- Я - рабыня Реджинальда, - проговорила она, - капитана "Тамиры".
- Ты знаешь, что там идет битва? - поинтересовался я.
- Да.
Она беспокойно передвинулась на койке.
Я усмехнулся. Горианские мужчины иногда приказывают своим женщинам ожидать их подобным образом. На самом деле так делается даже на Земле, теми мужчинами, которые властвуют над своими женщинами. По телефону женщина получает приказ ждать приезда мужчины в кровати, обнаженной. Она лежит там, раздетая, под простынями, ожидая прихода своего хозяина. Когда он приезжает, она уже совсем готова к его прикосновениям.
- Реджинальд, - проговорил я, - как я понимаю, предвкушает победу.
Она кивнула.
- Конечно.
- Это корабль-разведчик Воскджара, - сказал я.
- Возможно.
- Почему ты здесь, на борту?
- Моему господину нравится брать меня с собой, - ответила она.
- Ты - девушка, приносящая удачу? - спросил я.
Она пожала плечами.
- Я - женщина-рабыня.
Я улыбнулся. Многие горианцы считают, что увидеть женщину-рабыню - хороший знак. Уж во всяком случае, на нее приятно посмотреть. Кстати, присутствие свободной женщины на корабле вызывает у некоторых горианских матросов опасения. Некоторые, суеверно и ошибочно, на мой взгляд, считают, что они являются вестницами неудач. Такое отношение, возможно, вызвано объективными причинами. Подобная женщина способна вносить разлад, особенно в длительных путешествиях. Ее присутствие на борту может сопровождаться изменениями в жизни на корабле и в поведении экипажа. Например, знание того, что на борту находится свободная женщина, нуждающаяся в приличных условиях и защите, может так или иначе неблагоприятно повлиять на решения капитана. Он может пристать к берегу, в то время как лучше было бы остаться в море; он может отступить, когда должен был бы сражаться; когда необходимо показать твердость, он может проявить нерешительность; когда от него требуется сила, он может стать смиренным и слабым.
Были случаи, когда свободная женщина, особенно высокомерная и капризная, по приказу капитана, главного человека на судне, была раздета и обращена в рабство на борту корабля. Опасения, касающиеся присутствия на корабле свободной женщины, имеющиеся у горианских моряков, в большинстве случаев не относятся к рабыням. Такие девушки находятся под страхом наказания, они должны быть приятны и послушны. Если они не будут таковыми, их просто выбросят за борт. Также они доступны всей команде, чтобы успокаивать и угождать ей. Их присутствие на борту - это удовольствие и удобство. Они нравятся мужчинам, на них смотрят с любовью. Они, в сущности, любимицы команды, талисманы удачи. Порция паги и девушка - хороший способ расслабиться после вахты. Между прочим, замечания по поводу присутствия на борту свободной женщины, высказываемые горианскими моряками, не относятся к свободным женщинам, захваченным в плен. Даже пираты на Земле находят применение таким женщинам.
- Ты доступна для команды? - спросил я у девушки.
- Только если я плохо угодила Реджинальду, моему господину, - ответила она.
- Ты стараешься угождать ему?
- Да, - вздрогнув, проговорила она, - я стараюсь.
- Этот корабль, - сказал я, - в компании "Телии", под предводительством Сирнака, из владений Поликрата, недавно захватил торговое судно "Цветок Сибы".
Я узнал об этом на судне Клиоменеса, во владениях Поликрата. Трофеи были поделены. Одним из этих трофеев была Флоренс, соблазнительная темно-рыжая рабыня, когда-то принадлежавшая Майлзу из Вонда.
- Возможно, - ответила она мне.
- Пленники с "Цветка Сибы", - заметил я, - все еще на борту.
- Возможно.
По тону ее ответов я догадался, что это наверняка было так. И что более важно, из ее ответов я узнал то, что я хотел выяснить. Встреча "Тамиры" с флотом Воскджара произошла в восточной части Воска, а не во владениях Воскджара. Случись такая встреча в его владениях, пленников, без сомнения, на борту не было бы.
- Капитан "Тамиры", - сказал я, - очень важный человек. Рагнар Воскджар очень ему доверяет.
- Да, - с гордостью согласилась она.
- Значит, встреча "Тамиры" с флотом Воскджара, - продолжал я, - произошла не в его владениях, а на реке.
Я припомнил, что в открытой битве "Тамиру" поддерживали и сопровождали две тяжелые галеры. Это еще сильнее укрепило мои подозрения, что она везла груз более ценный, чем многие догадывались.
- Возможно, - проговорила девушка.
- Был ли Реджинальд на борту флагмана Рагнара Воскджара с тех пор, как вернулся из владений Поликрата? - спросил я.
- Нет, - ответила она, - хотя сигналами они обменялись. А что?
- Тогда то, что я ищу, должно быть на борту "Тамиры".
- Я не понимаю.
- Несомненно, оно находится в этой каюте, - сказал я.
- Я не понимаю, - повторила она.
- Когда Реджинальд вернулся из владений Поликрата, ты, конечно, встречала его или на палубе, или в каюте, как подобает рабыне, раздетая, на коленях, и лизала и целовала его морские ботинки, умоляя дать тебе послужить ему.
- Да, - прошептала она, отшатываясь назад.
- Он наверняка держал какой-то предмет, настолько драгоценный, что он мог находиться только в его руках.
- Нет, - возразила она.
- Тогда это должны были быть бумаги, которые он прятал в тунике, - сказал я. - Раздевая его, купая его в ванне, прислуживая ему в каюте, ты, наверное, видела, что он сделал с ними.
- Нет! - воскликнула она.
- Не смотри туда, куда он спрятал их, - заметил я.
Я видел взгляд, брошенный ею направо от меня, в угол каюты. Я улыбнулся. Теперь, поняв, что выдала себя, она соскользнула, испуганно полу присев, с койки.
- Ты должна оставаться в каюте, пока Реджинальд не придет за тобой? - спросил я.
Она испуганно взглянула на меня.
- Ты не боишься, что тебя убьют? - снова задал я вопрос.
Она посмотрела поверх меня, через каюту. Я отступил назад, освобождая проход.
- Я не возражаю, - обратился я к ней, - я не приказывал тебе оставаться на койке. Сейчас я владею тобой.
Я увидел, как напряглось ее очаровательное тело, и сделал шаг назад. Внезапно она метнулась мимо меня и упала на колени перед огромным сундуком. Она откинула крышку и судорожно, двумя руками, принялась рыться в нем. Я сунул нож за пояс и снял некий предмет со стены каюты.
Рабыня вскочила на ноги, сжимая над головой два плоских прямоугольных листа свинца, связанные вместе, и побежала к окну каюты, через которое, выломав раму и разбив стекло, я проник в помещение. Она подняла руки, сжимающие связанные листы свинца, над головой, готовая швырнуть их в Воск.
Раздался свист кнута. Хлопнув, он обвился вокруг ее запястий, связав их. Она вскрикнула от боли и выронила свинцовые листы. Схватив девушку за обмотанные кнутом запястья, я толкнул ее, и она упала, запнувшись, прямо на разбитое стекло справа от меня. Ногой я подвинул ее к койке и затем освободил петлю кнута. Она тихо заскулила.
Раз сундук не был заперт, и она имела к нему доступ, и действовала с такой готовностью, я понял, что на нее было возложено некое задание, касающееся именно такого случая, как мой. Оно, конечно, могло состоять только в том, чтобы обеспечить немедленное уничтожение документов в чрезвычайной ситуации. На корабле такое можно сделать только одним способом: выбросить документы за борт. Вес свинца, конечно, увлек бы их на глинистое дно реки. За короткое время чернила бы расплылись, и бумаги, находящиеся между листов свинца, растворились бы в воде. Мои догадки были верны. Вот для чего нужна была девушка.
Все еще скуля, рабыня присела на корточки с краю койки. Она потянулась к свинцовым листам. Кнут свирепо свистнул, и она быстро отдернула руку.
- Не выводи меня из себя.
- Ты не владеешь мной, - заявила она.
Я улыбнулся и поднес кнут к ее мордашке.
- Ты ошибаешься.
Она смотрела на свинцовые листы.
- Кто ты? - спросила она.
- Джейсон из Виктории, - ответил я, - твой господин.
- Я - женщина Реджинальда, капитана "Тамиры".
- Теперь это не так, - сообщил я ей.
Она со злобой посмотрела на меня.
- Я - женщина капитана.
- Ты просто рабыня, - сказал я, - которая должна ползти к любому мужчине.
- Нет!
- Ты заносчивая?
- Да, если хочешь знать!
Я отвернулся от нее в поисках промасленной тряпки или воска, чего-нибудь, из чего можно было бы сделать запечатанный пакет. Раздался внезапный скрип. Она пыталась, передвигаясь на четвереньках, добраться до свинцовых листов.
С криком ярости я повернулся и ударил кнутом сверху вниз. Удар пришелся ей по спине и ягодицам, она распласталась на полу ничком, среди обломков дерева и осколков стекла. Ее протянутая рука была в футе от свинцовых листов. Мне и в голову не пришло, что она опять попытается достать их. Очевидно, она еще не поняла, кто теперь ее настоящий хозяин.
Я посмотрел на рабыню. Она лежала на животе среди осколков стекла и дерева абсолютно тихо, не шевелясь. Она прочувствовала силу кнута.
- Я недоволен, - сказал я.
- Нет! - закричала она. - Нет!
Я, ее горианский хозяин, недовольный ею, беспощадно хлестнул рабыню кнутом. Она пыталась увернуться, но ей это не удалось. Она оставила свои попытки и просто стояла на коленях у койки, опустив голову, сжав ее руками и плача. Наказанная рабыня.
- Прости рабыню за то, что не угодила, мой господин, - взмолилась она.
Девушка подняла глаза, и я поднес кнут к ее лицу. С готовностью, плача, она взяла его в руки и страстно поцеловала.
- Принеси промасленную тряпку, лампу, сургуч, свечу и все такое, - велел я.
Она поспешила подчиниться, и я повесил кнут на стену. В горианских жилищах, там, где присутствуют женщины-рабыни, кнут обычно выставлен напоказ. Девушки видят его и знают, что это значит. К тому же его всегда легко пустить в ход.
Я направился к свинцовым листам и ножом перерезал связывающие их веревки. Я достал конверт и открыл его. Изучив бумаги, которые лежали в конверте, я улыбнулся. Они содержали именно то, что я и ожидал.
С полки у стены девушка принесла большую свечу, около пяти дюймов в диаметре. Эта свеча находилась в неглубоком серебряном сосуде. Когда она подняла сосуд вверх, внизу оказался выступающий шип. Этот шип втыкался в отверстие, проделанное в полке, для того чтобы сосуд мог стоять на дереве ровно. Такое же углубление, около дюйма шириной, было и в столе. Она продела шип в отверстие, и сосуд ровно встал на поверхности стола. Это устройство не давало свече качаться в шторм. Стол тоже был привинчен к полу. По этим же причинам корабельные фонари в каютах или на нижних палубах обычно подвешиваются на крюки над головой. Таким образом, в штормовую погоду они раскачиваются, но вряд ли могут упасть, разбрызгивая масло и угрожая пожаром. Большая часть корабельной мебели, включая, разумеется, и койки, крепится к палубе. Это помогает избежать движения мебели, что в штормовом море было бы неизбежным.
Девушка зажгла свечу. Она тут же положила на стол вощеную бумагу и конверт из промасленной ткани. Такие вещи нередко используются на кораблях, чтобы защитить бумаги от брызг или плохой погоды, если они перевозятся в баркасе с корабля на корабль или, например, с корабля на берег. Она также положила на стол прямоугольный кусочек сургуча. Затем встала на колени рядом со столом и почтительно опустила голову, не смея встретиться со мной глазами.
- Опусти пониже голову! - приказал я.
Она быстро исполнила приказ.
Я положил бумаги обратно в конверт. Затем обернул его несколькими слоями вощеной бумаги. После этого я склеил вощеную бумагу, накапав несколько капель растопленного в огне свечи сургуча.
Девушка дрожала, стоя на коленях сбоку от стола, ее светлые волосы свисали на темный полированный пол каюты. На шее ясно виднелся ошейник и маленький, тяжелый замок, при помощи которого он застегивался.
- Как тебя звать? - спросил я.
- Лута.
- Как?
- Как пожелает господин, - быстро проговорила она. - Пожалуйста, не бейте меня больше кнутом, господин, - в ее голосе звучала мольба.
- Твое имя теперь, - проговорил я, заклеивая последнее открытое место на вощеной бумаге, - будет Ширли.
- Ширли! - всхлипнула она. - Это имя земной девушки.
- Да, - согласился я.
Ее передернуло от негодования.
- Я была женщиной капитана.
- Ты не хочешь носить новое имя? - поинтересовался я.
- Хочу, господин, - быстро среагировала она. - Мне нравится новое имя.
- Хорошо, - похвалил я.
Она начала всхлипывать. Я вложил конверт, теперь обернутый несколькими слоями вощеной бумаги, в большой конверт из промасленной материи.
- Господин, - обратилась она ко мне.
- Да.
- Пожалуйста, не бейте меня кнутом.
- Мы посмотрим, будешь ли ты хорошо себя вести, - сказал я.
- С таким именем, - проговорила она, - ожидается ли от меня, чтобы я была такой же подобострастной, низкой, как эти горячие, уступчивые шлюхи с Земли, такие послушные, зависимые, беспомощные в руках их горианских хозяев?
- Как твое имя? - спросил я.
- Ширли.
- Как?
- Ширли, - повторила она. - Ширли!
- Разве не ясен теперь ответ на твой вопрос?
- Да, господин, - всхлипнула она.
Девушки с Земли имеют на Горе репутацию самых чувственных рабынь. Этому есть разнообразные причины. Одной из них, возможно, является то, что они чужие на Горе и не имеют Домашнего камня. Таким образом, они подвергаются абсолютно хищническому использованию и полному подчинению. Они такие же рабы человека, как животные. Соответственно, горианские мужчины относятся к ним как к животным. В свою очередь, конечно, их женское начало возрождается и расцветает, как может произойти только тогда, когда достигается и соблюдается естественный порядок вещей.
Однако второй причиной, как я подозреваю, того, почему земные девушки становятся такими удивительно желанными рабынями, является их происхождение. На родине они встречают в основном психологически и сексуально ущербных мужчин. Мужчин, чьи простейшие ощущения своего кровного права, вероятно, являются производными от взращенных внутренних тревог и переживаемых ударов. Или ответом на внешние ограничения, насмешки и осуждение со стороны тех, кто, возможно, чуть более тверд, чем они. В таком мире, пронизанном идеологическими предрассудками и истерией, трудно сохранить мужское начало. Соответственно, когда земная женщина переносится на Гор, она впервые обнаруживает себя в окружении мужчин, для которых природа и сила не являются проклятием. Более того, вероятно, что она обретает себя, принадлежа им. Кроме этого, конечно, сама культура, несмотря на все ее возможные недостатки и просчеты, создана в соответствии с природным биологическим порядком вещей. Она не является ни противоположностью, ни противоречием ему. Культура не подавила биологическую суть человеческой природы, но нашла ей нужное русло.
Культура - это система взглядов, которая трансформирует и смягчает простоту и грубость природы, облагораживая, возвышая ее, придавая величие и выразительность. Культура - не сточная канава и не западня, где природа содержится на голодном пайке, в цепях.
Примером, подтверждающим это, является институт женского рабства. Он четко основывается на естественном порядке вещей и выражает его. Но какое чудо создала цивилизация, совершенствуя и трансформируя то, что по сути является генетически обусловленной данностью. Существование мужского господства и женской покорности преобразовалось в сложный, исторически развитый институт с сотнями аспектов и граней, правовых, социальных и эстетических. Какой контраст представляют собой красивая продаваемая девушка, помеченная клеймом и носящая ошейник, жаждущая господина и обученная угождать ему, стоящая на коленях перед покупателем и целующая его кнут, с грубой женщиной, съеживающейся под ударами дубины своего хозяина в глубине пещеры. На самом деле и та и другая являются полной собственностью хозяина. Но первая, девушка-рабыня, собственность в соответствии с силой и властью закона. Во всяком случае, она является таковой в большей мере, чем ее дикая прародительница. Цивилизация, как и природа, успешно работает над рабством, очищая и совершенствуя его.
Ничего удивительного, что институт рабства обеспечивает женщину, во всей ее чувствительности и уязвимости, со всей ее психологической сложностью, наиболее глубоким удовлетворением и наиболее сильными эмоциями, какие она может познать.
Коротко говоря, второй причиной того, что земные девушки делаются такими удивительно желанными рабынями, является то, что во время жизни на Земле они находились, в сущности, в состоянии сексуального и эмоционального голодания. Они мучились в бесплодной пустыне, часто даже не понимая причин своего несчастья, своего отчаяния и неудовлетворенности. Сбитые с толку, они набрасывались с нападками на себя и других, конечно, бессмысленно и безрезультатно. Перевезенные на Гор, встречая настоящих мужчин, совсем не похожих на ущербных мужчин с Земли, попадая в экзотическое окружение и культуру, разительно отличающуюся от их собственной, во многих отношениях пугающую и прекрасную, основанную на естественном порядке вещей, они, в сущности, обнаруживают, что возвращаются к любви. Горианская девушка знает, что такие радости существуют, не важно, испытывала она их уже или нет. Земные же девушки обычно и не догадываются, что такие радости могут существовать в действительности. Только в своих тревожных снах, может быть, видели они аркан работорговца или твердые, плоские камни темницы, в которой их заставляли стоять на коленях.
В дверь каюты вдруг громко постучали. Девушка вздрогнула, подняла голову и испуганно взглянула на меня.
Быстрым жестом я приказал ей забраться на капитанскую койку. Она мгновенно заползла на нее, а я зашел ей за спину. На койке девушка испуганно встала на колени. Если ей придется говорить, ее голос должен раздаваться с койки.
Она стояла на коленях, сжимая алую простыню. Я молчал. Снова раздался стук.
- Лута, - позвал голос. - Лута!
- Отзовись на фальшивое имя, - приказал я.
- Да, господин.
- Ты раздета и в постели? - спросил голос.
- Да, господин.
- С тобой все в порядке? - снова спросили через дверь.
Я вытащил из-за пояса нож и вдавил его острие на дюйм в ее красивый, округлый живот. Она, морщась, посмотрела на него.
- Да, господин, - проговорила она.
- Кто это? - прошептал я.
- Артемидор, - тихо ответила она, - первый помощник.
Я положил левую руку на ее поясницу, так, чтобы она не смогла отодвинуться от острия ножа. Она поняла, что любое движение может погубить ее.
- Ты продолжаешь разогревать себя для своего хозяина? - грубо засмеялся Артемидор.
- Да, господин! - воскликнула она. - Битва близится к концу?
Мы могли слышать редкие звуки сражения снаружи, в нескольких сотнях ярдов от нас, вдоль воды.
- Любопытство не подобает кейджере, - опять засмеялся говоривший.
- Да, господин. Простите, господин.
- Оставайся горячей, - проговорил он.
- Да, господин.
Я услышал, как он снова засмеялся и повернулся, чтоб подняться по трапу на верхнюю палубу.
- Битва, наверное, скоро закончится, - заметила Ширли.
- Откуда ты знаешь?