* * *
Почти сутки в воздухе. Никогда не считал себя слабаком, а тут, подиш ты, подустал изрядно. Нет худа без добра – я не про Катю, я про усталость – посмотрю, как она выглядит обратная сторона Земли. По аэропортам шиш что определишь: та же хрень, что и по нашу сторону экватора. Хочется на улицу. Покидаю зону контроля и устремляюсь к толпе встречающих. Насчет толпы я, пожалуй, загнул. Стоят несколько господ и чинно ожидают своей порции прилетевших. Среди них одна одиноко стоящая дама. Не знаю, почему, но стрелка внутреннего компаса сразу указала на нее. Не спеша приближаюсь, краем глаза отслеживая обстановку: вдруг не она, вдруг кто другой? Под легким деловым костюмом изящество фигуры не скроешь, и под темными очками в пол лица красоты не спрячешь. Делает шаг навстречу, руку протягивает по-мужски.
– Здравствуйте, Старх!
Осторожно пожимаю протянутую длань и так, на всякий случай, отмечаю: ладошка-то крепкая.
– Здравствуйте, Светлана!
– Это все ваши вещи? – кивает на пристроившийся за мной чемодан на колесиках.
– Все.
– Тогда пошли. – Поворачивается и направляется, надо полагать, в сторону выхода. Я и чемодан следуем за ней.
В такой последовательности мы вскоре дотопали до авто. Хорошая тачка. Представительский седан в комплекте с шофером. Располагаемся с комфортом: я и Светлана на заднем сидении, чемодан в багажнике.
– Сейчас едем в гостиницу, я там сняла для вас номер. Завтра утром выезжаем в Рансьон.
– Как скажите. – Возможно, ответ излишне лаконичен, но что я могу к нему добавить? Хотел было спросить, что есть Рансьон, но вовремя вспомнил, что в этом городе жила Катя. Жила… Приутихшая было боль вновь сдавила грудь. Говорить о пустяках не хочется. Говорить о важном моя спутница считает несвоевременным, иначе, почему она тоже молчит? От нечего делать сморю в окно. Город как город… хотя появись я в нем при других обстоятельствах, может, считал бы иначе. И номер в гостинице как номер. И не угодишь на меня никак. Так никто вроде и не пытается, да и я здесь не за тем. Время позднее… может сходить поужинать? Стук в дверь. Открываю. Это ужин сам ко мне пришел. Официант вкатывает столик на колесиках, следом в номер входит Светлана. Стою в сторонке – чего путаться под ногами? Столик к дивану, халдею чаевые, судя по его довольному лицу щедрые, мне улыбка.
– Вы не возражаете? – кивает на столик.
А если возражу то что, укатишь? Но говорю, конечно, иное:
– Не возражаю. Спасибо за заботу и… сколько я вам должен за ужин и гостиницу?
Опускается в кресло, небрежным жестом отмахивается от моего вопроса.
– Не сейчас. У нас еще столько общих дел впереди. Покончим со всеми, тогда и посчитаемся.
А вот это уже интересно. Какие такие у нас общие дела? В мысли врывается слегка насмешливый голосок:
– Так и будете стоять? Присаживайтесь, в ногах правды нет.
Спохватываюсь и прикасаюсь к дивану тем местом, где, по мнению моей гостьи, правды предостаточно. Беру со столика бутылку, разливаю по бокалам вино, предлагаю:
– Пьем не чокаясь.
Разливаю по второй.
– А теперь можно и за знакомство.
Не знаю, как еда на вкус, но пахнет аппетитно. Хм-м… Да и на вкус ничего. В отличие от меня, Светлана клюет как птичка, и как она же щебечет. Слушаю внимательно. Отбрасываю лишнее и уже известное остальное впитываю как губка. Кончили синхронно, я – есть и слушать, она – говорить. Промокаю салфеткой губы.
– Спасибо за ужин. Все было очень вкусно.
Смотрю на гостью. Кивает головой в ответ на благодарность, но явно ждет еще чего-то. Не сегодня.
– Извините, Светлана, но сейчас я к разговору не готов. Мне надо обдумать услышанное.
Понимающе кивает головой, встает.
– Спокойной ночи, Страх.
– Спокойной ночи, Светлана.
С чего бы ему быть – покою-то? Кто это сказал: "Покой нам только снится!"? Тютчев – нет? Нет, это сказал Блок. Насколько это действует в отношении меня, узнаю, когда засну. А пока воссоединю то, что узнал от Светланы с тем, что знал до этого. Выходит, конечно, хреново, но не до такой степени, чтобы убивать. Эрго: либо Светлана что-то от меня скрыла, либо сама не все знает. А не попробовать ли мне заснуть? Смотри-ка ты, получилось…
* * *
Никакой покой мне, конечно, не приснился, но, все равно, с утра чувствовал я себя значительно лучше, чем прошедшим днем. Когда мы вновь расположились на заднем сидении, Светлана, одним лишь движением изящного пальчика, создала между нами и водилой преграду в виде стеклянной перегородки. Ну и правильно: парню надо за дорогой следить, а не чужие разговоры слушать. Ну-с, пожалуй, начнем!
– Светлана, вы, давеча, говорили, что Рансьон отсюда километрах в трехстах. Полагаю, этот монстр нас часа за четыре домчит – нет?
– Нет, часов за пять с небольшим.
– Что так?
– Тут не везде асфальт. Нам треть пути по грунтовке пылить.
Чудеса, да и только! Стоило лететь на край света, чтобы наступить на те же грабли – это я про вторую российскую беду. Мысль показалась мне настолько удачной, что я неприминул поделиться ей со Светланой. Моя спутница грустно усмехнулась:
– Дороги здесь пусть и не везде асфальтированные, зато достаточно ровные. На них хоть и не разгонишься, но и колдобины пересчитывать не приходится. – Видимо заметив на моем челе тень разочарования, Светлана поспешила меня успокоить: – Зато тут первой беды с избытком.
– Дураков что ли? – догадался я.
– Их родимых…
Сказано это было с такой глубокой интонацией, что у меня невольно вырвалось:
– Эк они вас достали.
– Да меня тут все достало! – всплеск энергии едва не отбросил меня к дверке салона. – Никак не могу избавиться от ощущения, что хожу вниз головой. Постоянно юбку придержать хочется. Вы знаете, Старх, а у нас тут сейчас весна! В сентябре – весна. Господи, зачем мне в сентябре нужна весна? Мне листики опавшие поворошить хочется, тонкими льдинками с утра похрустеть. Старх, голубчик, как я соскучилась по снегу!
Наш человек! Даром что метиска, а разошлась во всю ширь русской души. Осторожно вставляю:
– А тут что, зимы совсем нет?
– В нашем понимании нет. Что-то вроде ранней осени плавно переходящей в позднюю весну.
Мы уже за городом. Слева показалась и ушла в сторону довольно широкая река. Серая нитка шоссе вытягивается вдоль равнины, изредка огибая поросшие лесом холмы. И деревья на холмах, и сами холмы, и кусты по обе стороны дороги – все не наше, непривычное взгляду. Моя спутница все еще изливает душу, а вот это как раз по-нашему.
– … Мужнина родня, аристократы хреновы, меня в упор видеть не желают. Пока был жив Фил, мне на это было наплевать. Да мне и сейчас наплевать, но без близкого человека рядом все одно погано. Одна была радость – Катюшка, да и ту вчера схоронила…
Светлана замолкла, горестно поджав губы, но за платком не полезла, видимо, плакать не собиралась. Характер у девочки твердый. Впрочем, учитывая ее прошлое, это и не удивительно.
– Света, хочу спросить о похоронах: почему все сделали так поспешно?
Светлана пожала плечами.
– Так причин затягивать не было. Люська с живой-то Катей последнее время еле-еле под одной крышей уживалась, а с мертвой-то и подавно. А о вашем приезде кроме меня никто не знает. Да я вам вчера рассказывала…
Действительно рассказывала. Мой приезд был целиком на совести Светланы. Она одна знала о замужестве Кати, и она же исполнила ее, заготовленную на такой случай, волю. Светин муж – царствие ему небесное! – долгое время занимал ответственный пост в правительстве Рагвая. Женившись на Светлане, он был вынужден подать в отставку, но нужные связи, понятно, сохранились. Ими и воспользовалась Светлана для того чтобы как можно быстрее доставить меня в Рагвай. Без особой охоты, но ей помогли. Мой приезд для здешней Катиной родни точно будет неприятным сюрпризом, на что мне было чихать с самой высокой березы – или что тут у них вместо нее растет? Те же мысли, видимо, бродили и в голове Светланы, которая, в отличие от меня, их озвучила с нескрываемым злорадством в голосе:
– Сегодняшнее зачтение завещания кому-то очень сильно икнется. Ну да я вам говорила…
– Нет, об этом вы мне не говорили, – забеспокоился я. – А мы успеем?
– Да ну? – удивилась Светлана. – Нет, не может быть… а впрочем, не важно. Успеем, конечно, успеем. И доехать успеем, и привести себя в порядок успеем, и даже пообедать успеем. А на "ты" так и вовсе перейдем прямо сейчас. Ты не против?
– На "ты" так на "ты", – согласился я. – И вот что я хочу у тебя спросить: кто есть жених Люсии?
– Ты совсем ничего не помнишь? – удивилась Светлана.
– Если ты о нашей вчерашней беседе, то я помню все. И то, что Люсия прямо в День рождения была помолвлена и, то, что свадьбу назначили на 9 октября за день до вскрытия ларца. Но кто он этот жених?
– Я ведь тебе говорила и про жениха, и про завещание, – продолжает упрямиться Светлана.
– Почему я тогда ничего этого не помню? А если даже и так? Повторить, надеюсь, язык не отвалится?
Ну вот, нагрубил девушке. Впрочем, должок она вернула быстро.
– Представь себе – нет. Повторяю для тех, кто находился в танке…
Язва.
– … Женихом Люськи является некто Серж Одоецкий, мальчик из хорошей русской семьи. Его предки эмигрировали в Рагвай в одно время с Вяземскими.
– Они его по имени подбирали? – полюбопытствовал я.
– Как? – переспросила Светлана. – Ах ты, черт. А мы с Катькой не придали этому значения. А что… очень может быть. Правда, он Николаевич, а не Сергеевич.
– Так видно Сергеевичей не сыскалось, – поделился я мыслью.
– Вполне вероятно, – Катя посмотрела на меня. – Ты считаешь, что это важно?
– Не думаю. Скорее, нет. Скорее, это просто совпадение.
– Так чего ж ты? – Светлана была само негодование.
– А я че, я ниче, я так, для разговору.
Света обижено фыркнула и отвернулась. Я воспользовался моментом и задремал.
* * *
Проснулся я сразу после съезда на грунтовку. Дорога действительно была хорошо укатана, но все одно не асфальт, и машину таки слегка потряхивало. Скорость заметно упала – скорее, чтобы не сильно пылить. Светлана сидела уже совершенно не обиженная, но задумчивая. Думаю, не будет большого греха в том, что я тоже немного поразмышляю. Смерть моей нечаянной жены трудно назвать обычной. Катя ночью упала с лестницы и свернула шею. Это мог быть как классический несчастный случай, так и столь же классическое убийство. Полицейское расследование остановилось на первом варианте, Светлана настаивала на втором. О несчастном случае размышлять было нечего – горько конечно, но c"est la vie. Версия убийства – а я согласен со Светланой – натыкается минимум на два взаимосвязанных вопроса: "зачем?" и "кто?". Вчера вечером Света выложила мне такие подробности из Катиной жизни, которые значительно расширили круг подозреваемых. Оказывается, Катя и Света были компаньонками. Дело им досталось по наследству от мужей. Когда-то давно местный аристократ и бизнесмен Хосе Гонсалес Кардосо предложил своему другу, чиновнику высокого ранга Филиппе Родригесу Фернандесу, совместное вложение капитала. Идея предприятия принадлежала еще одному их другу, Сергею Сергеевичу Вяземскому, которому эмигрантское происхождение не позволяло самостоятельно поднять проект. Приятели быстро пришли к соглашению. Чистую прибыль было решено делить поровну. Хосе и Сергей занялись воплощением идеи в жизнь, а Филиппе лоббировал интересы компаньонов в эшелонах власти. Дело оказалось выгодным и стало приносить друзьям солидный доход. Несколько лет назад на доходное предприятие положил глаз местный мафиози по прозвищу Удав. Дело дошло до вооруженной стычки, в которой Сергей убил родного брата Удава. Вскоре Сергей погиб в автомобильной катастрофе. Филиппе приложил максимум усилий для того чтобы упечь Удава за решетку. Не за убийство Сергея. Причастность Удава к его смерти доказать так и не удалось. Но и других грехов набралось на солидный срок. Полтора года назад Удав умер в тюрьме. А вскоре, в автокатастрофе, как две капли воды похожей на ту, в которой погиб муж Кати, погибает Филиппе. Виновником смерти Светиного мужа многие считают подросшего сына Удава, но, как и в первом случае, доказать ничего не удается. Сейчас Хосе в одиночку управляет предприятием, отстегивая положенную долю вдовам погибших друзей. На какую войну поехала Катя, оставив на мое попечение сына, так и остается загадкой. И если ее убили, то это мог сделать и кто-то из ее здешней родни, и кто-то из банды сына Удава и, наконец, кто-то третий мотивов которого я не знаю. Мои неутешительные размышления прервал Светин голос:
– А вот и наш Рансьон!
Действительно, машина катила по улице застроенной преимущественно частными домами. Вскоре мы остановились возле солидного трехэтажного особняка.
– Приехали, – сказала Светлана, – добро пожаловать в мою избушку на курьих ножках!
Я вылез из машины и ухмыльнулся. Этот дом настолько был похож на дом Бабы Яги, насколько доставивший нас лимузин был похож на помело. А Светка-то у нас кокетка…
В комнате, где должно состояться оглашение завещания, я появился один и загодя. Пристроился на стуле в уголке и стал наблюдать за прибывающими, пытаясь на основе Катиных и Светиных рассказов определить, кто есть кто. Вот этот высокий моложавый брюнет, наверное, господин Кардосо. А вот и Светлана. Раскланивается с компаньоном мужа, на меня и не глядит. Так и было задумано. Вяземские вошли в комнату втроем: опрятный и седовласый Михаил Сергеевич – дядя покойного мужа Кати, чопорная и столь же седая Антонина Петровна – жена Михаила Сергеевича, их старший сын Николай Михайлович. Подошли еще несколько человек, о которых я ничего не знал. Последней в комнате появилась Люсия под руку с молодым человеком. Так вот ты какой, Серж Одоецкий. Ровно в назначенный час в комнате появился нотариус. Завещание было предельно кратким: "Все свое имущество завещаю моему мужу Вяземскому Аристарху Игоревичу". Взоры присутствующих немедленно обратились ко мне. Я поднялся с места и одним кивком головы раскланялся со всеми присутствующими разом, подтверждая, таким образом, правильность их догадки. Если я и ожидал каких-то негодующих возгласов, то напрасно. Народ в комнате подобрался на редкость воспитанный. Все встали со своих мест и направились к двери. Были, правда, еще и взгляды, но ими-то дырку во мне не провертишь. Вскоре в комнате остались лишь я да нотариус. Пришла пора улаживать формальности.
На улице я появился уже в статусе полноправного наследника. Ко мне тут же подошел господин Кардосо в сопровождении Светланы, которая нас друг другу и представила. Закрепив знакомство рукопожатием, мы, по предложению Хосе, направились в ресторан, где был уже заказан столик. За обедом о делах не говорили, негласно согласившись на обычную светскую беседу. Разговаривали по-английски, отдельные фразы вставляли на русском и испанском языках. И все бы ничего, да только я все время чувствовал на себе чей-то изучающий взгляд, а может даже и не один.
Распрощавшись с Кардосо, мы со Светой заехали в банк, где Катя абонировала ячейку. Почти не глядя, я сложил содержимое ячейки в кейс, и лишь оказавшись в отведенной мне комнате в доме Светланы, решил рассмотреть все подробно. Две объемные пачки денег. Одна в североамериканских рублях другая, надо полагать, в местной валюте. Шкатулка с драгоценностями. Никогда ничего не понимал в этих бабских штучках. Настоящие ли они? Хотя, кто будет хранить в банке бижутерию? Ладно, деньги и шкатулку в сторону. Теперь папка с бумагами. Раскрываю. Сверху лежит конверт надписанный по-русски: "Старху". Достаю лист бумаги, читаю:
"Милый, милый Старх!… – Черт, комок подкатил к горлу, перед глазами пелена. Беру себя в руки и продолжаю читать: -… Ты представить себе не можешь, как я хочу, чтобы ты никогда не прочел этих строк, а чтобы я сама все тебе рассказала. Старх, сейчас мне по-настоящему страшно. Сегодня я сделала свой ход и тем самым либо вытащила счастливый билет, либо подписала себе смертный приговор. Обидно, но я даже не знаю, кто может стать моим палачом. Нет – не так. Имя исполнителя меня не интересует, а вот имя заказчика мне хотелось бы знать. Кузен Николя? Сынок Удава? Оба вместе? Нет, не знаю. Но если ты читаешь это письмо, значит, мне не поверили, посчитали, что я блефую и на всякий случай убили. Поэтому ты здесь. Прости меня за это, я правда не хотела. Старх я не прошу тебя мстить. Более того, я прошу тебя этого не делать. Если и с тобой что случится, то Сереженька останется на этом свете совсем один. Прими наследство. Я все отписала тебе. Знаю, что ты Сережу не обидишь. Хотя, он и так уже обеспечен. Я об этом позаботилась. Поэтому половина того, что осталось – твоя, и не вздумай отказываться. С наследством Вяземских поступи по своему разумению. С меня довольно того, что именно ты вскроешь ларец. Сережино обеспечение находится в конверте с надписью "Сереже". Конверт не запечатан. Ты вправе знать, что там находится. Просмотри его содержимое и запечатай сам. Отдашь его Сереже в день, когда ему исполнится восемнадцать лет. Остальные бумаги поступают в твое владение. Советую всю недвижимость и акции предприятия, совладелицей которого я являюсь,… извини,… ты являешься, продать Хосе Кардосо. Он нормальный мужик заплатит по-честному. Посоветуй Светке сделать то же самое. Думаю, что ее и уговаривать-то не придется. И бегите из этой страны домой, в Россию. О делах вроде все. Теперь о том, почему мой выбор пал именно на тебя. Ты правильно догадался: это не было случайностью. Тебя мне наворожили или нагадали – не знаю как правильно. Короче, когда встал вопрос о выборе фиктивного – извини за это слово – мужа, то я решила обратиться к одной здешней ведьме. В переводе на русский язык ее пророчество звучит следующим образом: "Твой – то есть мой – суженый живет в краю твоих предков. Встретишь его на берегу теплого моря в городе находящимся под знаком колец, в месте, охраняемом самым крупным зверем северного неба. Ты узнаешь его по голосу, и будет он одного роду с твоим покойным мужем". Мы со Светкой поняли это пророчество так: край предков – Россия, теплое море – Черное, Город под знаком колец – Сочи. Со зверем пришлось повозиться. То, что это медведица мы поняли быстро, а вот какое отношение она имеет к городу – только тогда, когда просмотрели список всех отелей и курортов. Ты уже догадался? Глупый вопрос: как ты мог забыть название санатория, где мы с тобой встретились. Когда я услышала твой голос в караоке-шоу, то почему-то необычайно разволновалась. А когда назвали твою фамилию, то все встало на свои места. Вяземский вполне мог быть дальним родственником Сергея. И хотя ты этого не подтвердил, но так ли ты в этом уверен? Вот и все. Остальное узнаешь от Светланы. Прощай. Уже видимо бывшая, твоя жена Катя".