Маг наконец смог услышать мои слова. Я решил ответить поскорее, пока его ничто не отвлекло снова.
- Способность понимать этих обезьян, похоже, покинула меня.
- Предсвадебное волнение, несомненно, - прокомментировал Ахмед.
- Вам нужна помощь, чтобы принимать благодарности? - в некотором замешательстве переспросил Малабала.
- Нет! - весьма энергично покачал я головой. - Мне нужно, чтобы вы переводили!
- Отчего же ваши способности исчезли? - спросил наконец Малабала. - Конечно, я всегда удивлялся, что такой простой человек, как вы, способный вообразить, будто столь великий маг, как я, мог находиться под заклятием, вообще может обладать подобными способностями. И все же я слышал истории о простаках с удивительной памятью или же изумительно легко оперировавших цифрами. Здесь, без сомнения, тот же случай. Во всяком случае, это судьба, поскольку, женившись на обезьяне, вы окажетесь среди существ своего уровня.
- О великий маг, послушайте меня, - был мой ответ, поскольку я совершенно не собирался обижаться на такого могущественного, к тому же бестолкового мага. - Нам всем нужна ваша помощь, если мы хотим уцелеть.
- Переводить? - Брови Малабалы понимающе приподнялись. - Ну конечно. Почему вы сразу не сказали?
Маг наконец понял, и как раз вовремя, поскольку обезьяний капитан снова подошел к нам.
- Уук! Грии уук!
- Они дают вам немного времени, чтобы подготовиться к встрече с королевой, - перевел Малабала.
Дверца, ведущая в каюты и трюм, распахнулась и со стуком ударилась о палубу.
- Скрии скрии уук! - скомандовал капитан.
- Готовы ли вы встретиться с невестой? - запоздало пояснил Малабала.
Но я, заслышав изрядный шум, обернулся и увидел зрелище, к которому не был бы готов, проживи хоть сто раз по сто лет. В голове моей одна за другой проносились мысли, в большинстве своем - напрасные мечты о спасении. Но более рациональная часть моего разума сказала мне следующее.
Среди людей мужчины имеют тенденцию быть больше женщин. Это, однако, верно не для всех видов живых существ, и если королева была типичной вообще, то выглядела она кем угодно, только не обыкновенной представительницей этой породы обезьян.
Она шагала по палубе, окруженная почетным караулом из десяти обезьян-самцов, каждый из которых с виду был куда меньше ее. Но что касается ее истинных размеров, насчет них я мог лишь догадываться, и эти догадки были совсем не радостными.
Возможно, дело было во множестве белых покрывал, которые скрывали большую часть ее фигуры и занавешивали лицо; то, как они раздувались на морском ветру, придавало укрытому под ними созданию сходство скорее с шатром, чем с живым существом. Или, может, время от времени я замечал руку или ногу, мелькнувшие из-под ее шатровых полотнищ - вернее, ее одежды, - когда их колыхал ветер. Если у капитана и других обезьян вокруг меня бицепсы были в два раза больше, чем у людей, то те горы мышц, которые я видел под одеянием, не напоминали бицепсы вовсе, скорее, напрашивалось сравнение с заросшими шерстью древесными стволами.
- Да, - заявил Малабала, ободряюще кладя руку мне на плечо. - Я сделаю для вас что смогу. - Он говорил так, будто на самом деле услышал то последнее, что я сказал ему. Наверное, понял я, я снова кричал.
- Уук скрии уук! - сказал капитан.
- Представляет королеву, - сообщил Малабала.
Я почувствовал на своих плечах тяжелые обезьяньи руки, заставившие меня опуститься на колени.
- Уук скрии уук грии гриич хоо хоо уук!
- На колени! - последовал до некоторой степени излишний перевод Малабалы.
- Уук гиббер, - продолжал капитан. Он, очевидно, выступал в роли официального спикера, или, точнее, главной говорящей обезьяны в этой компании.
- Вас не поженят немедленно. - Обезьяна говорила достаточно быстро, чтобы я мог улавливать смысл происходящего даже с задержками Малабалы. - Существуют ритуалы, которые должны быть соблюдены.
Мне не понравилось, как это прозвучало - ритуалы. Но нас не собираются поженить сейчас же? Я не знал, вздохнуть ли с облегчением или преисполниться страха. С одной стороны, думаю, я надеялся по крайней мере на быстрый конец, не говоря уже о минимуме боли. Теперь же мое будущее стало куда менее понятным.
- Гиббер уук гиббер, - продолжал объяснения капитан.
- Сначала будет ухаживание.
Ухаживание? Ну, это, во всяком случае, дело небыстрое и, каким бы оно ни было, потенциально безболезненное.
- Уук гиббер уук, - подчеркнул капитан.
- Большинство претендентов погибают во время ухаживания. Это сильно сокращает свадебные расходы.
Что ж, может, мой конец наступит даже быстрее, чем я думал. Почему же меня это не радует? Я взглянул на огромную королеву. Я явно испытывал двойственные чувства насчет всего происходящего.
- Гиббер гиббер уук уук.
- Если они не удовлетворяют ее требованиям, - голос Малабалы, будто эхо, выделил предыдущие слова капитана, - она быстро убивает их.
Поступит ли она так же и теперь? Быть может, я слишком поспешил сдаться, и теперь у меня появляется некоторый выбор? Наверное, лучше умереть человеком, чем жить обезьяньим угодником.
По-прежнему стоя на коленях, я поднял глаза и увидел, что огромная королева остановилась в нескольких шагах от меня. С этого расстояния я смог разглядеть, что покрывала на ее лице слегка просвечивают и, если всмотреться, можно различить очертания ее клыков длиной с человеческий палец. Глаза мои скользнули ниже, туда, где из-под рукавов одеяния торчали две ее громадные лапищи. Кулаки ее были величиной как раз с мою голову. Один из ее обезьяньих слуг держал на весу серебряный поднос, ожидая ее одобрения. Я видел, что на полированном металле копошится с дюжину жирных белых личинок. Она милостиво кивнула слуге, сгребла личинки с подноса одним движением ужасной лапы и отправила их в рот. Потом быстро сглотнула и, поковыряв в зубах черным от грязи когтем большого пальца, с огромным удовлетворением рыгнула.
Да, решил я, гораздо лучше будет умереть человеком, чем жить обезьяньим мужем.
- Уук уук гиббер скрии, - объявил капитан.
- Вы можете поднять глаза и увидеть свою будущую невесту.
Очередной перевод мага застал меня врасплох. Я уже вглядывался в лицо этого чудовища, не дожидаясь, когда мне об этом скажут, во всяком случае, по-человечески. Неужели в какой-то степени верно утверждение Малабалы, будто я понимаю обезьяний язык? Более вероятно, однако, что я просто понимал всю серьезность своего положения.
В этот самый миг взгляд королевы встретился с моим, и это стало для меня потрясением, равного которому я никогда прежде не испытывал. Недостаточно владея языком, я мог бы описать это лишь как безрассудный ужас, приправленный мгновениями пронзительных, жутких предчувствий и полнейшего, неприкрытого отчаяния, но столь жалкое описание слишком слабо отражало всю глубину моих чувств.
Пасть королевы скривилась под покрывалом, должно быть изображая нечто вроде улыбки.
- Уук, - заметила она.
- Предоставьте королеве оценивать вас, - отреагировал Малабала на нечто, сказанное некоторое время назад.
- Уук гриич скрии хоо, - пояснил капитан.
- Ей нравится храбрость этого ничтожного человеческого существа. - Действительно ли Малабала переводит слова королевы? - Пусть пока живет.
Итак, она пощадила меня, потому что я смотрел ей в глаза. В этот миг могущество рока ошеломило меня. Не подними я глаз мгновение назад, неужели я был бы уже вычеркнут из этой жалкой жизни? Какая ирония таится в деяниях судьбы! Разве что я предназначен для какой-то высшей цели и не должен умереть, пока цель эта не будет достигнута. Может быть, мне не суждено быть разорванным в клочья когтями этой похотливой гориллы или раздавленным под тоннами обезьяньей плоти.
При этой мысли надежда воспрянула во мне. Снова и снова мне давали понять, что я повстречался с торговцем и его компанией, чтобы стать частицей некоего великого приключения. Как мог я вновь усомниться в этом? Что ж, когда посмотришь в глаза гигантской горилле, которая вот-вот станет твоей невестой, без сомнения, можно начать сомневаться очень во многом. Но я должен был видеть дальше сиюминутных опасностей.
Жизнь носильщика многое дала мне, и следовало быть благодарным за эти дары. Улицы Багдада наделили меня смекалкой, перетаскивание тяжестей сделало сильным, а длительные периоды без еды - выносливым. Наверняка одно из этих свойств поможет мне победить.
- Уук гиббер гиббер, - настаивал капитан.
- Сначала надо обменяться песнями, - пояснил маг.
Значит, песня? Песни петь я умею неплохо, я все время сочинял их, чтобы скрасить заполненные бесконечным трудом дни. Пожалуй, слишком даже неплохо. Мне вспомнилось, как я остановился отдохнуть у роскошного дома купца Синдбада и вздумал запеть. От правды не уйти: именно песня в первую очередь и втянула меня в эти неприятности.
И теперь я должен петь для этой гигантской самки.
Даже для столь поэтической натуры, как я, это будет непросто. Пожалуй, стоило бы перечислить ее наилучшие качества. Однако при взгляде на эту зверскую рожу понятия "лучшие" или "худшие" казались неподходящими. Я решил петь обо всем; то есть обо всем, что мог разглядеть под ярдами и ярдами покрывал.
Капитан быстро пихнул меня своим весьма острым локтем. Очевидно, предполагалось, что начинать должен кандидат в женихи.
Одно я знал точно: попытка говорить по-обезьяньи уже создала мне достаточно проблем. Не стоит заходить слишком далеко и пытаться петь на обезьяньем языке.
Итак, я начал, и голос мой, возможно, не был столь сильным, как порой бывало прежде:
О, твои волосы коричневого цвета,
И кожа твоя - ах - коричневого цвета,
И вся шкура твоя лоснится.
И ладони твои коричневые,
А глаза у тебя черные,
А ногти такие грязные!
Пожалуй, это была не лучшая из моих песен, но она была сочинена под таким непомерным давлением.
- Скрии, - авторитетно заметил капитан.
Очевидно, я прошел это испытание.
- Вы начинаете, - объяснил Малабала.
И тут я почувствовал, как грубая рука ухватила меня за подбородок и голову мою рывком запрокинули так, что я уставился прямо в глаза своей нареченной, инстинктивно ощущая, что не должен противиться, если жизнь мне дорога. И так я слушал вокальные упражнения своей невесты, песню, длившуюся довольно долго, хотя все куплеты ее звучали более или менее похоже на этот:
Укк укк грии грии уук
Грии уук скрии уук грии
Уук укк грии укк уук
Хоо хоо скрии скрии скрии!
- Теперь наша возлюбленная королева удостоит нас своего пения, - сначала сказал Малабала, без сомнения переводя слова капитана, а не королевы.
Но песня продолжалась столь долго, и в ней было такое огромное множество куплетов, что даже заклятие мага не могло справиться с ними всеми, и он переводил прямо по ходу пения.
- Она говорит, что останется с этим хилым человеком, несмотря на то что волос у него меньше, чем у обезьяньего детеныша, - пересказывал маг. - Потом она во всех подробностях описывает его бледную кожу. Рифмы и аллюзии насчет его масти весьма сложны, но в итоге я могу отметить, что она без конца нелестно сравнивает носильщика со слизняком.
Наконец, она, кажется, закончила свою декламацию. Тут обезьяны вокруг нас возопили в унисон - жутко и в то же время возбужденно: искренняя реакция всей команды на совершенство королевских стихов. Даже я, не понимающий на самом деле их языка, мог оценить, что королева была явным мастером формы.
- Уук уук гиббер уук! - снова заговорил капитан.
- В последнем куплете содержатся некоторые весьма эффектные метафоры, - продолжал Малабала, наконец услышав концовку песни. - Пускай вы бледнокожий, но бананы тоже таковы.
Бананы? У меня было ощущение, что сердце мое хочет остановиться в груди. Если говорить о бананах, я знал, что они мне напоминают. И все же, может быть, маг ошибся, выбирая фрукт, или я был неправ в своих сравнениях, а королева всего лишь говорила о еде.
- Гиббер гиббер уук! - провозгласил капитан.
- Бледнокожий мужчина выдержал первое испытание! - весомо сообщил Малабала.
Тут Синдбад и его слуги окружили меня.
- Мы никогда в этом не сомневались, - с величайшим воодушевлением заверил меня торговец.
- Я уверен, что мы победим, и мой хозяин будет спасен, - заметил Ахмед. - Вам осталась сущая ерунда.
- Это, - строго добавил Джафар, - если мы когда-нибудь выберемся отсюда.
Но и Ахмед, и торговец отпрянули, когда между нами прошествовала очередная обезьяна, несшая очередное серебряное блюдо. На этом новом блюде высокой горой копошились белые личинки, их было столько, что и не сосчитать, сумей кто-нибудь удержать содержимое своего желудка внутри достаточно долго, чтобы предпринять такую попытку. Мне самому становилось все сложнее справляться с собственным желудком, поскольку блюдо это сунули мне прямо под нос. Я ничего не мог с собой поделать, ибо инстинктивная реакция победила во мне человеческий разум. Я рыгнул как мог тише и оттолкнул блюдо прочь.
Оно остановилось перед самым носом королевы. Одним из своих огромных пальцев она наклонила его. Изрядная куча личинок посыпалась в ее разинутую пасть.
- Уук гиббер уук! - объявил капитан.
- Начинается второе испытание! - задним числом проинформировал меня Малабала.
- Скрии скрии укк уук! - продолжал капитан.
- Бледнокожий человек прошел второе испытание! - радостно добавил Малабала.
Я заметил, что королева обезьян снова разглядывает меня, но уже иначе, чем прежде. По правде говоря, она смотрела на меня так, что, будь это человеческая женщина, я счел бы это за нежный взгляд.
Такое развитие событий встревожило меня больше, чем все, что было до этого.
- Уук, - сказала она.
- Уук? - отозвался я, боясь подумать, что это может значить.
- Приготовьтесь к третьему, и последнему испытанию! - перевел Малабала последние слова капитана.
- Гриич укк хоо хоо, - приказал капитан.
- Королева говорит, что если этот слабый человек покажет ей свой банан, - продолжал переводить Малабала, - то она с радостью продемонстрирует ему свои дыни.
- И снова наши соболезнования, - тихо сказал мне Ахмед.
Звук, вырвавшийся из моей груди, был не столько вопль, сколько тихий, исполненный страдания стон. Впрочем, чем бы он ни был на самом деле, за ним последовало очередное заявление мага.
- Наш храбрый носильщик ответил, - перевел Малабала остальным нашим спутникам, - что он с гордостью покажет свой банан, когда бы это ни потребовалось.
Я?! Я решил никогда, никогда не произносить больше "уук".
- Уук гиббер уук! - потребовал капитан.
- Третье испытание проходит в королевской опочивальне, - перевел маг.
Думаю, мой вопль последовал сразу вслед за этим.
- Гиббер скрии скрии!
- Претендент должен подобающим образом просить королеву о любви.
Значит, я не просто вынужден буду сделать то, что даже представить себе как следует не могу, но должен еще хорошенько об этом попросить?
Я обернулся и оглядел остальных людей. Что будет с этими остальными, если я откажусь продолжать? Ни Кинжал, ни Шрам не вызывали у меня ни малейшего восторга; если они станут жертвами обезьян, я ничуть не расстроюсь. Верный Джафар и даже купец Синдбад прожили долгую и наполненную жизнь и вскоре в любом случае подойдут к закату своих дней. Ахмед, что ж, парнишка молод, но он умен, и если кому-либо из нас и суждено уцелеть, это наверняка будет он. Маг, я был уверен, сумеет сам позаботиться о себе, возможно, он смог бы даже спасти нас всех, если бы был способ нормально с ним общаться.
Лишь одна из нас всецело была во власти обезьян, но именно она была для меня важнее всего: прекрасная Фатима. Как должна она трепетать в своем ящике, в такой близости от постоянной, свирепой опасности, исходящей от этих тварей!
Значит, я должен пройти через это третье испытание ради моей возлюбленной. Осознает ли она хотя бы, подумал я, всю глубину моей жертвы?
Обезьяны вокруг меня, казалось, становились все более беспокойными. Я больше не мог медлить с принятием решения.
- Можете ли вы перевести мой ответ, о маг? - спросил я.
- Не нужно кричать на меня, - пожурил Малабала. - Я стараюсь помочь вам, во всяком случае, в том, что касается общения с обезьянами.
- Я хотел бы просить королеву оказать мне честь и… составить мне компанию, - сказал я, ожидая, чтобы маг перевел это.
- Уук уук уук! - потребовал капитан.
- Королева желает узнать подробности, - перевел Малабала.
Выполнить это мне было очень трудно. Как мог я сообщить королеве подробности, о которых не хотел даже думать?
Наконец я запаниковал. Может быть, я все же смогу каким-нибудь способом убедить Малабалу спасти всех нас. Да, верно, до сих пор мне это не удалось, но, возможно, я старался недостаточно. Да, вот именно. Побольше настойчивости. Откровенная мольба и подобострастие - вот единственный выход.
Я упал перед магом на колени:
- Пожалуйста, Малабала, неужели вы не можете спасти нас?
- Отлично, я буду рад перевести королеве вашу просьбу уделить вам некоторое время, - снисходительно сообщил Малабала.
- Уук, - кокетливо заметила королева.
- Уук уук скрии уук, - ответил Малабала.
- Ее королевское величество ожидает королевских развлечений, - перевел он сразу же после этого.
- Нет! - Слово это сорвалось с моих губ прежде, чем родилось в мозгу.
Тут маг нахмурился, словно только что услышал мою паническую мольбу:
- Полагаю, я смог бы изобрести какие-нибудь способы бежать, не будь я уже столь уставшим после укрощения шторма, а теперь еще и от этой переводческой магии. Языковые заклинания изматывают куда больше, чем людям кажется. - Он умолк, чтобы милостиво улыбнуться мне. - Вот почему я вдвойне признателен, что вы решились на эту жертву. Смерть простого носильщика позволит мне в достаточной мере восстановить свою силу, чтобы спасти в дальнейшем всех этих людей. Неужели вы захотите пожертвовать этой уверенностью в будущем ради сиюминутного заклинания, которое, вполне возможно, даже не сработает?
Что ж, значит, ничего не поделаешь. Маг не хочет меня слушать, и я обречен на короткую, но весьма бурную жизнь с королевой обезьян.
- А, - было моим единственным ответом, поскольку мозг мой отказывался нормально работать.
- Ну вот! - с огромным удовлетворением сказал Малабала. - Я знал, что вы согласитесь с моей точкой зрения, когда разумно ее обдумаете. - Он сердечно похлопал меня по спине. - Тем временем ваша королева ожидает ответа.
- Уук, - со значением повторила королева.
- Замысловатые описания - это часть ритуала, - объяснил Малабала. - Сейчас от вас ждут этого, как вскоре будут ожидать кое-чего другого. Итак, что вы будете делать?
Похоже было, что мне действительно уук, так или иначе.