- Ошибка природы, а вот еще одна, кажется, - ответил Гуча, наблюдая, как тяжелое, опять-таки деревянное ведро опускается на многострадальную голову Самсона.
- Ну и шуточки у тебя. - Ангел укоризненно покачал головой. - А как же заповедь "Не навреди"?
- Вот загнул, ну какое, к черту, у чертей "не навреди"? - пошутил Гуча и сам же рассмеялся своей шутке. - У меня же специализация - мелкие пакости!
- Да ну тебя, - отмахнулся Бенедикт, опять помогая вору подняться.
Самсон открыл глаза, посмотрел мутным взглядом на друзей и спросил:
- Что это было?
- Кара Господня! За воровство, наверное. Вот ты волшебный платок стянул, думал себе присвоить, за это и пострадал! А ну выверни карманы, недоносок!
- Гуча ты что, да как ты мог про меня такое подумать? Да я же за вас жизнь отдам! Да чтоб я…
- Кончай базар! Раздевайся! - грозно приказал черт. - У своих воруешь, как не стыдно?!
- Берите, все берите. - Самсон, шмыгая носом, принялся снимать с себя разноцветные тряпки.
Гуча, не обращая внимания на хныканье, деловито выворачивал карманы, а Бенедикт, онемев от удивления, молча смотрел на растущую кучу украденных вещей.
Что только не выложил черт на раскаленный песок! И перстень отшельника, из-за которого воришка уже один раз пострадал. И две драгоценные бутылки трактирщика Джулиуса. И маленькую книжечку в красном кожаном переплете. И мешочек золота с разбойничьей телеги.
Гора предметов росла, а Гуча продолжал трясти одежду Рыжего, многообещающе поглядывая на красного (не от стыда, а с досады) вора. Он извлек на свет божий небольшую шкатулку с печатью "Приданое принцессы". Шкатулка была зверски взломана, из-под крышки торчали мятые листы бумаги, видимо, это была просто опись.
Бенедикт побледнел и укоризненно взглянул на Самсона. Тот опустил глаза и съежился. Без одежды, скрывающей в себе множество тайников, он оказался довольно тощим парнем. Ангел покачал головой и перевел взгляд на черта.
Гуча тем временем извлек пару подков, одну форменную шапку стражника, пару несвежих носков. Увенчал все эта короной правителя Рубельштадта и отступил назад, полюбоваться.
Бенедикт встал, подошел к ворованным вещам, взял одной рукой носки, а другой - подковы.
- Нет, не понимаю! - упавшим голосом произнес он.
- Чего ты не понимаешь, ангелок?
- Подковы…
- И что? На лету подковы рвет - Самсон у нас такой!
- Ну и рву! Между прочим, лошадка даже не заметила.
- Евдоким Третий, между прочим, не лошадка. - Гуча приторно сладко улыбнулся. - Как ты думаешь, ворюга, он пропажу короны заметил? И когда ты успел?
- Ладно сокровища, ладно деньги! Даже с бутылками все ясно, но лошадь-то зачем обворовал?! Зачем тебе подковы нужны?! - Ангел размахнулся и бросил их к ногам пристыженного вора, после чего сел в сторонке, снял сапоги и сокрушенно вздохнул, разглядывая свежие мозоли на босых ногах. Натянул носки и снова укоризненно посмотрел на Самсона. - Чингачгук Эфроимович, мне кажется, что семнадцать лет назад мы поступили правильно, а сейчас делаем большую ошибку.
- Вот те раз, - не удержался ехидный черт, - я думал, ты Марту начнешь жалеть, ан нет, о кляче печешься!
- При чем здесь Марта, я про его, можно сказать аморальное и преступное, поведение говорю! Гуча, он - клептоман.
- Точно, клептоман законченный, - согласился Гуча. - В некоторых странах таким, как он, руки по локоть отрубали! Попробуем?
- Нет, это слишком жестоко, - поморщившись, сказал Бенедикт, частенько не понимавший, когда Гуча шутит, а когда говорит серьезно.
Самсон, придавленный чувством вины, снял с шеи цепочку с золотым медальоном и, потупясь, протянул черту.
- Это не надо, зачем свои вещи-то отдавать? - удивился тот. - Беда в том, что ты не понимаешь, когда украсть - подвиг, а когда - откровенная глупость! Вот смотри - перстень волшебника Амината. Как ты думаешь, что он с тобой сделает, когда узнает, кто спер его любимую вещицу? Молчишь? Он снова подвесит тебя к столбу. И хорошо, если в Последнем Приюте - там тебя мамка кормить будет, а если в пустыне? А Евдоким Третий? Он на собственную жадность наступит, награду за твою голову назначит. И за наши головы тоже, прими это к сведению. Если мы были рядом с тобой, когда ты воровал, то любой нас с Бенедиктом назовет твоими подельниками - и прав будет! Тебе наплевать на свою жизнь, что ж, твое дело - как сдохнуть, но нас-то зачем подставляешь?
- Ребята, я не специально, не подумал как-то, что это на вашем здоровье отразиться может.
- То, что отразится, это ты верно заметил. И очень скоро отразится. Прямо сейчас, - Гуча кивнул головой в северном направлении, откуда приближалось плотное облако пыли - их нагонял отряд вооруженных дубинами солдат. - На лицах особенно отразится, так что готовьтесь.
Стражники, даже не взглянув на Гучу и Бенедикта поколотили Самсона и, собрав все украденные в Рубельштадте вещи, включая подковы старой клячи так же быстро унеслись прочь.
- В очередной раз убеждаюсь, - прокомментировал сие явление черт, - чтобы заработать большие деньги, надо хорошо разбираться в людях. Умница Марта - быстро вычислила, кто есть кто. Одевайся, горе луковое, отправляться пора. А синяки до свадьбы заживут. Может, во Фрезии нам повезет больше.
- Повезет, как же, - улыбнулся ангел. - Он трон украдет. Или государственную границу.
- Придушу, - зловеще прошипел черт, увязывая в узел то, что не взяли стражники. - Чего расселись, идти пора, остолопы!
- Ого, а я-то чем провинился? - начал ангел, но, посмотрев на сердитого Гучу, осекся. Самсон, у которого голова гудела от побоев, счел за лучшее вообще промолчать и беспрекословно подчиняться.
Пустыня все больше заявляла свои права, расстилалась морем оранжевого песка, взметалась суховеями. Мимо усталых путников проплывали миражи сказочных замков, нереальные пейзажи вырастали прямо из песка и в песок же осыпались.
Пару минут на горизонте пробежала пропавшая башня Амината. Один раз в небе завис ковер-самолет.
- Ну сколько можно над собой издеваться?! - наконец не выдержал Самсон. - Что мы пешком топаем, когда средство передвижения у Гучи в кармане!
- Ты это о чем? - не понял его Бенедикт.
- О платке. Забыл, что ли, как у отшельника оказался?
- Забыл, - честно ответил ангел, - я как увидел Марту, так обо всем и забыл.
- Кажется, я чего-то не знаю?
- Понимаешь, Гуч, тогда, на привале… - хотел объяснить Самсон, но не успел - к ним приближались всадники верхом на верблюдах.
Низкорослые, кривоногие джигиты дико вопили и махали кривыми саблями. На их головах были намотаны тюрбаны черного цвета, свисающий конец которых закрывал нижнюю часть лица. Те, что горячие парни настроены агрессивно, было ясно даже Бенедикту. Бандиты окружили путников. Один из них, кругленький коротышка, как оказалось потом, главарь, спросил:
- Кто ви такие? Зачем нарушили благословенную границу Фрезии, а? - Говорил он так же округло, с мягким акцентом и тянул гласные.
- Пешеходы, - ответил Гуча, кляня себя за то, что не удосужился расспросить Марту о ее ближайших соседях.
- Вах! А я, глюпый Хасан, думал, что вы наездники! - пошутил главный. Остальные с готовностью рассмеялись, будто замечание было очень остроумным. - Зачем в столицу идете?
- Может, мы не в столицу, - огрызнулся Самсон.
- Ха-ха-ха! - громко рассмеялся главарь. - Куда еще можно идти во Фрезии, как не в столицу? У нас в стране только один город, и это великий город!
Бандиты сняли тюрбаны и почтили величие главного города в королевстве. Горячее солнце поплясало на лысинах и брызнуло в стороны. Друзья зажмурились.
- Слюшай, я тебя спрашиваю, зачем идете. А ты что мине говорить? Иду - не иду! Ай-ай-ай, нехорошо над старым человеком смеяться. Зарежю. - Толстый предводитель протер саблю полой своего развевающегося одеяния и нахмурился. - Ну?
Прежде чем осторожный черт успел придумать подходящий ответ, Самсон влез в разговор:
- Жениться на вашей принцессе идем, или королеве, или кто у вас там! Так что повежливее, вы разговариваете с будущим правителем этой страны!
Смеялись бандиты долго, ржали даже их верблюды, с зависшего в небе ковра-самолета тоже донесся тонкий женский смех.
- Дорогих женихов надо с почетом проводить до дворца. - Главный слегка кивнул головой, и дюжие молодцы из его отряда разостлали на песке три разноцветных ковра. - Ложитесь! Замуж выходить будем!
- Драться мы сейчас будем, - мрачно проговорил черт поудобнее перехватывая посох.
- Э, дарагой, зачем так обижаться, у нас договор с Гуль-Буль-Тамар. Лицензия на извоз тоже в порядке, налоги платим исправно, так что прошу на ковер, пожалуйста!
- Самолет? - поинтересовался Бенедикт.
- Самолет, - подтвердил главарь таксистов.
- Может, поедем, а? - неуверенно подал голос Самсон.
- Не нравится мне все это, - с сомнением проговорил Гуча. - Подвох здесь какой-то, нутром чую!
- Вай, дарагой, ты что такой недоверчивый? Все равно в столицу идете, садись, подвезем! - Главарь сделал широкий жест рукой, указывая на ковры.
- А на одном что, нельзя?
- Слюшай, ты сколько весишь, а? Не знаешь? Вот, а говоришь, на одном! Меня за перевозку лишнего груза лицензии лишат.
- Кто? - удивился черт.
- Кто-кто! Служба безопасности воздушного пространства, вот кто!
Гуча пожал плечами и кивнул спутникам, соглашаясь продолжить путь предложенным способом. Они покидали на ковры пожитки и устроились на мягких подушках, которые быстро положили разбойники чином помладше. Пилоты, если можно так назвать водителей летающих половиков, уселись рядом и принялись бормотать заклинания.
В воздух поднялись одновременно, и, сохраняя одинаковую высоту, три ковра-самолета полетели на юг. Гуча довольно спокойно переносил полет, Бенедикт, привыкший к перемещениям по воздуху - тоже, а вот Самсону пришлось туго. Его замутило в первую же минуту. Рыжий принц попробовал было посмотреть вниз, но отшатнулся от края, позеленев лицом. Так и просидел всю дорогу - вцепившись в длинный ворс и закрыв глаза.
Под ними проплывали небольшие оазисы и караванные тропы, белеющие на песке скелеты и отбившиеся от каравана верблюды. На горизонте маячила столица, переливаясь белыми башенками, сверкая фонтанами. Маня к себе, обещая усталым путникам покой и прохладу.
Гуча с трудом стряхнул очарование сказочного города и обернулся к Хасану. Тот сидел с довольным видом, точно кошка, поймавшая мышь и предвкушающая пир. Подозрения, возникшие у черта еще при посадке, всколыхнулись с новой силой.
- Куда сейчас? - спросил Гуча.
- Прямо во дворец, к ослепительной Гуль-Буль-Тамар! Давно я такую отменную добычу не привозил! Вах! - Хасан был так погружен в приятные мысли о вознаграждении, которое скоро получит, что даже забыл, с кем говорит.
- Добычу, значит? - задумчиво произнес черт и посмотрел на летевшие впереди ковры. - Добычу…
- Слюшай, что ты переживаешь? Жизнь будет что надо, каждый день рахат-лукум будешь кушать, пэрсики, массаж тебе будут делать… - Бандит замолчал, почувствовав на своем горле холодную сталь ножа. - Вах?! Так би и сказал, что пэрсики не любишь, зачем сразу ножик?
- Дай сигнал своим джигитам, чтобы шли на посадку.
Толстяк сложил ладони рупором, поднес их к губам и заорал:
- Майна, майна! Куда летишь, майна, говорю!
Ковры-самолеты плавно опустились на небольшую площадку у городских ворот.
- Теперь мы, - спокойным голосом, от которого, впрочем, у главаря таксистов возникло нехорошее предчувствие, приказал Гуча.
Ковер пошел на снижение и плавно приземлился рядом с остальными. Ангел уже разминал затекшие ноги, приседая и подпрыгивая, а Самсон, с зеленым лицом, полз к ближайшему кустику.
- Этот нам сегодня не помощник. - Черт проводил принца сочувственным взглядом и, не убирая ножа от горла онемевшего разбойника, обратился к двум другим:
- Ложитесь на ковры.
- Делайте, как он сказал, ишаки вонючие! Если он меня поцарапает, я с вас шкуру спущу! - взвизгнул Хасан. - Три шкуры спущу!
- За что ты его? - удивился Бенедикт.
- В рабство хотел продать.
- Дарагой, разве это рабство? Кушай шербет, пэр-сики! Ну ладно, не любишь пэрсики - тебе изюму дадут. Массаж каждый день! Сам бы туда пошел, любые деньги заплатил бы, лишь бы взяли!
- Не стой столбом, закатай их в ковры, - при-крикнул Гуча на непонятливого ангела и снова переключил внимание на пленника.
- И почему же ты до сих пор не продался?
- Не берут. Я не возбуждаю желания, - сокрушенно вздохнул тот.
- Какого желания? - не понял наивный Бенедикт.
- Сексуального, - пояснил всеведущий Гуча. - Этот гад в бордель нас продать хотел!
- Эй, дарагой, ты меня не понял, я только… - Толстяк не договорил, опушенный ударом по затылку, он рухнул на ковер.
Черт со злорадством завернул его в ковер, чаще, чем того требовало дело, молотя кулаками.
- Зачем ты его так, он же ответить тебе не может. - Ангел осуждающе вздохнул.
- Я его не бью, я ему массаж делаю. Эротический. Помоги принцу встать, что-то его к песку тянет, боюсь, ему здесь действительно не климат.
Вылив последнюю воду из фляжки на голову обессилевшего Самсона, друзья помогли ему подняться и, поддерживая его под руки, вошли в город.
И попали на базар. Торговали все. Все, что только можно продать и купить, - продавалось и покупалось. На узеньких улочках яблоку негде было упасть. Сновали туда-сюда мальчишки-водоносы. Торговцы дергали путников за одежду, предлагая что-нибудь купить или просто заглянуть в лавку. Малолетний воришка попытался залезть черту в карман, но, получив оплеуху, отстал.
- Скажите, как пройти во дворец? - поинтересовался Гута у прохожего и в ответ получил такой многозначительный взгляд, что зарекся на будущее о чем-либо спрашивать.
Непонятным образом всем стало известно, что друзья идут к принцессе. Толпа расступалась перед ними, женщины смотрели на чужеземцев оценивающим взглядом и, как ни странно, мужчины тоже. Один особо ретивый азиат ущипнул Самсона за ягодицу и отлетел, получив тяжелую оплеуху.
- Чего это они? - возмутился Рыжий вор. - С ума посходили, что ли?
- Не обращай внимания, - посоветовал черт. - Восток - дело тонкое!
- Дело, может, и тонкое, но нравы у них непонятные. - Ангел кивнул на толстяка, подмигивающего ему маслеными глазками. Гуча в ответ лишь пожал плечами.
Видимо, во дворце их ждали или же существовал обычай открывать дверь всем путникам. Во всяком случае, дворцовые ворота распахнулись, стоило только подойти к ним.
Друзья вошли и замерли в восхищении! Это действительно был дворец, рядом с которым резиденция Евдокима Третьего казалась купеческим особняком. Невесомое сооружение возносилось в небо, сверкало драгоценными камнями, завораживало глаз узорами и вспыхивало искрами фонтанов в самых невероятных местах.
- Рты закройте, - буркнул черт.
- А-а?! - Самсон и Бенедикт непонимающе уставились на Гучу.
- Рты, сказал, закройте. Мы сюда свататься пришли, а не музейными ценностями любоваться. Серьезно отнеситесь к стоящей перед вами задаче и сосредоточьте все силы на ее выполнении!
- Как-то ты, Гуча, непонятно заговорил, - удивился Самсон. - Если по поводу женитьбы, то я согласен. Богатства-то сколько! Жизни не хватит, чтобы все это украсть! А если невеста еще и красавица, то большего и пожелать нельзя.
- Наверняка красавица, - мечтательно произнес Бенедикт, за что немедленно получил от черта затрещину.
- Ты мне смотри! Он тебе друг, а не конкурент! Если испортишь сватовство - шею сверну, а дяде скажу что так и было. Уяснил?
- Уяснил. Я же не специально!
- Послушай, Гуча, а может, его в тряпки замотать, как, я видел, тут некоторые женщины делают? - серьезно предложил Самсон.
- Раньше надо было позаботиться, как это я сам не подумал? Чтобы принцессе глазки не строил, уяснил, ангелок?
- Ага.
- Ну, вперед, ребята, - скомандовал черт. - Вихры пригладить!
- Что? - не понял Рыжий.
- Поплюй на ладони и пригладь космы! - повторил Гуча и ступил на красную ковровую дорожку, которую проворно разматывали перед гостями, согнувшись в три погибели, дворцовые слуги. Позади такие же бесполые существа в просторных балахонах быстро сматывали ее снова в рулон.
- Чего это они? - поинтересовался Самсон.
- Тоже, наверное, порядок любят, - ответил Бенедикт, вспомнив Марту.
С боков пристроились мальчишки с огромными опахалами, посылая прохладу в сторону гостей.
- А это зачем? - Неугомонному Самсону все надо было знать.
- Восток - дело тонкое, - отмахнулся Гуча. - Значит, положено так, и вообще в чужой монастырь со своими законами не лезут.
- Мне кажется, ты не прав. Монастырь должен выглядеть по-другому. Я никогда не был в восточном монастыре, но что в любом богоугодном заведении дают обет безбрачия, это я точно знаю - дядюшка говорил.
- Дядюшка твой сам не может и другим не дает, и помолчи немного сделай милость. - Черту было не до разговоров - он старался рассчитать ширину шага так, чтобы не запнуться о рулон впереди и не получить ковровой дорожкой по пяткам сзади. Скорость разматывания и сматывания своеобразного знака почета увеличивалась. Вскоре вся компания уже бежала бегом, спускаясь и поднимаясь вприпрыжку по лестницам и лесенкам, перескакивая через бордюрчики и зачем-то по два, а то и по три раза обегая фонтаны.
- Фу, запарился, - задыхаясь, произнес ангел, подставляя лицо под струи свежего воздуха - мальчики с опахалами все еще бежали рядом.
- Ну вот, а говорил, зачем веера, - прицепился к нему Самсон, забыв, что интересовался опахалами вовсе не ангел, а он сам. - Гуча, ты спроси, может, они заблудились? Мне кажется, в этом зале мы уже пробегали - дальше будет голубая лестница с драконами на перилах. Вот… Что я говорил? Вот она!
- В чужой монастырь… - начал было черт, но махнул рукой и скомандовал: - Прибавьте скорость - на пятки наступают.
- Я больше не могу, - прохрипел Бенедикт, - в боку колет…
- Эх ты, размазня, я и на бегу успеваю свое дело делать! - Самсон показал ангелу довольно увесистую золотую статуэтку.
- Руки оторву, - пригрозил Гуча, вытирая вспотевший лоб. - Скорость прибавьте!
- Не могу! Почему нельзя простым шагом? - Бенедикт почти повис на неутомимом черте. - Мне так плохо…
- Не трать дыхание на разговоры! Ты думаешь, что тебе плохо, а на самом деле тебе хорошо. Ты посмотри на этих. - Он пихнул ногой одного из слуг. Тот, не отрываясь от основной работы, поцеловал пыльный Гучин сапог. - Они не только бегут быстрее нас, они бегут на четвереньках, постоянно кланяются, умудряются целовать наши башмаки и разматывают этот треклятый половик! Господи, когда же он кончится?! - Самсон влетел в огромный тронный зал первым. Гуча немного замешкался - на нем висел уставший Бенедикт. Половик наконец-то кончился. Наглые слуги, почтительно кланяясь и нахально ухмыляясь, выдернули его конец из-под ног сбитых с толку гостей. Те такой подлости не ожидали и по инерции пролетели вперед еще несколько метров на животе.