– Я прекрасно понимаю, что ты лучшая кандидатура на этот пост, чем я. Скажу честно: я отказывался, но мне прямо сказали, что тебе начальником не быть при любом раскладе. Еще мне посоветовали избавиться от тебя. Я не хочу этого делать, потому что ты мне нужен как специалист и как друг. Ответь мне, но только честно, могу я на тебя рассчитывать? – После этих слов Николай посмотрел на меня в упор. Я не отвел глаз и грустно усмехнувшись, ответил:
– Начальники по-своему правы, да и поезд мой ушел. Поэтому можешь на меня положиться.
Так началась наша странная дружба. Мы и далеко не разбегались и близко не сходились. И радовался я сегодня вовсе не тому, что как-то отомстил Николаю, но тому, что он признал: я его все-таки обошел.
Пока оформлялась пенсия, жизнь моя не спеша перетекала в новое русло. И начал я с того, что восстановил нормальные отношения с родными мне людьми. Рейтинг ненароком обиженных мною родственников возглавляла Ирина – моя бывшая жена и нынешняя любовница. Когда-то мы сошлись на почве внутренней неустроенности: отчаявшийся девственник и брошенная жена с ребенком на руках. Это был брак по расчету и взаимной симпатии. Я расстался с девственностью и обзавелся семьей. Ирина восстановила статус замужней женщины. Вместе мы прожили шестнадцать лет. Начали с того, что скоренько обзавелись дочерью, чем увеличили семью до четырех человек. До поры до времени совместная жизнь катилась по относительно гладкой дороге. Потом асфальт кончился, начались ямы да ухабы. Закончилось все в канаве, откуда выбирались уже порознь. Оглядывая со своей нынешней колокольни то недалекое, в общем-то, прошлое, я думаю, что наш брак был скорее случаен, чем закономерен. Он был сшит обоюдной тревогой перед грядущей тогда эпохой перемен. Пройти в одной связке лихие перестроечные и постперестроечные годы оказалось легче для нас обоих. Я мотался по командировкам, зарабатывал деньги. С женой виделся нечасто. Мы просто не успевали примелькаться друг другу, что зачастую лишь укрепляет семейные узы. Постепенно жизнь в стране вошла в новое русло. Я осел в конторе. Денег стало чуть меньше, зато я постоянно был дома. Ирина, наоборот, обрела крылья. В ней открылся коммерческий дар. Она быстро упорхнула за облака, откуда стала неодобрительно поглядывать на подпрыгивающего над землей мужа-лузера. Узелок, которым мы когда-то связали нашу общую веревочку, развязался, а завязать новый мы так и не удосужились. Но вот что интересно: семейные узы оказались намного прочнее брачных. И приемный сын, и родная дочь категорически отказались разрывать со мной отношения. Ирина, встретив такое мощное сопротивление, была вынуждена уступить, и семья осталась в целости, хотя и разбрелась по разным квартирам. А потом пришел черед воссоединиться и нам с Ириной, теперь уже на иной почве. Как сговорившись, мы так и не обзавелись новыми сексуальными партнерами. Стоит ли удивляться, что вскоре, исключительно здоровья для, мы вновь оказались в одной постели, уже в качестве любовников. Теперь я нарушил негласное соглашение, что и заставило близких сурово насупить брови.
Каков должен быть первый шаг для восстановления отношений с близким человеком? Надо уговорить его тебя выслушать. Как уговорить выслушать тебя женщину, если она бизнес-вумен? Надо сделать ей предложение, от которого она не сможет отказаться. Предпринимателя средней руки Ирину Вяземскую – не стала менять фамилию, звучная фамилия! – я, не от своего, разумеется, имени, пригласил в ресторан обсудить за обедом очень выгодное для ее бизнеса предложение.
Столик на двоих накрыт по высшему разряду. Я до поры затаился в сторонке. Вот она вошла в зал. Все еще чертовски привлекательна! Метрдотель ведет ее к столику. Садится. В некотором недоумении оглядывает стол. Замечает перед собой коробочку. Колеблется. Ну же, давай, открывай! Не устояла, заглянула одним глазком и замерла. Время! Подхожу и сажусь напротив. Быстро захлопывает коробочку и поднимает взор.
– Ты?!
Сейчас главное чтобы не встала и не ушла. Быстро произношу:
– Я. И у меня действительно есть для тебя деловое предложение.
В этой фразе ключевое слово "деловое". На бизнесменов действует безотказно. Колеблется. Надо усилить.
– В конце концов, ты ничего не потеряешь, если меня выслушаешь.
Здесь ключевым является слово "терять". Бизнесмен не любит терять. Остается. Но все еще на взводе.
– Слушаю тебя.
Сказала, как курок взвела – сухо и по-деловому. Начинаю торопливо, но без суеты излагать историю моей фиктивной женитьбы опуская наиболее интимные места. По мере исповеди настроение моей визави меняется в благоприятном для меня направлении. Все, рассказ окончен. Уходить не собирается, но все еще сердится.
– Мог бы известить заранее, до того как согласился.
Ну, все понятно. Часто обижает не сам факт, а то, как нас перед ним ставят. Пробую оправдаться.
– И как ты себе это представляешь? Решать надо было там, на месте. И что я мог сделать, сообщить тебе всю эту байду по телефону?
– Ну, хотя бы.
Прекрасно понимает, что говорит ерунду, но надо ведь последнее слово оставить за собой. Разумнее ей в этом уступить. Оценила, улыбнулась и расслабилась. Стучит ногтем по коробочке.
– Это что?
– Мой подарок, в знак уважения и любви.
Вижу, что довольна, но укусит больно.
– Дорогой подарок. Впрочем, твои услуги тоже щедро оплачены.
Неприятно, но терпимо.
Вечером, когда ее голова уютно расположилась на моем плече, произношу, как бы вслух размышляю:
– Надо будет еще с Антоном и Настей поговорить…
– О чем? – лениво интересуется Ирина.
– Ну, как о чем? Они ведь тоже на меня обижены.
– Ой, я тебя умоляю. Впрочем… Ты когда навещаешь Сережу?
– В эту субботу.
– Забери его с собой – их ведь на выходные, наверное, отпускают? – и вези к нам на обед. Я приглашу Настю и Антона. Там с ними и помиришься и познакомишь с новым родственником.
Хоть и колючая, но родная. Как хорошо, что она у меня есть.
– На обед не получится. До обеда он еще учится.
– Вези на ужин. Он ведь все равно у тебя на воскресенье останется?
– Скорее всего. По крайней мере, я планирую именно так.
– Вот и славно. Вот и договорились.
Через пять минут Ирина уже вовсю сопит, а я еще долго пялюсь в темноту.
Ведя машину, я слушаю сидящего рядом Сережу. Парень в отличном настроении и оживленно делится впечатлениями от недавно закончившегося званого ужина. Я поддакиваю ему, как могу, и тихо радуюсь нашей общей удаче.
В какую сторону распрямится зажатая пружина предсказать не трудно. А как поведет себя зажатый человек после того как раскрепостится? Это вопрос… Когда мы с Сережей приехали в гости к Ирине там находились уже и Настя, и Антон. Вначале, мы все были слегка зажаты новизной ситуации, но раскрепостились быстро и, слава богу, в одном направлении. Ужин, подразумевающий не столько поглощение пищи, сколько непринужденную беседу был оценен мной на пять баллов. Сережа обрел в лице Антона, Насти и Ирины новых друзей, а я успел переговорить с детьми. По ходу мне не пришлось даже оправдываться. Как я понимаю, за меня это сделала Ирина. К началу встречи Настя и Антон были настроены на самую позитивную волну. Это означало, что тогда в ресторане мне удалось одним выстрелом перестрелять всех зайцев. Ну, какой я, право, молодец! Во время разговора Антон сказал одну фразу, которая мне потом часто вспоминалась. Он сказал: "Старх… – он никогда не называл меня отцом а, повзрослев, стал называть именно так – Старх, хочу тебя поздравить, тебе удалось угадать пять номеров из шести". Я сразу понял, что он имеет в виду и весело переспросил: "Почему пять, а не шесть из шести?". И тогда мой приемный сын с легкой грустинкой в голосе сказал: "За шестым номером, боюсь, тебе придется еще побегать".
Не думаю, что он тогда понимал, насколько точно предсказал мое ближайшее будущее…
* * *
Слух о том, что Вяземский, оказывается, не так-то прост, как о нем полагалось думать, дошел-таки до ушей высокого начальства. Иначе чем объяснить пышные проводы на пенсию коими я был удостоен? Если бы каждая хвалебная речь, произнесенная сегодня в мой адрес не заканчивалась здравицей, вполне резонно было подумать, что я умер. Вершиной моего запоздалого триумфа стало сообщение о присвоении мне звания Засраба (Заслуженного работника) той отрасли, где я столько лет безуспешно таранил лбом стену. Господи, откуда во мне столько желчи? Или это шальные деньги способствуют ее усиленному выделению? Надо срочно тормозить, пока не захлебнулся. И чего это я, в самом деле? Ну не двигали меня по служебной лестнице, зато как специалиста всегда ценили и не уставали это подчеркивать. Да и представление на "Заслуженного" наверняка оформили задолго до моего нечаянного обогащения. А то, что Указ подоспел как раз к проводинам, так это уж точно счастливая случайность – и такое, представьте, бывает! Мог, кстати, и припоздать. Так что кончай, Старх, смотреть на мир глазами старого циника, расслабься и принимай заслуженные поздравления без сомнения в их искренности.
Банкетный зал оказался достаточно прямоугольным, чтобы вместить весь зоопарк. Нет, я нисколько не ерничаю, называя этим словом родной, безо всяких кавычек, коллектив. Скорее, добродушно подшучиваю. Не с моей легкой руки это слово прозвучало впервые, прижилось и уже много лет произносилось от случая к случаю не всегда шепотом, но по разным поводам. Не мне, стало быть, выводить его из обихода, тем более, что произнес я его – заметьте, про себя! – очевидно, в последний раз.
Никакого фуршета. Нормальное русское застолье. Столы заставлены разномастными бутылками и столь же разномастными закусками. И никаких там суши-пуши – все привычное понятное знакомое. Хотя вру. Попадаются и затейливые штучки. Я съел парочку – ничего, вкусно. Есть ли на столе лобстеры? Знать бы, на что они похожи, чтобы проверить, но надеюсь, что нет. А вот бутерброды с красной икрой есть точно. Да не отдергивай ты руку. Ну и что, что последний? Еще принесут. Что хотите про меня думайте, но я был рад тому, что удалось уйти красиво и не вбухать в эту красоту все сбережения, а то и банковскую ссуду.
Эх, Катя, Катя, женушка моя нечаянная. Не знаю, во что ты меня втравила, но сейчас я тебе искренне благодарен. Будь здорова! Почему вдруг кольнуло сердце, откуда налетела тревога? Но уж точно не из Рагвая. С Катей я разговаривал буквально вчера. Она была бодра, хотя и не весела – так она всегда такая. По обыкновению больше спрашивала, чем рассказывала о своем. В основном конечно о Сереже – но это и понятно. Что же не так? Или все-таки Катя? Обещала сегодня позвонить, может я в замоте не услышал? Пропущенных звонков нет. Мало ли какая может быть причина. А кошки скребутся. Брысь! Тем более вот он звонок.
– Я говорю с Аристархом Игоревичем Вяземским?
Голос женский, но это не Катя… Кошки совсем распоясались.
– Да, это я.
– Здравствуйте, Старх, это Светлана Фернандес подруга Кати… Старх, Катя погибла.
Весь хмель разом вон из головы. Взамен лед прозрачный и звенящий. Говорить не могу, челюсти свело. Видимо на том конце разговора это поняли.
– Ее убили… Старх, вы нужны здесь, срочно нужны!
Говорю и сам удивляюсь спокойствию своего голоса:
– Я вас понял, Светлана, вылечу, как только смогу. Только скажите, куда?
– Идите в рагвайское посольство. Там спросите господина Рамоса. Он объяснит вам маршрут и поможет с визой. Когда оформите вылет сообщите Рамосу координаты рейса. На месте вас встретят. И умоляю, поторопитесь!
– Хорошо, Светлана, я понял. До скорой встречи.
Цвета потускнели. Звуки обтекают голову. Знакомые, увы, ощущения. Так бывает всякий раз, когда узнаю об очередной потере. Сознание пытается отгородиться от мира, остаться наедине с горем. Трясу головой. Сейчас не время. Эти люди вокруг – они здесь ради меня. Они ни в чем не виноваты. Они хотят уйти домой довольными и веселыми, и они таковыми уйдут, чего бы мне это ни стоило. Тем более, уже почти ночь. Мудрить начну с утра, а пока, как сумею, подыграю гостям…
"Так вы, Аристарх Вяземский, никогда не купались ночью? И не хотите составить мне компанию? Жаль…". Катя идет к воде, как есть в сарафане. Я хочу пойти за ней, но ноги словно приросли к месту. Хочу ее окликнуть, но издаю лишь какой-то невнятный писк. А она уже в воде и уходит все дальше и дальше пока очередная волна не накрывает ее с головой. Тихо и темно. Не сразу соображаю, что это я только что проснулся среди ночи в своей московской квартире. Спустя мгновение, чужая смерть лишь свистом косы, но очень больно, полосует по сердцу. Прости меня, Катя, за то, что не пошел с тобой на войну. За то, что остался дома присматривать за дитем. А ты полезла в драку и тебя убили. Думала ли ты о том, что я могу и не откликнуться на призыв, который от твоего имени передала мне Светлана? Надеюсь, что нет. Не знаю как, но ты угадала главное – я своих слов назад не беру. Я полечу на край света, чтобы узнать и как смогу исполнить твою волю – будь покойна!
В иллюминатор лучше не смотреть: вверху небо без облаков, внизу океан без краёв. До этого была пересадка в Лондоне с московского рейса на рейс в Сан-Паулу. Это где-то в Бразилии – нет? Без разницы. Там всего лишь очередная пересадка на самолет до столицы Рагвая. О Кате стараюсь не думать. Господи, да кому я вру?! Только о ней и думаю, с той самой минуты, как услышал в трубке голос Светланы. Другое дело, загнал эмоции в дальнюю клетку и запер там до времени. Оставил только ноющую боль в груди, она мне все равно не подчинна: пришла без спросу и уйдет когда пожелает. Коли не сам, то и не поверил бы: с делами поперед отъезда справился за один день. Весьма помог Рамос с оформлением визы и путевыми советами. Хотя, было видно, что делает он это исключительно долга ради, без охоты, да мне-то в том какая печаль? Главное, что еще до вечера я отзвонился Рамосу касательно полета, заказал такси в аэропорт к ночному рейсу на Лондон, после чего позвонил Ирине.
– Привет, солнышко!
– Привет, Старх! У тебя что-то случилось?
– С чего ты взяла?
– Голос у тебя какой-то не такой.
Разве? Хотя она конечно права: с чего ему быть таким?
– Ира, я сегодня ночью улетаю в Рагвай.
Молчит. Переваривает услышанное.
– Катя погибла.
Мой голос предательски дрогнул, а та сторона откликнулась криком умирающей чайки:
– Как?!
Не уверен, что еще в каком-нибудь языке есть столь многогранный отклик на ошеломляющее известие. Это и "как же так?", и "как это случилось?", и "горе-то какое!", и много еще чего. Я из всего предложенного многообразия выбрал одно.
– Не знаю. Потому и лечу, чтобы во всем разобраться.
В возникшей паузе легко читался незаданный вопрос. Отвечу как есть:
– Конечно, помчался бы!
– Ты о чем?
– Ты ведь думаешь, помчался бы я на край света, случись что с тобой – нет?
– Нет… То есть да… Старх, не надо читать мысли.
Значит, все-таки угадал, хотя, в данном случае, это было совсем не трудно.
– Хорошо, не буду. А попросить тебя присмотреть за Сергеем можно?
– Конечно, о чем ты говоришь!
Искренность в ее голосе – бальзам моей душе. Все сделает как надо. Теперь за Сергея можно не волноваться. Без внимания его не оставят.
– Ребятам о случившемся сообщи сама и насчет Сергея тоже. Моя просьба и их касается.
– Все сделаю, не беспокойся.
– Уже перестал. Из пансионата Сергея с вами, конечно, не отпустят, но на территории пообщаться дадут. И не говорите никому о смерти Кати, ни Сергею, ни руководству пансионата. Насчет денег…
– Забудь! Мы с ребятами, слава богу, не бедные.
Вот и все. Можно собирать чемоданы.
– Спасибо, солнышко, до встречи, целую!
– И я тебя. Береги себя, Старх.