- Ты что, шутишь? Ты только посмотри на себя! - сказал Стивен другу. - Ты же у нас выдающийся спортсмен. Ты выглядишь так, словно твою внешность сконструировали на компьютере девочки-подростки во время какой-то вечеринки, воплощая в жизнь всеобщую девчачью мечту. - Стивен показал язык и прибавил: - Впрочем, я с тобой согласен: нам действительно следует подумать о том, как улучшить качество своего питания.
- Начнем послезавтра. Еще один, прощальный, суперужин - когда можно жрать от пуза - мы устроим завтра. Прикончим этот ящик пива и с пятницы начнем испытательный период здорового питания. Договорились? - Марк протянул приятелю руку.
- Договорились. Значит, в пятницу мы... ну, я не знаю... Запечем в духовке рыбу, или приготовим овощи на пару, или еще что-нибудь в этом духе.
Стивен понятия не имел, что еще можно запекать в духовке или готовить на пару. Марк, по всей видимости, тоже плохо себе это представлял.
- А пароварка у нас есть? - спросил он.
- Понятия не имею. Возможно, нам удастся отыскать в Интернете какие-нибудь идиотские советы по кулинарии или даже поваренную книгу.
Марк поднял бутылку с пивом:
- Итак, за рыбу и овощи, приготовленные на пару!
Стивен не остался в долгу. Мгновение подумав, он предположил:
- А может, подобные вещи тоже купить можно? Или их где-нибудь готовят навынос?
Оба захохотали, и Марк снова отправился на кухню: если они серьезно намерены избавиться от старых привычек, то лучше, разумеется, ничего из прежних запасов не оставлять. Сложив оставшиеся куски пиццы на две тарелки, он вдруг сказал:
- А знаешь, тебе бы, наверное, следовало отдать этот ключ Хауарду.
- Я знаю. Но ничего не могу с собой поделать. Мне страшно хочется узнать, что там лежит. Я даже о работе думать не в состоянии. - Стивен выключил телевизор, где шла скучнейшая бейсбольная игра, практически в одни ворота. - Завтра Хауард уходит раньше, и банк запираю я. Когда он уйдет, я найду какой-нибудь предлог, чтобы спуститься в сейф. Я только быстренько взгляну, что там, и вернусь домой как раз к ужину - к нашему последнему настоящему ужину: да здравствуют жиры, сахар и холестерин!
Марк сунул ему тарелку с пиццей и сказал:
- На, наслаждайся пока: мы будем скучать по всему этому, когда сами себя лишим подобных вещей. Я вижу, что ты сгораешь от любопытства, и все-таки то, что там лежит - что бы это ни было, - хранится там слишком давно. И тебе, по-моему, все же стоило бы отдать ключ Хауарду. Пусть он сам решает, открывать ячейку или не открывать.
- Он скажет "нет".
- Ну да, он ведь управляющий банком. Разумеется, он скажет "нет".
- Черт бы его побрал! - Стивен рассеянно откусил кусок пиццы. - Один лишь взгляд украдкой, и я тотчас же выброшу этот ключ в Клир-Крик. И навсегда забуду о нем.
Марк покачал головой.
- Ну да, очередная дохлая кошка. У нас тут по всему городу дохлые кошки закопаны. Надеюсь, что в этой сейфовой ячейке вот уже сто тридцать пять лет хранится обыкновенный сэндвич с тунцом. И благодаря его запаху твое преступление тут же выплывет наружу. - Решив сменить тему, Марк вдруг спросил: - А когда же я наконец познакомлюсь с прелестной Ханной?
- Мы в этот уик-энд собрались в горы, чтобы напоследок поснимать осины. Погода-то меняется; возможно, это будет уже последняя возможность полюбоваться осенними видами, пока снег не выпал. Если хочешь, пошли с нами.
- Отлично. - Марк как-то рассеянно поправил запыленную и потрепанную суперобложку на большом альбоме Пикассо, лежавшем на кофейном столике, и сказал: - Ты в последнее время часто с нею встречаешься. Должно быть, действительно хорошая девушка, да?
И Стивен, вдруг просияв, ответил:
- Я просто поверить этому не могу! Она совершенно меня с ума свела. Я только о ней все время и думаю. - И тут же поправился: - Ну, если не считать того, что у меня этот проклятый сейф из головы не выходит! - Он прибавил: - Но я и в такие минуты не могу не думать о ней. Со мной никогда раньше ничего подобного не было. Но я почему-то уверен, что вскоре все это так или иначе полетит к чертям, причем по моей вине - может, я буду ехать к ней на машине и нечаянно собью ее, или подожгу ей волосы из огнемета, или еще что-нибудь ужасное сотворю...
Марк усмехнулся:
- Нет, мне просто не терпится на нее взглянуть! Только, если тебе случайно где-нибудь тут попадется огнемет, ты запомни: сами по себе огнеметы людей не убивают. Это только люди умеют.
* * *
Несколько часов спустя Стивен, которому никак не удавалось уснуть, понял, что ему отчаянно хочется поговорить с Ханной. Его, правда, беспокоило, что он может ее разбудить, но он все же решился.
- Нет, я еще не спала, - сказала она. - Глупо, но все последние двадцать часов я только и делала, что скучала по тебе. У меня такое ощущение, словно я опять стала школьницей.
- А я совсем и не против. - И, набравшись смелости, Стивен прибавил: - Я так давно не испытывал ничего подобного... Не знаю... может, и вообще никогда.
Голос Ханны стал еще тише:
- И я тоже... Мне бы так хотелось увидеть тебя хоть на минуту, хотя бы просто сказать тебе "спокойной ночи"...
- Я приеду через сорок минут, - сказал Стивен.
- Мы могли бы встретиться на полпути, скажем, у закусочной в Голдене, - тут же предложила она, не зная даже, серьезно ли он это сказал.
- Хорошо, через двадцать минут в Голдене, - сказал Стивен и повесил трубку.
Было уже за полночь, когда Стивен заметил на стоянке в Голдене автомобиль Ханны. Она стояла рядом и пила что-то из пластмассового стаканчика. Окна в закусочной ярко сияли, и кожа Ханны светилась каким-то нереальным теплым светом. На ней были старенькие джинсы, кроссовки и темно-синяя футболка. Волосы, собранные в хвост, падали на плечо, как и в тот день, когда они впервые встретились.
Он крепко обнял ее и чуть наклонился, вдыхая нежный запах сирени, исходивший от ее волос, потом приподнял ее лицо за подбородок и крепко поцеловал в губы. Она ответила на его поцелуй столь же страстно. Он мучительно хотел ее; подняв руку и нежно проведя пальцами по ямке у нее под горлом, он невольно почувствовал под футболкой ее затвердевшие соски.
Не отрываясь от его губ, Ханна взяла его руку и положила себе на грудь, сама нежно его поглаживая. Стивен еще крепче прижал ее к себе, притиснув спиной к дверце автомобиля.
Она тихонько застонала, но не отстранилась, а лишь сильнее прильнула к нему, и ему показалось, что он прямо сейчас взорвется - вот тут, на парковке возле закусочной. Ласки Ханны становились все настойчивей, и он, слегка отстранившись от нее, с трудом пробормотал:
- Завтра тебе придется непременно просмотреть утреннюю газету.
- Что? Что это ты говоришь?.. Почему?.. - Ханна явно не придала его словам никакого значения.
- Ты просмотришь завтра газету, - повторил он, - чтобы убедиться, что я благополучно добрался домой.
- Ты это о чем? - Она опять занялась его ртом, лаская языком губы и время от времени страстно в них впиваясь.
- Потому что я почти уверен, что разобью машину еще до того, как доберусь до хайвея.
Ханна рассмеялась - несколько удивленно и довольно громко, и Стивен от этого потрясающего смеха чуть сознание не потерял.
Потом он тоже засмеялся, и Ханна выпустила его из своих объятий.
Сунув ладони в задние карманы его джинсов, она, надув губки, заявила:
- Ну хорошо, раз уж ты говоришь, что я должна перестать...
- Я думаю, так будет лучше. Мне бы очень не хотелось, чтобы врач в "скорой помощи" обсуждал с фельдшером подозрительное мокрое пятно спереди у меня на джинсах - господи, и что они тогда скажут моей маме? "Хм... Видите ли, миссис Тэйлор, он, разумеется, был в трусах, но и трусы оказались насквозь мокрыми..." Хорошо еще, что мне тогда все это будет безразлично, ибо я до такого позора уже не доживу!
Ханна расхохоталась и игриво оттолкнула его от себя.
- Ступай уж, дурачок. Но в выходные мы начнем прямо с того, на чем остановились сегодня. И никаких извинений я не приму. - Она тихо зарычала. - Ничего, солдатик, ты об этом не пожалеешь!
- Не сомневаюсь. И точно знаю, что это будут самые лучшие одиннадцать секунд за всю мою взрослую жизнь! - Он наклонился и еще раз поцеловал ее в губы.
Они еще немного посмеялись вместе, и Ханна, нежно поцеловав его на прощание, шепнула:
- Спокойной ночи. И пусть тебе приснюсь я!
- Можешь быть совершенно уверена: именно ты мне и приснишься.
* * *
Марк шел по Майнерз-стрит к "Пабу Оуэна". В октябре сумерки, как всегда, наступали рано. Днем уже немного шел снег, и ученики у него на уроке истории совершенно расслабились, уверенные, что начинается метель, а посему школу должны непременно закрыть и нечего понапрасну терять время. Но Марк понимал, что это еще не настоящий снегопад, а всего лишь первая пороша. Хотя вид зданий, укутанных тончайшим белым покрывалом, действовал на него чрезвычайно бодряще: казалось, город переоделся во все свежее, а резкий осенний ветер дочиста вымел улицы, опустевшие после летнего наплыва туристов. Башмаки Марка оставляли на засыпанном снегом тротуаре довольно отчетливые следы.
Он был рад, что скоро выходные, хотя, похоже, из-за снегопада запланированный поход в горы придется отменить. Легкий снежок в городе вполне может означать слой снега глубиной в несколько футов выше зоны лесов.
Айдахо-Спрингс в пятницу вечером представлял собой весьма интересную дихотомию для философски настроенного наблюдателя: приветливо распахнутые двери и зазывно мерцающие огни магазинов, предназначенных в основном для туристов, и полное отсутствие этих самых туристов на улицах. Впрочем, без туристов город нравился Марку гораздо больше.
В общем-то, Айдахо-Спрингс служил для многочисленных туристов всего лишь перевалочным пунктом - именно так и не более того - и практически ни для кого никогда не являлся конечной целью путешествия. Хотя и эта основная его функция давала жителям города кое-какие существенные преимущества.
Марк мысленно перечислил наиболее важные для него самого: например, довольно широкий приток свежей информации - Марк, уроженец Нью-Йорка, обожал покупать "Нью-Йорк таймс" или даже "Бостон глоуб" и узнавать оттуда новости о северо-востоке страны. Кроме того, здесь варили прекрасный кофе, и это, возможно, был самый важный вклад Айдахо-Спрингс в национальную экономику со времен золотоискательского бума; в городе можно было купить или заказать в кафе любые, даже самые экзотические, разновидности кофе - от бразильского до турецкого, и все это было доступно ежедневно.
Стоило Марку подумать о кофе, и рот его тут же наполнился слюной.
Он проверил часы и перешел на другую сторону Майнерз-стрит. Стивен должен был закрыть банк в половине шестого, а Хауард собирался уйти еще на полчаса раньше, чтобы успеть занять местечко в своем любимом баре. Приятели еще собирались сегодня в последний раз насладиться на ужин горячей пиццей, но никогда нельзя знать заранее, как сложится вечер, если руководить всем взялся Хауард Гриффин.
Войдя в паб, Марк еще на пороге вдруг остро почувствовал себя чернокожим. Зал был битком набит белыми людьми, и, хотя он был знаком с большинством из них, все равно в такие моменты он всегда чувствовал себя не в своей тарелке. Это, впрочем, случалось нечасто - многие представители местного сообщества хорошо его знали и уважали, потому что он учил их детей в школе; но тем не менее в Айдахо-Спрингс всегда было маловато цветных, и время от времени Марк чувствовал себя не то что изгоем, но как бы существующим отдельно от других, хотя уже настолько привык к этому городу, что считал его почти родным.
А те люди, что проносятся в своих автомобилях по скоростному шоссе, соединяющему два штата, и понятия не имеют, до чего же это хорошо - жить вблизи высоких гор. Они все так спешат поскорее добраться до конечного пункта своего путешествия, что остановка в Айдахо-Спрингс значит для них не больше, чем те мимолетные взгляды по сторонам, которые они бросают, покупая местную газету или размешивая сахар в чашечке с кофе.
Марка тянуло к горам с ранней юности, с тех пор как родители взяли его с сестрой в путешествие через всю страну. Волшебная красота Скалистых гор произвела тогда на отца Марка настолько сильное впечатление, что он из этих краев и уезжать больше никуда не хотел. Родители Марка давно запланировали эту поездку и копили на нее деньги, рассчитывая добраться до берегов Тихого океана и выпить дорогого вина в Сан-Франциско. А вместо этого их путешествие застопорилось в Скалистых горах, где они застряли на несколько дней.
Похоже, отец Марка никак не мог заставить себя снова сесть за руль и по Межконтинентальному шоссе добраться до штата Юта. Вместо этого они вдруг стали путешествовать автостопом, участвовать в туристических поездках по шахтам, кататься по старой Кольцевой железной дороге в Джорджтаун и даже пытались удить рыбу на муху в Национальном парке. Если сестре Марка все это быстро надоело, то сам Марк был просто счастлив; ему хотелось как можно дольше оставаться в этих горах.
И он уже тогда знал, что когда-нибудь непременно сюда вернется.
Крупнозернистые увеличенные (восемь на десять дюймов) снимки роскошных горных видов украшали стены дома Дженкинсов на Лонг-Айленде, а через десять лет отец Марка вернулся в эти места, чтобы помочь сыну, переезжавшему в Форт-Коллинз, в общежитие Колорадского университета. И обоим тогда показалось, что они вернулись домой. Отец Марка всю жизнь не мог забыть, сколь сильное впечатление произвело на него то, самое первое их путешествие в Скалистые горы, и странным образом связывал свою необычайную привязанность к этим местам с воздействием на него зубчатых горных вершин, низкорослых лесов на склонах гор и буйной зеленой растительности в ущельях.
И сейчас, стоя на пороге "Паба Оуэна", Марк вспомнил об отце и решил завтра же позвонить домой, а затем, нырнув в толпу посетителей, стал высматривать Хауарда Гриффина. Как и в любом другом здешнем баре, здесь уже к пяти часам было полно народу, и на фоне неумолчного общего гула слышались чьи-то отдельные восклицания или голоса спорящих - люди с удовольствием беседовали о политике, о любви, об октябрьских бейсбольных матчах и о приближающемся лыжном сезоне.
Марк считал пятничные вечера в "Пабе Оуэна" особенно удачными, если на маленькую сцену в дальнем углу поднималась пожилая итальянская пара и устраивала импровизированный концерт. Винсент и Мария Каспарелли с пятидесятых годов прошлого века играли вместе, и Марк был уверен: нет ни одной песни или мелодии во всемирном джазовом репертуаре, которых бы они не знали.
Возбужденные музыкой завсегдатаи бара совершенно неудобочитаемым почерком царапали свои просьбы на бумажных подставках для стаканов и клали их вместе с несколькими долларами на крышку рояля, на котором играла Мария. Винсент, бросив мимолетный взгляд на записку, молча кивал Марии - видимо, общались они исключительно с помощью телепатии, - и дуэт тут же начинал играть; они исполняли одну вещь за другой и никогда даже с ритма не сбивались.
Винсент играл на саксофоне, импровизируя в перерывах между песенными куплетами, но главная роль принадлежала, конечно, Марии. Ее исполнение джаза граничило с виртуозностью; Марку редко доводилось слышать, чтобы она, даже аккомпанируя пению или саксофону, повторяла один и тот же риф, хотя день за днем играла сотни песен и мелодий и повторение одних и тех же мелодических фраз было бы, казалось, делом совершенно естественным.
Винсент постоянно носил один и тот же костюм и старомодный галстук "Аскот" с пейслийским узором, и его шляпа, больше похожая на пирог со свининой, вечно висела на вешалке над роялем.
Мария же всегда одевалась строго, как настоящая пианистка: темная юбка и белая блузка, а над грудью приколот букетик розовых воздушных цветов. Если попозже вечером угостить Винсента ржаным виски со льдом, он всегда готов был рассказать какую-нибудь историю о том, как они много лет подряд проводили лето в горах Катскилл, или о том, как они играли в ночных клубах Нью-Йорк-сити с джазом Вуди Хермана.
Обнаружить Хауарда Гриффина было несложно. Он стоял, прислонившись к стойке, лицом к окружавшим его юнцам, едва достигшим совершеннолетия, среди которых Марк заметил и свою бывшую ученицу Мирну Кесслер. Подойдя поближе, Марк услышал, как Хауард во весь голос разглагольствует - он наверняка уже успел пропустить не одну кружечку пивка:
- ... И любой, кто когда-либо видел, как он играет, сразу понял бы, что если уж и ставить на какую-то бейсбольную команду, то только на эту! Да этот парень просто понятия не имел, что значит проиграть! Хотя, с другой стороны, кому теперь какое до этого дело? Да поместите его хоть в Зал Славы... - Обнаружив весьма мало сочувствия в толпе молодых выпивох, Гриффин умолк и сдался. - Ах, все равно вы еще слишком молоды, чтобы его знать! - Тут он заметил Марка и радостно крикнул: - Эй, Марк, сюда, сюда!
Стивен появился только без четверти шесть, и Марк сразу заметил, что его старый приятель нервничает. Стивен поздоровался со всеми, положил свой кейс на стойку и с благодарностью кивнул бармену Джерри, который уже успел налить ему темного бочкового пива. Хауард, заметив, что Стивен полез за кошельком, настоял, чтобы Джерри и эту кружку приписал к его счету.
- Что ж, Хауард, спасибо, - сказал Стивен, чокаясь кружкой со своим начальником.
- Не за что. Надеюсь, ты все хорошенько запер? - Хауард попытался оторвать от тарелки кусочек тортильи, намертво приклеившейся к ней растаявшим и засохшим сыром.
- Нет, я решил, что сегодня, пожалуй, стоит все оставить настежь открытым - пусть проветрится, в том числе и помещение сейфа. - Стивен заставил себя улыбнуться; на Марка он старался не смотреть.
- Чересчур умных, Стиви, никто не любит, - рассмеялся Хауард.