- Последний штрих, - пробормотал он, и на ковре около ванны появились коробка сигар и спички. - Теперь все. Милости просим, Брунгильда, свет моих очей! Посмотрю я, как ты все это переваришь! - Он с наслаждением залез в ароматную воду и, попыхивая сигарой, стал ждать продолжения событий.
Черт успел задремать, прежде чем услышал звук отодвигаемого засова. В комнату вошла Брунгильда. Гуча открыл глаза и оторопел - девушка была без шлема и доспехов.
Ухмылка сползла с лица мужчины, сигара выпала из открытого рта и, зашипев, утонула в ванне. Такого он не ожидал!
Коротко стриженные пышные волосы чистейшего белого цвета, огромные светло-голубые глаза, похожие на тающие льдинки, нежный румянец на высоких скулах, изящно очерченные губы… Еще никогда, ни в одном измерении Гуча не видел такой восхитительной женщины. Даже мундир грязно-серого цвета не портил фигуру и не скрывал женственно плавных ее линий. Напротив, широкий ремень подчеркивал невероятно тонкую талию, форменные брюки обтягивали спортивные, мускулистые ноги невероятной длины. Значки на груди, говорившие о ранге в этом военизированном государстве, довольно удачно эту самую грудь подчеркивали.
Гуча с огромным трудом закрыл рот. Принцесса тоже. Она впервые в жизни столкнулась с такой откровенно вызывающей роскошью и такой невероятной наглостью мужчины и была так ошеломлена, что даже не задумалась о том, откуда все это взялось, каким образом попали в замок все эти отвратительные, отталкивающие в своей роскоши предметы.
Брунгильда с детства привыкла к тому, что ей однажды придется принять власть и заменить постаревшему отцу несуществующего сына. Для короля Клауса воинская доблесть была лучшей рекомендацией человеку, а аскетизм и лишения, подкрепленные ежедневными тренировками и зверской муштрой, - единственно возможным образом жизни. Он никогда не задумывался о том, что девочек воспитывают немного иначе, чем мальчиков.
Его жена умерла, когда малютке не исполнилось и года, поэтому повлиять на короля-солдафона было некому. Сам Клаус искренне гордился успехами дочери, а дочь, тоже искренне уважая и любя своего папочку, с легкостью этих успехов добивалась, уверенная, что только так и надо жить.
Умение сутками держать оборону, укрощать самых строптивых скакунов, спать на голой земле и питаться грубой пищей она наивно считала истинно женскими добродетелями и гордилась собой.
Брунгилъда знала, что когда-то ей придется управлять государством, и привыкла командовать. Каждый человек в государстве либо кланялся ей, либо вытягивался по стойке смирно и не дышал, пока она не отдаст команду вольно, а этот…
…Этот развалился в возмутительном розовом корыте, выставив на всеобщее обозрение широкие мускулистые плечи и грудь, покрытую черными волосами, струйкой убегавшими вниз, в густую пену. Этот даже не приветствовал! Мало того - он нагло уставился на нее таким взглядом, что принцессе показалось, будто ее раздевают. Этот заставил ее, Брунгильду Непобедимую, покраснеть! Ее, ту, что не дрогнула ни в одном поединке! Ту, что одним ударом меча сносит голову врага с плеч, заставил испытать дрожь в коленях.
Принцессу вдруг охватила такая злость, что она, ни о чем не думая, во всю силу своих легких гаркнула:
- Встать!!!
Ошеломленный Гуча машинально выполнил команду и вытянулся по стойке смирно. Не менее ошеломленная Брунгильда с открытым ртом уставилась на голого черта, а он неожиданно смутился, как красна девица.
В воспитании наследницы был еще один пробел - она никогда не видела голого мужчину. Обезглавленных - сколько угодно, но чтобы вот так, без штанов… Кровь бросилась ей в лицо, она резко развернулась - и уперлась носом в статую Аполлона Бельведерского. А именно - в то самое место, которое она только что беззастенчиво рассматривала у своего жениха.
- Ух ты! - Девушка нерешительно потрогала холодный мрамор.
То, чего коснулась нежная девичья рука, вдруг стало горячим и начало стремительно увеличиваться в размерах. Статуя смутилась и попыталась прикрыть свое хозяйство ладонями. Не тут-то было!
- Смирно!
Мужчины - и живой, мраморный - вытянули руки по швам, а принцесса, повернувшись к жениху, спросила:
- Ты тоже так умеешь? - и когда тот кивнул головой, приказала: - Встать!
Реакция оказалась прямо противоположной.
- Ты не умеешь…
- Умею, вот только с тобой вряд ли получится. - Гуча уже справился с неожиданным для него самого приступом смущения и вовсю наслаждался пикантной ситуацией.
- Почему?
- Потому, Непобедимая моя, что эта штука на команды не реагирует. Этой штуке твои "лежать" и "стоять" совершенно безразличны.
- А что надо сделать?
- А что ты мраморному парню сделала?
- Потрогать, что ли? - обрадованно воскликнула принцесса и, подойдя к Гуче, проделала ту же процедуру, что со статуей.
Черт зажмурился и едва не застонал, почувствовав прилив крови к предмету изучения. Принцесса тоже, наверное, что-то почувствовала. Она смутилась, не зная, как объяснить странное томление и жар, что разлились по телу. Решив, что она обязательно разберется в этом вопросе, но позже, Брунгильда скомандовала:
- Вольно!
И выскочила за дверь.
Мраморный Аполлон вздохнул и вытер лоб, а Гуча половой тряпкой сполз в ванну. Долго расслабляться ему не дали - в комнату вошли солдаты. Они бесцеремонно вытащили его из корыта, запихали в серый мундир из грубой ткани и вытолкнули за дверь. Гуча не сопротивлялся, понимая, что сила не на его стороне. Мокрый, дрожа на холодном ветру, он шел за проводниками, пытаясь разглядеть в толпе людей своих подопечных. Один раз ему показалось, что мелькнула оранжевая лысина Самсона, но остановить и выяснить ему не дали, грубо толкнув в спину.
Остановились у конюшен. Принцесса в полном рыцарском облачении, а именно - с ног до головы в железе, восседала на белом коне. Рядом шестеро конюхов едва удерживали темпераментного жеребца, который показался черту более опасным, чем убитый недавно дракон.
Огромный черный зверь нервно переступал копытами, вращал налитыми кровью глазами и норовил укусить несчастных слуг. Те, с перекошенными от ужаса лицами, мотались да стороны в сторону, но веревок из рук не выпускали. Видимо, принцессу они боялись больше.
- Я была права. - Брунгильда кивнула на оторопевшего Гучу. - Он оценил Бяшу по достоинству. Настоящему герою - геройский конь!
- Бяша-а-а… - только и смог произнести обреченный на раннюю смерть жених. Жеребец, услышав свое имя, радостно заржал и оскалил огромные зубы, которые сделали бы честь, крупному хищнику.
- Сегодня у нас по плану, - продолжала между тем амазонка, - выездка, бег в полном снаряжении и упражнения с копьем. Вечером - ледяной душ, праздничный ужин в честь помолвки и перед сном - пешая прогулка. Помогите герою сесть в седло, он не привык еще к весу доспехов.
Бяша, видимо выслуживаясь перед принцессой, стоял смирно, пока на него усаживали жениха, но стоило только слугам отпустить узду, а Брунгильде отвернуться, как наглая скотина взбрыкнула задними ногами. Незадачливый жених грудой металлолома рухнул на каменные плиты двора.
- Ой! - расстроилась принцесса и тут же распорядилась: - Приведите его в чувство!
Ретивые слуги кинулись выполнять приказ, но только после шестого ведра ледяной колодезной воды Гуча очнулся и прошептал:
- Я слышал, что ледяной душ назначен на вечер. Он с трудом поднял руку и откинул съехавшее при падении забрало. Первое, что бросилось ему в глаза - это наглая лошадиная морда, подмигивающая ему одним глазом.
- Ну, Бяшка несчастная, держись, - зловеще прошипел Гуча, вставая с земли. Радуясь, что хоть на ком-то можно сорвать зло, он ухватил узду и со всей силы ударил строптивого коня железной рукавицей промеж глаз. Доспехи больно врезались в ладонь, Гуча взвыл, но остался доволен - конь присмирел. Жених взгромоздился в седло и пришпорил коня.
Как оказалось, радовался он рано. Бяша взвился на дыбы и всадник опять оказался на земле.
- Привяжите его к седлу, что ли, - устало обронила принцесса, и ретивые слуга моментально выполнили ее пожелание.
- Они привыкнут друг к другу, ваше высочество! - успокоил принцессу командир королевской охраны и скомандовал: - Вперед!
Отряд галопом вылетел из дворца, миновал казармы и остановился на плацу.
Дальнейшие события Гуча помнил смутно: его тряс и подбрасывал на кочках Бяша; били какими-то оглоблями в спину; он долго-долго бежал за неутомимой принцессой, чувствуя, как с каждым кругом тяжелеют доспехи.
Когда его снова привязали к седлу, черт уже ни на что не реагировал, а в воспаленном мозгу билась только одна мысль - выжить…
- Угробит она его, - вздохнул Самсон. Парни наблюдали за происходящим, повиснув на заборе, что окружал плац. - Ой, угробит! Он, конечно, крепкий мужик, но это…
- Опять упал. - Ангел болезненно поморщился. - Смотри, она лежачего бьет. Нет, это не женщина, это…
- Это стерва! Да рядом с ней бультерьерша из соседней страны болонкой кажется. - Самсон снова вздохнул. - Вытаскивать его надо, пока жив!
- Сам знаю, но как? Мост поднят, ворота охраняются, а эта дама, честное слово, язык не поворачивается так ее назвать, глаз с него не спускает.
- Я вот о чем думаю, Бенедикт, - прищурившись, произнес Самсон. - Ты помнишь, как оказался у избушки отшельника, чтоб его самогонный аппарат сгорел!
- Ну… - Бенедикт на минутку умолк. - Я подумал: "Где сейчас Самсон? Вот бы рядом с ним оказаться!" Да, именно так я и подумал! Потом передо мной оказался твой зад. Я еще удивился, увидев такие знакомые штаны.
- Оставь мой зад в покое, - вдруг вспылил вор, наблюдая, как Гуча пытается перелезть через высокую каменную стену, еще не зная, что за ней находится глубокая канава, полная жидкой грязи. - Ведь упадет, сумасшедший, чего он вниз не смотрит?
- Он не может, у него забрало опущено, - объяснил ангел, отворачиваясь. - Что, уже?
- Нет, еще летит… а вот теперь… уже… Судя по грохоту - на дне еще и камни. - Самсон поморщился.
- Живой бы остался! - Ангел смахнул слезу, совершенно забыв, что Гуче, как, впрочем, и ему тоже, в этом мире ничего не грозит. Самое страшное, что может случиться, - это выговор от дяди.
- Ночью на дело пойдем. Выручать его надо. - Рыжий умолк, залез повыше на забор и вытянул шею, стараясь рассмотреть, что происходит около канавы. - Платок у Гучи в кармане. Все, что нам надо, - это встать на него и представить, что мы уже королевстве Талона.
- А как же мы до него доберемся? - недоуменно спросил ангел. - На каждой двери замок висит с мою голову величиной!
- Обижаешь. - Самсон с ухмылкой показал связку отмычек.
- Воистину, и порок иногда на пользу идет, - глубокомысленно изрек Бенедикт. - А вдруг он ее полюбил? Вдруг он не захочет уходить?
Вор покрутил пальцем у виска и выразительно взглянул на ангела. Тот замолчал, следя за тем, как потерявшего сознание черта за ноги волокут с тренировочного поля.
- У него здоровье крепкое? - снова подал голос Самсон.
- Да, а что?
- Доспехи помялись, в кузницу тащат, чтобы снять их.
- Да, а что?
- Доспехи помялись, в кузницу тащат, чтобы снять их. После кузнеца живым остаться сложно - он же людей от болванок не отличает, - пояснил Рыжий воришка.
Из кузни донеся звериный рык, который плавно перешел в тоненький скулеж. Принцесса нервно переминалась с ноги на ногу, переживая за жениха. Наконец черта выволокли на свет божий, окатили ледяной водой и под руки препроводили в замок.
- Страдалец, - жалостливо проговорил Самсон. - Я ведь почему у волшебника колечко стащил? Подружке моей оно понравилось, вот и решил угодить. А чем дело обернулось? Я на столбе висел, она с лавочником загуляла. Все беды из-за женщин.
- Они все такие.
- Все, ангелок, все до единой, - ответил Рыжий направляясь к казарме, но вдруг остановился и добавил: - Кроме мамы.
- Жалко Гучу, - невпопад сказал Бенедикт и, бросив взгляд на замок, последовал за Самсоном.
Бедный Гуча тем временем лежал без чувств на своей королевской кровати. С одной стороны над ним склонилась бабка-знахарка, ставя примочки на синяки и шишки. С другой - подмастерье кузнеца. Он снимал с пострадавшего остатки железных доспехов, а именно: башмак, наколенник и нечто, напоминавшее набедренную повязку, Брунгильда Непобедимая бегала из угла в угол, протоптав дорожку в пушистом ворсе ковра.
- Не мельтеши - отвлекаешь, - прикрикнула на нее знахарка.
- Волнуюсь, бабушка, а вдруг он умрет? - В прекрасных голубых глазах девушки стояли слезы.
- Раньше волноваться надо было, когда на плацу его гоняла. - Старуха с осуждением посмотрела на принцессу. - Эх, молодежь!
- Так ведь тренировка! - всхлипнула та.
- Нормальные девки с такими мужиками в постели кувыркаются, а не на стадионе, - проворчала старуха, прикладывая очередной компресс. - Эх, мне бы лет пятьсот сбросить, я б с него сутками не слезала, отвела бы душеньку-то!
Молодой подмастерье залился краской, а принцесса спросила:
- Сутки в постели? Чем можно заниматься в постели целые сутки?
- Детей делать, - ответила бабка. Принцесса задумалась, а парень уронил инструмент, чем заслужил порцию ворчания. - Ну чего ты возишься, снимай с него эту упаковку скорее! Молодые, а косорукие…
Ученик кузнеца очень старался, но шикарная обстановка и обилие заморских чудес, никогда не виденных им раньше, мешали сосредоточиться. Да и старуха, которая слыла колдуньей, нагоняла на парня страх. Все валилось у него из рук. С горем пополам он снял сапог, потом наколенник и приступил к набедренной повязке. Принцесса затаила дыхание и встала у него за спиной, пытаясь рассмотреть, все ли у жениха в порядке.
Подмастерье совсем смутился и снова уронил молоток. Черт заорал от боли, пнул слесаря-недоучку. Тот отлетел, приземлился у двери и поспешил ретироваться. Гуча, сорвав остатки доспехов, потер ушибленное место.
- Бесстыдник, - проворчала бабка, - но жить будет. С тебя три монеты, милочка. Смотри у меня, еще раз до такого состояния мужика доведешь, в три раза больше возьму за лечение!
- Гризелла! - У черта от удивления глаза полезли на лоб. - Что ты тут делаешь?
- Деньги я здесь зарабатываю! Вы же не могли, как люди, из Фрезии сбежать, вам же повыделываться надо было! Оригиналы, чтоб вас… Тьфу! А то, что старая женщина осталась безработной - это, как говориться, ее проблема! Ох, Чингачгук Эфроимович, допрыгаешься ты у меня! - Ведьма погрозила черту крючковатым пальцем.
Принцесса протянула бабке деньги. Та задрала юбку и спрятала монеты в чулок. Разогнувшись, она внимательно посмотрела на пациента и причмокнула губами:
- Но все равно, какой мужчина… - У дверей она резко притормозила, споткнувшись взглядом о статую Аполлона. - Один дутого краше, - произнесла она, а Бельведерский стыдливо зарделся и второй раз за день прикрыл причинное место ладошками.
- Ах, какая женщина! - передразнил Гризеллу ехидный черт, а принцесса, главным достоинством которой было полное отсутствие юмора, уточнила:
- Кто? Она?
- Она. - Гуча взглянул на невесту. - Она настоящая женщина, а ты любого сержанта в армии на все сто обставишь!
- Какой ты галантный. - Девушка расплылась в улыбке, искренне полагая, что услышала комплимент. - Как ты себя чувствуешь?
- Спасибо, еле жив, - буркнул Гуча.
- Ничего, привыкнешь, - успокоительным тоном сказала невеста. - Первый раз трудно, зато после двух месяцев тренировок будешь гордиться своими успехами. Смотри! - Брунгильда закатала рукав и показала мощные мышцы, узлами перекатывающиеся под кожей. Гучу передернуло. - Стоит только приложить немного усилий и ты - самый быстрый, самый сильный, самый…
- Тупой! - вставил черт.
- Что? - опять не поняла принцесса. - Впрочем, не важно. Отдыхай, набирайся сил. Я распорядилась, чтобы тебя никто не беспокоил. Через десять минут - праздничный ужин. Явка обязательна! Форма одежды - парадная!
- Слушаюсь, ваше высокоблагородие! - рявкнул жених, приложив к несуществующей фуражке два пальца.
- Высочество, - высокомерно поправила его принцесса и вышла.
- Дура, - крикнул Гуча ей вслед и, плюнув в сердцах, сполз с кровати.
Когда облаченный в белую рубаху и алый плащ, он спустился вниз, веселье уже было в самом разгаре.
Зала пестрела всеми оттенками серого - от цвета грозовой тучи до цвета новорожденного мышонка. Слуги тоже в серой униформе, сновали меж столов, разнося еду и напитки.
Откуда-то вынырнула Брунгильда и, ухватив жениха за руку, утащила к почетному королевскому столу. Видимо, почетным он считался из-за присутствия за ним королевской семьи, ибо пищу за ним подавали такую же отвратительную, как и за остальными - овсянку и похожее на подошву по цвету и вкусу драконье мясо. После череды тостов, которые запивали отвратительным пивом, счастливая невеста увлекла хмурого жениха в сад, на вечернюю прогулку.
- Режим дня - залог здоровья, - объяснила она. - Три круга по саду и будешь спать, как убитый!
- Естественно, это меня убьет. Точнее - добьет, - проворчал Гуча. - Скажи-ка мне, Бруня, а что это ты вся такая на физкультуре помешанная? У тебя какие-нибудь женские интересы есть?
- Женские? Интересы? - Принцесса удивленно взглянула на спутника. Закатные лучи осветили ее лицо, пышные волосы отливали розовым, а бездонные глаза казались еще глубже.
- Ну да, женские! Может быть, ты готовить любишь? Хотя нет, не то, судя по ужину, не то… А, вот! Шить, например? Или вышивать? Крестиком?
- Ты имеешь в виду удар крестом в ближнем бою? - Девушка наморщила лоб, пытаясь сообразить, чего хочет жених.
- Ох, - вздохнул черт. - Ну не может же быть, чтобы такая кукла жила только войной! Не верю! Должно быть что-то еще! Ну, хоть какое-нибудь хобби, что ли!
- Что такое хобби? Поясните! - Приказала Брунгильда.
- Понимаешь, непобедимая…
- Уже Побежденная, - поправила его невеста.
- Господи, не перебивай!
- Это тоже не мое имя! - послышалось в ответ.
- Бруня, заткнись! - вскипел черт, принцесса недовольно поджала губы. - Хобби - это увлечение. Одним нравится вышивать, другим - рисовать картины, третьим - коллекционировать подковы.
- Подковы? Это неправильно и глупо. Во время войны каждая подкова на счету, - решительно возразила юная амазонка.
- Да не в подковах счастье!!! - закричал черт, чувствуя, что готов придушить нареченную. - Неужели у тебя на уме только война?! Что ты любишь? Может быть, тебе романтические прогулки под луной нравятся?
- Под луной? - Брунгильда широко раскрыла глаза.
- А цветы?! - вспомнил Гуча. - Цветы ты любишь?
Девушка захлопала ресницами, не понимая, чего от нее добиваются. Черт схватил принцессу за плечи и потряс.
- Должно же быть хоть что-то светлое в твоей душе? В жизни не только смерть, в ней еще и любовь есть! - закричал он.
- Поняла! - воскликнула принцесса. - Поняла! Цветочки, крестики и все это под луной. Так?
- Так, - подтвердил жених и опустил ее на землю.
- У меня есть хобби! Пойдем покажу!
Гуча попытался представить, что же она такое коллекционирует, но впервые в жизни воображение его подвело.