Видя их наступление, Уриил выбрался из укрытия, с одной стороны, восхищаясь их отвагой, а с другой - проклиная бессмысленность подобного жеста. Этим людям нечего было противопоставить бескожим, если только некие темные силы не поработают и над их телами, превратив в марионетки и исцеляя смертельные раны.
- Вперед! - крикнул капитан, и Пазаний поднялся вслед за ним.
Они побежали через охваченный пожарами двор; едкий запах горящего прометия и густой черный дым заставляли слезиться глаза Уриила и обжигали легкие. Жар казался невыносимым, пляшущие языки пламени пожирали казармы Фалькат с просто зверским аппетитом.
Бескожие и "Клекочущие орлы" вели бой в самом центре плаца, разыгрывая свое представление на фоне яркого огненного зарева. Исход у этого побоища мог быть только один, но гвардейцы продолжали сражаться с рвением фаталистов, что весьма многое говорило об их ответственности и за бойню на Зоне Поражения.
Уриил взмахнул мечом, когда на него из дыма и пламени вылетел мутант с лапами, похожими на паровозные поршни, и согнутой спиной. Его перекошенная морда ощерилась, демонстрируя пеньки обломанных зубов и гнилые десны. Глаза же существа являли два желатиновых комка, в молочной глубине которых плавало по несколько сросшихся между собой зрачков. Его молодая кожа все еще влажно поблескивала, но уже начала гнить и смердела, словно была поражена всевозможными болезнетворными культурами.
В прыжке существо разразилось умелой бранью, одновременно обрушив на космодесантника свой мощный кулак. Уриил отвел удар в сторону и крутанулся, обходя мутанта и вонзая тому в спину свой клинок. Меч заскрежетал по деформированному позвоночнику, и тогда капитан провернул рукоять в руке, погружая лезвие еще глубже в тело чудовища.
Монстр завопил и рухнул на колени, что позволило Пазанию налететь на него и с силой ударить бронированным сапогом по лицу. Удар разбросал вокруг осколки клыков и багряные брызги.
Уриил выдернул меч, покрывшийся призрачным мерцанием и гнилой кровью. Пазаний же вогнал ствол болтера прямо в пасть твари и нажал на спусковой крючок. Голова существа озарилась ярким светом, вырвавшимся из пробитой задней стенки черепа.
Чудовище рухнуло, запачкав бетон превратившимся в жижицу мозгом, вытекавшим из проделанной в его голове дыры, и Уриил увидел повисшее в воздухе мерцающее облачко. Он закричал, ощутив гневное разочарование того, что скрывалось в глубине этого света, а потом упал на колени, пытаясь справиться с неожиданно атаковавшей его силой.
Капитан выронил меч, перед глазами его все расплывалось, но теперь он видел, что стены переполнены зрителями - призрачными силуэтами, безучастно наблюдавшими за бойней, устроенной в их честь. Сотни фигур тесными рядами выстроились там, и космодесантник яростно затряс головой, стараясь избавиться от затопившей его мысли их жажды мщения.
- Уриил! - крикнул Пазаний, и наваждение развеялось.
Поверженное капитаном существо погибло, и целительный свет растворился в ночи, но Уриил мог видеть, что это пока оставалось единственным их успехом в продолжающемся противостоянии.
Пожар уничтожал то, с чем не сумели разделаться бескожие. Раздавались крики гибнущих в огне людей, и Уриил удивительным, пугающим образом ощущал мстительную радость незримых наблюдателей, следивших в "прямом эфире" за всем этим кровопролитием.
- Надо выбираться, - сказал Пазаний. - Нам не устоять.
Уриил кивнул и взмахнул мечом:
- Попробую добраться до Каин.
Он вскочил на ноги и отыскал взглядом знамя "Клекочущих орлов", с трудом разглядев его сквозь огонь. Полковник Каин все еще вела бессмысленное сражение против монстров, уничтожающих ее солдат.
- Туда! - сказал Уриил. - Идем.
Они побежали прямо сквозь огонь к осажденным бойцам, и капитан чувствовал, как по его коже катится пот. Оставалось только гадать, какие мучения испытывают сейчас простые смертные.
Уриил увидел, как падает Верена Канн, истекая кровью из глубокой раны в плече. Один из мутантов навис над ней, готовясь довершить начатое, но ее люди проявили настоящую доблесть, образовав между ней и монстром живой заслон, стреляя изо всех стволов и обнажив мечи, чтобы защитить своего полковника.
Встретив такой отпор, бескожий предпочел ретироваться, что позволило Уриилу подбежать к Каин.
Женщина эта, стоило признать, оказалась весьма неуступчивой. Пускай ее левая рука беспомощно повисла, а освещаемое заревом пожаров лицо превратилось в окровавленную маску, полковник посмотрела прямо в глаза Уриилу с неприкрытой ненавистью.
- Мои люди погибают из-за тебя! - прокричала она, заглушая грохот выстрелов и рев огня. - Не знаю, в чем именно дело, но без вашего вмешательства не обошлось.
- Полковник Каин, - начал Уриил, - вы совершенно правы, но с этим мы разберемся позднее. А сейчас отсюда надо выбираться, и быстро. В этой драке нам не победить.
- Ни за что! - отрезала Верена. - "Клекочущие орлы" никогда не бежали с поля боя!
- Знаю, - рявкнул Уриил. - Почти то же самое сказал Старый Герцог, перед тем как погибнуть, и та же судьба ждет вас, если останетесь здесь.
Он уже думал, что женщина откажется, но неожиданно для него с ее лица сползла маска ненависти, сменившись усталой покорностью. Уриил кивнул и повернулся к Пазанию как раз в тот момент, когда огни пожара заслонила огромная тень. Знаменосец "Клекочущих орлов" погиб быстро - его голова слетела с плеч, и из разорванной шеи ударил фонтан крови.
Уриил развернулся на пятках раньше, чем стяг успел упасть на землю. Над капитаном навис предводитель бескожих, невероятно выросший и раздавшийся в плечах с того дня, как они встречались в последний раз. Под кожей гиганта струился свет, становившийся ослепительным там, где изливался из ран, а мышцы, казалось, просто пылали наполнявшей их неестественной энергией.
Кулак, твердый и тяжелый, словно каменный валун, врезался в грудь космодесантника, отрывая того от земли и заставляя скорчиться возле поврежденного "Лемана Русса". Перед глазами капитана заплясали звездочки, и, пытаясь отдышаться, Уриил услышал, как заговорил болтер Пазания.
Вожак отбросил сержанта чудовищным ударом, от которого тот распластался в грязи, и потянулся к Верене Каин. Полковник "Клекочущих орлов" подняла с земли свое знамя, чей трепещущий на ветру шелк лизало пламя. Уриил закричал и рывком поднялся на ноги, чтобы покачиваясь направиться к предводителю бескожих.
Полковник полоснула мутанта своей фалькатой, хотя ее уже сжимала огромная лапища. Из раны хлынули кровь и свет, но ничто не могло заставить могучую хватку гигантского чудища разжаться.
Уриил видел гнев, обезобразивший лицо вожака, - гнев столь дистиллированный и всепоглощающий, что космодесантник даже сбился с шага. Слишком уж необычной была эта эмоция. Бескожие никогда не знали такой ненависти - она принадлежала к миру тех, кто не обладал голосом, кто мог мечтать лишь о том, чтобы вернуться и осуществить свою последнюю месть.
Предводитель бескожих потащил сопротивляющуюся Каин к пылающей луже прометия - единственному напоминанию о топливном складе. Уриил попытался подняться, но его ноги словно бы налились свинцом, и каждый вдох обжигал легкие.
- Нет, - процедил он сквозь стиснутые зубы, понимая, чему сейчас станет свидетелем.
Вожак немного помедлил, будто наслаждаясь тем, что собирается совершить. Он склонил морду к Верене Каин, и хотя он шептал, но его слова отозвались громким эхом в голове каждого, кто еще оставался внутри крепости:
- Ты была там.
А затем мутант швырнул полковника прямо в раскаленное добела пламя.
Уриил закричал, не в силах словами выразить весь тот ужас, который испытал при виде столь хладнокровного убийства, а предводитель бескожих запрокинул голову, чтобы испустить кошмарный, зловещий вой отчаяния. Затем существо повернуло окровавленное, обожженное лицо к Уриилу, и в их встретившихся взглядах читалось взаимное отвращение к случившемуся.
Вожак опустил глаза, и мгновение взаимопонимания прервалось, когда многочисленные сознания еще сильнее сжали разум гиганта в своих тисках.
Стрельба окончательно стихла. Над крепостью повисла тишина, если не считать, конечно, стонов отчаявшихся умирающих солдат. Предводитель взревел, созывая племя, пока Уриил шел к нему, перешагивая через окровавленные останки.
- Зачем?! - закричал капитан. - Зачем вы так поступили?!
Вождь бескожих вновь поднял взгляд, и в глазах его огненными кометами заплясали мстительные огни.
- Потому что они были там, - сказал он. - Все они должны быть наказаны.
С этим мрачным предупреждением он отвернулся и устремился к пробоине в крепостной стене, проделанной взрывом генераторного ангара. Уцелевшие бескожие поспешили за ним, и Уриил понял, что племя направляется вглубь дремлющего Барбадуса.
С мрачной ясностью капитан осознал, что этой ночью кровопролитие еще не закончено.
Глава четырнадцатая
Из высокой мансарды своей частной библиотеки Лито Барбаден наблюдал за тем, как на северной окраине его города разгорается пожар. Он понимал, что начался тот в крепости "Клекочущих орлов", но не испытывал никаких эмоций по поводу того, что люди, которых он когда-то знал, возможно, погибали сейчас в дыму, собиравшемся в небе жирной черной тучей.
Причины нападения были ему ясны, хотя это мало что для него значило. Да, граждане Барбадуса вымещали на завоевателях свой гнев. Единственно возможная реакция умирающего, поверженного народа на своих новых властителей. Последние агонизирующие судороги тела, все еще отказывающегося признать, что оно уже мертво.
Но, хоть и вполне естественный, поступок этот не заслуживал прощения, поэтому губернатор уже распорядился вывести на улицы усиленные подразделения на тот случай, если понадобится применить силу. Порядок должен быть восстановлен, даже если в жертву ему придется принести кровь и человеческие жизни.
Барбаден отвернулся от зарешеченного окна и, заложив руки за спину, спустился по железной винтовой лестнице в основной зал библиотеки. Он знал, что первые годы его правления будут сложными - многим великим людям приходилось сталкиваться с подобными трудностями, но именно в их преодолении и ковалось то самое величие.
Сойдя с последней ступеньки, он пересек мрамор библиотеки, полной грудью вдыхая пыльный, плесневелый запах книг, бумаг и манускриптов, кропотливо собранных в течение десятилетий войны, перевозимых за собой из одной кампании в другую. Спокойствие, придающее сил, исходило от фактов и людей, упомянутых на этих страницах, внушающих губернатору умиротворение и уют. Барбаден снял с полки том в золотом переплете - биографию Солара Махария, а затем направился с ней к шкафчику-бару.
Он всегда с почтением относился к великому лорду Солару - человеку прямолинейному и целеустремленному, чьи неудачи всегда проистекали из одной лишь трусости мелочных людишек. Таково уж проклятие подлинных гениев - слишком часто их талант оказывается задавленным бездарностью современников. Лорд Солар Махарий достиг границ известного ныне космоса, стоял на самом краю галактики и осмелился бросить вызов звездам гало.
И только трусливые человечишки, смеющие именовать себя воинами, помешали ему овладеть теми просторами во имя Императора. Слабость духа его спутников стала той самой преградой, которая не позволила Махарию полностью развить свой подлинный потенциал. Лито Барбаден давно уже решил для себя, что никогда подобная слабость, будь она его собственной или чей-либо еще, не заставит его сбиться с пути к величию.
Прежде чем опуститься в единственное кресло и раскрыть гладкие пергаментные страницы, он налил себе изрядную порцию раквира. Губернатор устремил взгляд на столь полюбившиеся ему строки, в чьей красоте таились неоспоримые факты, в чьих изящных изгибах и тщательно выведенных буквах содержалось подлинное течение истории.
Лито Барбаден любил читать исторические книги, и чем более подробными они были, тем лучше. Ведь он был человеком, которому самые мелкие детали казались наисладчайшим лакомством. Историю пишут победители - этот афоризм был стар как само время, и Лито Барбаден знал, что уже вписал в нее свое имя… по крайней мере, на этой планете.
Там, где кто другой узрел бы подлость, он видел силу воли.
То, что остальным казалось холодностью и недостаточной эмоциональностью, он полагал решительностью.
Лито Барбаден привык считать себя человеком, лишенным таких бесполезных чувств, как угрызения совести или же сентиментальность.
Он уважал исключительно логику и здравый смысл, не затуманенный никакими эмоциями, ибо эмоции приводили тех, кто не был тверд в своих убеждениях, к провалу.
Кто-то называл его чудовищем, но этот кто-то был полнейшим дураком.
Эта галактика угрюма и жестока, и только способный сбросить мешающий его полету балласт эмоций мог подняться над жалкими вопросами морали, добра и зла, чтобы делать только то, что должно.
Губернатор отчетливо осознавал это с той самой минуты, как полковник Ландон вместе со всем старшим офицерским составом погиб в ущелье Кореда. Люди частенько называли его Старым Герцогом, что сам Барбаден находил абсурдным. Как вообще могло кому-то прийти в голову подобное прозвище для человека, избравшего делом всей своей жизни стезю войны?
У Ландона кишка была тонка завоевать Салинас. Его страсти гуляли слишком близко к поверхности, он излишне заботился о каждом из своих солдат, а потому не имел шанса прийти к успеху. Для Ландона наиважнейшим казалось вытащить каждого вверенного ему бойца целым и невредимым из стальных клыков войны, но Лито Барбаден понимал: уж если в каком ресурсе у Империума нет недостатка, так это в людях. Машины и оружие были весьма дороги, а вот солдата в любой момент можно было заменить, как всегда можно было восстановить и численность населения на планете.
Еще в первые дни войны против Сынов Салинаса Барбаден пришел к истине: не имеет значения, какое число людей он погубит, на смену им всегда придут новые. Люди были не более чем мерзкими жестокими существами, состоящими из плоти, костей и страстей, бесцельно проживающими жалкие, ничтожные жизни и плодящимися, словно мухи.
Казалось просто немыслимым, что никто больше этого не замечает, что никто не понимает: жизнь вовсе не то, чем стоит настолько дорожить.
Он был единственным, кто осознавал сей жестокий факт, когда пришло время приказать разрушить Хатуриан. Единственным, кто понимал, что размах проявленной им жестокости раздует страсти неприятеля, не оставляя тому иного выхода, кроме как открыто выйти на битву.
Сильван Тайер, казавшийся достойным противником до гибели его семьи, повел своих людей в заведомо проигрышное сражение, и Барбаден даже улыбнулся, вспомнив выжженное поле битвы, где встретили свой конец Сыны Салинаса.
Опять же пример того, как эмоции погубили потенциально великого военачальника.
Следующий час губернатор посвятил чтению, потягивая раквир и перелистывая страницы между избранными цитатами Солара при помощи давным-давно заложенных в книгу закладок. Каждый раз, когда он переворачивал листы, его палец бежал по тексту, пока не утыкался в излюбленную строку.
- В войне на выживание нет места сторонним наблюдателям, - прочитал Барбаден вслух. - Всякий, кто не встает с тобой плечом к плечу, суть враг, которого ты должен сокрушить.
Губернатор улыбнулся, процитировав это изречение, отмечая в нем несомненный гений.
Лаконизм и прямота - вот что он больше всего ценил и чему стремился соответствовать.
В дверь постучали.
- Войдите, - сказал он.
В комнату торопливо вбежал белый как мел Эвершем, как всегда, облаченный в сюртук. Барбаден, оторвав взгляд от книги, обратил внимание, что тот сжимает в руках планшет данных и при этом имеет весьма неопрятный вид.
- Следует заметить, Эвершем, что твой костюм несколько растрепался, - произнес Барбаден. - Очень советую привести себя в порядок до того, как я решу перевести тебя в судомойки.
Судя по всему, Эвершем полагал, что его новости чрезвычайно важны, но все-таки ему хватило здравомыслия застегнуть воротничок и разгладить полы. Он уже собирался раскрыть рот, как Барбаден прервал его.
- Ты знаком с трудами Махари, лорда Солара? - поинтересовался губернатор.
Эвершем покачал головой, и Барбаден понял, что помощник вынужден напрягать всю свою стальную волю, чтобы не сказать что-нибудь, кроме дозволенного.
- Нет, господин. Сожалею, но нет.
- Вот одна из моих излюбленных цитат: "Смысл победы не в том, чтобы одержать верх над врагом или уничтожить его, но в том, чтобы в памяти живых не осталось для него места, чтобы ничто более не напоминало о его существовании. Следует досконально разрушить все, в чем он добился успеха, сжечь любое свидетельство о том, что он вообще когда-либо жил. От такого поражения враг уже никогда не опомнится. Вот в чем смысл победы". Весьма воодушевляет, не правда ли?
- Так точно, господин, - ответил слуга. - Весьма.
- Ты вспотел, Эвершем, - заметил Барбаден. - Неважно себя чувствуешь?
- Никак нет, губернатор, - сказал тот, протягивая ему планшет, словно стремился от него избавиться.
- Скажи-ка мне, - начал Барбаден, не обращая внимания на планшет, - какова природа происходящего в казармах "Клекочущих орлов"?
- Этого мы еще не выяснили, господин. Поступают отчеты о перестрелке и нескольких взрывах, но нам до сих пор не удалось связаться ни с полковником Каин, ни с кем-либо из ее свиты.
- Вот и славно. Прикажи двум ротам дворцовой стражи отправиться туда, выяснить, что происходит, и обеспечить безопасность.
- Разумеется, - произнес Эвершем, вновь пытаясь вручить губернатору информационный планшет.
- Что там? - спросил Барбаден.
- Астропатическая передача, - ответил слуга. - Яницепсы поймали ее еще вечером, но предрекатель примарис только сейчас закончил расшифровку.
- И от кого же поступило сообщение?
- Не знаю, господин. Но ему был присвоен максимальный приоритет. Очевидно, что послание предназначено только для ваших глаз. Не успел предрекатель закончить свою работу, как мемовирус, содержавшийся в коде, полностью вычистил его разум.
Поддавшись любопытству, Барбаден все-таки принял протянутый ему планшет и приложил палец к сканеру, поморщившись, когда его уколола игла генетического анализатора. Как только личность была подтверждена, планшет включился, и на экране возникли серебряные буквы, начертанные ныне безмозглым предрекателем.
Когда губернатор дочитал послание, глаза его удивленно расширились.