* * *
Пока они шли к мексиканскому ресторану, который выбрала Ханна, говорила в основном она - рассказывала о своем дедушке и его магазине. И Стивен с наслаждением ее слушал. Он был даже рад помолчать, ограничиваясь кивками и поддакиваниями: ведь уже столько раз он начинал нести всякую чушь с тех пор, как познакомился с ней! В ресторане было полно народу, как всегда по субботам во время ланча, но Ханна сумела высмотреть отдельный кабинет в самом дальнем углу, который вполне обеспечивал некую призрачную иллюзию уединения. Проголодаться Стивен, разумеется, еще не успел - завтрак по-прежнему тяжелым камнем лежал у него в желудке, - но на всякий случай заказал всего побольше, чтобы растянуть этот ланч. Впрочем, вскоре стало ясно, что и Ханна совсем не спешит вернуться в магазин.
Она училась на дневном отделении юридического факультета в университете Денвера. Сперва, правда, ее больше интересовала политология, но, проработав три года в одной благотворительной организации, она поняла, что попавшим в беду людям сможет куда лучше служить в качестве юриста.
- Я вряд ли сумею там хорошо зарабатывать, но постепенно надеюсь существенно укрепить свой профессиональный авторитет, - объясняла она, с удовольствием макая кусочки цыпленка в острый соус.
Когда Стивен попытался деликатно намекнуть на тему других мужчин в ее жизни, она рассказала, что недавно порвала серьезные и несколько затянувшиеся отношения со своим бой-френдом - они вместе учились в колледже, а потом он переехал в Атланту.
- Разве это такая уж даль? Не вижу в его переезде особых проблем, - сказал Стивен, внутренне приободрившись.
- Нет, он, по-моему, совсем к серьезным отношениям не стремился. И все время заводил всякие мимолетные интрижки. В этом-то вся и проблема. - Она сунула в рот еще кусочек и с полным ртом спросила: - А у тебя как с этим дела?
- У меня? Господи, да у меня уже три года вообще с этим никаких дел нет. Я закончил университет, получил степень магистра по управлению бизнесом, проворонил парочку вполне приличных предложений - отчасти потому, что там нужно было рисковать, а отчасти потому, что они были... ну, главным образом потому, что там нужно было рисковать. А я рисковать не особенно люблю, - признался он, теребя салфетку.
- Я знаю. Я сразу это поняла. Интересно, сколько еще ключей ты собирался испробовать, прежде чем решиться поговорить со мной? И я еще рано утром заметила твой пикап у дверей магазина. Вот и решила сама рискнуть и помочь тебе выбраться из этого дурацкого положения. - Она посмотрела на Стивена, ожидая ответа. - Ну и как ты к этому относишься?
- Ну, ты действительно нарушила мой тщательно спланированный график семичасового воспитания в себе мужества, которого должно было хватить на то, чтобы двенадцать секунд заикаться, преодолевая себя, а потом еще два часа заниматься жалким подхалимажем, но одно другого стоит: я рад, что ты так поступила. - Он широко улыбнулся. - Честное слово, рад!
- И я тоже, - сказала Ханна и взяла его за руку.
Как и в прошлый раз, когда ее пальцы стиснули его запястье, Стивен почувствовал, как сердце его на мгновение подпрыгнуло, а потом сразу куда-то ухнуло. А Ханна, вдруг смутившись, как если бы поняла, что слишком торопит события, отдернула руку, подозвала официанта и заказала кофе.
Стивен тут же сменил тему:
- А знаешь, я ведь перебрал в этом сосуде уже половину ключей. Было бы стыдно бросить дело на середине и оставить ключи от моего шкафчика лежать где-то на дне, так и не позволив им воссоединиться с родным замком.
- Я ведь уже предложила тебе свою помощь, - сказала Ханна. Стивен смотрел, как она размешивает сахар в чашке, и думал: да, это действительно одна из самых красивых женщин, каких я когда-либо видел в жизни; мало того, она красива, но отнюдь не старается казаться красавицей. Он всегда с тайной тоской смотрел на всяких супермоделей и кинозвезд, зная, что их совершенная внешность создана целой командой специалистов - косметологов, визажистов, модельеров.
Он представил себе, как Ханна утром скатывается с постели, накидывает первую попавшуюся фуфайку, раскрывает газету и... выглядит все так же восхитительно - кожа безупречна, волосы водопадом струятся по спине...
Стивену отчаянно хотелось протянуть руку и коснуться ее лица, но он боялся, что это ее спугнет. Нет, он, конечно, единственный мужчина на земле, способный испытывать такую неловкость, неуверенность и такое волнение при попытках произвести впечатление на хорошенькую женщину. Надо будет не забыть потом спросить Марка, что он по этому поводу думает.
И, стараясь не дать себе возможности снова начать колебаться и обдумывать свои дальнейшие действия, он вдруг выпалил:
- Я должен снова с тобой увидеться.
Ханна встала. Стивен подумал, что и ему, наверное, тоже нужно встать, но не был уверен, что ноги его послушаются. Она улыбнулась.
- Ладно, пойдем, поищем твои ключи, а там решим.
* * *
Когда они возвращались из ресторана, Ханна держала его за руку так, словно это была самая естественная вещь в мире. Теперь уже рассказывал Стивен - о своей жизни здесь, в предгорьях, о работе в банке, о намерении со временем подыскать какую-нибудь более интересную и перспективную работу, хотя он и сам толком не знал, что это должна быть за работа. А потом, на всякий случай предварив свое признание словами "ты только не смейся", он рассказал Ханне даже о своем увлечении математикой.
Несмотря на его предупреждение, Ханна все-таки громко рассмеялась, а потом совершенно серьезно спросила:
- Так почему бы тебе действительно математикой не заняться?
Стивен с силой поддел носком башмака валявшуюся на тротуаре крышку от бутылки.
- Ну, во-первых, потому что математикой много денег не заработаешь, а во-вторых, я совсем не уверен, что у меня хватит способностей. Математику я действительно очень люблю, но, по-моему, - да нет, я просто уверен! - я чересчур медлителен. Некоторые математические задачи, например, я уже несколько месяцев решить пытаюсь.
Дженнифер Соренсон, похоже, совсем не рассердилась, что ее дочь устроила себе такой длительный обеденный перерыв, и, когда они вошли в магазин, приветственно помахала им рукой от дальней стены.
- Пойду только спрошу, не нужно ли маме чем-то помочь, - сказала Ханна. - А ты пока продолжай искать свой ключ.
- Я хочу еще что-нибудь купить, чтобы твоя мать убедилась, что я не зря время тут потратил, - крикнул он ей вслед и стал бродить по магазину в поисках чего-нибудь необычного, чтобы можно было подарить Марку или Хауарду.
И вскоре обнаружил вазу, которая выглядела так, словно попала сюда прямиком из американского бара двадцатых годов, где незаконно торгуют спиртными напитками. Ваза была из дутого стекла и имела форму обнаженной женщины, держащей в руках цилиндр и трость.
"Редкостная безвкусица, - подумал Стивен, - но в самый раз для кабинета Хауарда".
- Я, пожалуй, назову ее Грета, - сказал Стивен, прижимая к себе вазу. - Хауард просто в восторг придет - он большой любитель широких бедер, и, кроме того, у нее ведь прямо из макушки пиво пить можно.
- Ты только не думай, что непременно обязан купить у нас что-то еще, - сказала Ханна. - Мы с мамой даже и не рассчитываем все распродать за этот срок.
- Что ты! Да ты только посмотри на нее! Это же дивный китч! Поистине идеальный подарок человеку, абсолютно не имеющему вкуса. Я, между прочим, не шучу. Хауард просто в восторг от нее придет.
Следующий час они проболтали, роясь в сосуде с ключами; куча забракованных ключей все росла и вскоре закрыла собой весь проход.
Наконец Ханна вздохнула:
- Все, хватит. Извини, но мне правда очень жаль, что ключей от твоего шкафа там не оказалось. Столько работы пришлось сделать впустую! - Она принялась пригоршнями сгружать ключи обратно в кувшин.
- Я бы не сказал, что впустую, - горячо возразил Стивен и, смутившись, даже слегка отвернулся.
- Да, наверное. Ты прав. Я тоже не считаю, что это было впустую, - сказала она и быстро поцеловала его в губы. - Хорошо. Я пойду и выпишу чек на шкаф, а ты пока сложи ключи в кувшин, ладно?
Стивен судорожно сглотнул - он все еще никак не мог побороть смущение - и крикнул ей вслед:
- Не забудь Грету к счету прибавить! Я ее обязательно с собой заберу.
И он, все еще прижимая вазу к груди, сел прямо на пол перед китайским шкафчиком, который купил для сестры. Поцелуй Ханны окончательно лишил его душевных сил, и теперь ему просто необходимо было посидеть несколько минут, чтобы вновь взять себя в руки. Стивен закрыл глаза и мечтательно провел пальцами по губам. Потом опустил глаза и увидел, что еще целая гора ключей-сирот ждет на полу, когда их наконец снова вернут в родной сосуд.
- Хорошо, хорошо, сейчас я отправлю вас всех домой, - пообещал им Стивен. - Ключи от нашего мира - это, конечно, хорошо, но с меня хватило бы и ключей от этого проклятого шкафчика!
И вдруг перед ним мелькнула знакомая выпуклая надпись: "БАС" - "Банк Айдахо-Спрингс"!
Сжимая Грету в левой руке, правой Стивен поднял ключ и поднес к глазам. Так и есть: 17С! Грета с грохотом полетела на пол и разбилась вдребезги; по плиточному полу рассыпались ее пышные груди и ягодицы.
- Черт возьми! Это же ключ от ячейки Хиггинса! - прошептал Стивен, не замечая изумленных взглядов покупателей, привлеченных грохотом и звоном. - Но как он сюда-то попал? - Он снова поднес ключ к глазам. - Нет, как все-таки ключ от банковского сейфа оказался в антикварной лавке?
Стивен ошалело смотрел на ключ. Потом, вспомнив наконец, где находится, сунул его в карман, пробормотал, сердясь на самого себя:
- Нет, парень, ты, похоже, и впрямь спятил!
И, неловко, точно оживший манекен, поднявшись с пола, принялся собирать осколки вазы, предназначавшейся в подарок Хауарду Гриффину.
А затем пошел извиняться перед Дженнифер.
В САДУ
Версен Байер огляделся, потом сильно натянул поводья и выехал на улицу. Этим утром Эстрад был особенно тих; молодой лесоруб прислушался: не слышно ли где поблизости топота малакасийского конного патруля? За спиной у него на дне повозки скорчился Гарек, старательно следивший за тем, чтобы никто не сумел разглядеть их драгоценный груз, укрытый парусиной.
Попав на грязноватой улице в глубокую колею, повозка вдруг пошла юзом, и один угол парусины все-таки приподнялся, предательски обнажив то, что было спрятано под ним. Гарек тут же, конечно, все снова укрыл, надеясь, что никто из горожан ничего не успел разглядеть сквозь щели в ставнях.
Дело в том, что везли они не сельскохозяйственные продукты, не лес для каминов и не увязанное в тюки сено, а сотни мечей и рапир и еще щиты, кольчуги и боевые луки. Они направлялись к развалинам королевского дворца, высившимся посреди Запретного леса, и им еще нужно было проехать через старый сад, что окружает дворец.
Поездка туда, да еще в такую рань любому может показаться подозрительной, однако иного пути во дворец не было, вот и приходилось тащиться с таким грузом у всех на виду. И оба молились про себя только о том, чтобы их не остановил ни один патруль.
Наказание за перевозку оружия - да еще и в таком количестве - будет, разумеется, страшным и молниеносным. Их попросту повесят на ближайшем дереве и оставят висеть до следующего праздника Двоелуния в качестве устрашения для тех, кто вздумает заняться чем-либо подобным. Гарек видел немало казненных таким образом; в дождливый сезон трупы разлагались особенно быстро, и мало у кого тело "доживало" до окончания положенного срока. Плоть начинала как бы сползать с шеи и плеч повешенного, оседая порой до самой земли.
Гарек заставил себя выбросить из головы все эти "веселые" мысли; лучше уж быть проткнутым насквозь мечами малакасийцев, чем висеть вот так на веревке! Версен испытывал примерно те же чувства и твердо знал: они, конечно же, будут сражаться до последнего, если их все-таки поймает патруль.
Оба они, и Гарек, и Версен, отлично умели стрелять из лука, но сегодня они даже вооружены не были, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. Большой лук всегда бросается в глаза, и они, хоть и неплохо владели также боевыми топорами и мечами, все же находили это оружие довольно неуклюжим; так что, если сегодня им придется драться, это почти наверняка будет иметь печальный исход. Гарек закрыл глаза, с нетерпением ожидая, когда они выберутся наконец с этой грязной улицы и окажутся под защитой леса, хотя и не слишком надежной.
Его тревожные мысли прервал Версен, сказав:
- Что-то чересчур людно становится. Не нравится мне это. И действительно, несмотря на ранний час, улицы довольно быстро заполнялись народом.
- Давай свернем в переулок и немного срежем путь, проехав прямиком через сад, - предложил Гарек. - Или, по крайней мере, давай хоть за домами спрячемся.
- Пожалуй, слишком светло сейчас, чтобы в сад-то сворачивать. Любой бы задумался: с чего это вдруг тяжело нагруженная повозка с мостовой свернет и прямиком по грязи через сад поедет? Значит, тем, кто ею правит, есть что прятать! - Версен помрачнел. - Нет, если кто-нибудь заметит, что мы в сад свернули, нас можно уже покойниками считать.
- Нам бы только до угла доехать, - с тоской сказал Гарек. - Оттуда уже видно, какой знак в окне над харчевней Мики, и сразу станет ясно, что делать.
Когда они приблизились к перекрестку, Гарек быстро оглядел улицу впереди и шепнул Версену:
- Лучше ты посмотри. Нам обоим одновременно глаза поднимать нельзя: любой, кто за нами наблюдает, сразу сочтет это подозрительным.
Они не могли знать наверняка, сколь активно действуют сейчас шпионы в Эстраде, выслеживая повстанцев, но решили ни в коем случае не предоставлять своим врагам ни малейшего шанса.
Венсен, напустив на себя исключительно равнодушный вид, как бы между прочим глянул вверх и тихо сказал:
- Одна тонкая свечка. Незажженная.
- Давай отсюда быстрее! - прошипел Гарек, прикрыв рот ладонями, сложенными ковшиком и старательно дыша на них, потому что утро выдалось на редкость холодное.
Джакрис Марсет наблюдал за ними из окна соседней купеческой лавки. Увидев, что повозка, неторопливо свернув в переулок, направилась к старому яблоневому саду, раскинувшемуся вокруг бывшего королевского дворца, и вскоре скрылась из виду, он подал знак малакасийскому солдату, терпеливо ожидавшему приказаний в соседней комнате, и шепнул ему:
- Успеете нагнать их через две улицы. И сразу же берите!
Солдат бегом бросился вниз через черный ход, вскочил в седло и повел свой патрульный отряд к месту возможного перехвата. Улицы были уже полны народа. Кони патрульных, тяжело топая и разбрызгивая грязь, нагоняли повозку. Они быстро миновали боковую улочку, развернулись и преградили повозке путь, окружив ее и заставив остановиться.
- Слезайте, - велел Версену и Гареку краснорожий капрал.
- Да мы же безоружные. - И Версен медленно поднял руки над головой.
Гарек сделал то же самое, однако послушно выпрыгнул из повозки.
- На колени! - приказал капрал. - Вон там, перед лошадьми. Теперь они подчинились оба. Гарек, чувствуя, что никак не может унять дрожь в руках, положил их себе на макушку и крепко вцепился пальцами в волосы, как в якорь.
- Мы фермеры, - сказал он, - на рынок едем.
Поняв, что голос у него все же немного дрожит да и звучит хрипловато, он решил пока что больше ничего не говорить, если, конечно, не возникнет особой необходимости.
- Все проверить! - приказал капрал стоявшему рядом солдату.
Тот спешился и принялся распутывать веревки, которыми была привязана парусина. Наткнувшись на непослушный узел, солдат вытащил из-за пояса нож и резанул по веревке, задев при этом и парусину, отчего весь груз оказался как на ладони. Гарек украдкой глянул на Версена, и тот заговорщицки ему улыбнулся.
- Яблоки, капрал! - крикнул солдат. - Это просто яблоки.
ДЕСЯТАЯ УЛИЦА, ДОМ № 147
- Как ты думаешь, почему они называют это мусоросборником? - Марк Дженкинс изо всех сил старался запихнуть большую коробку из-под пиццы в бачок для мусора. - По-моему, он ничего не собирает - сколько мусора туда собирается, столько же вскоре оттуда и вываливается. И получается не мусоросборник, а настоящая мусорная куча. - Он сломал коробку пополам, ударив о колено, точно хворостину для костра. - По-моему, стоит переменить это название. Мы можем, например, назвать этот бачок центром по сбору и хранению мусора. - Он минутку подумал и прибавил: - Нет, это, пожалуй, не годится, а ты как думаешь?
Но Стивен Тэйлор его не слушал. И как только они вошли в дом, забрался в уголок дивана в гостиной и крепко о чем-то задумался, вертя в руках ключ от сейфа Хиггинса.
На самом деле Стивену никогда еще не было так хорошо: эта неделя вообще оказалась одной из лучших в его жизни. В субботу они с Ханной вместе обедали, а китайский шкафчик работы Дункана Фифа спокойно ожидал своей участи в кузове принадлежащего Марку пикапа, пока Стивен и Ханна выбирали подходящий ресторан, объехав чуть ли не весь Денвер. А на следующий день отправились вместе автостопом в горы над каньоном. Во вторник они снова вместе обедали, потому что Стивен, повинуясь внезапному порыву, вдруг примчался после работы в город и заявил, что не может ждать до пятницы, чтобы снова ее увидеть.
Впрочем, реакция Ханны на его неожиданный приезд оказалась такой, что это вполне искупило головную боль, возникшую у Стивена после поездки по битком забитому транспортом шоссе в час пик. Увидев, как он входит в магазин, Ханна тут же извинилась перед покупателем, с которым разговаривала, и с улыбкой устремилась прямо к нему, а последние три-четыре шага даже пробежала. Ни одна женщина никогда так к нему не бежала; это было просто восхитительно и страшно возбуждало.
Короче, Стивен был совершенно без ума от Ханны Соренсон и все это время буквально витал в облаках. Что, впрочем, не мешало ему краешком мозга все время думать о том, что этот Уильям Хиггинс мог хранить в арендованной ячейке 17С.
Марк принес из кухни две откупоренные бутылки пива и одну протянул Стивену.
- Ты с пиццей покончил?
- Да, было очень вкусно. - Стивен с наслаждением отхлебнул холодного пива и сунул ключ от сейфа в нагрудный карман рубашки.
- Знаешь, нам, наверное, пора научиться кое-что и самим готовить, - сказал Марк. - Это диета из блюд китайской кухни, бесконечных вариаций пиццы и бутербродов с арахисовым маслом когда-нибудь все-таки нас доконает.
Он горестно задумался, и Стивен невольно рассмеялся, глядя на него.
Его лучший друг Марк Дженкинс в свои двадцать восемь лет пребывал в отличной физической форме. Замечательно сложенный, как и многие афроамериканцы, он каждое утро проплывал несколько миль вместе со своими воспитанниками из школьной плавательной секции и всегда был готов к забегу на любую дистанцию и к любым, даже самым утомительным, поездкам на горном велосипеде, какие только Стивен мог для них обоих придумать. Сам Стивен тоже был в хорошей форме, но Марк, казалось, и родился уже настоящим атлетом.