Кстати, свободные женщины редко допускаются наблюдать танцы, полные эротической силы Са-иилы. Это делается не потому, что они могут быть оскорблены или разозлены, а ради их собственной безопасности. Много раз очаровательные молодые свободные женщины, надев мужскую одежду, притворяясь мальчиками, таким образом получали допуск на танцы, а там на них нападали и раздевали. Скоро, в цепях и как следует изнасилованные, они обнаруживали себя такими же рабынями, как танцовщица. Возможно, в свою очередь, их будут обучать танцам. По пути на рынок они могут сожалеть о своей неосмотрительности. Позже, у ног сильного мужчины, они могут стать умнее в понимании причин, которые привели их на это представление. Они навлекали на себя рабство, прося, таким образом, о стальном ошейнике, моля быть подвергнутыми, если они не угодили, удару кнута. Они никогда не были по-настоящему свободными женщинами; они были, неведомо им самим, рабынями в поиске своего хозяина.
- Я полна желания, господин, - сказала маленькая рабыня, стоящая на коленях рядом со мной.
- Смелое признание, - ответил я, - для бывшей земной девушки.
- И мне страшно, - внезапно прошептала она.
- Конечно, - сказал я. - Теперь ты понимаешь, даже более ясно, чем раньше, что значит быть рабыней на Горе.
Она еще сильнее ухватилась за мою руку, и затем мы с ней, стоящей на коленях на изразцах рядом со мной, маленькой и обнаженной, беспомощной и уязвимой, в стальном ошейнике на горле, наблюдали танец женщины-рабыни.
Музыка, теперь дробная и взволнованная, стремительно приближалась к высшей точке танца Са-иила.
В этих последних частях Са-иилы рабыня, в сущности, отдает себя на милость господина. Она уже продемонстрировала многие аспекты своей красоты. Она выставляла себя перед воображаемым хозяином скорее как предмет, который он, возможно, найдет интересным. Женщина может поступать так из многих соображений, из страха или желания быть купленной богатым хозяином. И лишь один мотив может быть ее подлинным живым желанием: чтобы он нашел ее интересной ради нее самой. Она может демонстрировать себя и как товар, и как хорошенькую девушку. В первом случае она говорит: "Продается прекрасная рабыня", во втором: "Купи меня ради меня самой и люби меня!"
Горианец интересуется, хотя девушка может не понимать этого ясно, не только товаром, но и самой девушкой. В действительности она может ужаснуться, если поймет, что он заинтересовался ею как женщиной, а не как товаром. Горианцы, как я уже отмечал, жаждут обладать всей женщиной, во всей ее прелести, глубине, сложности и индивидуальности. Горианцы на меньшее не согласны. Думать о порабощенной женщине как о предмете в каком-то смысле правильно. Но с другой стороны, это искажение и неумение понять интимных и прекрасных отношений, которые могут существовать между хозяевами и рабынями.
Теперь танцующая девушка, во всей ее беззащитности, была в отчаянии. В чувственном великолепии демонстрировались не внешний вид и красота, а ее собственные страсти, ее собственные потребности и желания, ее собственное, достойное сострадания, нуждающееся, прекрасное, глубоко личное и индивидуальное "я". Не было ни ограничений, ни оговорок, ни компромиссов, ни противоречий. Ее потребности были выставлены напоказ, как и ее закованное в ошейник тело. Она выражала себя в танце перед хозяином.
Музыка приближалась к высшей точке, и Пегги, повернувшись, кинулась на спину на изразцы перед Каллимахом из Порт-Коса. Когда прозвучал последний аккорд, она выгнула спину и посмотрела на него, протянув к нему правую руку.
Каллимах, покрытый потом, переполненный чувствами, дрожа, стиснув кулаки, поднялся на ноги. Он посмотрел вниз, на рабыню, лежащую навзничь у его ног, покрытую-испариной, с потяжелевшей грудью.
- Она, конечно, твоя, - сказал Тасдрон. - Джейсон и я находим, что она может заинтересовать тебя.
- Принесите мне связывающие путы, - сдавленно, радостно крикнул Каллимах. - Я должен связать ее!
Лола бросилась искать связывающие путы и в один миг вернулась и встала на колени перед Каллимахом, опустив голову, протягивая ему длинный кусок мягкого, шелковистого, алого связывающего волокна. В следующий миг вздрагивающая Пегги была скручена по рукам и ногам и лежала на изразцах.
- Убегай! - приказал Каллимах.
- Я не могу, господин! - воскликнула девушка, безуспешно пытаясь вырваться. - Ты слишком хорошо меня связал. Я беспомощна!
- Беги! - повторил команду Каллимах.
- Я не могу, - заплакала девушка, - да и не хочу, господин!
Я перевернул ее и проверил узлы на запястьях и лодыжках, а затем положил ее снова на спину.
- Узлы прекрасны, - удостоверился я. - Она надежно связана. Она - хорошо связанная рабыня. Она не может освободиться.
Каллимах закричал от радости и обнял Тасдрона. Потом он подошел ко мне и схватил мою руку, обнимая меня и плача.
- Благодарю, - сказал Каллимах. - Благодарю вас обоих!
Он немедленно связал рабыню. Он и мгновения не стал ждать, чтобы надеть на нее свои узы. Практическая и символическая важность связывания женщины, я полагаю, совершенно ясна. Это радостная и многозначительная демонстрация своей власти над женщиной и показ того, что она, в сущности, принадлежит ему. Это захватывающий и волнующий акт не только для хозяина, но и для беспомощной, покоренной рабыни. "Тот, кто связывает женщину, владеет ею", - гласит горианская пословица. Конечно, женщина может быть связана человеком, который владеет ею не по закону, но даже в этом случае она будет чувствовать себя собственностью во вполне определенном смысле. Именно в том смысле, что она полностью в его власти и под его контролем, в том смысле, что он может делать с ней, что захочет. Представьте теперь радость связывания, когда хозяин знает, что он прямо и законно владеет женщиной, которую связывает. И она знает, что она полная и законная собственность, у которой нет возможности убежать или спастись от того, кто связывает ее.
Каллимах взглянул вниз, на связанную рабыню.
- С первого мгновения, как я увидел тебя, - сказал он, - я хотел тебя как рабыню.
- И с первого мгновения, как я увидела тебя, мой господин, - воскликнула она, глядя на него, - я была твоей рабыней!
Тогда он нагнулся и схватил ее, сжав за плечи и поставив перед собой, так как она не могла двигаться. Он начал покрывать поцелуями ее лицо и рот, ее шею и груди.
- О господин, - взмолилась Флоренс, - пожалуйста, возьми меня домой и используй меня! Пожалуйста, мой господин, возьми меня домой и используй!
- Это был приятный вечер, - ухмыльнулся Майлз из Вонда, поднимаясь на ноги.
Мы встали.
- Я буду звать тебя Пегги, - сказал Каллимах своей новой рабыне. - Это великолепное имя для земной девушки-рабыни.
- Да, господин! - ответила она. - Я - Пегги. Я - Пегги!
Тасдрон подал сигнал музыкантам, позволив им уйти, и они, тихо, не привлекая к себе внимания, начали собирать различные инструменты и другие вещи.
- Подойди, рабыня. Шагай быстро. Одежду долой, - сказал Амилиан соблазнительной рабыне Ширли, разматывая связывающий ремень, который я дал ему раньше.
Она быстро побежала к нему, снимая желтый наряд из газа, и повернулась к нему спиной, перекрестив запястья. Тогда он связал их у нее за спиной.
- Желаю тебе получить много радостных услуг от нее, - проговорил я.
- Так и будет, - ответил он, - если она хочет жить.
Девушка задрожала, и за столом все громко рассмеялись.
- Как ты назовешь ее? - поинтересовался я.
- Ширли, - ответил он. - Это прекрасное имя.
- Имя земной девушки! - засмеялся со значением Глико.
- Ты - Ширли, - обратился Амилиан к рабыне.
- Да, господин, - сказала она. - Я - Ширли.
Она дрожала, с беспомощно связанными за спиной руками. Ей было дано имя земной девушки. Тогда она поняла, каким прекрасным и полным будет ее рабство в доме Амилиана. Это будет рабство, по крайней мере, аналогичное тому, в котором содержится земная девушка в горианском доме. Неудивительно, что, услышав свое новое имя, она задрожала от ужаса.
- Ой! - вскрикнула Лола, вздрагивая. Каллиодорос связал ее запястья у нее за спиной. Он повернул ее, чтобы взглянуть ей в лицо.
- Ты возражаешь, леди Лола из Порт-Коса? - спросил он.
- Я не леди Лола из Порт-Коса, - сказала она, - я всего лишь твоя скромная рабыня.
- Не забывай об этом, - сказал он, поднимая пальцами ее подбородок и нежно целуя ее в губы.
- Да, господин, - шепнула она.
Последние музыканты теперь вышли из дома. Я считал, что они были великолепны. Немного позже, в течение нескольких дней, я пошлю им чаевые в таверну Тасдрона.
Я бросил взгляд на маленькую темноволосую рабыню, Я полагал, что следующие несколько дней буду проводить дома. Она, наблюдая за Каллиодоросом и Лолой, не заметила, что я взглянул на нее. Я думал, это было к лучшему. Такой пыл и желание, которые, вероятно, проявились бы даже в случайно брошенном взгляде, могли бы напугать ее. Очаровательная маленькая рабыня в ошейнике достаточно скоро узнает, что значит на Горе быть рабыней своего господина.
Я увидел, что Каллимах теперь снял с Пегги путы, при помощи которых он с такой радостью заявил власть над ней. Он показал, что она его собственность, которую он может превратить в беспомощное существо. Она стояла на коленях перед ним, целуя его ногу и плача.
- У тебя есть другие связывающие путы? - застенчиво спросил он. - Что-нибудь, в чем забрать ее домой?
- Случайно есть, - сказал я, ухмыляясь, и кинул ему такой ремень.
Я принес за стол три таких ремня, по одному на каждую девушку, которые должны были стать подарками. В мгновение Пегги была на ногах, ее голова откинулась. Она сморщилась и затем засмеялась от радости. Ее запястья были туго связаны. Теперь она знала, что ее жизнь с Каллимахом не будет простой, но она и не хотела иного. Она не хотела слабого мужчину. Она хотела мужчину достаточно сильного, чтобы выявить в ней женщину, господствовать и управлять ею. Каллимах, горианский господин, как она сейчас поняла, будет поступать так; она сейчас осознала, что он не пойдет на сделку с ней; она будет содержаться в полном рабстве, в строжайшей дисциплине, в полном владении и под бескомпромиссным господством; она будет хорошо служить ему; она испытывала радость.
- Пожалуйста, господин, - молила Флоренс, - свяжи меня хоть как-нибудь.
- Очень хорошо, - милостиво сказал Майлз из Вонда.
Пегги, со связанными за спиной руками, встала на колени перед Тасдроном. Он отдал ее Каллимаху. Она поцеловала его ногу в благодарность за это.
- Спасибо тебе, господин, - заплакала она, - спасибо тебе!
- Спасибо, господин, - негромко сказала Флоренс Майлзу из Вонда. Он только что застегнул на ней браслеты рабыни. Она теперь тоже была связана своим господином. Его власть над ней теперь, к ее радости, была засвидетельствована. Она потянулась, закрыв глаза, чтобы поцеловать его, но он схватил края туники рабыни, левый край - в правом кулаке, а правый край - в левом.
- Господин? - спросила она, открывая глаза.
- Разве ты не рабыня? - произнес Майлз из Вонда.
- Да, господин, - ответила она.
Рассмеявшись, Майлз из Вонда дернул тунику в разные стороны и сорвал вниз до ее очаровательных крутых бедер. Верхняя часть туники повисла на ремне, который еще был на месте.
- Да, господин! - сказала она. - Веди меня обнаженной по улицам как твою рабыню, Я люблю тебя!
Майлз из Вонда подобрал лиру, на которой Флоренс играла, развлекая нас. При помощи ремня он надел маленький, очаровательный, изогнутый струнный инструмент на ее тело, перекинув ремень через ее правое плечо, так что лира оказалась над ее левым бедром. Изысканность инструмента, предполагавшая утонченность, аристократичность и культуру, хорошо контрастировала с откровенной соблазнительной наготой рабыни, с обрывками ее туники и ее беспомощными, закованными в сталь запястьями.
- Я люблю тебя, господин! - воскликнула она.
Она прижала свое тело к нему, и он обнял ее с силой и чувством собственника и поцеловал как желанную и принадлежащую ему рабыню. Я мало сомневался, что, когда он прибудет домой, он станет играть ее телом, превращая его в инструмент наслаждения. Он при помощи своего мастерства извлечет из нее рапсодии криков, стонов, слов и признаний, музыку, предназначенную для ушей побеждающего господина и восхитительной отдающейся рабыни, женщины, которая находит самую славную победу только в своем самом полном и опустошительном поражении.
- Я люблю тебя, господин! - плакала она. - Я люблю тебя!
Тасдрон, щелчком пальцев приказывая Пегги подняться на ноги, снял свой ошейник с ее горла, и она побежала, чтобы встать, опустив голову, почтительная и связанная, рядом с Каллимахом. Я бросил ключи от ошейника Ширли Амилиану, и он снял его с нее. Я сам снял стальной ошейник с горла Лолы.
- Спасибо тебе, что отдал меня Каллиодоросу, - сказала она.
- Хорошо служи ему, - ответил я.
- Я буду. Я буду! - воскликнула она.
Девушки-рабыни, конечно, могут называть имя своих хозяев другим, например, в таком речевом обороте, как этот: "Я девушка Каллиодороса из Порт-Коса" или "Я происхожу из дома Каллиодороса". И только редко, в обращении к самому хозяину, им разрешается использовать его имя. К нему обычно обращаются просто: "господин" или "мой господин".
- Я хочу сделать объявление, для которого ждал подходящего момента, - сказал Тасдрон.
Мы посмотрели на него. Рабыни встали на колени. Говорил свободный мужчина.
- Скоро организуются силы Лиги Воска, - заявил Тасдрон. - Имею честь и удовольствие сообщить вам, что один из нас уже согласился стать командующим этими силами. Это, конечно, Каллимах из Порт-Коса!
- Поздравляю! - крикнул я Каллимаху, пожимая его руку.
Раздались горианские аплодисменты.
- Назначение было сделано раньше, сегодня утром, на секретной сессии Верховного Совета Лиги Воска, - продолжал Тасдрон, - независимого органа Лиги, составленного из представителей всех входящих в Лигу городов. - Тасдрон улыбнулся мне. - Это время и место кажутся подходящими для того, чтобы сделать первое публичное объявление об этом назначении.
- Спасибо, Тасдрон, - сказал я.
Он оказал честь моему дому. Пегги смотрела на Каллимаха, стоя на коленях, со связанными сзади руками. Ее глаза сияли. Как она была горда своим господином!
- А как насчет Порт-Коса? - спросил Каллиодорос. - Ты не собираешься вернуться в Порт-Кос, чтобы заменить Каллистена и стать Главным капитаном?
- Этот пост - твой, мой друг Каллиодорос, - ответил Глико.
- Благодарю! - проговорил Каллиодорос.
Мы поаплодировали ему, поздравляя его и выражая наше одобрение мудрости назначения. Стоя на коленях, с туго связанными за спиной руками, Лола страстно прижалась губами к его ноге и посмотрела на него. Ее глаза светились. Она тоже была очень горда своим господином! Тасдрон полез в свой мешочек.
- Я уверен, вы узнаете это, - сказал он, держа в руках два кусочка камня.
- Топаз! - воскликнул Амилиан.
- Топаз, - подхватил Каллиодорос.
- Но вы не знаете, - сказал Тасдрон, - что давно, около века назад, этот камень, тогда целый, был Домашним камнем Виктории.
Мы были поражены. В комнате наступила тишина.
- Около ста лет назад, - рассказал Тасдрон, - он был увезен пиратами и сломан. С тех пор у Виктории не было Домашнего камня. То, что когда-то было нашим Домашним камнем, тогда служило символом залога среди разбойников на реке. Через несколько дней мы, члены совета Виктории, спустимся вниз по реке. Там, на берегу реки Воск, мы выберем простой камень, не отличимый от других. Тогда он и будет новым Домашним камнем Виктории.
В моих глазах стояли слезы.
- А что с топазом? - спросил Амилиан.
- Он был сломан, - ответил Тасдрон. - Он не может больше служить Домашним камнем.
- Почему ты принес его сюда? - спросил Каллиодорос.
- База Ара и Порт-Кос, - заговорил Тасдрон, - могущественные силы на реке. Я принес его сюда, потому что я могу отдать одну половину тебе, Амилиан, и одну половину тебе, Каллиодорос. Что бы ни случилось дальше, что бы ни было, не забывайте, что вы когда-то сражались вместе и были товарищами.
Затем Тасдрон отдал одну половину топаза Амилиану, а другую половину - Каллиодоросу.
- Благодарю, - сказал Амилиан.
- Благодарю, - повторил за ним Каллиодорос.
Затем Амилиан посмотрел на Каллиодороса.
- Давай никогда не забывать о топазе, - проговорил он.
- Мы не забудем, - ответил Каллиодорос.
Потом мы пошли к двери, и после обмена любезностями наши гости один за другим начали покидать дом. Майлз из Вонда ушел первым, по пятам за ним следовала пышногрудая рыжеволосая красавица Флоренс, когда-то тоже из Вонда. На улице он приказал ей следовать перед ним. Она выполнила приказ, хорошо видная в обрывках туники, с изысканной лирой, висящей на левом боку. Ее запястья были застегнуты за спиной с горианской надежностью стальными наручниками ее хозяина. Она шла перед ним, счастливая, красивая, любимая, демонстрируемая рабыня. Амилиан ушел с Ширли, следующей за ним по пятам. За ними Глико и Каллиодорос покинули дом, сопровождаемые Лолой.
Тасдрон и Каллимах задержались у двери.
- Тасдрон, - сказал я, - когда совет прибудет на берег реки Воск, я очень надеюсь быть там.
- Мы тоже надеемся, что ты там будешь, - ответил Тасдрон, - с людьми из Виктории.
Мы ударили по рукам. Затем Тасдрон ушел. Он нес с собой короткую белую тунику, которая была раньше на Пегги, и ошейник, снятый с ее шеи. Они подойдут другим девушкам.
- Еще раз поздравляю! - обратился я к Каллимаху.
- Спасибо, - сказал он. - Мне будут, конечно, нужны сильные мужчины, мужчины из разных городов, проверенные и верные.
- Без сомнения, ты найдешь их, - ответил я. - Лучшие мечи на реке будут рады служить тебе.
Он небрежно вытолкнул Пегги через дверь, и она поспешила, связанная, вниз, на первую площадку лестницы, в нескольких ярдах над улицей. Каллимах последовал за ней, затем обернулся и посмотрел мне в лицо.
- Временный штаб сил Лиги Воска, - обратился он ко мне, - будет в лично обслуживаемой комнате в таверне Тасдрона. Ты знаешь это место.
- Конечно, - сказал я. Мы много раз встречались там раньше.
- Через пять дней, - сказал Каллимах, - жду тебя там с докладом.
- С докладом? - переспросил я.
- Я выбрал тебя своим заместителем, - сказал он.
- Каллимах! - воскликнул я.
- Или ты, теперь богатый, боишься тяжелой службы и обязанностей гвардейца?
- Нет! - воскликнул я.
- Тогда ты получил пост, - сказал он.
- Да, капитан! - ответил я.
Он спустился на пару ступенек и снова обернулся и посмотрел на меня.
- Мы могли бы обсудить это поподробнее, но, как ты можешь понять, - проговорил он, указывая большим пальцем на обнаженную связанную Пегги, ожидающую его на площадке, - я тороплюсь доставить эту рабыню домой и воспользоваться ею.
- Да, капитан, - ухмыльнулся я.
Он присоединился к Пегги на площадке и посмотрел на очаровательную связанную рабыню. Она отпрянула назад.