Кого она вопрошала? На кого обращала свой гнев?
- Ваше высочество! - шагнула вперед Теа, встав так, словно бы пыталась защитить своим крошечным нежным телом огромного, но уже почти разрушенного ударом судьбы офицера. - Это я во всем виновата, он ни при чем! Он…
Ее голос неожиданным образом вывел лейтенанта из ступора. Это было похоже на тот случай, когда, увидев в первом своем бою, как скачут на него, опустив тяжелые копья, вражеские кавалеристы, Роберт замер от ужаса, но в следующее мгновение голос полковой трубы вернул его к жизни! Следует заметить, в том бою Роберт Теллер показал чудеса храбрости и воинского умения, чем и вымостил себе дорогу к званию лейтенанта.
- Я, ваше высочество! - Он властно и нежно отстранил с пути крошечное златовласое чудо и шагнул вперед. - Я смиренно преклоняю колено перед вашей властью и величием и со смирением прошу вашего благословения, княгиня.
С этими словами он и в самом деле опустился на одно колено и бестрепетно встретил взгляд темных проницательных глаз.
- Вот как! - усмехнулась княгиня, и от ее усмешки наверняка скисло бы молоко, окажись оно каким-то чудом здесь и сейчас, этим вечером в этой комнате. - И на что же мне вас благословить, офицер?
- Я лейтенант Роберт Теллер, наследник Керша и Озерной Дюжины. Я служу помощником капитана малой дружины вашего владетельного супруга, и я прошу руки мадемуазель Альфен.
- То есть вы преследуете исключительно матримониальные цели? - подняла бровь княгиня.
- Точно так, ваше высочество!
- А вы… Напомните, мой ангел, как вас зовут?
- Теа Альфен, ваше высочество, - чуть присела в элегантно исполненном книксене девушка.
- Верно-верно! - кивнула княгиня, и улыбка тронула уголки ее узких губ. - Я помню вас, моя прелесть. У вас, кажется, есть две подруги… одна черноволосая… - голос княгини неожиданно дрогнул, словно она споткнулась о неприятное воспоминание, - и еще одна… высокая…
Вообще-то княгиня предполагала сказать "дурнушка", но вовремя попридержала язык. Не все, что хочется сказать вслух, следует произносить на самом деле.
- Да, ваше высочество, - скромно потупилась Теа Альфен. - У Дитты Ворм волосы цвета воронова крыла, а Тина Ферен… Вы правы, ваше высочество, она высока ростом и чрезвычайно стройна.
Ну, это был, разумеется, эвфемизм, но при всем при том было бы так же несправедливо считать Тину дурнушкой. У нее была отличная фигура, но эту стройность было непросто разглядеть и оценить в тех платьях, что носили воспитанницы училища дев-компаньонок. То же и с лицом… Кое-где ее могли бы счесть симпатичной, но только не в Але, где высокие скулы и миндалевидный с приподнятыми внешними углами разрез глаз вызывали у людей ощущение непокоя.
- Да-да, - рассеянно обронила княгиня, чувствовалось, что теперь ее занимают совсем другие мысли. - И вы… Я имею в виду, как ты, дитя, относишься к идее выйти замуж за этого бравого молодца?
- Я стала бы ему верной женой, ваше высочество, но это невозможно. Я сирота и бесприданница.
- Пустое! - отмахнулась княгиня. - Ты моя воспитанница, это достаточный довод в вопросах крови, а что касается приданого, тысяча золотых кажутся мне вполне достаточной вирой за право именоваться фру Теллер.
- Значит, вы благословляете нас?
- Ну, разумеется, дитя! Можете поцеловать ее, лейтенант. Один раз. Я позволяю…
7
Двенадцатого листобоя 1647
- Как, как вы говорите? Две свадьбы в один день? Невероятно! - Виктор отпил из стаканчика, что держал в длинных крепких пальцах, но совсем чуть-чуть: только чтобы смочить губы. Сливовица оказалась и в самом деле хороша, но напиваться этим утром в его планы не входило.
- Невероятно! - повторил он и покачал головой, как бы показывая: "не верится мне в такой случай". А случай, если честно, действительно смахивал на анекдот.
- Ну, отчего же… - меланхолично бросил в пространство Сюртук. - Придумывать, так с размахом…
- Ничего-то вы не понимаете, - ухмыльнулся в ответ Миха. Недоверие, как видно, его не обижало, а рассказ занимал. - А не понимаете, потому что не знаете, в чем тут дело.
- А ты, стало быть, знаешь? - На поверку Сюртук оказался чудным напарником, он ловил мысли на лету и буквально читал ситуацию между строк. Он ничего не делал впустую, просто так или наобум, все время будучи начеку и готов к действию, но выглядел при этом расслабленным, сомлевшим, да и не большим умником.
- Не веришь, а зря, - хмыкнул Миха и потрепал по плечу своего сына, типа, "знай наших, парень"! - Я, судари мои, дрова в Чистый город вот с его лет вожу. Всю прислугу в главных домах знаю, со всеми ключницами и мажордомами знаком. А как же иначе! Дрова, они всему голова! Без хороших поленьев ни обеда человеческого сварить, ни бренди выгнать, - кивнул он на стаканчик в руке. - Опять же, зимы у нас долгие да суровые, куда без дров денешься? Я, стало быть, дрова вожу. Надо с вечера, будут до первой звезды, к утру - так и ночью доставить не поленюсь. И не лишь бы что, а первоклассный товар. Березу, дуб, сосны или кедра для запаха… да мало ли что! Сколько людей, столько и выдумок. И на липу есть покупатели, и на бук - хоть он и дорогой. Я всех знаю, меня все знают, а о чем старшая прислуга промеж себя говорит, то между ними и остается. Ну и я хоть и при своем собственном интересе, но и как бы из них. Меня не сторонятся, так-то вот!
- Ну, стало быть, тебе видней, - хмыкнул Сюртук. - А только две свадьбы в один день…
- Так она же специально так подстраивает! - самодовольно улыбнувшись, объяснил собеседникам Миха. - Княгиня то есть!
- Как так? - подал свою реплику Виктор и стал набивать трубку, остальное он уже понял, но не прерывать же рассказчика.
- А так! Приют этот, "Длань господню", княгиня наша учредила еще лет двадцать назад. Как вышла замуж за князя, так и повелела завести, значит, дом призрения для девочек-сирот, да не просто приют, как раньше было заведено, или, скажем, работный дом, а училище по всем правилам для воспитания и образования. Дев-компаньонок, стало быть, готовить из них повелела. Ну, это, значит, читать, писать научить, счету да манерам с танцами и всяким другим женским премудростям, чтобы не стыдно, значит, было такую девушку в приличный дом ввести. Дочке, скажем, наперсница. Старушке - компаньонка. Домоправительница или секретарь, невенчанная жена какому-нибудь немолодому чиновнику, да мало ли, что еще…
- Вот оно как… - Было непонятно, то ли Сюртук искренне восхищен, то ли наоборот.
- Так-так! - уверил его рассказчик, принявший интонацию Ремта за чистую монету. - Но только и этого ей, ну, то есть княгине нашей, показалось вскоре уже мало, вот в чем штука! Девушки подрастали, и заметила как-то княгиня, что есть среди них такие, что от благородных нипочем не отличишь! И в чем отличие-то? Тока в бумагах, если по совести. А коли не знаешь правды, то ни в жисть не разберешь. Собой хороша да приветлива, говорить, ходить умеет, что баронская дочка, наряди в шелка, так и спутать немудрено!
- Хитро!
- А то ж! Вот она их и наряжает. Не всех, конечно, но некоторых, про которых есть уверенность… А дальше просто. Привозит их на Большой Осенний бал и дает шанс. Мужики, особенно военные, враз голову теряют. Танец, другой, разговор наедине, и в самый интересный момент - хрясь! Является княгиня. И не важно, что парень не то чтобы под юбку забраться, поцеловать толком девицу не успел, ан все! Коготок увяз, всей птичке конец. Под венец, и точка!
- Так эти две приютские, что ли? - делано удивился Виктор.
- Именно! - расплылся в улыбке торговец дровами.
- А мужики что ж, у вас совсем лапти? - поинтересовался Сюртук. - За столько-то лет…
- Так не каждый же год, - объяснил Миха. - Да и не велено об этом болтать… И сейчас трепать языками не станут. А так что ж! Две помолвки, две свадьбы, и что? Кто на ком женится, знают немногие… и болтать не станут, оно того не стоит. А две девицы судьбу нашли, так-то вот, господа хорошие!
8
Одиннадцатого листобоя 1647 года
Тина Ферен не знала своей семьи. Дама-наставница, Адель аллер’Рипп, сказала однажды, что Тина подкидыш, а именем своим обязана секретарю магистрата мастеру Ферену, записавшему под своей фамилией трех найденышей того давнего дня 11 первоцвета 1632 года. Говорят, что это была среда, и с утра шел дождь. Скорее всего, подброшенной девочке без имени было около года от роду. Максимум - полтора, минимум - девять-десять месяцев. Кажется, она спала в плетеной корзине, была чисто вымыта и наряжена хоть и не в кружева, но и не в тряпье. И это все. Все, что помнила сама Тина, было так или иначе связано с приютом. Сначала с монастырским, Сестер Добронравия, потом с этим, созданным княгиней Ариеной в доброте своей неизмеримой. Впрочем, по поводу княжеской доброты Тина особенно не заблуждалась, она кое-что знала на этот счет, хотя знание это было такого рода, что лучше о нем вслух не поминать. Однако Тина была девушкой умной и понимала, где проходит граница возможного, разумного и дозволенного. По поводу княгини Ариены болтать лишнего не следовало, точно так же, как и питать на ее счет излишние надежды. Сегодня был не Тинин день, и, чтобы это понять, не стоило тащиться на бал. Мужчинам, во всяком случае молодым и при мечах, Тина не нравилась. Стариков же, которым юность девушки с легкостью заменяет красоту, хитрости княгини Ариены в заблуждение не вводили. Но ей ли, Тине Ферен, сетовать на судьбу, ведь она и на бал этот роскошный в жизни бы не попала, да еще в таком чудном шелковом платье, не будь она - наудачу - лучшей подругой Теи и Дитты. Вот для них, двоих, этот день действительно стал особым. Сбылись на балу княгини все их потаенные надежды, и из дев-компаньонок без особых видов на будущее обе две превратились в сияющих счастьем невест. Жених Теи, возможно, был и не красавец, зато высокий и в плечах широк, дворянин и наследник замка, не говоря уже о том, что герой и лейтенант гвардии. По сравнению с Робертом Теллером Трис эй’Вендерс казался маленьким и щуплым. Так на самом деле и обстояли дела с его внешностью. Он был ниже Дитты и выглядел рядом с ней жалким сморчком, но он был настоящим имперским бароном и совладельцем - пусть и младшим - торговой компании "Карл эй’Вендерс и сыновья". Причем сыновей у Карла Вендерса было двое, и Тристан - старший из них.
О нет, Тина не завидовала! Она и вообще была славной девушкой, практически не знавшей, что такое зависть, злоба и гнев. Тем более не стала бы она завидовать двум своим лучшим и - чего уж там! - единственным подругам, заменившим ей все то, что зовется обычно домом, семьей. У Тины не было дома, как не было и семьи, но зато уже шесть лет подряд рядом с ней находились Теа и Дитта. Днем и ночью, летом и зимой, в мгновения радости и в минуты печали. Всегда, постоянно, день за днем… до сегодняшнего дня, до этого вечера…
О да, мысль о расставании печалила Тину, но радость за подруг перевешивала на весах ее чувств все прочие соображения.
- Боже, какие вы красивые! - в который уже раз воскликнула Тина, с любовью и восхищением обнимая обеих подруг разом.
- Мадемуазель Ферен?
Она даже вздрогнула от неожиданности. Ее никто здесь не знал, и некому было заинтересоваться ею теперь. Вдруг. Буквально на последних минутах бала.
- Мадемуазель Ферен?
- Да, я… - Она выпустила подруг из объятий и оглянулась.
Голос принадлежал высокому широкоплечему мужчине, одетому по столичной моде в расшитый серебром камзол. Он был молод, хотя и не юн, и красив строгой мужской красотой. Удлиненное лицо, отличавшееся отчетливой лепкой черт, выдавало между делом не только хорошее происхождение - породу и кровь, как говорят на севере, - но и силу воли, и недюжинный интеллект.
- Сударь?
- Вы удивительно похожи на свою мать… - вот что он сказал ей тогда.
- Вы знали мою мать? - подалась она к нему, не в силах преодолеть великий соблазн всех на свете сирот.
- Я видел ее портрет, - таков был ответ.
- Так вот почему ее бросил мой отец… - Вывод напрашивался сам собой.
- Ваш отец? - поднял бровь незнакомец. Кажется, ей удалось его смутить.
- Ну, должен же существовать и мужчина, который меня зачал… - такой откровенной грубости еще никогда не срывалось с ее губ. Похоже, Тина была сейчас несколько не в себе, но, если подумать, ее можно понять и простить. Не каждый день в жизнь девушки-сироты входят красавцы из таинственного ниоткуда, сообщающие, что знают, кто произвел несчастную на свет.
- Ах, вот вы о чем! - распахнул он большие серые глаза. - Непременно. Разумеется… Но с чего вы взяли, что он ее бросил?
- А кто бы остался с такой уродиной?! - Ее устами говорило сердце, но кто не ошибается?
- Понятие красоты относительно, - дипломатично возразил мужчина. - То, что считается красивым здесь и сейчас, в этих глазах или тех, не обязательно таково же в иных глазах, там и тогда. Верно и наоборот.
- Звучит соблазнительно, но верится с трудом, - горько усмехнулась Тина, начавшая понемногу возвращаться в себя.
- Давайте оставим эту тему, тем более что все в вашей истории сложилось совсем не так, как представляется. Не столь очевидно, не так просто…
- Не так, - повторила она за ним. - А как?
- Не мужчина бросил женщину, если вы понимаете, о чем речь, - незнакомец говорил теперь медленно, словно бы опасался сболтнуть невзначай лишнего, - если честно, это она вышвырнула его, словно старую перчатку, а позже в связи с совсем другими обстоятельствами вынуждена была - впрочем, без особых сожалений, - расстаться и с вами. Но ваш отец…
- Мой отец…
- Ваш отец не отчаивался, он искал вас все эти годы…
- Только не говорите, что это вы, - усмехнулась она, а чего ей стоила эта усмешка - отдельный и непростой разговор.
- Ну, что вы! Что вы! - всплеснул руками мужчина. - Мне всего двадцать восемь лет от роду, и в детстве я был послушным тихим мальчиком…
- Тогда кто же вы и зачем пришли? - вопрос напрашивался, но и ответ не заставил себя ждать.
- Я частный поверенный, доктор права Сандер Керст, и я прибыл в Аль, чтобы найти вас и доставить к вашему отцу, который желает официально признать вас своей дочерью и передать вам свой титул и немалое состояние.
- Имя! - потребовала Тина. - Назовите мне мое имя!
- Терпение! - остановил ее Сандер Керст. - Нам необходимо как можно скорее добраться до Ландскруны! Состояние вашего сиятельного родителя таково - я имею в виду здоровье, а не финансы, - что промедление может оставить вас и без имени, и без денег!
- Хорошо сказано! - Тина и не заметила, как рядом с ней оказалась дама-наставница Ада аллер’Рипп. - Браво! Но одну я девушку с вами не отпущу!
- Что же делать? - Лицо мэтра Керста стало строгим, если не сказать суровым. - Я предъявлю властям бумаги, уполномочивающие меня…
- Подотритесь ими, мастер! - отрезала железная Ада. - Училище находится под патронажем ее высочества княгини, и на сотню миль в округе никто даже не пернет, если она прикажет терпеть! Вы меня поняли, сударь?
- Вполне.
- Тогда шепните мне имя, разрешаю на ушко.
Мэтр Керст колебался всего лишь мгновение.
- Вшхршс… - прошипел он, нагнувшись к уху дамы-наставницы.
- Вот как… - произнесла она в раздумье, услышав имя. - Что ж, ради этого стоит постараться. Мы отплываем завтра утром!
- Увы! - удрученно развел руками Сандер Керст. - Навигация закрыта, поскольку льды надвинулись на Студеные Врата. Я прибыл, по-видимому, с последним кораблем!
- Что ж… - Дама-наставница посмотрела сначала на Керста, затем на Тину и покачала головой. - Тогда придется идти посуху…
- Через Старые Графства…
- Вы знаете другой путь?
- Нет, но я и по этому ни разу не ходил.
- Все когда-нибудь случается впервые, - наставительно заявила Ада аллер’Рипп. - Впрочем, нам потребуется проводник, но я знаю, как его найти…
9
Двенадцатого листобоя 1647 года