Глава 17.
Мы снова продрыхиваем до десяти, что для меня, впрочем, вполне нормально, а вот Азамат сильно удивлён. Даже пытается извиняться, видно, всё ещё подсознательно уверен, что спать после секса – – непростительное оскорбление, особенно много спать.
Я его успокаиваю, после чего мы снова разделяем каюты и идём завтракать. От завтрака, конечно, остались рожки да ножки, хотя Тирбиш и пытался нам что-нибудь зажать.
– – Ну вы бы ещё завтра пришли, – – разводит он руками, выставляя на стол остатки сыра. Этот сыр свежий и пахнет заправскими носками, и что-то меня совсем не тянет его есть. Тут Тирбиш светлеет лицом:
– – А я же вам йогурты купил!
Тут и я светлею всем, чем могу.
– – Молодец! – – говорю. – – Умница ты мой прозорливый!
Последнего слова он, кажется, не понимает, зато подводит меня к холодильнику, до отказа набитого разными кисломолочными продуктами. Тут и йогурты, и кефирчики, и творожки, и даже сметана. Ну, ладно, ряженки нет, но так её почти нигде нет. Я нагребаю себе завтрак атлета и делюсь с Азаматом несладким кефиром. Ему вроде бы нравится.
Едва мы успеваем доесть, является Алтонгирел, и вид у него заговорщицкий.
– – Азамат, – – говорит он, – – зайди ко мне, кое-что обсудить надо.
Азамат без вопросов встаёт и уходит вслед за духовником. Уж не раскусил ли он меня... Я вопросительно смотрю на Тирбиша, тот пожимает плечами.
– – Наверное, что-то насчёт вашей свадьбы, – – говорит.
– – А при мне что, уже нельзя?
– – Может, Алтонгирел капитану амулет какой хочет дать...
Эта мысль мне нравится. Конечно, с Алтонгиреловой манерой всё понимать строго противоположным образом лучше бы он вообще не вмешивался, но... кто знает, каким образом склонны понимать Старейшины. Ой, ладно, что-то мне эти переживания уже в печёнках. Пойду, что ли, в кабинете посижу с вязаньем. Называется, хотела к Новому Году закончить.
Первым делом, конечно, лезу в бук, а там письма от дорогих родственников. Матушка получила лилии и бегает теперь по потолку, потому что раньше мая сажать не имеет смысла. А ещё она уже вяжет-вяжет-вяжет, а что если сделать рукава три четверти?
Я отвечаю, что ни в коем случае никаких четвертей, и чтобы горло было закрытое. Мода такая, вру. А то с матушки станется лично заявиться только для того, чтобы обидчикам зятя по шее надавать.
Письмо от братца примерно сводится к "третий день пьём ваше здоровье" , слегка приукрашенное тем, как все выпадают в осадок от новостей. Правда, в конце письма он всё-таки вспомнил спросить, всё ли у нас хорошо.
Я ему отвечаю, что всё шоколадно, особенно если муданжские Старейшины одобрят наш брак, а критериев никто не знает. Пусть ломает голову, что всё это должно значить.
Когда я наконец-то всем всё отправляю и собираюсь перейти к вязанию, раздаётся робкий стук в дверь. Я немедленно открываю, ожидая, что это Азамат – – ан нет, это вовсе даже парень с красными волосами.
– – Э-э, здравствуйте, – – говорит он неуверенно.
– – Привет, – – отвечаю с широкой улыбкой. – – Заходи, не стой на пороге. Чем могу быть полезна?
– – Меня зовут Бойонбот, – – говорит он, как будто это и есть его проблема. Но заходит и дверь закрывает.
– – Очень приятно, – – говорю. – – Элизабет.
Кажется, я угадала: называние имени заставляет его немного расслабиться.
– – Я... э-э... спросить хотел. Вы ведь, ну, типа, целитель, да?
– – Да-да, – – говорю. – – Именно так, я целитель.
– – А, так вот, я хотел спросить, – – повторяет он. – – Просто интересно. У вас ведь на Земле придумали, наверное, что-нибудь для глаз?
– – В смысле, чтобы улучшать зрение? – – уточняю.
– – Ну, вроде того, да.
– – Много чего придумали, – – говорю. – – Очки для начала.
– – А... кроме очков? – – несколько упавшим голосом спрашивает он.
– – А какого рода проблемы со зрением? – – спрашиваю.
– – Никаких проблем! – – быстро выпаливает он. – – Это я так, чисто, из любопытства!
У меня начинает зарождаться нехорошее подозрение.
– – У вас что, плохо относятся к людям с плохим зрением? – – спрашиваю.
– – Ну как... не то чтобы плохо, но работать таким людям трудно... и их редко берут.
– – И ты думаешь, Азамат тебя уволит, если выяснится, что ты плохо видишь? – – заключаю я.
Он пару секунд ловит ртом воздух, потом беспомощно кивает.
– – Вы ему скажете?
– – Не имею права, – – пожимаю плечами. – – Я по закону не могу обсуждать здоровье пациента ни с кем, кроме других врачей. Целителей, в смысле.
Как стремительно человек может воспрянуть духом!
– – Ну а теперь, когда мы выяснили, кто пациент, – – говорю, берясь за ретиноскоп, – – давай узнаем, что именно у тебя с глазами.
Обнаруживается, что у него лёгкая близорукость – – а ещё проблемы с дыханием, если я слишком близко стою. Чудесно, ага. Выдаю ему прирастающие линзы: разок надел, полгода не помнишь о проблемах со зрением. Потом они растворяются.
– – Тебе, – – говорю, садясь за бук, – – надо бы операцию сделать. На Гарнете это можно. Как-нибудь возьмёшь отпуск, направление я тебе напишу. А теперь рассказывай давай, сколько тебе лет, чем болел...
Бойонбот ещё несколько минут мечется между счастьем, что он теперь всё видит, и подозрениями, зачем это мне понадобилось про него столько знать. Приходится писать историю болезни на родном языке, чтобы никто в команде точно не прочёл. Ну варвары! За это беру у него анализ крови – – группу узнать, да и вообще из интереса. Результаты радуют – – он ничем не болен, но самое главное, ни у него, ни у Азамата нету антител на неизвестные мне инфекции. То есть, надо надеяться, неизвестных мне инфекций на Муданге тоже нет...
Наконец отпускаю осчастливленного и проанализированного Бойонбота и снова тянусь за вязаньем. Не тут-то было. Следующим номером ко мне является прыщавый заместитель Тирбиша. Что ж, это хорошо, я и сама собиралась с ним пообщаться с применением пары лосьонов и гормональных регуляторов.
– – Вы я лечить, – – говорит он как-то угрожающе, – – я вы платить.
– – Неа, – – говорю. – – Я ты лечить, Азамат я платить.
Он ненадолго задумывается.
– – А Азамат вы лечить?
– – Да, – – киваю.
– – Уже? – – переспрашивает он подозрительно.
– – Азамат, – – говорю, – – сильно болеть. Долго лечить.
– – А, – – понимающе кивает он. Потом настораживается. – – А я сильно болеть?
– – Лицо? – – уточняю.
Он энергично кивает.
– – Не сильно, – – говорю. Достаю универсальный лосьончик, подруга-дерматолог, помнится, рекомендовала. Да и Сашке в своё время помогло. Подвожу клиента к зеркалу в ванной, беру прилагающуюся к флакону губочку. Выдавливаю, принимаюсь мазать. Парень, конечно, шарахается. Всё-таки у них лицо – – запретная территория. Отдаю ему губку, показываю движения, как мазать. Он справляется вполне успешно.
– – Утром и вечером, – – говорю. – – А теперь мне нужна кровь.
Черт, я даже не подумала, как это жутко звучит. Парень сильно напрягается.
– – Я смотреть на кровь, – – начинаю объяснять доступными средствами, – – и знать, как быстро лечить.
Пациент мотает головой и отступает на шаг. Ну здравствуйте! Как я гормональный анализ сделаю, а?
– – Не больно, – – говорю. – – Плохо не будет.
Пациент пятится к двери, пряча за спиной флакон с лосьоном. Ну нет, так не пойдёт. Беру телефон и звоню Азамату.
– – Лиза? – – ужасно удивляется он.
– – Ты занят? – – спрашиваю.
– – Э-э... а что?
– – Мне нужна твоя помощь, но это не срочно, если занят, не отвлекайся.
– – А, нет, не занят. В чём дело?
– – Зайди ко мне в кабинет, если тебе не трудно, а?
Пациент тем временем упирается спиной в дверь, но открыть-то её могу только я с пульта... Парень хмурится и шевелит губами, мучительно пытаясь как-то объясниться, но видимо, заготовленный для визита словарный запас недостаточен.
От стука в дверь он подскакивает на полметра и отлетает в сторону, позволяя Азамату войти без помех. Мой муж в полном непонимании переводит взгляд с меня на своего подчинённого, чьё лицо имеет отчётливо синеватый оттенок – – лосьон не сразу впитывается.
– – Объясни ему пожалуйста, что мне нужно взять кровь, – – говорю, сдерживая смех. Уж очень у обоих мужиков вид обескураженный.
– – Ты решила нас всех проверить? – – Азамат поднимает брови. – – Надо было предупредить, я бы всем заранее объяснил.
– – Ну, всех проверить, конечно, надо, но этот сам пришёл, и мне обязательно нужно сделать анализ, чтобы знать, как его лечить.
Азамат кивает и принимается быстро и убедительно говорить по-муданжски. Насколько я понимаю, главные его аргументы – – что я не собираюсь при помощи взятой крови творить над зам-поваром никакого страшного колдовства. М-да, об этом я не подумала. Юноша, впрочем, не очень верит, и тогда Азамат говорит, что я просто не умею колдовать. Тот окидывает меня подозрительным взглядом и выражает сомнение. Азамат вздыхает.
– – Лиза, можно у тебя попросить волосок?
– – В смысле? Волос с головы? – – хлопаю глазами.
– – Да, если это не нарушает никаких приличий...
Пожимаю плечами, выдёргиваю пару волосин. Азамат осторожно берёт их, достает – – о боже! – – зажигалку и подпаливает. Они, естественно, начинают мерзко смердеть, после чего он их быстренько отправляет в унитаз.
– – Убедился? – – спрашивает он моего пациента. Тот кивает с виноватым видом.
– – Ну вот, – – говорю, отгоняя ладонью запах от лица, – – навоняли тут мне.
– – Извини, – – улыбается Азамат. – – Пришлось доказывать, что ты не знающая.
– – А была бы знающая, пахло бы розами, что ли? – – ворчу.
– – Нет, просто сгорел бы мгновенно и без запаха.
Ну да, а ещё бы я оказалась легче утки, и что там ещё славная инквизиция использовала для выявления ведьм...
– – Теперь можно кровь взять? – – спрашиваю, помахивая нераспечатанной иголкой.
Парень нервно косится на капитана. Азамат выразительно кивает, дескать, а ну-ка строем на укол. Пациент сглатывает и подходит ко мне. За процессом взятия крови он наблюдает очень внимательно, и ему, видимо, тоже не больно. Наверное, болевой порог у них у всех высокий. Наконец я его отпускаю, объяснив посредством Азамата, что когда будут результаты, я ему дам таблетки. Парень пользуется первой же возможностью смыться.
– – Неужели я такая страшная? – – спрашиваю. – – Он ведь сам пришёл, никто его не гнал сюда.
– – Ты не страшная, – – улыбается Азамат. – – Ты грозная. А пришёл он потому же, почему и все придут. Они теперь считают, что ты всё можешь.
– – С чего это? – – недоумеваю.
– – Ну, помнишь, ты Алтонгирела по лицу ударила после того, как он тебя оскорбил?
– – Ещё бы я забыла, – – хмыкаю.
– – Обычная женщина так бы никогда не сделала, тем более, Алтонгирел – – духовник... У нас ведь ни в коем случае нельзя бить по лицу. А раз ты с этим не считаешься, значит, точно богиня. Ну и выглядишь так.
Я закатываю глаза.
– – Чудесно. Ты хоть, надеюсь, понимаешь, что я по глупости ему врезала?
Азамат хитро улыбается.
– – Знаешь, в таких делах трудно сказать, где глупость, а где боги твою руку направили. Я бы вот ни за что не поверил, что ты можешь его с ног сбить, если бы не видел своими глазами. Как знать, может, тебе и помог кто... – – пожимает плечами.
У меня, кажется, оставшиеся после проверки волосы на голове зашевелились. До сих пор я как-то не задумывалась особенно над религиозными вопросами... Но если он так верит в высшие силы, то... то... я точно за него замуж хочу?!
Азамат смеётся. Это хорошо.
– – Лиза, ну не пугайся так. Я понимаю, что ты предпочитаешь решать сама за себя. Совсем не обязательно тебя кто-то подтолкнул. В конце концов, боги помогают почти исключительно слабым в минуты отчаянья, а к тебе ни то, ни другое не относится. Не переживай, – – он гладит меня по плечу. Я всё ещё расту на том месте, где приросла к полу, и чувствую в себе способность покрыться листьями.
– – А ты... – – произношу медленно, побаиваясь ответа, – – веришь, что боги существуют?
Азамат очень высоко задирает брови.
– – А ты что, никогда их не видела?
Я нахожу в себе силы сесть, пока не упала.
– – А ты их часто видишь?
Азамат усмехается.
– – Ну, не часто, конечно, тем более что они не покидают Муданга. Там раз пять видал. Это когда отличить удавалось, конечно.
– – От чего отличить?
– – От людей. Бога ведь трудно узнать, если специально не высматривать. Но я постараюсь тебе показать хоть одного, когда будем дома. У вас на Земле они, наверное, тоже редкость, как зайцы, – – он смеётся.
Я постепенно прихожу к выводу, что мы что-то очень разное понимаем под словом "бог" .
– – У нас их, может, и вовсе нету, – – говорю осторожно.
– – Есть, конечно, – – убеждённо говорит Азамат. – – Вы ведь все с ними в родстве. Правда, может, они с вами совсем смешались, не знаю...
Я решительно мотаю головой.
– – Слушай, – – говорю, – – для меня это всё ужасы какие-то, я до сих пор была уверена, что богов выдумали люди, а на самом деле их нет. И мне немного не по себе от того, что ты говоришь.
Азамат задумывается на некоторое время, потом говорит:
– – Я, наверное, как-то неправильно перевожу с муданжского это слово. Давай, если у нас получится остаться на Муданге, я тебе постараюсь показать бога, тогда и поймём, в чём ошибка.
Я вздыхаю с облегчением. Религия – – религией, но Азамат мой муж, и так тому и быть.
– – А как они по-муданжски? – – спрашиваю.
– – Брхон, – – охотно сообщает Азамат.
– – Будь здоров, – – не удерживаюсь я. Оба смеёмся.
Палёными волосами всё ещё пахнет, и я интересуюсь, как провентилировать помещение. Азамат показывает кнопку на пульте, но предлагает выйти, пока тут будет продуваться, а то ещё меня продует. Я охотно следую за ним.
– – Алтонгирел давал какие-нибудь ценные указания? – – спрашиваю как бы между делом, когда мы прогулочным шагом движемся в холл.
– – Он предложил провести моцог, но это я и без него догадался, – – задумчиво пожимает плечами Азамат.
– – А теперь на всеобщем, – – говорю я.
– – Ах да, прости, – – спохватывается он. – – Моцог – – это... у вас такого нету, насколько я знаю. Ну, тоже связано с богами, вроде как, чтобы привлечь их на свою сторону, надо от чего-то отказаться в их пользу.
– – И от чего же? – – настораживаюсь я. Кто этих варваров знает...
– – Это зависит от цели, но чтобы свадьба удалась, обычный моцог день не есть мяса и ночь не спать.
– – А богам от этого какой прок?
– – Точно не знаю, – – протягивает Азамат, – – я же не духовник и не Старейшина. Но по идее что не достанется мне, достанется им, и они должны быть благодарны.
Ну, ладно, это по крайней мере логика, хотя и несколько первобытная.
– – И когда ты намерен это устроить? – – спрашиваю.
– – Да сегодня, наверное. За завтраком я мяса и так не ел, а завтра ничего важного не будет, можно и ночь пропустить. Тем более, я уже два дня вон сколько сплю.
– – А что насчёт секса?
Азамат поджимает губы, поглядывает на меня виновато.
– – Лучше бы тоже воздержаться, конечно.
– – Чтобы им досталось? – – поднимаю бровь. Он смеётся.
– – Ну уж нет! Но хоть чтобы не завидовали.
– – Ну ладно, – – говорю, – – сутки я потерплю.
Азамат снова поджимает губы.
– – Вообще... лучше бы ты не так легко согласилась.
– – Ой, прости, ты обиделся? – – я что-то запоздало соображаю, что ему моя покорность в этом вопросе может быть неприятна, да и...
Он хохочет.
– – Нет, что ты! Просто на богов лучше действует, если соблюсти моцог трудно. Поэтому сегодня на обед тхи, ну и я стараюсь побольше всяких дел сделать, чтобы устать и спать хотелось. Иначе не подействует, понимаешь?
– – А чем тхи так примечательно? – – спрашиваю, пытаясь вспомнить, что это вообще такое.
– – Ну как, вкусная, праздничная еда, – – поясняет Азамат.
Ой, да, вспомнила! Это же очередная сырятина, только вымоченная слегка в каком-то рассоле. Не-ет, я это не буду! Хм. А не воспользоваться ли мне вынужденным постом в благих целях? Мясо сырое я и так не стала бы есть, секса не дадут, а ночь просидеть для меня не проблема, я три года работала сутки через двое. Зато Алтонгирел сможет потом нашептать Старейшинам, что я-де старалась, моцог соблюдала с мужем, и вообще.
– – Слушай, Азамат, – – говорю, – – а может, я к тебе примкну?
– – А тебе-то зачем?
– – Тебе же не одному нужно, чтобы нас поженили. Мне тоже надо поднапрячься, по-хорошему.
Азамат долго смотрит на меня, потом на пару секунд закрывает глаза, а потом так меня обнимает, что я готова просить о пощаде, странно, что кости не хрустят.
Мои гениальные идеи достаточно часто оборачиваются мне же во вред, чтобы уже начать задумываться, прежде чем их высказывать вслух. Вот эта, например, привела меня в каюту Алтонгирела и оставила один на один с её хозяином. И ведь могла бы сообразить, что этот чёртов моцог нельзя начать просто так от балды. Тем более Азамат утром к духовнику заходил, ну ведь очевидно же за этим!
А, ладно, теперь уже ничего не поделаешь, осталось терпеть. Если я сбегу на середине, Алтоша точно не оценит.
Алтонгирел сидит за столом, подперев голову рукой, и смотрит на меня так, как будто восхищается размахом моей бессовестности.
– – Ты знаешь, я никогда не считал Азамата доверчивым человеком, – – размышляет он вслух. – – А теперь вот всё понять не могу, что ты с ним такое делаешь?
– – Тебе рассказать или на бумажке записать по пунктам? – – спрашиваю. – – Первое, я его люблю. Второе, я его уважаю. Третье, я его лечу...
– – Ах ну да, – – перебивает духовник. – – Ты ведь ему заливаешь, что можешь его вылечить.
– – Неправда, я ему совершенно честно говорю, что могу сделать шрамы менее заметными, хотя и не убрать бесследно.
– – Ага, ага, – – отмахивается Алтонгирел. – – Его тут нет, а мне можешь не рассказывать. Мне, в общем, всё равно, ради чего ты с ним связалась, лишь бы он от этого не пострадал. Но вот сейчас мне просто интересно, чего же ты хочешь добиться от богов?
– – Чтобы нас с Азаматом поженили, – – пожимаю плечами. Чего тут не понять?
Алтонгирел прищуривается.
– – У тебя случайно внебрачных детей нету?
– – Чо? – – искренне удивляюсь я. – – С чего вдруг?
Он ещё некоторое время на меня пристально смотрит, потом расслабляется.
– – Да так, подумалось... Обычно так хотят выйти замуж только женщины с левыми детьми. Чтобы даже моцог провести... у тебя должна быть какая-то развесистая причина. Может, на Землю возвращаться не хочешь? Ты не преступница ли часом?
– – А не пойти ли тебе ненароком? – – интересуюсь, подобрав дар речи. – – А то я могу, например, ухо ампутировать...