Проводив советских офицеров во внутренний дворик, толстячок извлек из-за пояса какую-то короткую палку и коснулся ею одной из колонн.
Неслышно поднялась плита в центре двора, и коротышка угодливо поклонился генералу:
- Вот, это ход к сокровищнице.
Спустившись вниз, они не увидели ничего особенного. Выложенные кирпичом стены и своды и небольшие сундучки в нишах - вот и все.
- Это золотые кладовые, - пояснил казначей. - Тут обычные слитки, а еще дальше - украшения.
Удивленно озираясь, победители двигались подземельем.
Глиняные кувшины-амфоры с серебряными монетами, шкатулки, полные неотшлифованных самоцветов, похожих на куски мутного цветного стекла, и они же - уже ограненные, радужно сверкающие, аккуратно разложенные на мягкой ткани в открытых пеналах благородного дерева. Разнообразная утварь - блюда, кубки, бокалы, кумганы, изящные столовые ножи, которыми полагалось резать еду на пирах, и большие ложки.
Хранитель казны, семеня то впереди, то сбоку, время от времени принимался давать пространные пояснения. Может, чтобы лишний раз подчеркнуть свою значимость, может, просто потому, что ему прежде было не с кем обсудить эту тему.
- Вот золотые княжества Тоусан, - тыкал коротышка в узкогорлый сосуд, набитый неровными тусклыми овальными пластинками. - Скверное золото, с примесями, из речных россыпей… Взято в Пятом Северном походе, кажется, при отце нынешнего… простите, тысячники, бывшего Сына Бездны… Это из серимской казны, - журчал он через пару минут, когда победители перешагивали через невысокие каменные сундуки, где переливались мелкие желтые чешуйки. - Дань позапрошлого царствования, должно быть.
Вот глазам их предстали небольшие серебряные чаши ажурной работы, наполненные серебряными же брусочками.
- Это выкуп за князя Кеосса - превосходное серебро из горных рудников, выплавлено на лучшем древесном угле. А вот чеканка плоховата - там бьют монету как в старину, уже с полтысячи лет без изменений… А вот, - восхищенно вздохнул вельможа, когда они миновали кладовую, где в нишах были уложены штабеля массивных квадратных монет, отливающих красным, - это большая редкость: священные деньги Идарского царства. Ими может расплачиваться только царь или богатейшие вельможи, и намывается оно из морского песка, поднятого с глубины…
Они шли, а хранитель сокровищ сыпал названиями.
Монеты и украшения всех эпох рухнувшей только что страны злобного бога. Серебро черное от времени и сияющее свежим блеском, золото всех оттенков.
Кладовым, казалось, не было конца. Это был целый дворец - дворец золота, серебра и драгоценностей. Все собиралось больше тысячи лет - с тех самых пор, как поклонники Черных Солнц нашли Лабиринт и научились его использовать. И вот теперь должно было стать собственностью Госбанка, а то и украсить Алмазный фонд. Ну и, разумеется, пойти на установление в Сарнагарасахале дружественного Советскому Союзу народно-демократического режима.
Военачальники невольно замерли, глядя на установленную на особый постамент пирамидальную шапку из золота, низ которой был сплошь выложен аметистами. Выше шел рубиновый ярус, еще выше - бриллиантовый. Сверху же сиял звездчатый сапфир размером с небольшое яблоко.
- Корона Российской империи! - восхищенно произнес Тихомиров, вспомнив детский фильм о приключениях четверки неуловимых мстителей.
- Это венец владыки царства Кур, - поправил хранитель. - Там где-то должна храниться еще и засушенная голова последнего царя… А вот, - с другого постамента он поднял шкатулку размером с небольшой чемоданчик, - это тоже занимательно.
Что-то проделав, он поднял крышку, и все невольно охнули.
Шкатулка была доверху набита золотыми дисками, усыпанными крупными изумрудами чистейшей воды и великолепной огранки.
- Высшие ордена империи! - молитвенно сложил пухлые ладони хранитель сокровищ.
Генерал с любопытством глянул на побрякушки и пожалел, что уже умер товарищ Леонид Ильич Брежнев, который был большим охотником до разного рода государственных наград. За такое вот украшение, поднесенное престарелому генсеку, можно было бы получить внеочередное воинское звание или еще что-нибудь в этом роде.
- А вот это что? - указал он на большую черную глыбу, матово поблескивавшую при свете факелов и фонаря.
- Это? - передернул плечами колобок. - Это странный камень, который привезли из одной долины в северных отрогах гор Летящего Льва. Старые маги говорили, что в нем содержится частица Первичного Огня, но толком никто ничего не смог сказать. Он тут просто на всякий случай.
- Не стал бы я брать в руки этот камень, - вполголоса фыркнул под нос Сентябрьский. - Что-то от него исходит такое.
Первичный Огонь?! Кажется, Тихомиров уже знал, что именно здесь называли этим высокопарным словосочетанием.
- Хорошо, - кивнул генерал. - Иван Степанович, все это переходит в ваше распоряжение. Кроме булыжника.
Он с опаской протянул ладонь к черному камню.
- На всякий случай вызови группу для проведения обеззараживания.
- Вы думаете?.. - хлопнул себя рукой по лбу полковник.
- Тихо, тихо! - зыркнул на местных Тихомиров. - Давайте-ка выбираться отсюда, товарищи. И впрямь дел невпроворот…
Макеев свернул за угол да так и замер.
- Ого! - только и смог сказать он, подавив желание зажмуриться и ущипнуть себя.
- Ты чего? Ой… - Возникший за его спиной Анохин присвистнул. - Вот это да!
- Вы только посмотрите на это! - восхитился Артем Серегин, поблескивая новенькими погонами младшего лейтенанта. - Слушайте, это же те твари, которых в книжках про первобытных людей рисуют!
Забыв обо всем, бойцы, вызванные во дворец для участия в церемонии подписания акта о капитуляции, приблизились к обширному каменному загону.
Сооружение напоминало стадион или цирковую арену шириной метров сто, и было заглублено в землю метров на пять. Откосы, выложенные неровными валунами, ограждение из потемневших основательных брусьев.
А внизу на истоптанной травке паслось стадо голов в пятнадцать коренастых, мощных зверей высотой где-то по грудь взрослому человеку. Косматые, длинношерстые (мех на брюхе почти касался вялой травы), с огромными неуклюжими головами, маленькими подслеповатыми глазками и длинным рогом на носу.
Запинаясь, переводчик спросил у быстро отысканного смотрителя, что это за животные и откуда они тут?
Смотритель зверинца - немолодой жилистый мужичок с редкой бороденкой - охотно объяснил, при этом часто кланяясь, что эти твари именуются "ксоо" и предназначались для праздников, во время которых их стравливали с дикими быками и опоенными дурманным зельем медведями.
Артем поинтересовался, не устраивались ли сражения людей с носорогими зверьми?
На что смотритель радостно закивал, сказав, что сардар весьма проницателен и что когда-то так и делали, но давно уже прекратили - ибо победить этих чудовищ человеку почти невозможно, и те просто убивали выпущенных против них бойцов-смертников. При этом он не забыл выразить удивление тому, как хорошо молодой военачальник из иного мира знает здешний язык.
Макеев, удовлетворяя любопытство военного разведчика, справился, откуда берутся такие твари.
Последовал весьма подробный ответ, - видно, польщенный интересом к любимому предмету, смотритель забыл о страхе перед чужинцами.
Как выяснилось, носорогов привозили с севера, доставляя по одной из рек. А ловят их на большом острове на море Гореиз. Дикие племена, что живут на его берегах, промышляют этим.
Сетями поймать животных было невозможно, потому как ни одна сеть не выдержит рывок косматого силача. Ловушки или разносились ими, или калечили. По словам старика, носорогов отлавливали близ солонцов, до которых те были большие охотники - крепкой рукой, на которой не хватало двух пальцев, он махнул в сторону дальнего угла арены, где лежали грязно-серые ноздреватые глыбы соли.
Охотники рыли на солонцах ямы, подводя к ним воду от ручья или болотца, и обильно приправляли ее снотворным настоем. Наевшиеся соли звери пили без меры, засыпая, и уже сонного носорога быстро заковывали в специальные кандалы и грузили на платформу с катками, на которой и доставляли к реке. Затем, погрузив на баржу, поднимали вверх по течению, через земли Конгрегации, до Имуранга, где опять перегружали на платформу и в запряжке из десяти верблюдов везли в столицу.
Сам смотритель участвовал в таких экспедициях трижды.
Анохин тут же высказался в том смысле, что биологи наверняка потребуют отправить за живыми ископаемыми экспедицию. А Макеев, кроме всего прочего, отметил упоминание насчет моря Гореиз, островов на нем и некой неизвестной Конгрегации.
Задав как бы между прочим вопрос, долго ли длится подобный поход, майор услышал, что Гореиз лежит меньше чем в двадцати днях плавания по реке вниз, за землями Конгрегации, проход через которые свободен для судов великого Сарнагарасахала после двух поражений, понесенных заносчивыми магами.
- То есть, - словно спохватившись, поправился смотритель, - теперь он будет свободен и для вас, ибо вы теперь будете править империей.
Александр прикинул, что море лежит никак не дальше двух тысяч километров.
- Товарищи офицеры! - К ним, запыхавшись, подбежал генеральский адъютант. - Вот вы где! Еле вас нашел! Словно дети малые, на зверушек глазеете! Вас же уже все ждут!
- Слушайте, слушайте и не говорите потом, что вы не слышали!
Голос исходил не от человека, а из небольшого серебряного кувшина на крыше выкрашенной в зелено-желтый цвет повозки, что катилась по улицам сама, без коней.
И вещал он удивительное и непонятное:
- Сегодня в двенадцать часов дня в церемониальном зале Малого Зеленого дворца был подписан акт о безоговорочной капитуляции империи Сарнагарасахал. Таким образом, пала преступная тирания так называемого Сына Бездны. Власть в стране отныне навсегда передана народу. В ближайшее время будет сформировано народно-демократическое правительство, куда войдут лучшие представители трудового народа, военных и интеллигенции. Страну ожидают крупные реформы.
Первым шагом на пути демократизации должна стать отмена рабства. Всем, кто бы они ни были - купцы, воины, земледельцы, люди ремесла или иные, - предписывается! Все, кто имеет рабов или рабынь, должны немедленно освободить их под страхом отправки в каменоломни и отнятия всего, чем владеют! Пусть никто не держит себе подобного в неволе, ибо это противно воле высших сил, истине и справедливости!
Отныне всякий, кто продаст в рабство свободного человека, будет предан смерти!
Слушайте, слушайте и не говорите, что вы не слышали…
Внимая этим словам, горожане, только-только выползшие на улицы, поражались.
Это что же делается?
Это как может быть?
Как это - не держать рабов?
А как же…
- Я лично приготовил сто семьдесят девять женщин и еще в полутора сотнях церемоний принял участие. Мною даже написана книга об искусстве победной церемонии…
Тихомиров никак не мог взять в толк, чего от него добиваются. Неужели так принципиально, как будет проходить праздничный обед по случаю победы? У него и без того столько дел, что забивать себе голову всякими глупостями просто преступление.
- Я помню, - с придыханием говорил мерзкий старикашка, - прощальный пир предпоследнего Сына Бездны, который он дал перед тем, как возлечь на алтарь… На нем к столу были поданы в жареном виде две самые прекрасные наложницы из его гарема - дочери одного из владык Шривиджайи. Мне удалось столь искусно снять с них кожу, а после вновь надеть, что они выглядели на пиршественном столе как живые…
Позади генерала послышались сдавленные булькающие звуки. Он обернулся.
В углу, перегнувшись пополам, стоял и блевал переводчик. Не землянин, а из местных.
- Я провел за свою жизнь двести семьдесят девять таких церемоний и еще в тридцати участвовал, будучи учеником, и еще… Скажи обо мне, воевода, своему царю - он оценит мое искусство, вознаградив тебя за…
Старик запнулся, ожидая, когда переводчик придет в норму. С его физиономии не сходило выражение собственной значимости.
Потом оно улетучилось, едва мастер праздничных церемоний увидел лицо генерала - с горящими глазами, не сулившее ничего доброго.
О чем-то догадавшись, старикашка сжался, что-то бормоча.
- Позови Гуранну или кого-нибудь из кочевников, кого встретишь, - скомандовал Тихомиров адъютанту.
Через пару минут в кабинет явились степняки в количестве шести человек.
- Звали, рассардар? - спросил возглавлявший их сотник.
Генерал мельком вспомнил его - это был какой-то троюродный брат Айг-Серинго.
- Да, звал, - отчеканил Тихомиров. - Видишь этого ублюдка? Так вот, оттащи его на кухню, растопи там печь подходящего размера и зажарь его живьем. Потом выбросите собакам.
Не изменившись в лице, сотник кивнул.
- Будет сделано, рассардар!
Конгрегация. Резиденция ковена Холми
Они пришли сюда из другого мира - непонятно как.
Они были не демонами, но людьми из плоти и крови.
Они не владели магией, но зато имели оружие, посылавшее смерть за десятки лиг.
И войско жуткой империи Черных Солнц с ее лучшими жрецами-колдунами они разбили в открытом бою лицом к лицу, лоб в лоб. Да так, что от тех буквально ничего не осталось.
Пусть им помогали шаманы степняков и кое-кто из вольных чародеев, но кому, как не Эйгахалу Коцу, знать, что даже собранные воедино маги двух-трех ковенов, сведя бой с армией поклонников Неназываемого вничью, могли бы считать себя любимцами судьбы.
Но вот армия эта разбита, а владеющие магией Шеонакаллу истреблены и рассеяны.
Далее.
Захватив столицу Черных Солнц, чужинцы не сделали ничего, что обычно делали завоеватели. Они не подожгли город с четырех сторон. Не учинили резню, длящуюся по обычаю три дня и три ночи. Не согнали всех жителей на главную площадь и не раздавили своими железными ящерами. Не устроили дикую оргию, приказав горожанам привести в их лагерь своих дочерей, чтобы, натешившись, перерезать несчастным горло или скормить боевым чудовищам (впрочем, кажется, в их войске нет нетварей). Даже просто не разграбили город. И, что вообще неслыханно, не дали этого сделать своим союзникам-степнякам.
Единственным, кого казнили после победы (не считая жрецов-колдунов, разумеется), был главный императорский повар - мастер победной церемонии, которого воевода пришельцев приказал зажарить живьем прямо на дворцовой кухне, а потом выбросить труп на помойку.
Признаться, именно этот поступок занимал архимага чем дальше, тем больше. Потому что из всех совершенных вторженцами деяний это было едва ли не самым непонятным.
Впрочем, это все мелочи. В конце концов, может быть, тут какой-то старый обычай - жарить придворных поваров: мало ли каких непонятных обычаев не бывает?
Другое беспокоило главу ковена Холми. Пусть их оружие сильно, может быть, даже не уступает в силе магии, но тем не менее их можно побеждать. Не раз и не два чужинцы терпели поражения.
Но было еще нечто.
Как говорил кое-кто из этих трусов, что перебежали в земли ковенов из разгромленной империи, пришельцев ведет воля некоего умершего обожествленного вождя, который правил их страной еще полвека с небольшим назад. Изображения этого лысоватого человека с усиками и бородкой украшали апартаменты каждого военачальника чужаков, а с недавнего времени стали появляться и на улицах Сарнагара. Это, конечно, чушь.
Куда важнее, что, по словам того же беглого жреца, пришельцы владели Первичным Огнем и именно с его помощью пришли в Аргуэрлайл.
Кто, кроме божества, мог дать им его?
Разве что они каким-то образом нашли нечто оставшееся от богов и сумели использовать? Хотелось бы, чтобы жрец ошибался.
Мысль о божественном вмешательстве кормчему ковена Холми не нравилась - очень не нравилась.
От тех времен, когда Высочайшие спускались на землю и выказывали смертным явные знаки своего бытия, остались лишь много раз переписанные древние летописи да легенды. Но даже этого было достаточно, чтобы понять - если за чужинцами стоит божественная сила, то лучше сдаться сразу.
Ибо надеяться на помощь давным-давно ушедших небожителей Аргуэрлайла было бы верхом глупости.
Горное селение в Трессерской гряде
Был вечер, и солнце клонилось к закату, когда стало ясно, что лошади уже не могут идти и нужно сделать привал.
Как ни странно, за дни и недели пути к Алексею особо никто не приставал с расспросами. Версия, что он торговый агент серимского купца, ищущий возможности торговли в дальних странах, удовлетворяла всех.
Костюк с вздохом оглядел открывшееся его взору поселение. Первое человеческое поселение, которое встретилось им за много дней пути в горах.
Значит, горы все-таки обитаемы.
Все эти дни по пути попадались лишь выбитые на скалах знаки, неуклюжие рисунки и даже какие-то надписи. Как пояснил толмач, сделанные в честь тех, кто погиб тут, снесенный лавиной или камнепадом в пропасть.
Но вот с местными жителями им предстоит встретиться впервые.
Дома были сложены из камней, кое-как скрепленных глиной. Из этого Алексей заключил, что село живет довольно зажиточно - прежде ему встречались только глинобитные жилища.
На улице и в огороженных хилыми плетнями дворах ни души. Наконец путники набрели на мальчугана лет десяти, испуганно смотревшего черными глазенками на пришельцев.
- Эй, малец, тут что, никого нет? - окликнул его капитан.
Алексей постучал в массивную деревянную дверь. Ответа не было.
- Есть кто-нибудь в доме?! - рявкнул Костюк.
Молчание.
Плюнув, путники сели на валявшееся у дома бревно.
Спустя минут пять дверь открылась, и в щель высунулось худое женское лицо.
- Нельзя ли нам переночевать у вас, добрая женщина? - спросил Турс.
- Вряд ли, - высокомерно заявила хозяйка.
- А если подумать? - Капитан выразительно тряхнул кошельком.
Спустя полчаса они уже сидели, уплетая горячую яичницу, в то время как хозяйка суетилась возле закопченного очага, соображая что-то более солидное.
Ее муж-охотник тем временем отдавал должное принесенному гостями вину.
Потом по каменистой тропе, круто поднимавшейся в гору, хозяин провел их к месту ночлега - на сеновал, далеко выдающийся над обрывистым склоном.
- Поосторожней, почтенные гости, - предупредил он, становясь на шаткие, редко расставленные балки, покрытые ветхим настилом. - Осторожно ступайте, а еще лучше - сразу ложитесь. Понадобится отлить или там еще чего - прямо в дырки делайте все дела.
Подтверждение его совету они получили почти сразу - выходя, охотник случайно сбил корявым чувяком одну из досок. Шорох рассекаемого воздуха, секунда, другая, третья… наконец где-то внизу слабый звонкий удар о камни.
Однако усталость взяла свое, и Алексей задремал, забыв о пустоте внизу.
Утром его разбудило цоканье множества копыт и гортанные выкрики - повелительные, хотя и незлые.