Днями мы вместе с Жадимиром бродили по парку, ночами - танцевали и расставались только на время сна и приема пищи - мое положение было куда выше, чем положение обедневшего аристократа, пусть даже и не очень дальнего родственника Владетеля.
Отец вызвал меня на серьезный разговор через три дня.
- Жадимир не тот человек, которого я бы хотел видеть в роли своего зятя, - прямо сказал он.
- Зятя? - удивилась я. - Отец, но я даже не думала…
- Ты, может, и не думала, но я прекрасно вижу, к чему все идет. Собирайся, мы едем домой.
Я покорно согласилась и даже не успела попрощаться с Жадимиром. Но во время пути домой, когда я попробовала привычно подумать о Чистомире, перед моими глазами появилось лицо Жадимира в обрамлении пушистых золотистых локонов, которые всегда выбивались из тугой косы.
А через два дня я начала неимоверно скучать. Мне не хватало его голоса, прикосновений его рук, его запаха, его взгляда… Я потерянной тенью бродила по коридорам замка, и любое дело валилось у меня из рук, аппетит совершенно пропал, и даже няня вызывала только раздражение.
Глядя на это, мать как-то уговорила отца сменить гнев на милость, и к нам приехал Чистомир. Однако даже друг детства не смог развеять моей тоски.
- Что ж, - сказал он после нескольких неудачных попыток меня растормошить, - диагноз понятен. Это любовь.
- Любовь? - удивилась я. Почему-то именно так назвать мои чувства к Жадимиру я еще не догадалась.
- Любовь, - сказал Мирик и печально вздохнул. - Знаешь, а я ведь ревную. Не знаю, как я смогу отдать мою любимую Милку в руки какого-то мужика, пусть даже он и вызывает в твоих глазах такое сияние.
Он крепко обнял меня, уткнувшись подбородком в мою макушку.
- Скажи, только честно, что ты сейчас чувствуешь? - прошептал он.
- Я хочу, чтобы это был не ты, - честно ответила я.
- Ясно. - Мирик на миг прижал меня еще крепче, так, что стало больно, и сказал: - Не унывай. Если он испытывает к тебе те же чувства, что и ты к нему, все у вас будет хорошо.
- А если нет? - Страх сжал мое сердце. Так я не боялась даже перед грозой.
- Если нет, тебе будет больно, - с состраданием сказал Чистомир. - Но это ты переживешь, обещаю. В любом случае я хочу, чтобы ты всегда помнила о том, что я на твоей стороне и что я тоже люблю тебя.
Когда Чистомир уезжал, нанеся необходимый визит вежливости моему отцу, я даже не вышла его проводить. Я просто сидела на кровати и ждала, а чего - сама не знала.
И дождалась.
Через два дня отец вызвал меня к себе в кабинет. Я вошла, апатичная ко всему, склонилась в дежурном поклоне, только после этого подняла глаза… и увидела Жадимира.
Пространство и время каким-то образом сжались, и буквально через секунду я была уже около любимого, обвив руками его шею.
Жадимир холодно придержал меня, чтобы я не упала, и осторожно освободился от объятий. Его лицо, как и остальных присутствующих в кабинете, ничего не выражало.
- Ясноцвета! - ледяным тоном произнес отец.
Этого мне хватило, чтобы прийти в себя.
- Прошу прощения, - прошептала я виновато.
- Я хотел бы поговорить с тобой с глазу на глаз, - сказал отец.
За моей спиной раздался шорох. Низко кланяясь, Ножовы - отец и сын - вышли из комнаты, плотно закрыв за собой дверь.
- Беркут Ножов просил твоей руки для своего сына, - сообщил отец. (Я попыталась сохранить на лице спокойствие, но мне это не удалось. Рот так и расплывался в улыбке.) - Что ты думаешь по этому поводу?
- Я люблю Жадимира и очень хочу выйти за него замуж.
Отец отвернулся от моего счастливого и преисполненного надежды лица и долго смотрел в окно, пока я не успокоилась и мое лицо не стало способным удерживать на себе спокойную и вежливую маску.
- Как я уже сказал, - после долгого молчания произнес он. - Жадимир - это не тот зять, которого я бы хотел иметь. Однако я понимаю, что запрещать тебе сейчас что-либо бесполезно. Поэтому запомни, Ясноцвета, что у тебя есть право совершить только три ошибки. Потом, не обижайся, я буду обращаться с тобой, как с безмозглой курицей. Можешь выходить за него замуж.
- Спасибо! - Никогда в жизни я не была так благодарна отцу.
- Но!.. Я хочу выдвинуть несколько условий.
Как же без этого!
- Я на все согласна, - поспешно ответила я.
Отец поморщился, будто я была ему противна, и позвонил в колокольчик, который стоял на письменном столе.
Когда в кабинет вернулись Ножовы, отец озвучил свои условия нашего брака с Жадимиром.
- Во-первых, Ясноцвета не отдаст свой родовой кинжал. Для совершения обряда замковые маги изготовят копию.
Беркут Ножов кивнул. Было бы глупо рассчитывать на то, что Ясноград Крюк позволит старинной реликвии, которая досталась мне в результате решения магов Дома еще в день моего рождения, уйти из рода. Этот кинжал перерезал не только мою пуповину, впервые вкусив мою кровь, но и пуповины многих и многих Крюков до меня еще тогда, когда они еще даже не были Крюками, а простыми, но крайне властолюбивыми аристократами из удельного княжества.
- Во-вторых, брак будет заключен деревенским жрецом, а не магами Дома.
- Что? - одновременно крикнули мы с отцом Жадимира.
Брак, который заключил жрец, мог быть расторгнут в любой момент, причем даже не королем, а Владетелем - или его уполномоченным - того домена, на чьей территории обвенчалась пара. Только обряд брака, который совершали маги Дома, считался нерушимым, на всю жизнь, и только тогда на магическом гобелене в королевском тронном зале между нашими с Жадимиром именами протянется золотая нить.
- Да, - сказал отец. - Я согласен на брак только при таких условиях. Если через три года Ясноцвета по-прежнему будет хотеть быть женой Ножова, я позволю магам Дома их обвенчать. Естественно, что дети, рожденные в этом браке до его магического заключения, будут Крюковыми.
- Я согласна! - пропела я. Что за глупые условия! Самое главное - я буду рядом с ним, моим любимым!
- Я не согласен! - прошипел Беркут Ножов, подходя ближе к столу и нависая над сидящим отцом. - Что это за бессмысленное условие?
- Сиятельный Владетель Крюк, - подсказал отец. - Ты забыл это добавить.
- Приношу свои извинения, - процедил сквозь зубы Беркут. - Сиятельный Владетель Крюк.
- Очень даже осмысленное условие, - хищно улыбнулся отец, которого совершенно не взволновала злоба Ножова. - И ты это знаешь. Если не согласен - убирайся из моего замка. Я завтра же выдам дочь за младшего Дуба, и он быстро ее утешит.
На лице Ножова ходили желваки, а Жадимир нежно мне улыбался.
- Хорошо, - сказал, как выплюнул, Беркут.
- Сейчас подпишем договор.
Отец достал из папки, лежавшей на столе, уже составленный договор и протянул каждому из нас по экземпляру.
- Вижу, вы уже подготовились, Сиятельный Владетель Крюк, - буркнул Ножов.
- Не люблю сюрпризов, особенно неприятных, и всегда стараюсь их предугадать, - пожал плечами отец. - Я уже послал за надежным жрецом.
Так я стала женой Жадимира Ножова. Ни роскошного платья, ни гостей, ни празднеств, как во время свадьбы брата, ни оглашения соседям, но все это и не было нужно. Главное - я была рядом с любимым!
Мы отправились жить в наше южное поместье - то, где много лет назад я познакомилась с Чистомиром. Отец выделил нам приличное ежемесячное содержание, и я с помощью няни с головой окунулась в обустройство нашего быта. А Жадимир днями пропадал в библиотеке.
Он очень любил читать и обладал обширными познаниями во многих областях знаний. Его семья была очень бедной, и Жадимир большую часть своего времени проводил в поместье Ножа, где с удовольствием учился. Владетель этому не препятствовал, а с недавних пор даже начал использовать двоюродного племянника в качестве подручной энциклопедии.
Мой отец тоже вскоре оценил познания зятя и, когда приезжал к нам в гости, подолгу проводил с ним время, запершись в библиотеке.
- О чем вы говорили? - спрашивала я у мужа.
- О том о сем, - пожимал он плечами.
Я никогда не углублялась в расспросы, потому что это мне казалось далеко не самым важным в моей жизни. Самым важным были наши ночи.
Рядом с Жадимиром я была готова проводить в постели по нескольку суток. Даже только прикасаясь к его волосам, проводя рукой по груди, покрытой золотистыми волосами, или бедрам, я получала необыкновенное удовольствие. А что творили со мной его прикосновения! Я таяла и плавилась от его ласк, превращаясь в жидкий огонь, то возносясь к небесам, то стремительно падая вниз, когда в животе становилось легко и щекотно.
Через четыре месяца и два дня с момента нашей свадьбы, когда я лежала в сладкой дреме в объятиях Жадимира, он неожиданно сказал:
- Я отправляюсь на войну с нечистью.
Меня будто холодной водой окатили.
- Зачем? - пролепетала я непослушными губами.
- Чтобы заработать денег, - ответил муж. - Я же мужчина и не хочу всю жизнь прожить на подачках твоего отца.
- Дорогой, но я же все-таки богатая наследница! - Я приподнялась и заглянула ему в лицо. - Я могу забрать все деньги, полагающиеся мне по праву, хоть завтра. Если тебе так противно видеть моего отца, мы можем уехать… куда угодно. Купить себе собственное поместье, и даже на новую библиотеку для тебя хватит.
- Ясная моя, дай мне возможность проявить себя! Я хочу, чтобы наши дети гордились мной, как я горжусь своим отцом. Не переживай так! - Жадимир приподнялся, толкнул меня обратно на простыни и навис сверху. Его дыхание щекотало мне кожу, и способность возражать улетучивалась с каждым мигом. - Я много знаю, к тому же аристократ. Уверен, мне достанется ответственная и денежная должность. Совсем скоро я вернусь к тебе со славой и деньгами.
Что я могла на это возразить? Как верная жена только согласиться, как бы больно ни было.
- Обещай, - попросил Жадимир перед отъездом, - что, если со мной что-то случится, ты отомстишь нечисти за меня!
- Конечно! Клянусь! - Я выхватила его кинжал, который за эти месяцы стал мне почти родным, и провела лезвием по руке, чтобы выступила кровь. - Клянусь, что я отправлюсь на войну с нечистью, если с тобой что-то случится!
- Со мной ничего не случится, - улыбнулся Жадимир своей сияющей улыбкой, которая согревала мое сердце. - Ведь меня дома будешь ждать ты!
После его отъезда родители настояли на том, чтобы я вернулась в замок, а няня поддержала их в этом решении. Еще через три месяца, когда весь мир был засыпан снегом по колено, как траурным белым покрывалом, пришло известие, что Жадимир погиб.
- Этот удар был так силен, что я едва его пережила, и несколько месяцев меня кормили с ложечки и боялись оставлять одну. Потом внезапно я очнулась и поняла, что моя жизнь еще не кончена, что у меня есть обещание, которое я дала любимому. Дождалась первой грозы и во время нее сбежала из родительского дома, - закончила я свой рассказ.
Эльф облизнулся, как кот, вдоволь наевшийся сметаны.
- А зачем татуировку было сводить? - спросил он.
- Я не собиралась возвращаться домой, - объяснила я. - А по татуировке меня можно было легко вычислить, если бы отец организовал поиски. Тем более, когда я обращаюсь к высшей магии, да что там, даже когда использую свою магическую энергию в полную силу, меня легко могут засечь маги нашего Дома, как это случилось, когда я прикрывала наш фургон маскирующим заклятием в домене Сыча. Конечно, отец мог приложить усилия и отыскать меня даже в том случае, если бы я не применяла магию, но он убедился, что обычный поиск ничего не дал, и разрешил мне совершить вторую ошибку. Поэтому я изменила внешность, взяла себе другое имя и замаскировала кинжал. Заклятие маскировки все-таки мой конек.
Эльф помолчал, переваривая услышанное, а потом с удовольствием сказал:
- Эта клятва, бегство из дома, сведение татуировки - какая все-таки феерическая глупость! Высший уровень идиотизма!
Я пожала плечами:
- Тогда мне так не казалось.
- А сейчас? - проницательно спросил Даезаэль.
Я только вздохнула. Сейчас бы я поступила совсем по-другому. Совсем. Но что зря жалеть, ведь все равно себя нынешнюю в минувшее время не вернешь.
- Одного я не могу понять. - Эльф задумчиво переплел пальцы в замок. - Как твой умерший муж мог оказаться в замке у ульдона?
- Может быть, он нежить? - предположила я дрожащим голосом.
- Нет. - Даезаэль покачал готовой. - Уж нежить я чую сразу. Думаю, скорее всего извещение о его смерти было ошибкой. Может, он просто пропал без вести и потом как-то прибился к Тару Уйэди.
- Нет, такого не может быть. Мой отец после извещения провел собственное расследование, чтобы быть уверенным в этом. Ведь он бы не смог меня замуж повторно выдать! - Я вспомнила дни ожидания расследования, когда горькие слезы прерывались надеждой - а вдруг? Вдруг он жив! Я была готова принять Жадимира любым, даже калекой, лишь бы он вернулся ко мне.
В тот ужасный день отец самолично пришел ко мне в спальню и сказал:
- Надежды нет. Жадимир Ножов мертв.
Я молча осела на пол, а он подошел ко мне и положил руку на мою голову, требовательно протянув вторую. Я дрожащими руками отцепила от пояса ножны с кинжалом Жадимира. Теперь он вернется в семью Ножовых, а рядом со мной снова будет мой кинжал, с красным рубином на рукояти. Но я бы отдала полжизни за то, чтобы и дальше носить простенький кинжальчик в дешевых ножнах с гербом Ножова!
- Будь сильной, - сочувственно сказал Ясноград и ушел.
- …Интересненькое дело. - Из воспоминаний меня вырвал голос эльфа. - Вставай и одевайся, там в шкафу что-то подходящее должно найтись. Будем выяснять правду!
Он кинул мне халат и встал на четвереньки, нашаривая под кроватью свои сапоги. В шкафу оказалось множество одежды - как моей, аккуратно развешенной кем-то на плечиках, так и чьей-то - целое отделение пышных и ярких платьев. Я достала скромный, но не унылый комплект юбки с блузой и с радостью обнаружила на нижней полке свою сумку с личными вещами. Появляться перед всеми с растрепанными волосами я не хотела.
- Ты пока одевайся, и вообще, чтобы была в лучшем виде! - Эльф потер руки. - А я пойду все приготовлю.
- Может быть, не надо? - умоляюще простонала я. От энтузиазма Даезаэля мне стало страшно. Я была согласна выяснить все с глазу на глаз с Жадимиром и извиниться перед Ярославом. Однако целитель, в этом можно было не сомневаться, явно планировал извлечь из драмы моей жизни все возможные удовольствия. - Я хочу поговорить с Жадимиром сама!
- Не думаю, что Ярослав тебе это позволит, - заметил Даезаэль.
- Он не сможет мне это запретить, - возразила я.
- Как бы там ни было, он твой жених,выбранный твоимотцом, который был уверен, что ты вдова. - Я открыла рот, желая что-то возразить, но эльф предостерегающе поднял руку и договорил: - И он твой начальник. Если ты решишь внезапно прервать службу, чтобы заняться семейной жизнью, он должен будет об этом услышать из первых уст. И я тоже должен присутствовать при этом разговоре, потому что ты моя пациентка. Вдруг излишнее нервное напряжение на тебя негативно подействует?
- Признайся, - вздохнула я, - что тебе просто хочется посмотреть!
- Конечно, - спокойно согласился целитель. - У каждого в жизни свои удовольствия, почему я должен отказываться от своих?
К тому моменту, как он привел Ярослава и Жадимира, я приняла надлежащий вид и даже успела усесться в кресло, попытавшись скопировать величественную позу отца во время приема посетителей.
В дверь постучали, и, не дожидаясь ответа, в комнату вплыл лучащийся счастьем Даезаэль, а за ним шли мои мужчины.
- Вот, - промурлыкал эльф. - Можете спокойно разговаривать. Наш любезный хозяин взял с них обещание, что смертельно при этом разговоре никто не пострадает.
Я кивнула, глубоко вдохнула, как перед нырком в воду, и подняла глаза.
На Ярославе пребывание в камере никак не отразилось, более того, выглядел он даже лучше, чем в ночь прибытия в замок. Отоспался, отъелся и, вероятно, был качественно исцелен. Лицо его ничего не выражало. Я рискнула взглянуть в серебристо-серые глаза. Они были такими холодными, что меня пробрала дрожь. Безмолвно Волк обещал мне, что придется хорошенько потрудиться, чтобы вымолить у него хотя бы прощение, не говоря уже о том, чтобы вернуть к себе хорошее отношение.
С трудом вырвавшись из ледяного плена, я перевела взгляд на Жадимира. Мой супруг за эти годы ничуть не изменился, словно мы расстались только вчера, разве что одежда была другой. Высокий, круглолицый, почти с мальчишечьим телосложением. Если Ярослав выглядел словно поджарая, мускулистая охотничья борзая, готовая чуть что вцепиться в глотку хоть рыси, хоть медведю, Жадимир был и остался похож на комнатного терьера, который тоже умеет лаять и даже кусаться, но делает это как-то неубедительно.
Странно. В первый раз я думаю о муже именно так. Нужно признаться самой себе, что раньше я вообще о нем никак не думала. Я любила его и все. Он был для меня всем, был самим Пресветлым Богом. Почему же сейчас я подумала о нем, как о мелкой собачонке?
Голубые глаза Жадимира потеплели, встретив мой взгляд. Ножов сказал мягким тенором, который раньше заставлял меня дрожать, а сейчас не вызвал никакого отклика:
- А ты очень изменилась, Ясная моя. Я даже не сразу тебя узнал. Ты стала такой… худой. Почему ты обрезала волосы?
Я в изумлении вытаращила глаза. "Почему ты обрезала волосы"? Это его прежде всего интересовало во время встречи с женой, которую он не видел два с половиной года?
Ярослав хмыкнул. Я справилась со своим удивлением и бросила на Волка гневный взгляд. Он скривил губы, а я разозлилась. Почему меня должно волновать его мнение? Он вообще в этом разговоре третий лишний, не считая Даезаэля. Впрочем, эльфа во время выяснения отношений нельзя было сбрасывать со счетов, потому что даже одной репликой он был способен превратить крохотный уголек в пламя.
- Волосы мне мешали, - ответила я. - Скажи, пожалуйста, Жадимир, ты живой?
- Конечно, - немного удивленно проговорил он и протянул мне руку. - Можешь сама убедиться.
Я посмотрела на его гладкую, без единой мозоли ладонь и почему-то не смогла заставить себя ее коснуться.
- И ульдон не проводил над тобой никаких опытов? - уточнила я.
- Нет, - твердо ответил он.
- Тогда почему, - голос у меня зазвенел, я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоиться, - почему ты не давал знать о себе два года? Я думала, ты умер!
- Я боялся, - не смущаясь ответил он. - Видишь ли, твой отец хотел меня убить и даже почти преуспел в этом.
- Мой отец… что? - удивилась я.
- Хотел убить меня, - четко повторил Жадимир. - Я не понравился ему с первой встречи, и он никогда не забывал мне напомнить о том, что я недостоин его дочери. Никогда. И он послал меня на войну.