- Давайте сделаем так: я найду вам квартиру, где можно будет жить почти даром, вы спрячетесь от родителей и начнёте работать.
- Не могу я. Я бы давно убежал и скрылся, в деревню бы подался, но родители этого не переживут. Я же не изверг, верно? А если они будут знать, где я живу, то найдут способ забрать меня обратно.
- А они? Они разве не изверги?
- Это уже другой вопрос, - вздохнул Вундеркинд. - Спасибо большое за то, что угостили меня завтраком. Так в какой газете читать репортаж?
- Вы всё ещё думаете, что я - журналист?
- Не знаю, не знаю, - повторил Алик. - Журналисты обычно мыслят и изъясняются заголовками. Но вы ведь не просто так со мной сидите и внимательно слушаете, подперев кулаком щёку.
Шурик тут же выпрямился и спрятал руки под стол.
- Да сидите, как вам удобно, не в этом дело, - грустно усмехнулся Алик Орехов, - просто я вижу, что вы сейчас общаетесь не со мной, обычным, живым человеком, а с мальчиком, который говорил басом. Чем я могу быть полезен?
- Спасибо за диски. Я посмотрю и сразу верну вам.
- Вы же сказали, что они нужны брату?
- Ну, мы вместе с братом, в смысле, посмотрим.
- Вы не торопитесь, смотрите, сколько хотите. А когда надоест - можете выбросить на помойку.
- Я верну вам диски в целости и сохранности, - твёрдо сказал Шурик, - а вы можете выбросить их самостоятельно. И сказать родителям, что это сделал какой-то проходимец. В смысле, незнакомец.
- Что вы! Сам я не смогу. Я уже сейчас нервничаю и хочу отобрать их у вас со скандалом. Так что уходите поскорее, хорошо?
Шурик мельком взглянул на счёт, мысленно показал Константину Петровичу фигу, расплатился и ушёл. Уже в метро он вспомнил, что не взял у Алика номер его телефона.
Хотел было бежать назад, но понял, что на карточке не осталось поездок, а у него в кошельке - денег, достал из кармана "семейный архив Ореховых" и тут только заметил, что к каждому диску Алик предусмотрительно приклеил бирку со своим домашним телефоном, электронным адресом и номером ICQ.
Елена Васильевна, совсем как Джордж, тоже приходила в кафе задолго до открытия. Во-первых, ей нравилось потом попрекать этим фактом всех прочих работников: "Я тут с раннего утра корячусь, и ничего, а ты чего расселся (задумался, разговорился, зазевался и т. д.)?" Во-вторых, ей было скучно одной в огромной пустой квартире, но в этом она никому и никогда бы не призналась. Здесь, во владениях Хозяина Места, всегда происходило что-нибудь любопытное. Вот, например, сегодня приехал неизвестно откуда старый друг Георгия Александровича, нацепил дурацкий спортивный костюм и расхаживает по залам.
Дмитрий Олегович не смог внятно ответить на вопрос "чего это он тут шляется?", он его, кажется, даже не услышал. Перед тем как вернуться в большой прекрасный мир, он бродил по этому небольшому, но тоже прекрасному кафе: ведь так приятно, когда ни возле туалета, ни у входа, ни даже в служебных помещениях тебя не поджидает невидимая стена, о которую пару раз ударишься с разбегу - и вообще уже не захочешь в ту сторону ходить. Елена Васильевна восприняла его променад почти как личное оскорбление и вскоре уже шагала рядом, задавая вопросы. Дмитрий отвечал на автомате - вот уж по чему он, оказывается, совсем не соскучился, так это по человеческому общению. Редкие беседы с Эрикссоном были куда содержательнее и ценнее, чем все вместе взятые разговоры, которые выпадают за день обычному городскому жителю.
- Елена Васильевна, не приставайте к нему, пожалуйста, он очень устал, - умоляющим тоном попросил Джордж, когда эти двое проходили мимо него.
- Всё прекрасно, - кивнул Дмитрий Олегович.
- Вот, Жора, и сам ты - человек приличный, и друзья у тебя как на подбор, - восхищённо произнесла Елена Васильевна с такими интонациями, будто она сама в своё время так хорошо воспитала и Джорджа, и его друзей. - И возразить тебе нечего, - продолжала она, не дождавшись ответа. - Всё же моя Машка - дурища, каких мало. Где бы ей найти себе такого парня, как твой друг Дима. Так нет же, связалась с этим прохиндеем очкастым, у которого вместо сердца - плазменный калькулятор!
- А что за дочка? Как зовут, сколько лет? - лениво поинтересовался Дмитрий Олегович. Не то чтобы он соскучился по людям. Но девушки - это ведь совсем особенные люди, ну если повезёт встретить такую, которая почти всегда молчит...
- Машенька. Машенька Белогорская, уже совершеннолетняя! - тут же приготовилась расхваливать товар Елена Васильевна. - Хорошая такая девочка, только немножко дура...
- Отставить, - ударил себя по рукам Дмитрий Олегович и даже отшатнулся. - Ваша хорошая девочка мне прекрасно известна. Она мне даже отказала как-то раз.
- Дура, я же о чём и говорю! - удовлетворённо констатировала мать и оставила потенциального жениха в покое.
Постепенно зал наполнялся посетителями: кто-то пришел позавтракать, кто-то поужинать после весёлых ночных приключений, одноместные столики возле стен заняли серьёзные молодые люди с ноутбуками, возле барной стойки уселись школьницы, решившие прогулять первый урок. Джордж взглянул на них и решительно заявил, что вот сейчас они с другом поднимутся наверх и кое о чём поговорят, а потом он вернётся и сменит бармена за стойкой. И если к этому времени девочки всё ещё будут тут, то придётся сходить за их классным руководителем.
- Забыл себя в их возрасте? - напомнил Дмитрий Олегович. - Ну кто бы помешал нам прогуливать уроки тогда, когда мы этого хотели? Вспомни, что случилось с Селёдкой, когда она...
- Мы вели себя плохо! - твёрдо произнёс Джордж. - Я это понял уже давно.
- Неужто даже покаялся на развалинах любимой школы? - ядовито поинтересовался Дмитрий Олегович, шагая вверх по лестнице.
- А что, школу разве разрушили? - испуганно спросил Джордж.
- Тебе виднее. Мне-то наплевать. Просто я решил, что ты встречаешься с нашими бывшими одноклассниками...
- А ведь это идея, - задумчиво сказал Джордж. - Может, сходим в гости к нашим старым учителям?
- Если ты хочешь, чтобы они все поседели от ужаса, то давай сходим. Этот чудовищный Маркин вместе с этим сумасшедшим Соколовым возвращаются и наносят последний удар! Но я бы не рекомендовал. Из человеколюбивых соображений.
- Из человеколюбивых, надо же! - покачал головой Джордж, открывая дверь в свою квартиру. - Что это с тобой?
- Да сам не знаю. Такое ощущение, что я не в Питере. А где я тогда? - строго спросил "этот чудовищный Маркин", немедленно узурпируя права на просторные мягкие тапки.
- Ты - у меня в гостях!
Дмитрий Олегович огляделся по сторонам и первым делом отметил целую шеренгу пустых двухлитровых бутылок, выстроившихся вдоль стены. Он даже считать их не стал, просто хмыкнул многозначительно, но хозяин сделал вид, что не заметил его реакции, а может быть, и в самом деле не заметил.
В кухне гостя ожидала ещё более живописная картина: на столе стояла пятилитровая бутыль, до половины наполненная мутноватой жидкостью, достойная какого-нибудь Тараса Бульбы, но никак не утончённого питерского молодого человека.
Бутылки с напитком громоздились и под столом, а на подоконнике они стояли в два ряда.
- Тут проходили съёмки фильма "Особенности национального малого бизнеса"? Или ты запил? - поинтересовался Дмитрий, оглядев бутылочное воинство.
- Это я настойки делаю. Для бара.
- Ты же у нас был по кофе спец?
- И остался им. Но людям иногда и покрепче напитков хочется. Нашел в Интернете сайт, там всё подробно прописано. Кое-что Елена Васильевна посоветовала. Вечером устроим дегустацию.
- Начинается... - мрачно сказал Дмитрий Олегович.
Традиция, которую невозможно нарушить. Встречаясь со старым другом после любой, даже самой короткой разлуки, он поддаётся на провокацию и погружается в алкогольные пучины. Когда наступает утро, эти двое знают друг о друге всё, что приключилось за время, проведённое поврозь, словно не расставались.
- То ли ты действительно делаешь жизнь человека в этом городе сносной и даже приятной, то ли славный, добрый Эрикссон меня так хорошо умордохал, но на этот раз мне нравится наш город, - немного помолчав, сказал шемобор. - Не настолько, конечно, чтобы я захотел остаться здесь навсегда. Сколько же времени прошло с тех пор, как этот чёрт уволок меня в свою преисподнюю?
- Месяца три-четыре.
- А почему зима на улице? Когда я был здесь в прошлый раз, тоже была зима.
- Поздняя весна, так часто бывает в любимом тобою городе. Вспомни, как мы в апреле с горки катались вместо того, чтобы писать контрольную по алгебре.
- Всё равно мне здесь нравится. Но не надейся, что я полюблю Петербург только за то, что в этот раз меня так хорошо принимают.
- Я знаю, почему ты не любишь наш город, - улыбнулся Джордж и заглянул в холодильник. - Вы слишком похожи.
- Правда?
- Ты видишь в нём свои худшие качества. Те, от которых мечтаешь избавиться. И качества эти по масштабам соразмерны самому городу. Они смотрят на тебя с каждого фасада, из-под каждого моста, свешиваются со всех фонарей и плещутся во всех каналах. Ты хочешь забыть о своих недостатках, но куда там! Они везде, они окружают тебя и глумливо зазывают в свой хоровод.
- Красиво рассказываешь. А что за качества-то? Разве у меня есть хоть один недостаток?
- Вон зеркало стоит в прихожей. А вот окно - прямо перед тобой. Смотри куда хочешь, там всё увидишь, а мне лень перечислять.
- Не могу я на себя в зеркало смотреть. В твоём спортивном костюме я похож на...
- Тебя всегда отличала потрясающая способностью быть благодарным. Прогуляйся в комнату, поройся в шкафу, поищи что-нибудь для себя, а я пока приготовлю завтрак. На крайний случай у тебя всегда остаётся то симпатичное рубище, в котором ты вернулся на побывку.
Дмитрий Олегович - будто только и ждал этого предложения - и в самом деле отправился проводить ревизию Джорджева гардероба, но очень скоро вернулся обратно.
- Слушай, у тебя есть вообще нормальная, человеческая одежда? - поинтересовался он у хозяина. На нём снова было его "симпатичное рубище".
- В каком смысле? - уточнил Джордж.
- Нормальная - это, в смысле, без вот этих вот твоих выкрутасов. Я перебрал весь шкаф.
- Так быстро?
- О’кей, почти весь. Всё барахло, которое более менее мне впору, выглядит как карнавальные костюмы. Везде какая-нибудь бздюшечка, заплатка, пуговица, а если нет этого, то цвет такой, что даже клоуны в цирке засмеют. Где ты только всё это покупаешь?
- Обыкновенная дизайнерская одежда. Вполне функциональная, - пожал плечами уязвлённый Джордж, - а если ты про жёлтые в клеточку брюки и зелёный пиджак - то да, это карнавальный костюм. Одна знакомая устраивала стиляга–пати, я приобрёл вещички по случаю в секонд-хенде.
- А обычный, нормальный костюм ты по случаю не приобрёл?
- Ты имеешь в виду офисный стиль а-ля менеджер среднего звена? Ты готов по доброй воле, без принуждения работодателя, облачиться в эту унылую униформу?
- Давай не будем о моём работодателе, - поморщился Дмитрий Олегович.
- Посмотри потом повнимательнее, наверняка найдёшь что-нибудь по вкусу, - примирительно сказал Джордж и выставил на стол чудо-запеканку, от одного вида которой Дмитрий Олегович на несколько мгновений забыл обо всём.
Джордж сначала с восхищением, потом с некоторым ужасом наблюдал за тем, как его старый друг, прежде не замеченный в обжорстве, уплетает один кусок за другим. На бледных свежевыбритых щеках этого новоявленного чревоугодника появилось некое подобие румянца, он даже воротник своей застиранной рубашки расстегнул - так согрелся. На шее у Димы Маркина Джордж приметил тонкую металлическую цепочку с зеленоватым камнем.
- К слову об украшениях, - произнёс он. - Что это на тебе? Неужели амулет? Надо полагать, ты стал суеверным и, может быть, даже втайне постишься и отбиваешь поклоны?
Дмитрий Олегович прошипел, что это подарок одной милой барышни, о которой он время от времени с нежностью вспоминает.
- Ты стал натурой романтической! Как это на тебя не похоже. Видимо, рабство сделало тебя другим человеком.
- Конечно, другим. Когда несколько месяцев не видишь ни одной, даже самой завалящей девицы, остаётся только глядеть на этот скромный сувенир и вспоминать о весёлых деньках, - резко ответил шемобор и наглухо застегнул ворот рубашки.
- Теперь ты снова можешь стать собой. Ты вернулся в огромный город. Тут масса соблазнов. Так что снимай этот кулон поскорее - он выглядит более чем дёшево.
Дмитрий Олегович был бы и рад снять с шеи этот камень, но сие было невозможно. Амулет повесил ему на шею сам Эрикссон. Поскольку Дмитрий Маркин числился подмастерьем шемобора второй ступени, то ему запрещалось причинять вред живым людям. Шемоборы, покинувшие этот мир, доверяют коллегам, поскольку не могут скрывать друг от друга свои мысли, но лучше подстраховаться. А то, не ровён час, захочет Эрикссон разделаться с кем-то из своих прижизненных врагов руками подмастерья. Амулет на шее проследит за тем, чтобы всё было спокойно. Дабы не усложнять наблюдающий механизм, подмастерье не может вредить даже заклятым врагам, мунгам. Впрочем, и мунги ему навредить не способны - до тех пор, пока он носит на шее цепочку с невзрачным зеленоватым камнем. Ну а если попробует её снять, скорее всего, прямо на месте получит повышение по службе.
Дмитрий Олегович, распробовавший вкус свободы, вовсе не собирался вновь - теперь уже навсегда - расставаться с простыми радостями жизни. Поэтому он мысленно выкинул любопытного Джорджа в окно и продолжал свою затянувшуюся трапезу.
"Костя, мне кажется, что ты в состоянии справиться с этим делом сам", - мягко сказал Даниил Юрьевич, когда Цианид попытался поведать ему, как жестоко обошлась с лучшими мунгами этого города бессердечная Модель Событий. "Костя" - это нехороший сигнал. Когда шеф называет своего помощника по имени, тому надлежит согласиться со всеми доводами, проглотить возражения, отбросить сомнения и покинуть кабинет. Иначе всё равно придётся позорно отступать, но прежде - принять удвоенную дозу воспитательных колотушек. На этот раз Константин Петрович внял голосу разума, сказавшему буквально следующее: "Костя, отправь к ней ещё кого-нибудь, а когда он тоже вернётся ни с чем - пусть сам с шефом и объясняется". Почему-то голос разума сегодня тоже решил обратиться к своему обладателю по имени. Впрочем, это был какой-никакой, а прогресс: прежде он изъяснялся предельно грубо: "Слышь, ты, самый умный опять? Заткнись и проваливай!"
Галина и Марина Гусевы, на взгляд коммерческого директора, могли бы стать идеальными укротительницами бешеных Вероник. Возможно, они смогут развеселить её настолько, что в этом холодном и сыром городе наступит тропическая жара. И тогда все, кто уехал отсюда в поисках тепла, вернутся обратно. Константин Петрович уже мысленно танцевал сальсу с Машей Белогорской на набережной Адмирала Макарова. Маша была в струящемся шёлковом платье, он - в белых штанах, цветастой рубахе и какой-то широкополой шляпе, как вдруг всё закончилось. Не было вокруг ни солнцем залитой набережной, ни беспечно танцующей Маши, всё пропало в одно мгновение, стоило ему только войти в кабинет воинственных бабулек Гусевых, тот самый кабинет, который никто из сотрудников Тринадцатой редакции без крайней необходимости старался не посещать.
В самом центре помещения, лаконичного, как палатка спартанца, на трёхногом стуле сидел обмотанный проводами Виталик, а славные старушки мастерили неподалёку что-то вроде виселицы. Практически смастерили уже - оставалось только приладить к ней преступника.
- М!.. - промычал Виталик (ему, ко всему прочему, ещё и рот заткнули) и очень выразительно посмотрел на петлю, а затем на двух сестёр, при помощи портативной рулетки замеряющих высоту от пола до потолка.
- Что здесь происходит? - строго спросил Цианид, хотя голос разума шепнул ему: "Молча делай ноги!"
- Устраняем неполадку, - коротко ответила Галина, свернула рулетку и что-то записала на клочке бумаги.
- Слушай, а если пачку с книгами под ноги ему подсунуть. Как раз по размеру, а разницы никакой: пятнадцать сантиметров до пола или пятьдесят - подёр гается и затихнет как миленький, - произнесла Марина, видимо продолжая разговор, прерванный появлением коммерческого директора. - Давай отвязывай гада.
Не обращая внимания на Константина Петровича, сёстры Гусевы сноровисто размотали шнур, которым был связан несчастный Техник, вынули у него изо рта кляп, но так крепко стиснули беднягу в своих объятиях, что он молчал и лишь беспомощно вращал глазами. Только тут Константин Петрович понял, что именно с парнем не так. На нём не было очков, и выглядел он без них как-то совсем по-детски. Это и решило его судьбу: Константин Петрович ещё в школе защищал маленьких от произвола взрослых - была у него такая самопровозглашенная общественная миссия.
- Зачем ребёнка мучаете? А ну прекратите! - возвысил голос этот борец за справедливость.
- Слушай, начальник, шёл бы ты отсюда, а? - миролюбиво предложила Галина Гусева
"Вот! А я о чём!" - вторил ей голос разума.
- Отпустите, говорю, ценного сотрудника, или я буду вынужден...
- Ты же не знаешь, в чём дело. Я тебе скажу - так ты сам его первым прикончишь, - повернулась к Константину Петровичу Марина. - Он нам бухгалтерию вместо того, чтобы починить, доломал окончательно. И дела встали. Все дела, даже те, о которых мы вчера сговорились!
- Да у неё срок регистрации... - пискнул было в своё оправдание Виталик, но договорить ему не дали.
- Короче, мы терпим убытки, - продолжала Марина. - И знаешь, кто тому виной? Вот он...
- Отставить! - Константин Петрович был непоколебим. - Не забывайте, мы гуманная организация! Мы несём людям радость и освобождение и даже самым распоследним гадам должны предоставлять последнее слово! Не держите его за горло и поставьте, пожалуйста, на ноги. Вот так. А теперь говори, что ты там натворил.
- Ничего я не творил, - буркнул Виталик, делая несколько маленьких шажков в сторону своего спасителя, - срок регистрации истёк, а я же не знал, я же думал, что кто-то за этим следит.
- Некому, кроме тебя, следить! - прошипела Галина и снова потянулась к горлу совершенно растрёпанного и потерянного Техника.
- Мне нужен отдых! - строптиво заявил тот, отступая от своих мучителей ещё на несколько шагов. - Я не железный, я способен ошибаться, и буду ошибаться ещё чаще, если загружать меня однообразной работой семь дней в неделю.
- А, вот и прекрасно! - потёр руки Константин Петрович. - Живенько отдайте его мне, я его как следует накажу, в смысле, дам парню заслуженный отдых. Я ведь пришел сюда как раз по поводу отдыха. Ты же не мыслишь отдыха без общения с девушками?
- Это сильное преувеличение, - буркнул Виталик и принялся ощупывать полки в поисках своих очков.
- О’кей, тебе с людьми общаться нравится? - искушал Цианид.
- Смотря с чем сравнивать, - угрюмо ответил Виталик, нацепил очки и искоса посмотрел на Марину с Галиной, которые в любой момент могли продолжить свои ужасные приготовления.
- С работой. Что бы ты предпочёл - поковыряться ещё полдня в компьютерах или с живыми людьми поболтать? - почти промурлыкал Константин Петрович.