3.
А однажды он пережил ночное потрясение, которое окончательно убедило: направление его жизни – верное.
Васина вахта заканчивалась в четыре утра. Но это так только называется "утро", на самом же деле, кромешная ночь, глаз выколи.
И вот вышел Вася в эту самую ночь из радиорубки на внешнюю палубу. И вокруг него распахнулось бескрайнее небо. И всё сплошь в звёздах. Словно золотая мозаика. Вася никогда даже не задумывался, что звезд так много.
И мало того, что сверху, так они еще отражаются в глади океана.
Вот и получается, куда не кинь взгляд, сплошные звёзды. А Вася, как Маленький Принц, летит сквозь них к своей планете.
А это еще что такое?!
Вдруг звёзды заклубились, завертелись… Сложилась недвусмысленная надпись: "Руби, Васенька, правду".
Это сам Космос сигнализировал ему, мол, ты на неотвратимом пути. И никто тебя с него никогда не собьет.
Скорый случай предоставил господину Жвачкову испытать свою веру.
Как-то в радиорубку заглянул капитан Захар Сергеевич, грузный и высокий мужик. Про себя Вася называл его – медведь-шатун.
– Ну, как житуха, молодой специалист? – сощурился капитан. – Волнуешься? Первый же рейс!
Вася бросил крутить ручку радиоприемника:
– Всё "на ять"!
– Как экипаж? Старожилы не обижают?
– Меня обидишь! Я занимался бегом.
– Девки у нас на судне красивые. Поварихи. Приглядись. Ты парень холостой. Не возбраняется.
– В вопросах секса я пуританского взгляда.
– В кулак, что ли?
– Случается. Хотя и это мне не особенно нужно.
– А что тебе нужно?
– Только истина.
– Это еще что такое?
– Я никогда не вру. Луплю матку-правду, как бы горька она ни была.
Капитан усмехнулся. Присел на металлический крутящийся табурет:
– С чего это ты так правду полюбил?
– Я с детства такой. А вчера ночью мне видение было.
– Смешной ты. Ах, молодость, молодость…
– А вы похожи на медведя-шатуна.
– Почему же?
– Круглые сутки всюду ходите. Словно разбуженный косолапый зимой.
Капитан встал, медвежьей лапой стукнул Васю по плечу:
– Раз ты такой правдолюб, назначаю тебя постоянным политинформатором. Будешь по пятницам народу нести свет правды. Согласен?
– Конечно! В международной обстановке я секу блестяще.
4.
Первая же Васина информация закончилась чуть ли не мордобоем.
Хотя почему чуть?
На камбузе Васю отметелили два здоровенных кока. Обиделись на Васю, когда он по ходу лекции обозвал их ублюдочными недоумками. Коки недостаточно хорошо разбирались в тенденциях развития современного Китая.
Один повар лупил Васю кулаками, другой полуметровым половником.
До своей каюты Вася добрел, пошатываясь, весь в ссадинах и синяках.
А ночью к нему пришла Катенька. Рыжая девушка, вся в веснушках. Работница камбуза.
Сбросила с себя легкое платьице. Шмыгнула к Васе в постель.
– Ты чего, Катюша? – изумился радист.
– Утешать тебя пришла, дурачок! Разве так можно грызться с людьми?
Катенька вскочила на Васю, нанизалась на его тут же раскалившуюся плоть, принялась скакать в позе наездницы.
Семя из Васи хлестало так, словно плотину прорвало.
А утром, голая, поглаживая острые груди с коричневыми сосками, Катенька подошла к иллюминатору, глянула на упруго расходящуюся волну:
– Мне с тобой было так хорошо. А тебе?
– Очень.
– Ну, я побегу. Думаю, никто не должен нас видеть.
– Это еще почему? После всего случившегося, мы поженимся.
– Глупышка! – Катенька чмокнула Васю в лоб, подпрыгивая, натянула свои красные трусики. – Таких как я, у тебя будет очень много.
– Катя, постой!
– Пока, сладенький! Сегодня приду. Мне понравилось.
5.
Жизнь, господа, сгорает быстрее спички.
Вспыхнет огонёк, весёлый, яркий. Мгновение, и остался лишь обугленный обглодок.
Вася поседел, обрюзг. С флота его списали.
И теперь он прославленный телекомментатор на ведущем канале. Режет правду-матку направо и налево. Зашибает, между прочим, ломовые бабки. Правда, согласитесь, бесценна.
– Тут надо было поглубже покопать. Смотри, с таким компроматом ты можешь и не получить погоны полковника. Достаточно ли этого, чтобы в России все новости грохнуть? Вряд ли… Необходимо глубокое бурение.
– Сергей, я утрою усилия.
– Ладно, к ведущим мы еще вернемся. Бесят меня красотки на ящике. Разберись-ка с ними.
Компромат № 4
Красавица и чудовище
1.
У Василисы Зябликовой длинный унылый нос, маленькие, слегка скошенные глазки, кривые ножки. Небеса посмеялись над ней. И, главное, возраст! Омерзительные 30 лет. Для женщины – гроб!
По ночам Василиса кусала подушку. Ну, почему одним всё, ей же ошметки? И секс у неё был лишь раз за всю жизнь. В 17 лет позарился на неё какой-то сорокалетний дядя. На юге это было. Под Туапсе. Затащил в кусты шиповника. Противно и больно…
Почему же красотки и это добро получают по полной мере? Визжат от оргазма. Она тоже хочет визжать. Хоть изредка. Хотя бы с десяток раз.
Василиса любовно листала глянцевые журналы.
Вот они, обалденные блондинки с длинными от ушей ногами. С тугой, чуть откляченной попой. С зазывно торчащими грудями. С приоткрытыми в похотливой улыбке губами.
Взглянем-ка в зеркало на себя?
Обвисшие блинами груди. Раздутый, словно от недоброй пищи, живот. Тощая задница в сочетании с покоцанными целлюлитом бедрами.
Хороша картинка!
А что её окружает? Каков антураж? Порыжевшие от ветхости обои. Поносного цвета диван с продавленным ложем. Засранные мухами цацки люстры. На кухне же пораженный глистами кот дрыхнет у полудохлого кактуса.
А эти фифы? С обложки?
Всегда в царственных позах в каких-то замках и умопомрачительных виллах. Светские балы на лощеном паркете. Огромная, красного дерева, яхта, как бриллиант, переливается огнями.
А их кавалеры?
Высокие, статные, загорелые… С белозубой улыбкой и перманентной эрекцией.
Василисушка выла от горькой тоски.
Один раз, глянув в зеркало, поцарапала себе обкусанными коготками лицо.
Чудовище!
И зачем она только появилась?!
2.
Как-то, под Пасху, отправилась в церковь. Долго стояла на коленях перед мрачно закопченными иконами.
Слёзы струились ручьем.
Он подошел к ней сам. Маленький кривобокий старичок. С огромным крестом на груди.
– Что, милая?
– Нет счастья мне, батюшка! Посмотри на меня, уродину!
– Есть, лапушка! Иди за мной.
Старичок юркнул в низенькую боковую дверь.
Василиса, утирая слёзы, за ним.
А в темной, душной комнатке священник протянул ей что-то, завернутое в носовой платок.
– Что это?
– Мощи твоей покровительницы. Святой Василисы. Положи их себе под подушку.
– Зачем?
Старичок нахмурился:
– Увидишь, касатуша!
Выполнила, как велено.
А ночью, сама не поняла, спала – не спала, услыхала чудный, словно детский голосок:
– Тоскуешь, Василисушка?
Открыла глаза.
Кто-то маленький, розовый, сияющий сидел у неё в ногах.
– Ты кто?
Гость смущенно кашлянул:
– Ангел… Ангел-хранитель.
– Из мощей?
– Сам не знаю… Так что же ты хочешь?
Василиса сразу вспомнила свой длинный унылый нос, целлюлитные бёдра, тощий зад.
– Не хочу быть чудовищем! Хочу красавицей!
– Только-то?
– Разве мало?
– Брюнетка? Блондинка? Шатенка?
– Блондинка! И ноги от ушей!
– Всё?
– И чтобы антураж был другим?
– Каким?
– Сливки общества! Как в гламурных журналах. Бизнесмены, богатые спортсмены, знаменитые актёры… И я – среди них!
Ангел вздохнул.
Василиса же ухнула в глубокий сон.
3.
Проснулась в широкой постели под золотым балдахином.
Качало…
Выглянула за хрустальную дверь.
Ба! Она на яхте под алыми парусами!
Подошла к зеркалу и чуть не села на жопку.
С серебристой поверхности на неё гордо смотрела высокая, обалденно красивая блондинка. Грудь, животик, выражение глаз!
Словно сошла с обложки наимоднейшего журнала.
Не подвел батюшка богомольный!
Ангел не обманул!
В каюту постучали.
– Войдите! – произнесла мелодичным, совершенно не прокуренным – а ведь шмалила с детства, голосом.
В дверь впихнулся низенький, обрюзгший человечек в капитанской форме.
Схватил с трюмо и швырнул Василисе розовые трусики:
– Еще дрыхнешь, сука!
– Что вы себе позволяете? Кто вы такой?
– Не придуривайся! Десять косарей тебе отстегиваю каждый день.
Василиса присела на постель, зарыдала, закрыв свое чудесное лицо руками:
– За что мне такое?
– Блядь ты, матушка! Блядь! – усмехнулся толстяк. – Хоть и стоишь дорого.
– Я честная! – Василиса взглянула исподлобья.
– Ну-ка, честная, – капитан расстегнул молнию брюк, – принимайся за завтрак.
И сунул ей в рот что-то твёрдое, вонючее.
Василиса что было сил укусила.
Вой сластолюбца потряс роскошную яхту.
– До крови, гадина! Сегодня все матросы тебя отымеют!
Капитан вывалился из каюты, а Василиса упала в подушку лицом. Во рту стоял блевотный привкус. Всё тело мелко тряслось.
Машинально сунула руку под подушку. А там нежные на ощупь мощи её тезки, святой Василисы. И тотчас услышала тоненький хрустальный голосок:
– Опять кручинишься?
– Ангел? Ангел-хранитель?
– Я…
– Зачем мне такое?
– Сама просила.
– Я хотела, как в журнале.
– Там лишь парадная сторона.
– А переиграть можно?
– Попробую.
– Тогда так! Хочу быть мужиком. Состоятельным. С огромными деньгами и огромным членом. Это возможно?
– Ложись, дурочка, спать…
4.
Утром Василиса проснулась на 45-м этаже небоскрёба. Центр деловой Москвы. За широким окном золотом сияли маковки церквей Кремля.
Выскочила из постели.
Что такое?
Меж ног что-то гудело огромное, тянулось к небу.
Подскочила к зеркалу.
Никогда еще так близко, со всеми деталями она не видела здорового голого мужика.
Осторожно поправила член.
А он благодарно вздрогнул, головка раскрылась.
Срочно в душ!
Обдумать в деталях своё положение.
Душ Шарко, бьющий со всех сторон, сверху и снизу, мощно и ласково, привёл в чувство.
Хорошо, теперь он мужик. Не Василиса, а Василий.
К этому надо привыкнуть…
Но где обещанные деньги? И соответствующее им социальное положение?
Вышел из душевой в роскошном, надушенном халате. А в номере высокая девушка в мини-юбке, служительница отеля, взбивает постель.
Даже не разглядев лица гостьи, Василий задрал ей юбку, сорвал трусики и вогнал член между молодых сильных ног.
Движения его были могучими и ритмичными.
Девушка оглянулась с улыбкой.
Она была хороша!
Бирюзовые глаза, пухлые губки…
Гостья сладострастно стонала.
Горячий фонтан спермы залил все ее лоно.
Барышня развернулась, поправила рыжую челку:
– Спасибо, господин Зябликов! Вам что-нибудь принести? Меня Наташей зовут.
– Сколько я должен тебе?
– За что?
– Как за что?
– Да что вы! Любая девушка России мечтает переспать с миллиардером Зябликовым. Если очень повезёт я от вас и ребенка рожу. Гены-то у вас замечательные. И даже алиментов не буду требовать.
В дверь постучали.
По-бычьи наклонив плешивую голову, вбежал толстяк.
Цыкнул на служительницу. Та мигом вылетела.
– Что будем делать, Вася! – незнакомец вытер лысину платком и, как подкошенный, рухнул в плюшевое кресло.
– В каком смысле?
– Во всех! Ты должен больше трех миллиардов. За тобой охотятся три сотни киллеров.
– Я так богат? – изумился Вася.
– Ага, – скривил губы плешивый, – как нищий на паперти.
– Но мне обещали!
– Кто? – истерично рассмеялся гость. – Ангел-хранитель?
– Если и так…
– Довольно шуток! Я предлагаю тебе сменить лицо.
– То есть?
– Пластическая операция… И с остатками активов бежим в Парагвай.
– А как же твое лицо?
– Ну, во-первых, я просто твой адвокат. А, во-вторых, я его уже сменил. Неужели ты не заметил?!
5.
Разговор с ангелом-хранителем вышел жестким.
– Ты меня надул! – окрысился Вася.
– Но ты же богат?
– Богатство с долгами?
– Обычно так и бывает…
– Но я не хочу!
– Чего же ты, горемычный мой, хочешь?
Вася задумался.
– Только не спеши. Формулируй точнее.
Сказал неожиданное:
– Тихой семейной жизни. И много-много детей.
Ангел опустил глаза.
Проснулся Вася клетке для хомяков.
Застал себя в родах.
Рожал одного хомячка за другим.
Рядом суетился толстый и важный хомяк.
Видимо, муж.
В комнату вошла гостиничная служительница Наталья.
За руку вела маленькую девочку.
– Покорми, дочурочка, своих друзей!
– Мама, она рожает!
Наталья погладила дочку по рыжей головке.
– Верно! Вот также родила тебя я.
– Мама, а где мой папа?
– Он был миллиардером, моя сладкая! Очень богатым человеком. И пропал… В нашей стране такое бывает.
Василиса хотела запищать:
– Никуда я не пропал! То есть, не пропала! Я здесь! В вашей клетке!
Но сейчас ей было не до крика.
Нужно было тужится…
А потом уж окончательно разобраться с этим ангелом-баламутом!
– Что-то я не понял… Я же просил про ведущего с телеканала.
– А это про ведущую. Вы ее знаете. Ей в этом году Тэффи вручали.
– Так она же хомяк?
– Разонравилось в хомяках. Ангел-хранитель сделал ведущий.
– Мистика какая-то… Может, этот писака просто нафантазировал?
– А как же наружное аудио и видео наблюдение?
– Ну, конечно… В целом, неплохо. Ведущему-хомяку вряд ли народ будет верить. Хотя у нас кому угодно готовы поверить… Ты как-то вскользь касаешься темы денег. Подойди к Останкино. Посмотри, какие там машины паркуются. Продюсерские. Пройдись по этому алчному племени.
Компромат № 5
Gold Card
1.
Когда Абрам Кузнецов видел богача, его охватывал священный трепет. Он был готов буквально разорвать нувориша голыми руками.
И любой суд присяжный его бы оправдал.
Помилуйте, почему одним всё, а ему ничего?!
Одни курсируют на яхтах мимо каких-то Азорских островов, трахают топ-моделей, хохлушек и таитянок, жрут крабов и миног, принимают ванну из шампанского "брют"…
А другие, как скажем он, в свои сорок лет обитают в хрущобе с рыжими обоями, гложут ливерную колбасу, а спят вот уже пару десятков лет с одной и той же женой, у которой, кстати, бородавка на носу.
Нет, этот мировой диссонанс надо исправить!
В выходные Абрам Кузнецов, как на работу, шел в фешенебельную гостиницу "Mariotte", что на Тверской-Ямской. Надевал единственный полосатый польский костюм, дабы пустили швейцары. Часами бродил по роскошному холлу, с остервенением вглядываясь в блаженные лица богачей.
Ну, почему все лакомства жизни им, а не ему?
Вот они сидят в покойных кожаных креслах и наворачивают под черный кофе черную икру. Для них что-то классическое наяривает духовой оркестр. Дети богачей, толстые, с тремя подбородками, бегают по холлу и кричат от избытка жизненных сил. Жены нуворишей, обнажив силиконовую грудь и виляя жирными ягодицами, расхаживают с мобильником возле уха, треплются с подружками из Лондона и Чикаго.
Сволочи! Гады! Подонки!
А он здесь в костюмчике из секонд-хэнда, в вельветовых, не по погоде, туфлях, тоскливо переваривает в животе крутое яйцо да спитой чай.
Уходя из отеля, Абрам Кузнецов долго торчал возле стоянки элитных автомобилей. Мерседесы, БМВ, Тойоты… А он за всю жизнь заработал лишь разбитый "Москвичок". Приобрел у одного ханурика за триста баксов.
Эти же лощеные битюги на один свой ужин тратят, наверно, побольше…
Иногда Абрама охватывало неистовое желание. Ночью прийти сюда с литровой бутылкой керосина. Поджечь к едреной матери все эти выпендрежные автомобили. Устроить иллюминацию в честь торжества справедливости.
И такой праздник будет! Всенепременно!