение позвал за собой девушку.
- Сюда, Теа! Здесь никого нет!
- Но… - Тем не менее она пошла на зов.
- Теперь мы одни, и я… - Лейтенант едва успел закрыть за собой дверь и обернуться к Теа, но на большее судьба не отпустила ему ни одного лишнего мгновения.
Хлопнула, распахиваясь, другая дверь, и резкий с носовым оттенком голос потребовал Роберта Теллера к ответу.
- Что здесь происходит?! Фройляйн Альфен, как вы оказались здесь наедине с этим мужчиной?! Офицер, кто вы такой?! Представьтесь!
- Я…
Лейтенант оглянулся на голос, увидел говорившую и лишился дара речи. Мог лишиться и рассудка, но в княжеской гвардии сосунков не держат.
И вот они стоят: Теа Альфен, белокожая и золотоволосая, похожая на маленького испуганного ангела, высокий и массивный Роберт Теллер, обескураженный неловкостью ситуации, в которую ненароком угодил, и Ариена, княгиня Альм и Ши, владетельница Аля, Колта и Сорнея, на строгом лице которой осень листопада уступает место суровой зиме. За спиной княгини толпятся дамы ее свиты.
"Какой позор! - с ужасом думает лейтенант, ощущая, как ледяные ручьи начинают стекать по его спине. - Я опозорил род и имя, я нарушил доверие князя… Все кончено!"
- Есть ли что-то, что могло бы оправдать ваше в высшей степени предосудительное поведение?