Я уселся на телегу, важно бросил: "Трогай!" Объяснил Андрею, где мой дом. Как-никак он теперь управляющий моим хозяйством, лицо доверенное, и должен знать, где найти своего хозяина.
Когда расставались, я отсчитал ему четыре полушки - заработок за сегодняшний день.
К Елене я заявился усталый и голодный, накинулся на еду и, только насытившись, пересказал события прошедшего дня.
А после ночи, едва успев плотно позавтракать, я услышал у двора песню. Никак Андрей - стучать пока стесняется, решил таким образом о себе заявить.
Я взнуздал лошадь, вывел за ворота.
Мы выехали из города, и по грунтовке ехали рядом. Я по пути объяснял ему, что идёт стройка - надо закончить дома до осени, мельницу поставить. За плотниками нужен пригляд, среди крестьян старший - Архип. Подробно втолковывал, что делать и как.
- Грамоте учён ли?
- Учён, писать могу.
- Вот и отлично. Надо что будет - записывай, на память не полагайся.
После полудня мы почти добрались до деревни. Почти - это потому, что к дороге, нам наперерез бежал мужик. Я непроизвольно рукой взялся за саблю. Оказалось - это звероподобный Тимоня. Вот уж не ожидал, что он вернётся.
- Здравствуй, боярин. Не чаял на дороге перехватить - гляди, какая удача.
- И здрав буди, Тимоня. Чего случилось, что запыхался?
- Так ведь какое дело! Жернова я нашёл. Недалеко - вёрст пять отсюда. Пара - рубль.
Тимоня уставился на меня. Вот и случай проверить обоих - и Андрея, и Тимоню.
Я отсчитал из поясной сумы рубль, отдал Андрею.
- Езжайте с Тимоней, купите жернова. На подводе и привезёте в Смоляниново, Тимоня дорогу покажет.
Тимоня запрыгнул на подводу, хлопнул огромной ручищей Андрея по плечу:
- Трогай!
Я же поскакал к недалёкой уже деревне.
Пока меня не было, плотники, холопы и крестьяне попилили деревья, обрубили сучья, ошкурили, и всё успели перетащить на участки. Неплохо - я ожидал меньшего. Коли так пойдёт, через неделю первая изба готова будет - хотя бы коробка.
Надо бы ещё одну избу делать - сверх того, что задумал. Будет, где самому остановиться, да боевые холопы здесь жить будут. Сразу договорился об этом с плотниками. Им-то в радость - работа есть, искать не надо.
Распорядившись и оставшись довольным увиденным, я вернулся в город.
Всю ночь крутился в постели, не в силах уснуть. Где взять боевых холопов? Это не рабы, которых можно купить на торгу. Обычного холопа выучить воинскому делу надобно, если ещё к тому склонность есть - не всякий способен жизнью рисковать, для большинства спокойнее ходить за сохой, класть печи, ставить избы.
У кого бы узнать насчёт боевых холопов? А если к подьячему Степану обратиться - он меня уже выручал. Не поможет, так совет дельный даст.
Степан не удивился моему приходу, словно ждал.
- Чего ещё болярин желает?
- Винца попить.
- Обеда ждать надоть.
- Вот и приходи в корчму, где ранее встречались.
Ждать пришлось недолго. Надо полагать, Степану понравились мои золотые. Мы выпили по кружке вина, плотно закусили копчёной белорыбицей, кашей с мясом, кислыми щами, заедая пирогами с капустой.
- Так что за нужда привела? - отвалившись от стола, спросил сытый Степан.
- Холопы боевые надобны, не менее двух, - выпалил я.
- Ну это не беда. Болярин Опрышко в Литву съехать хочет - его право. Только думаю - не всех холопов за собой поведёт. В Литве войско наёмное, дворяне сами решают, сколько ратников выставлять в случае войны.
- Да ну? - удивился я. - И где же мне этого Опрышко искать?
Степан задумчиво побарабанил пальцами по столу. Я намёк понял и тут же отдал ему серебряный рубль.
- А чего его искать? Тута он, в городе. Ищет покупателя на свои земли, да найдёт не скоро - больно земли у него захудалые да неудобья. Пройдёшь по Каменному мосту через Золотуху, по Сенной на Завратную. От угла по правую руку - второй дом.
- Вот спасибо, Степан! Думаю - ещё не раз свидимся за кувшином вина.
- Ловлю на слове, болярин. И совет даю - на торгу охотники молодые шкурки продают. Некоторые не прочь саблей вострою славу да деньги себе добыть. Там поспрошай.
Я откланялся и направился сразу же к Опрышко. Надо ковать железо, пока горячо.
Дом нашёл быстро. Надо сказать, что он видел и лучшие времена. На удачу мою боярин был дома.
- Боевых холопов, говоришь? А скольких возьмёшь?
- Двух-трёх, если они у тебя не безрукие.
Боярин захохотал:
- А ты проверь!
Он вызвал к себе прислугу, и вскоре мы вышли во двор. Там уже стояли пятеро боевых холопов. То, что они не крестьяне, было видно сразу. Лица обветренные, взгляды суровые, без рабской покорности и заискивания.
- Ну-тко, робяты, боярин вас в деле попробовать хочет. Покажите ему, на что способны.
Я пальцем показал на поединщика. Холоп был среднего роста, жилистый, из таких - самые лучшие бойцы. У долговязых движения не скоординированные, медленные. У накачанных - удар силён, да скорость не та.
Я выхватил свою саблю, холоп - свою. Все, в том числе и боярин Опрышко, с интересом глядели.
Холоп кинулся в бой сразу. Он атаковал яростно, всё время осыпая меня градом ударов, которые я легко парировал. Через несколько минут я улучил удобный момент, выбил у него саблю из руки и подставил свою к его горлу.
- Проиграл. Следующий!
Вышел кряжистый мужичок. Он явно усвоил урок с предыдущим бойцом и вначале стоял неподвижно, явно провоцируя меня на нападение. Ну что же, хочешь урока - получи. Я сделал внезапный выпад, и когда мужик выбросил вперёд свою саблю, желая отразить удар, я перевёл конец сабли вниз и ударил его в ногу. Разумеется - плашмя. Кровь проливать в учебном бою я не собирался.
Пристыженный мужик спрятался за спины товарищей.
- Следующий!
Опрышко явно чувствовал себя не в своей тарелке. Он хотел увидеть, как его холопы разделаются со мной, думал - я слабый противник. Не на того нарвался.
- Подожди, подожди, пусть вот он выйдет.
Опрышко подтолкнул вперёд последнего из строя.
- Борис, не посрами хозяина.
Борис вытащил саблю из ножен, и по тому, как он это сделал, я понял, что из всей пятерки он самый опытный и опасный. Движения были быстрыми, но плавными, как у кошки. И бросаться в атаку сломя голову он не стал. Стоял и смотрел.
Холопы притихли.
Я сделал небольшой выпад, он отбил, ещё выпад - отбил. Эдак он может долго стоять, а я буду вокруг него изображать танец с саблями. Я отступил назад и намеренно оступился. Холоп бросился вперёд, но я сделал мах ногой, подсёк его выдвинутую вперёд ногу, и он грохнулся на спину. Изображать удар саблей на добивание я не стал. Встал, отряхнул от пыли одежду.
- Неплохо.
Холоп поднялся с земли - чувствовал он себя не лучшим образом. Боярин Отрышко взъярился.
- Это я вас кормил-поил, коней самолучших под вас подвёл, учил - и для чего? Чтобы вы меня опозорили? Брысь с глаз долой! Вот я вам ужо!
Боярин помахал в воздухе кулаком, повернулся ко мне:
- Не раздумал брать?
- Пожалуй, последний хорош.
- А то! Сам муштровал, Федька-заноза.
- Почему заноза?
- В кажную дырку потому как лезет, а уж до девок охоч - просто спасу нет, всех девок в усадьбе поперепортил.
- Считай - уговорил. Беру.
- Только его одного?
- Всех возьму. Они хоть в боях бывали?
- Бывали - это ведь не все, только половина. Другая пятёрка под Коломной полегла, с татарами дрались. И ведь - самые лучшие сгинули. Я бы и этих не продал, да долгов куча, а в Литве они не нужны.
- Сколько за всех просишь?
- Смотря как брать будешь: коли с лошадьми, сёдлами, сбруей и полным облачением - это одна цена, коли пешими и в одной одежонке - другая.
- Сколько же с лошадьми и вооружением? Боярин наморщил лоб, прикидывая в уме.
- Двадцать рублей серебром.
- Побойся Бога, боярин, за такие деньжищи три деревни купить можно.
- Ты деревни на смотр зимой выставишь? - хитровато прищурился Опрышко.
Подловил, хитрован, понял, наверное, что выставлять мне некого. Или ратников не хватает, если по земле считать.
- Хорошо, по рукам! Боярин зычно крикнул:
- Федька! Где тебя носит? Опять по девкам, поди!
Из-за угла вывернулся ратник.
- Всем собраться с полным вооружением и на лошадях, как для похода.
- Опять кто напал?
- Узнаешь. Федька исчез.
Я отсчитал деньги, боярин их тщательно пересчитал, сходил в дом, вынес грамоты.
- Володей!
Тем временем появились одетые, как для боевого похода, боевые холопы. Все в кольчугах, со щитами. На боку - сабли, у стремени в петле - копьё. Хоть и хвалился Отрышко, что кони самолучшие, но я не впечатлился.
И всё-таки от сердца отлегло. Кольчуги не ржавые, кони вычищены, сытые - ишь, шкура лоснится. Да и правильно, что всю пятёрку купил, денег не пожалел - они друг друга знают, в боях испытаны, слажены. Подучить, конечно, придётся самому - как без этого. Если по гатям считать, так пара выходит лишней, но вдруг я ещё землицы подкуплю - в самый раз будет.
Отрышко встал на середину двора.
- С сего часа вашим хозяином является боярин Михайлов, слушайтесь его, как меня. Он теперь над вами волен.
Неожиданно боярин смахнул выступившую слезу, махнул рукой и ушёл в дом.
- Ну что, хлопцы? Едем ко мне домой. Теперь мой дом вашим будет.
Я вышел со двора, за мной гуськом в полном молчании выехали ратники. Мне кажется, они были очень удивлены внезапно произошедшей переменой хозяина и дома и теперь переваривали впечатления от события.
Когда мы всей ордой заехали в наш двор, Елена пришла в тихий ужас.
- Они что - все будут жить у нас?
- Временно, любимая, пока не построю воинскую избу.
Пока я шёл, а всадники ехали за мной, я решил поставить небольшую избу во дворе усадьбы, и в дальнейшем оставить в ней двух-трёх ратников - на всякий случай, чтобы под рукой были, охрана дома опять же. Остальных - в деревню. Но пока у меня не было воинской избы - ни здесь, ни в деревне, и пришлось отвести им одну комнату в доме. Тесновато было, но уже следующим днём я нашёл плотников, и через две недели мои боевые холопы обживали новое жилище. Васятка всё свободное время отирался там, слушая байки бойцов о походах, о схватках с врагом.
Я же мотался в деревню. Надо было следить за строительством, вовремя посылать Андрея в город за продовольствием - мешками брали муку, вёдрами - льняное и конопляное масло. Смешно, конечно - из города везти в деревню продукты, но деревня моя была пока слаба, можно сказать - дышала на ладан, и я мирился. "Ничего, - тешил я себя надеждой, - отстрою дома, куплю зерно на урожай, и тогда по следующей осени уже из деревни муку возить стану".
Мельница строилась активно, росла, как на дрожжах. Звероподобный Тимоня помогал плотникам, ворочая брёвна. Он где-то нашёл, а может быть, к нему сам прибился подросток из нищих, и теперь они были просто не разлей вода. Хотя что может быть общего между мужиком страшноватого обличья и пацаном лет четырнадцати? Я его не гнал, глядишь - отъестся, окрепнет - будет Тимоне помощником.
Дома в деревне уже желтели свежими срубами, и плотники с холопами возводили крыши. Оставалось настелить полы да окна закрыть - хотя бы слюдой.
А на обратном пути со мной приключилась неожиданная беда.
Я уже ехал в город, как дёрнуло меня посмотреть - что за развалины, поросшие травой, видны на моей земле, почти на границе её. Об этих развалинах Степан мне ничего не говорил. Ещё одна деревня стояла здесь когда-то? Вроде непохоже - у крестьян избы бревенчатые, как и в большинстве своём на русском Севере и в средней полосе России. Тут же явно было когда-то каменное строение.
Подъехал я к развалинам, трава - чуть ли не по пояс. Слез с коня, да только на землю ступить не смог. Полетел вниз, в яму, скрытую травой. Я даже испугаться не успел, как ноги жёстко ударились о землю, клацнули зубы. Ей-богу, хорошо, что язык за зубами был. Иначе откусил бы.
Я осмотрелся. Похоже - это старый, заброшенный колодец. Однако странно выложены его стены - везде они из коротких деревянных брёвнышек и выглядят, как сруб деревенской избы, только сруб этот очень уж высокий. Я прикинул - метра четыре, не меньше. И стены сложены из камня, не пиленого, а булыжников, коих много попадается на полях на Севере после великого оледенения. Хозяйственно поступил владелец бывшей усадьбы - колодец выложил камнем, на века. Вот только как теперь выбраться из этой каменной ловушки? Хорошо хоть, я ничего себе не сломал, а мог бы.
Над головой синело небо, а здесь - полумрак.
Я попробовал упереться в противоположные стены ногами, да не получалось - сруб этот каменный был шириной не менее полутора метров, ног просто не хватало по длине, а сесть на шпагат - уже не в моём возрасте, не акробат я всё же.
Ладно, нож есть. Я попробовал лезвием нащупать щель между камнями и воткнуть его туда. Не тут-то было. Камни были подогнаны плотно и посажены на известковый раствор, который со временем стал прочнее самих камней.
В душу закрался холодок. Никто ведь не знает, что я направился сюда, можно сгнить тут, и никто не найдёт. Пропал боярин - так, может, тати виноваты: убили, ограбили, а тело - в воду.
Я сидел на дне колодца и раздумывал. Что делать, как спастись? И чем больше я перебирал немногочисленные варианты, тем отчётливее понимал, что все они неосуществимы. Вот ведь парадокс - на своей земле, в мирное время, не по суду, а по глупой случайности сижу в каменном мешке. Есть нечего, пить нечего, верёвки с собой нет. Рядом конь, который мог бы домчать меня до города, да не достать до него.
Конь? Что-то мелькнуло в голове. Надо попробовать.
Я подозвал коня. Голос ли мой не достал до него - ведь я был в яме, или понять конь был не в силах, откуда зовёт его хозяин, только появился он в дыре колодца не скоро. К моему разочарованию, поводьев на его морде не было, скорее всего - они лежали у него на шее. А я-то думал, что смогу уцепиться за свисающие поводья, пусть даже и подпрыгнув, и конь просто вытащит меня из ямы. Чёрт, что же делать?
- Домой, иди домой! - Несколько раз повторил я.
Морда лошади исчезла из отверстия ямы. Понял ли он, чего я от него хочу? А может, щиплет травку невдалеке, дожидаясь, пока неразумный хозяин выберется из ямы? Мне оставалось только гадать. Гадать и ждать.
Я присел на корточки. Что ещё можно попробовать? Снять с себя ферязь и попробовать поджечь? Дым может привлечь внимание - это факт, но не задохнусь ли я в яме от него? Решил приберечь это как крайнее средство.
Время шло, синий круг неба над головой стал сереть. Я приуныл. Теперь даже ферязь поджигать нет смысла. В наступающей темноте дым никто не увидит.
Вдруг где-то в отдалении послышалось ржание. Я взбодрился, встал во весь рост и заорал изо всех сил. Вскоре в яму заглянул Васька и закричал:
- Здесь он, живой! Я его нашёл!
Ко мне упала верёвка, я ухватился за неё, и меня вытянули из колодца. Рядом с ямой были Васятка с Еленой и Федька-заноза. Конь мой стоял, устало поводя запавшими боками. Я подошёл вначале к нему, обнял за шею. Нынче он спас меня от смерти.
На Елене не было лица.
- Как ты туда попал?
- Лучше расскажите, как вы меня нашли?
- Сидим дома, вдруг - грохот, вылетает калитка, и во двор врывается твой конь - один, без седока. Мы, конечно, всполошились, Федор оседлал своего коня, а мы с Васяткой уселись на твоего. Он нас сюда и привёл.
Ну, молодец, не ожидал я от него. Сам нашёл дорогу - но то не диво, мы с ним уже многократно проделывали этот путь. Счастье, что он проскочил мимо стражи у городских ворот. Его ведь могли поймать и оставить, пока не объявится хозяин. И ещё чуднее то, что конь выбил копытами калитку. Другой стоял бы у знакомых ворот, дожидался, пока хозяин изволит во двор впустить, да в конюшню заведёт - к кормушке с овсом. Аи, молодец, не ожидал. Неожиданно конь стал для меня близким другом.
- Как обратно в город добираться будем?
- Смысла нет: уже стемнело, ворота закроют - поехали в деревню. Тем более никто из вас там ещё не был. А уж завтра чего-нито придумаем.
Я усадил Васятку в седло, мы же с Еленой пошли пешком - благо было недалеко. Переночевали мы в недостроенном доме - с крышей, но без окон, на душистых охапках сена. Идти в крестьянские избы я не решился - тесно, да и блох со вшами нахвататься можно.
Да, в деревне надо строить ещё и баню. За дома-то я взялся, а про такую нужную вещь забыл.
Поутру Федька-заноза ускакал в мой городской дом, мы же вернулись на подводе Андрея, - коня я привязал к телеге поводьями. Заслужил, пусть отдохнёт.
Дома все дружно набросились на еду, что осталась от вчерашнего дня. И она, холодная и подчерствевшая, ушла влёт. А мне дала повод задуматься.
Кухарка нужна. Не след боярыне, как простолюдинке, на кухне работать. Когда нас было трое, это никого не смущало, но теперь добавилось пять ртов - да ещё каких, и заставлять жену весь день торчать у плиты - настоящее жлобство. Хоть и не заикалась, не просила Лена кухарку, но я и сам-то должен был головой своей подумать.
Лёжа в постели, я спросил у жены:
- Лен, ты никого из женщин не знаешь, кто кухарить бы мог?
- Знаю - я уже перезнакомилась с соседками.
- Найми нам кого-нибудь на кухню. И у тебя времени больше будет - вот хотя бы с Васяткой заниматься, и мне спокойнее.
- Я что - плохо готовлю? - Обиделась жена. Я нашёл сильный контраргумент.
- Ты боярыня ноне, моё лицо уронить не должна, а ты моим холопам готовишь! Что люди подумают?
- Ой, прости, милый, брякнула, не подумавши. А и правда, завтра же займусь.
И на следующий день в доме появилась кухарка.
Медленно, но неотвратимо росла дворовая челядь. Как-то совершенно незаметно, но по необходимости, по одному или по нескольку человек, в городском доме или в деревне росло население - люди, за которых я отвечал, кому платил деньги, благополучие которых я должен был обеспечить, как, кстати, и защиту.
В редкие дни, когда дел было не так много, я тренировался с боевыми холопами. Надо было и бойцов натаскать, и самому быть в форме.
Мы отрабатывали защиту в строю, одиночные схватки на саблях. Я делился всем, что сам знал и умел. Случись в бой идти - я должен быть уверен в их ратном умении. И ещё - я учил, даже вдалбливал в их головы суворовский принцип - "Сам погибай, а товарища выручай", поскольку заметил за ними одну странность. Когда они изображали защиту от нападения в строю, то держались дружно и краем своего щита прикрывали правую часть тела товарища, но затем, если бой рассыпался на отдельные схватки, то никто из них не смотрел, что творится рядом. А может, товарищу помочь надо, иногда один сабельный удар в состоянии изменить исход схватки.
Я заставлял их бегать в полном боевом снаряжении и сам бежал рядом, нагружая подъёмом тяжестей, используя для этого камни.