- Здравствуйте, я тоже рад вас видеть, - улыбнулся Цианид. Он привык к этакому залихватскому приветствию и не принимал его близко к сердцу. Тем более что в этой славной кондитерской вообще ничего не хотелось принимать близко к сердцу. Здесь, под защитой Хозяина Места, любой мог расслабиться, забыть о своих тяготах и неприятностях, и даже громкий, резкий голос Елены Васильевны звучал под этими сводами почти как пение ангелов. Ну хорошо, как пение очень простуженных и напрочь лишённых слуха, но всё же ангелов.
- Я сегодня всю ночь не спала, думала, и весь день опять думала - чем же всё-таки ты так обидел мою девочку, что ей пришлось бежать от тебя в Париж? - вернулась к своей любимой теме Елена Васильевна, едва только её голодный гость вонзил вилку в аппетитный бок яблочного пирога.
На самом деле Константин Петрович приходил сюда с единственной целью - поговорить о Маше. Разговаривать о ней с коллегами он опасался: ещё не хватало заполучить к почётному званию "трудоголик" не менее гордую приставку "влюблённый". "Влюблённый трудоголик"! А с этих ведь станется!
К сожалению, Елена Васильевна разговаривала о дочери так же, как она разговаривала обо всём; хоть не дразнилась, и на том спасибо! Ласковые прозвища, вроде "подлец", "негодяй", "ловелас", не в счёт. Ведь Константин Петрович никакой не подлец-негодяй, и уж тем более не ловелас. Он самый обычный влюблённый трудоголик, вот и всё.
Елена Васильевна очень любила поговорить о том, что Маша сбежала из города от стыда и горя. Ведь нет никаких сомнений в том, что этот злодей очкастый причинил ей обиду и боль и не хочет рассказать об этом безутешной матери, потому что у него совсем нет сердца. Знай только пироги рубает как ни в чем не бывало.
Очкастый злодей помалкивал - не мог же он, ради обеления себя в глазах этой склочной гражданки, выдать производственную тайну и сдать с потрохами и свою, и парижскую команду? Поэтому он улыбался, кивал, кое-как поддерживал разговор и даже умудрился вклиниться в яростный монолог Елены Васильевны и передать ей приветы от дочери.
- Ах, приветы? Откуда у тебя эти приветы? Тебе, значит, она звонит, а родной матери - ни полслова? Ты её околдовал, опоил или хуже того - шантажируешь какими-то фотографиями! Доберусь я до тебя, лиходей!
Бесполезно было спорить или оправдываться, вот Константин Петрович и не спорил. "Ты её обидел!" - кричала Елена Васильевна (её же в своё время обидели!). "По твоей вине она даже стыдится показаться на глаза собственной матери!" (она же стыдилась!). Кульминацией беседы всегда становилось предсказание "подлецу-негодяю-ловеласу" бесславного будущего и скорого поражения.
- Ну погоди, найдёт она там французика - они же страстный народ! И утрёт тебе нос, вот увидишь, непременно утрёт! Кто такой этот Жан? Ты думаешь, он её друг? Ха-ха-ха! Да она прямо сейчас утирает тебе нос с этим французиком!
- А что француз? Поматросит - и бросит, - неожиданно брякнул Константин Петрович. Кажется, он начал уже перенимать манеру своей собеседницы, этого ещё не хватало. А может, и хватало. В принципе, чем такая манера хуже другой? Может быть, она даже лучше.
- А ты не дурак, - в который уже раз убедилась Елена Васильевна, - хоть и подлец. Обидел девушку и ждёшь, чтобы кто-то обидел её ещё больше. Тогда-то она, конечно, вернётся к тебе.
- Я? Обидел девушку? Вы всерьёз? Я похож на человека, который в состоянии обидеть девушку?
Девушку Константин Петрович обидел всего однажды, ещё в институте. То есть он не знал, что обижает. Ему казалось, что Вероника - хороший друг, с которым можно обсуждать любые темы и делиться любыми секретами. Когда выяснилось, что она его любит, он уже успел обидеть её достаточно сильно. Не нашёл ничего умнее, чем у неё же спросить совета, как бы ему получше приударить за скромной отличницей Мариной Н. За Мариной он, в итоге, так и не приударил, но и дружба с Вероникой постепенно сошла на нет. С тех самых пор, вплоть до встречи с Машей, он уже никого не любил, никому не рассказывал о своих чувствах, и его тоже не любил никто.
- Ты похож на подлеца, из-за которого моя дочь уехала за тридевять земель. Вот на кого ты похож! - ввернула Елена Васильевна и собралась было пуститься по второму кругу, но тут рядом с ними возник Джордж.
Однажды Константин Петрович признался мадам Белогорской, что ему очень хочется поговорить с хозяином кондитерской, а она, помнится, отрезала, что не о чем такому проходимцу разговаривать с Георгием Александровичем, но просьбу всё-таки передала.
- Вы только не подумайте, что я из инспекции или засланец от конкурентов, - прокашлявшись, начал Константин Петрович. Совсем не таким он представлял создателя маленького финансового чуда под названием "Фея-кофея", ну да ладно, внешность обманчива.
- Он работает в издательстве, считает чужие деньги, вот хочет заодно и твои посчитать, - пояснила Елена Васильевна.
- Спасибо за внимание, оказанное нашему проекту, - привычно улыбнулся Джордж. - В данный момент вакансий у нас нет, но мы будем рады видеть вас в качестве посетителя.
- Да я не собираюсь устраиваться к вам на работу! - в ужасе отмахнулся от него записной книжкой Константин Петрович. - Мне и своей хватает. Просто я провёл кое-какие расчеты, и мне интересно...
Он полистал страницы портативного кондуита и, тыкая пальцем в собственные авторитетные выкладки, начал доказывать Джорджу, что держать несетевую кондитерскую в текущей экономической ситуации нерентабельно; по всем, даже самым радужным, прогнозам она должна разориться месяца через три, а "Фея-кофея" не похожа на кондитерскую, которая собирается в ближайшее время разориться, значит, её владелец знает тайну, которой мог бы - за вознаграждение, разумеется, - поделиться с коммерческим директором питерского филиала издательства "Мегабук".
Джордж поглядел на собеседника с участием и некоторым ужасом: знай он все эти адские расчеты и прогнозы - ни за что бы не взялся за столь проигрышное дело, а теперь вот оно процветает, приносит доход и даже не думает прогорать.
- Жора, не слушай этого негодяя, мало того что он обидел мою дочку, так он ещё хочет, чтобы мы из-за него разорились! - вмешалась Елена Васильевна.
- Вряд ли он этого хочет, - покачал головой Джордж и обратился к Константину Петровичу: - Вы, наверное, гораздо лучше меня разбираетесь в экономике, я уверен. Но в этих расчетах не учтён очень важный момент: люди. Вернее, их качества. Вы проводили расчёты, исходя из среднего показателя, и вместо живых людей представляли некие манекены со средним набором умений и чувств.
- А надо из какого показателя исходить?
- Из наивысшего. У нас работают люди, которым не всё равно. В сетевом заведении невозможно уследить за всеми сотрудниками, и в их ряды вполне могут затесаться усреднённые манекены. Но у себя я вижу и знаю всё. Поэтому надо бы в ваших расчётах для полноты картины в этой строке прибавить десять, а тут умножить результат на три.
Константин Петрович отложил записную книжку, поправил на носу и без того идеально сидящие очки и на несколько минут глубоко задумался, а потом восторженно произнёс:
- Абсолютно верное наблюдение! То-то я смотрю, мы каждый месяц перевыполняем и перевыполняем план. Я думал, это удачное стечение обстоятельств, но ведь у нас тоже работают люди, которым "не всё равно", - значит всё сходится!
- Какая разница, из-за чего вы перевыполняете план? - пожала плечами Елена Васильевна. - Перевыполняете - и ладно!
- Меня каждый раз удивляет такой результат. Теперь я буду к нему готов.
- Ну вот, Жора, ты и лишил человека любимого ежемесячного чуда. Доволен? - ехидно поинтересовалась Елена Васильевна.
- По-моему, осознавать, что с тобой рядом работают настоящие люди, а не усреднённые манекены - это и есть чудо! Разве нет? - скорчив нарочито наивную и даже чуть простоватую физиономию, спросил Джордж.
Константин Петрович не нашёлся что ответить и, чтобы потянуть время, попросил ещё кофе, ну а Джордж сам вызвался его принести. Воспользовавшись моментом, Елена Васильевна без особого интереса принялась листать заскучавшую на краешке стола записную книжку: цифры, графики, таблицы, - и охота же таскать с собой всё это? Но тут на глаза ей попался любопытный чертёж.
- Вы только посмотрите, что я нашла! - взвизгнула она так, что несравненному этому звуку позавидовала бы любая циркулярная пила. - Мария Белогорская, график отношений! Каков подлец! Мерзавец каков! Всё просчитал и окрутил бедную девочку! Что ты на это скажешь?
- Вот почему, если просчитал всё - так сразу "подлец"? - нисколько не обиделся Константин Петрович. - Да, я всё просчитал, и не стыжусь этого. Я хотел, чтобы у нас всё было правильно, плавно и постепенно, чтобы не напугать её и не обидеть. После вашего прогрессивного воспитания по-другому с ней было невозможно. Одно неудачное слово - и между нами вырастала стена недоверия. Иногда в голос хотелось выть, когда она с вашими интонациями сообщала мне очередную дремучую женскую мудрость.
Елена Васильевна от удивления прикусила язык. Вернувшийся с чашкой кофе Джордж, как и подобает хорошему Хозяину Места, почти растворился в воздухе: вроде он здесь, а вроде его и нет. А Константина Петровича было уже не остановить - наконец-то он смог выговориться!
- Я всё распланировал! Сначала она перестаёт меня боятся, потом начинает мне доверять, мы вместе едем в Париж. А теперь что? Провал. Она уже в Париже.
- А что вам мешает отправиться в Париж следом за ней? - осторожно спросил Джордж.
"Поезжай, чувак, поезжай, - мысленно продолжил он (в мыслях своих Джордж был со всеми на "ты"). - Я на твоём месте непременно бы так поступил. Если знаешь, куда ехать, и знаешь, что тебя там ждут, надо не раздумывать, а ехать. Пока ты раздумываешь, все попутные поезда закончатся. Нет, ты, конечно, сомневаешься, но я уверен: тебя ждут!" Джордж и про себя всё прекрасно знает: его тоже ждут. Известно - кто, но непонятно - где. Анна-Лиза никому не даёт свой телефонный номер, звонит только из телефонов-автоматов, расположенных в разных частях Европы, и делает это тогда, когда угодно ей самой.
- Действительно, Костя, поезжай в Париж, не гунди, - обрела дар речи Елена Васильевна. - Погляди, какая экономия! Так бы тебе пришлось покупать два билета, а тут видишь - моя дурочка непрактичная уже сама один купила. Давай-давай, у меня есть подруга, которая тебе быстро откроет визу - оглянуться не успеешь, и ты уже в Париже. Приютит тебя Машка у себя! Ну а если не приютит - тогда принимай отставку. Вернёшься с позором обратно или прямо в Сене и утопишься.
- В самом деле экономия, - удивлённо кивнул Константин Петрович - с такой точки зрения он этот вопрос ещё не рассматривал. - Но это - неправильно. Мы должны были поехать вместе. Теперь всю схему отношений придётся вычерчивать заново.
"Схема отношений, - подумал Джордж, незаметно перемещаясь за барную стойку. - Правила пользования солнечным светом".
- Хоть ты и не дурак, Костя, но какой же ты всё-таки дурак, - затянула старую песню Елена Васильевна.
После бесславно проваленного задания Лёва решил пойти вразнос: всё равно ему завтра так и так попадёт от шефа, а потом от Цианида достанется, а может быть, ещё и Кастор собственной персоной явится для того, чтобы разорвать его на куски. Если гибель неизбежна, значит, напоследок надо хорошенько выпить!
Лёва носился по городу, перескакивая из такси в такси, из кабака в кабак, как будто пытаясь кого-то нагнать. В такие моменты он и сам не понимал, куда и зачем его несёт, но всякий раз выходило так, что цель находила его - или, может быть, он настигал цель.
Поскандалив слегка у входа в дорогой ресторан, куда его, уже разгорячённого изрядным количеством спиртного, справедливо не хотели впускать, Лёва всё же проник внутрь, уселся возле барной стойки над стаканом виски и затих. Кажется, даже задремал - но так ловко, что никто этого не понял: решили, что скандальный клиент одумался и теперь размышляет над своим поведением в тишине и покое.
Очнулся Лёва сразу от двух ощущений: приятного и неприятного. У него зверски болело ухо - то самое, чувствительное к носителям и к их проклятым желаниям. При этом кто-то нежно гладил его по руке.
- А? - тут же вскинулся Разведчик, да так, что чуть не перевернул стакан.
- Ну точно, Лёва, - произнёс приятный женский голос, - привет тебе, человек разумный.
Лёва сурово поглядел прямо перед собой, сфокусировал взгляд на объекте, издающем столь чарующие звуки, и тут же выпрямился, вытянулся и подбородок ещё задрал повыше. Рядом с ним стояла его школьная любовь - та самая баскетболистка!
- Здравствуй и ты, человек умелый, - ответил он и улыбнулся.
- Надо же, не забыл наш пароль-отзыв! - обрадовалась девушка, усаживаясь рядом. Лёва обратил внимание на то, что ей принесли обычный стул из зала, тогда как сам он сидел на высоком барном табурете. Как это деликатно с её стороны. Но, чёрт побери, зачем же ухо так болит?
- Представляешь, я заходила сюда и думала: точно встречу здесь Лёву Разумного.
- Надо же.
- Ну да. Это, правда, уже десятый ресторан за сегодняшний вечер. Просто я подумала: а где тебе ещё быть?
- Действительно, а где мне ещё быть? Только прожигать жизнь по ресторанам, - ухмыльнулся Лёва.
- Ну да... Вот и я так подумала.
- Не поверишь, а я тебя как раз сегодня вспоминал.
Бывшая баскетболистка очаровательно засмущалась и даже прикрыла лицо ладонями, чтобы скрыть румянец, которого, впрочем, и так не было видно под толстым слоем дорогого тонального крема. Лёва тоже смутился, но не стал уточнять, в каком контексте он теперь вспоминает свою первую любовь. Вряд ли ей понравится его дежурное заклинание: "У меня был роман с баскетболисткой".
- Я так и знала, что ты всё ещё думаешь обо мне.
Многострадальное ухо Разведчика начали поджаривать на медленном огне, сбрызгивая уксусом, посыпая солью и красным перцем.
- Я о тебе довольно часто думаю, - сквозь зубы процедил Лёва, опять-таки не уточняя причину, по которой он то и дело воспроизводит в памяти её светлый образ.
- Это очень плохо! А я - неблагодарная свинка. Я должна была сказать тебе спасибо за всё, что ты для меня сделал.
Невидимые туземцы, кажется, решили, что Лёвино ухо уже достаточно пропеклось и вроде бы убрали огонь. Ухо всё ещё полыхало, но скорее по инерции.
- Я очень плохо поступила, да? Ну, когда бросила тебя? Я знаю, ты страдал. Скажи, ты ведь страдал?
- Ага. Особенно, последние пять минут, - честно признался Лёва.
- Но теперь твои страдания кончились, верно?
- Практически, - честно признался Разведчик. Ухо уже едва пульсировало, припоминая, что, кажется, только что над ним проводили бесчеловечные эксперименты.
- Мне тоже сразу стало так легко. Кажется, я могу полететь. Вот встану сейчас - и пойду по воздуху пешком, всё выше и выше, и дойду до самого неба. Дура я, надо было тебя раньше найти и поблагодарить за всё... За эту жизнь, которую ты мне подарил, - это ведь ты помог мне поверить в себя, Лёвушка, миленький, какой же ты молодец, как же я желаю тебе всего самого-самого.
- Ты что, приехала из Милана только для того, чтобы поблагодарить меня? - удивлённо спросил Лёва. Ему было комфортно и привольно: никогда ещё желание носителя не исполнялось непосредственно рядом с его мистическим ухом. Это был поразительный опыт, на фоне которого неожиданная встреча со старой подругой, примчавшейся издалека только ради того, чтобы сказать ему спасибо, слегка меркла, но всё же не теряла своей привлекательности.
- Да. Я приехала, чтобы найти тебя. Мне это было нужно. Теперь я звякну агенту, чтобы он заказал мне обратный билет, ну а мы с тобой можем немного отпраздновать нашу встречу. Неблагодарная свинка за всё платит, договорились? Только давай пересядем за столик, хорошо?
Она медленно поднялась со стула, грациозная и опасная, как кобра, танцующая перед заклинателем змей. Лёва спрыгнул с табурета, с восхищением посмотрел на неё снизу вверх и привычно подумал: "У меня был роман с баскетболисткой!" И добавил через некоторое время: "А теперь она - фотомодель с мировым именем".
День второй
Джордж приходил в кафе первым: ему только и нужно было спуститься по лестнице, выйти во двор, сделать несколько шагов и отпереть дверь чёрного хода. Кроме того, у него был один удивительный поставщик, готовый делать неплохую скидку, если продукты у него примут в шесть, а то и в пять утра. Не гонять же ради этого Елену Васильевну или Павла? Джордж иногда с содроганием думал о том, что водитель, который подвозит эти продукты, встаёт ещё раньше, чем он, но успокаивал себя тем, что водитель - сова, работает в ночную смену, от чего получает одно сплошное удовольствие, а где-нибудь часов в восемь возвращается домой и спит до самого вечера. На этот раз, впрочем, Джорджу не нужно было принимать никакие продукты - просто он по привычке проснулся слишком рано и решил спуститься вниз. Ему нравилось бродить по залам и служебным помещениям, прикасаться к рисункам на стенах, ощущать запах специй, слегка передвигать столы и стулья: он всё сделал здесь сам, придумал, купил, привёз, организовал, этот мир был создан им в считаные мгновения, и мир этот был идеален. Джордж вспомнил, что раньше здесь было заурядное безымянное кафе, скоропостижно переехавшее на Петроградскую сторону. В том кафе они с Димкой и Анной-Лизой прожили то ли два, то ли три то ли дня, то ли года, пролетевших как три или даже два мгновения.
Джордж подошел к чёрному ходу и привычно огляделся по сторонам: мало ли кто затаился в дальнем углу? В углу и в самом деле кто-то затаился. В нескольких шагах от него, возле стены, стоял небритый человек в не слишком чистой и к тому же довольно поношенной одежде. Эта одежда, как отметил про себя Джордж, когда-то была куплена в приличном магазине.
Человек смотрел на Джорджа, не отрывая глаз. Ну, стоит себе в утренней полутьме какой-то пьянчуга и стоит, подумаешь. Это разве повод не открывать дверь? В самом крайнем случае можно просто не отключать сигнализацию и подождать, пока приедет служба охраны.
Покуда Джордж возился с замком, человек сделал в его сторону пару шагов и уверенным, спокойным, совсем не пьяным голосом пропел:
- В Ленинграде-городе, у Пяти углов, получил по морде Жёра Соколов.
- Не Жора, а Саша, - машинально поправил Джордж. - Пел немузыкально, дрался и скандалил.
- Не, драться я не буду. Скандалить - тоже. И петь перестану, - весело сообщил человек. - А ты, Григорий Александрович, что же, сам по морде не хочешь, папашу под удар подставляешь? Узнаю старого друга.
Джордж резко повернулся и присмотрелся к собеседнику: да уж, немудрено было не узнать всегда элегантного Маркина в этих обносках, да ещё к тому же небритого и нестриженого.
- Стиль "дауншифтер", - пояснил Дмитрий Олегович, - приобретает всё больше поклонников в Европе.
- Хочу тебя предупредить, что некоторым людям - неважно, в Европе или у нас - идёт так называемая лёгкая небритость, а некоторым - категорически нет. Ты, к примеру, с этой небритостью уж больно смахиваешь на бомжа.
- Я и есть бомж - человек без определённого места жительства. Счастливый, живой человек.