- Это хорошо, - важно кивнул Алектис. - Тому, чьего сердца не коснулась Скверна, нечего бояться меня и моих братьев. Мы чтим законы королевств и принимаем таких как ты, если помыслы их чисты, а деяния несут лишь благо.
При этих словах Кисару передернуло. Она вспомнила долгие допросы, которые устраивали ей жрецы, маги и храмовники, прежде чем выдать бумаги и кольцо, позволяющие находиться на территории Светлых земель.
Нет, девушка не держала зла на своих судей, ведь в итоге они вынесли справедливое решение, правда только после того, как убедились, что Кисара не станет угрозой для мирных жителей. Но в душе у девушки остался неизгладимый след от пережитого, затаенная обида на то, что ей не поверили на слово, подвергнув расспросам, хотя она сразу принесла клятву верности Светлым богам.
- Вы припозднились. - Голос Гвинет вывел Кисару из состояния задумчивости, а сама мастер гильдии, шелестя плащом, опустилась на скамью рядом с девушкой, погладив ее по плечу теплой ладонью.
- Некоторые дела требовали незамедлительного решения и моего в нем участия, - учтиво отозвался храмовник, однако даже не думая извиняться. - Но теперь я здесь, посему мы можем перейти к цели моего визита, разумеется, после того, как нас покинут остальные. - Храмовник указал взглядом на темных эльфов и нахмурившегося Таллага.
- Здесь нет лишних, благочестивый пастырь, - улыбнулась Гвинет, но доброе выражение ее лица никак не вязалось со сталью, зазвучавшей в голосе. Она ударила пяткой посоха по полу и вокруг стола на миг появилась едва заметная сфера, быстро растворившаяся в воздухе. - Теперь только сидящие здесь смогут слышать наш разговор.
- Мне нужна лишь демонолог. Это все. - Магия мастера гильдии нисколько не впечатлила бездушного.
- А мне нужно, чтобы за девочкой присмотрели. - В том гиритцу возразила Гвинет.
- Считаете, что я и мои боевые братья не достаточно хорошая защита для нее? - Бесстрастные глаза Алектиса скользнули по Кисаре и девушка неприятно поежилась. - Мы гарантируем Вам ее безопасность.
- Нет. Они все пойдут вместе или не пойдет никто. Мои ребята всегда работают группами, и я не стану разбивать устоявшуюся команду ради вашего удобства.
- Я обратился именно к вам, уважаемая Гвинет Ясноокая, лишь по тому, что мы давно знакомы и, как я считал, доверяем друг другу. Видимо я ошибся. - Храмовник плотно сжал тонкие губы и, недовольно посмотрев мастеру гильдии в глаза, добавил. - Мы найдем другого демонолога. - Алектис решительно встал из-за стола.
- Попробуйте, - безразлично пожала узкими плечами Гвинет. - Но, думаю, у вас ничего не выйдет. Ведь если вы здесь, значит, никого не смогли найти в Ариарде, что не удивительно, если учесть, насколько редки лояльные демонологии и как у вас в королевстве к ним относятся.
Храмовник, сохраняя непроницаемое выражение лица, не сводил взгляда с Гвинет, словно хотел испепелить ее на месте. Глава гильдии Крылья Удачи спокойно выдерживала взгляд пастыря, продолжая говорить: - Во Фририарде вам, так же, вряд ли улыбнется удача. Насколько мне известно, сейчас здесь всего трое сильных демонологов, считая Кисару. Один из них, достопочтенный Раймонд Темнозор, слишком стар для путешествий, к тому же он единственный, кто занимается обучением молодых демонологов в школе магии при дворе королевы Алисы. Даже если бы он захотел помочь вам - его не отпустил бы Совет магов. О учениках Темнозора я даже говорить не стану, так как самому старшему из них совсем недавно исполнилось десять зим. Конечно, остается еще Гремор Безликий, но, - Гвинет сделала паузу, заметив, как напрягся храмовник при упоминании одного из сильнейших демонологов, присягнувшего на верность Светлым богам. - Мне ведь не стоит напоминать вам, как он относиться к ордену?
- Не стоит, - на лице гиритца не дрогнул ни один мускул, но он все же опустился на свое прежнее место.
- Вижу, я смогла-таки убедить вас? - обезоруживающе улыбнулась Гвинет, наивно захлопав длинными ресницами.
- Вам это удалось. - Едва заметно кивнул Алектис. Это признание явно далось пастырю нелегко и без особого удовольствия. - У меня и братьев попросту нет выбора. Но, - он поднял руку, жестом попросив Гвинет не перебивать его. - В случае опасности мы с братьями будем оберегать в первую очередь только девушку.
- Мои ребятки в состоянии сами о себе позаботиться. К тому же, раз уж вы заговорили о доверии - не доверяй я вам и вашим людям, никто из моих подопечных не сдвинулся бы и с места. Более того я отправляю не новичков, а опытных членов нашей гильдии. Так же, разумеется, с Кисарой отправится ее фамильяр, девочки пока не видно, но будьте уверены, она появиться.
- Хорошо, я согласен. - Алектис положил на стол черный бархатный мешок, размером с голову взрослого человека, в котором что-то отчетливо звякнуло. - Половина сейчас, половина по возвращении, как договаривались. Если, - гиритец замолчал, но вскоре продолжил. - Если что-то случится, то награду сможете получить в нашем главном монастыре.
При виде мешочка Таллаг удивленно присвистнул и его густые брови поползли вверх.
- Приятно иметь дело с благородным и понимающим человеком, - широкий рукав Гвинет лишь на мгновение скрыл мешок, как он совершенно бесшумно и бесследно исчез со стола.
Алектис лишь поморщился, после чего обвел внимательным взглядом сидящих за столом.
- Вы хотя бы знаете, куда мы отправляемся? - спросил храмовник, поочередно заглядывая собравшимся в глаза.
- Я знаю, - не выдержав неожиданно тяжелого взгляда гиритца, Кисара отвела взор.
- Потерянные земли, - тихо произнес Калеос и его сестра согласно кивнула.
Гвинет заранее рассказала всем о предстоящей работе и передала желание заказчика - идти налегке. - Какая разница? - безразлично отозвался Таллаг, ковыряясь между зубов острым ногтем. - Мне вообще все равно, лишь бы там оказалось интересно и за это заплатили. - Он широко оскалился, демонстрируя гиритцу ровные белые клыки.
- Мы отправляемся в обитель Нерушимых Врат и да сохранит нас благочестивый Гирит. - Тихо произнес храмовник и, не говоря больше ни слова, развернулся, неспешно устремившись к двери.
- Вы еще можете отказаться. Я подыщу замену. - Гвинет взглянула на подопечных.
- Кажется, будет весело! - Неожиданно обрадованный Таллаг, подхватив с пола свою походную сумку, первым двинулся следом за гиритцем. - Я пойду, - решительно встав, Кисара вышла из-за стола.
- А мы за вами присмотрим, - впервые за утро собравшиеся услышали мелодичный голос Исель, сестры Калеоса. Красивая и стройная, темная эльфийка грациозно поднялась со скамьи.
- В таком случае - удачи всем вам. - Произнесла Гвинет фразу, ставшую своего рода традиционными словами прощания в гильдии.
По ту сторону
Ворота здания гильдии выходили точно на площадь, где в самом центре каменным титаном возвышалась статуя Аларда Дария. За широкой спиной рыцаря располагалась обитель сидонитов: величественная, безмолвная и нерушимая, как века назад, так и сейчас.
Так как все храмовники, почитающие Сидония Воздаятеля пали в битве, теперь каменные стены их обители пустовали, а флаги ордена были приспущены в знак вечного траура. Во всех Светлых землях больше не было подобных крепостей. Лишь обитель во Фририарде до сих пор хранила память о былых временах.
После упразднения ордена, по всему Ариарду обители сидонитов или сносили, или перестраивали, используя для иных нужд. Жителям Фририарда, тогда еще считавшегося частью Империи, пришлось приложить немало усилий, но они отстояли дом праведных воинов. Храмовники спасли остров от осквернения и жители Фририарда вернули долг.
Именно спор о судьбе обители сидонитов стал той самой трещинкой, давшей впоследствии начало чудовищному разлому, раздробившему некогда могучую Империю на части. Все без исключения жители Фририарда считали своим долгом не дать осквернить обитель, под чьими стенами когда-то сражался сам святой спаситель острова.
Даже спустя столько веков, от защищенных древней магией стен веяло несокрушимой мощью. Обитель была больше чем памятником старины, она являлась символом несгибаемого духа, отваги и не угасающей надежды.
Раз в год, во время празднования победы Аларда Дария над принцем-демоном, обитель сидонитов открывала свои ворота для всех желающих почтить память праведных воинов. Под чутким надзором жрецов из храмов Фририарда, заботящихся об обители сидонитов, все жители и гости вольного города могли посетить главный зал крепости-храма.
Каждый год Кисара с трепетом ступала по ступеням, по которым когда-то спускался сам Алард Дарий, перед его схваткой с демонами. С замиранием сердца, южанка переступала порог, обители сидонитов, воздвигнутой руками верующих тысячи лет назад и оказывалась в просторном, великолепном зале.
Здесь, прорезанные арками величественные стены и высокие сводчатые потолки, поддерживали массивные мраморные столбы. Они выступали из-под самого каркаса здания и были украшены вырезанными в камне статуями храмовников, ставших вечными стражами лишившихся хозяев стен.
Озаряемые лучами мягкого света, пробивающимися из витражных окон, белоснежные колонны уходили далеко вверх, а между ними свисали величественные знамена сидонитов: алые полотнища тяжелой ткани, чередовались с белыми флагами, изображающими красную, сжатую в кулак шипованную перчатку - символ бога Воздаятеля.
Все это великолепие сейчас можно было увидеть лишь благодаря единому стремлению жителей Фририарда сохранить память о тех, кому целые поколения города обязаны жизнью. Но при всем старании людей, возможно, у них ничего бы не получилось, если бы жители Шахриата, эльфы, зверолюды и дворфы с гномами не пожелали тоже отделиться от Империи. Все эти народы вновь образовали самостоятельные королевства, как это было ранее.
Воли и умения молодого наследника Империи оказалось недостаточно, чтобы остановить неизбежный раскол. Разумеется, там, где нельзя добиться согласия путем дипломатии, всегда остается еще одно средство - война. Однако об этом можно было даже не думать, так как армия Империи, больше чем на половину состояла из воинов других рас, которые, конечно же, поддерживали своих соотечественников, покидая гарнизоны Империи и возвращаясь в родные земли.
Веками скапливавшая силы и земли Империя, быстро пришла в упадок, после смерти единственного наследника императора, став королевством Ариард и, несмотря на свое благосостояние, являла лишь тень от былого величия.
Однако не все соглашались с происходящим. Некоторые до сих пор считали себя выше остальных, в каком бы из королевств они не находились.
Бездушные, монашеский орден почитателей Гирита Защитника, свято верили в правоту избранного ими пути, с которого сбились те, кто покинул Империю. Монахи-воители до сих пор жили прошлым. Они всегда видели в остальных расах подданных своего короля и своего бога.
Отчасти так и было.
Нечестивцы открывали врата в Бездну по всем Светлым землям, а выбирающиеся из них твари несли с собой лишь пропитанное болью безумие смерти. В больших городах подобное происходило редко из-за бдительности стражи и близости святилищ светлых богов. Исключений за всю историю было меньше десятка и самые значимые из них - пришествие принца демона Ларгризнона во Фририард и вторжение в обитель Нерушимых Врат, где и пал святой Алард Дарий. Окраины городов и остальные земли, что были удаленны от святынь, всегда оставались в опасности. Но проблема заключалась не только в отдалении от крупных городов и гарнизонов стражи - еретики, через кровавые жертвоприношения открывающие врата в Бездну являлись не единственной угрозой. Оскверненные дыханием Бездны создания, низшие демоны которым удалось избежать гнева храмовников и укрыться в необитаемых местах, и другие порождения Скверны неустанно рыскали в тени лесов, болотных топях, горных пещерах и древних руинах.
Запертые между стеной Святой Преграды и большими городами, твари не могли вернуться ни в Бездну, ни в Потерянные земли. Все что им оставалось - прятаться и ждать своего часа.
Сбиваясь в стаи, приспешники зла обрушивали свою ненависть на одинокие поселения, заливая землю кровью и вновь скрываясь в тайных убежищах, лелея мысль о новых кровавых жертвах.
Так повторялось снова и снова.
Жители Светлых земель сплотили свои силы против этой напасти, но зачастую помощь приходила слишком поздно и вместо противников заставала лишь разоренные деревни и обезображенные трупы соплеменников, тех, кому боги послали смерть, милосердную в сравнении с рабством и осквернением демонопоклонниками.
В последние пару тысяч лет, еретики не часто открывали разломы в мир безумия и, в основном, это происходило в Ариарде. Но никто не мог быть уверен, что ситуация не изменится в любой момент.
К примеру, совсем недавно демонопоклонники впустили в этот мир тварей Бездны в Эфриаэле, земле светлых эльфов. Это произошло на берегах озера Листринес, озера Жизни. Почитаемые эльфами серебристые воды окрасились в алый цвет из-за пролившихся в тот скорбный день рек крови.
Орда демонов, словно черный ураган обрушилась на Элизрисин, прекрасный город, возведенный на берегу озера, превратив его в поле жестокой битвы. Врата удалось закрыть, но цена за это оказалась высокой - два небольших поселения эльфов перестали существовать и множество жителей Эфриаэла подверглись осквернению.
Решение далось эльфам тяжело, но им пришлось прислушаться к гиритцам и выжечь часть леса, дабы искоренить порчу в своих землях. Битва у врат, принесших в вечнозеленые леса смерть, получила название Багровые реки, а день, когда эльфы и демоны сошлись в решающем сражении вошел в историю.
Оскверненные земли вокруг закрытых врат в Бездну, как полагалось, обнесли высокими стенами, вмуровав в них мощнейшие обереги, созданные дворфийскими жрецами рун. Маги, демонологии, шаманы, жрецы, друиды, некроманты, мудрецы и провидцы безуспешно пытались отыскать причину, по которой открываются проходы между мирами, но все оказалось тщетно. Никто не знал когда и где именно откроется разлом, известно было лишь то, что если его не запечатать - он разрастется, осквернив и уничтожив все, до чего только сможет добраться.
Остановить продвижение яда Бездны могли лишь немногие. За исключением сильных обладателей магического дара, будь то магия, сила стихий или же божественное благословение, искоренить Скверну могли храмовники.
Без помощи гиритцев пробиться к сердцу разлома, чтобы запечатать его, было безумно тяжело. Только те, в чьих жилах текла кровь, благословенная богами демоноборцами, только те, кто прошел через суровые тренировки, обучаясь с самого младенчества, лишь те, кто полностью посвятил свою жизнь борьбе с любыми порождениями Скверны, могли противостоять ей в открытом бою.
Как бы ни были искусны воины, защищавшие свои королевства, без храмовников их жертвы стали бы катастрофическими. Именно поэтому орден Гирита Защитника пользовался благосклонностью всех без исключения королевств, ведь никто не знал, куда повелители Бездны нанесут новый удар.
* * *
Пятеро огромных, высоких рыцарей, с ног до головы закованных в черные латы сейчас стояли у входа в здание гильдии Крылья Удачи, бесстрастно глядя в сторону статуи Аларда Дария. Их белые табарды и плащи украшал такой же символ солнца, что и у пастыря Алектиса, с тем лишь отличием, что черных лучей оказалось меньше: у четырех рыцарей солнечный полукруг украшали лишь пять лучей, у одного - шесть.
Приблизившись к воинам храма Гирита Защитника, Алектис остановился, дожидаясь, пока к нему присоединяться новые спутники.
По пути Кисара во все глаза разглядывала массивные фигуры рыцарей, в росте, пусть и не на много, но превосходивших даже высокого Таллага. Девушка знала, что могучее телосложение храмовников вызвано тем, что над ними с младенчества совершаются таинства Гирита. Пастыри и послушники в обителях-монастырях неустанно читают молитвы богу Защитнику, и новообращенные дети впитывают их, с каждым днем становясь все сильнее.
Не каждый из людей сможет выдержать огромное число непрерывных благословений и не умереть от снизошедшей на него божественной благодати. Человеческая оболочка и дух слишком слабы, чтобы выдержать столько силы и лишь избранные, в чьих жилах течет благословенная кровь, могут стать храмовниками, дабы с именем Гирита на устах защищать Светлые земли от сил зла.
С рождения и до шестнадцати зим молодые гиритцы не покидают стен монастырей, они едят, спят и тренируются под непрекращающееся чтение молитв и святых гимнов, творимых пастырями. Позже, когда их тело и дух окрепнут настолько, чтобы противостоять Скверне и ее порождениям, молодые послушники проходят инициацию, получают новое имя и имеют право называть себя воинами бога Защитника.
Не ведающие страха и сомнений, нечувствительные к боли, обладающие несгибаемой волей и могучим телосложением, почти невосприимчивые к магии, воины в черной броне во всем превосходят любого жителя Светлых земель. Они рождаются, живут и умирают ради одной лишь цели - не дать демоническим силам поработить этот мир, превратив его в безумное чистилище, где существуют лишь страх и боль, столь любимые всеми порождениями зла.
Ради своей цели гиритцы не останавливаются ни перед чем, за что их и стали называть бездушными.
- Это Гирион, рыцарь-защитник нашего ордена, - представил Алектис храмовника с шестью лучами на табарде и тот учтиво кивнул, скользнув ничего не выражающим взглядом голубых глаз по четверке незнакомцев.
Рыцарь обладал благородными чертами лица, обрамленного длинными темными волосами. Его вполне можно было назвать красивым, невзирая на шрамы, которые лишь придавали монаху мужественности. Он стоял, положив руки на перекрестье огромного двуручного меча, чье широкое сверкающее лезвие едва ли не превосходило по длине стоявшего рядом Алектиса.
- А это наши боевые братья - Ринон, Стрет, Фалкон и Лертас. - Алектис поочередно указал на остальных воинов-храмовников и каждый из них коротко кивнул, когда пастырь произнес его имя.
Каждый из пяти гиритцев внешне отличался от своих братьев по ордену. Вооруженный копьем, немного курносый светловолосый Ринон выглядел самым молодым. Его, еще юношеское лицо, выглядело немного жутковато из-за черной повязки, полностью скрывающей левый глаз.
Но Ринон смотрелся мальчишкой, рядом с мрачным седым Фалконом, на чьем лице нельзя было разобрать - больше на нем шрамов или же морщин. Храмовник-ветеран, единственный из своих братьев, кто собрал волосы в короткий хвост, сжимал в руках огромный молот, выглядевший столь же грозно, как и его седобородый обладатель.
Угрюмый Стрет, лишь глянул в сторону вновь прибывших, и сразу потерял к ним интерес. Отвернувшись, гиритец продемонстрировал всем свою широкую спину, за которой висел башенный щит и белоснежный плащ. Рассматривая статую Аларда Дария, храмовник не убирал ладони с рукояти прямого меча, в поясных ножнах.
Последний из рыцарей, Лертас, выразил наибольшую вежливость, позволив себе мимолетную улыбку, после чего водрузил на голову глухой шлем, полностью скрывший его приятное лицо и медового цвета короткие волосы.