- Колесо - символ технического прогресса. А прогресс губит природу. Вам ли не знать об этом, господа промышленники?
Беленин страдальчески вздохнул. Длинноволосый снисходительно взглянул на него.
- Ну, мы с вами еще увидимся. Enchant? mademoiselle.
Он с достоинством поклонился Катарине и отошел к столу с напитками. Беленин скорчил смешную гримасу.
- Зеленые, - с отвращением произнес он. - Проклятый "Гринпис". Житья уже от них нет!
- Чем он так тебе досадил? - спросил Андрей.
- Они, эти экологи, хуже рейдеров, честное слово! Как ты думаешь, почему этого типа зовут Такс? Это от английского слова "Tax" - налог. Стоит хоть где-то нарушить экологические нормы, они уже тут как тут - грозят завалить исками. А подвязки у них всюду вплоть до Страсбурга, и юристы как на подбор с дипломами Кембриджа и Гарварда. Так что судиться с ними - себе дороже. Приходится отстегивать…
- Рэкет? - не сдержал улыбки Гумилев. - Как в веселые девяностые?
- Если бы! - вздохнул Беленин. - Тогда, если на тебя наезжали, можно было собрать свою бригаду, решить все по понятиям. А с этими акулами, - он кивнул в сторону Такса, с энтузиазмом накладывавшего себе на тарелку большую порцию осетрины, - только по закону. А это выходит куда дороже…
- Думаю, ты и с ним справишься, - сказал Андрей, беря с подноса бокал с рубиновым кампари. - У тебя, кажется, был ко мне какой-то разговор?
Беленин сразу посерьезнел, отчего стал еще больше похож на бульдога.
- Да, Андрюша, я обещал очень серьезным людям тебя с ними познакомить.
Он бросил взгляд на свой платиновый Breguet.
- Через полчаса в библиотеке. Это наверху. Предупреждать заранее ни о чем не буду, сориентируешься по ситуации, ты у нас мужик умный.
Гумилев еле сдержался, чтобы не ответить резкостью. После возвращения из Арктики Беленина как будто подменили. От былой холодной сдержанности не осталось и следа - теперь он обращался к Андрею исключительно на "ты" и так, словно они были добрыми друзьями. Возможно, виной тому были совместно пережитые во льдах приключения, но Гумилева подобное поведение олигарха только раздражало.
- Да, и вот еще, - Беленин кривовато улыбнулся, - наверх будут пускать не всех, а только тех, кто знает заветное слово - "Арктика". А сейчас прошу извинить, надо уделить толику внимания нашим уважаемым экспертам. Кстати, Марго, солнышко, в одиннадцать в синем кабинете играем в бридж. Ты составишь мне компанию?
Катарина улыбнулась.
- Если мой господин и повелитель меня отпустит.
- Там видно будет, - сказал Андрей.
Беленин отсалютовал им бокалом и не спеша, слегка переваливающейся утиной походкой направился к группе интеллигентного вида мужчин, с мрачной решимостью уничтожавших валованы с икрой. Гумилев узнал директора Института социального развития Игоря Пургенса и бывшего министра Евгения Гешефтмахера. Третьим был жовиального вида лысоватый толстяк в очках с золотой оправой; лицо его показалось Андрею знакомым, но он так и не смог вспомнить его имени. Увидев приближавшегося к ним Беленина, эксперты радостно заулыбались, однако продолжили пожирать валованы.
"Странно, - подумал Гумилев, - с чего Беленину пришло в голову приглашать этих нахлебников?"
Катарина взяла его под руку.
- Пройдемся, дорогой, - сказала она. - Мне кажется, здесь собралось не совсем обычное общество.
Она была права. Кроме той публики, которую Гумилев привык встречать на такого рода раутах, - бизнесменов, промышленников, крупных чиновников, светских львиц, - то тут, то там мелькали совсем другие лица. Андрей и Катарина прошли мимо седовласой старушки, чем-то неуловимо напоминавшей Надежду Константиновну Крупскую. Старушка была одета в длинное синее платье, зачем-то расшитое серебряными снежинками.
- Нет, нет, - громко втолковывала она своему собеседнику - пухлому молодому человеку с плутоватым выражением лица, - я вовсе не мать лидера российских геев, как ошибочно полагают многие, однако я очень уважаю его самоотверженную деятельность и была бы счастлива иметь такого сына. У нас в стране, к сожалению, ущемляют права геев и лесбиянок, и я, как старейшая правозащитница, выступаю за полное уравнивание их с так называемыми натуралами…
- То есть Коля - просто ваш однофамилец? - несколько разочарованно спросил молодой человек.
- Ну да! - несколько раздраженно ответила старушка. - А почему это вас так расстраивает?
- Да он мне, видите ли, денег должен, - молодой человек на глазах терял интерес к разговору, - я в нашем weekly его статью напечатал, про гомофобов во власти, а он обещал заплатить - и не заплатил…
- Не волнуйтесь, - успокоила его старушка, - такой отважный борец за права сексменьшинств просто не может быть нечестным человеком. Он, разумеется, выплатит вам обещанную сумму…
- Между прочим, три косаря евро, - буркнул молодой человек. - Из них полторы - главреду. Так вы ему точно не мать?
Старушка испуганно замахала на него руками.
В следующем зале вдоль стола, заставленного серебряными блюдами с различными деликатесами, прохаживался импозантный Борис Немцов, известный как несостоявшийся преемник Ельцина. За ним мрачной тенью следовал бывший лидер партии СПС Леонид Гозман. Время от времени Немцов, не оборачиваясь, говорил что-то Гозману - тот слегка подавался вперед, по-гусиному вытягивая шею, видимо, чтобы лучше расслышать. До Гумилева донеслись обрывки фраз: "либеральная башня", "те же пять процентов", "кому охота в Краснокаменске варежки шить".
- Добрый вечер, Андрей Львович, - поздоровался, подойдя откуда-то сбоку, черноволосый статный красавец с перстнем Йеля на пальце. - Вы меня не помните? Нас знакомили на приеме в посольстве Великобритании. Юрий Джихадзе, правозащитник.
- Помню, - сказал Гумилев, пожимая влажноватую руку. - Вы, кажется, получили тогда грант на съемки фильма о зверствах российских войск в Южной Осетии?
- Да, - поджал тонкие губы Джихадзе. - К сожалению, его так и не удалось закончить. Маловато фактического материала, все страшно засекречено. Минобороны и Генштаб наотрез отказываются предоставлять информацию… Если бы бюджет был побольше, можно было бы организовать постановочные съемки в Грузии - у меня там хорошие контакты. В связи с этим, Андрей Львович, у меня к вам предложение…
- Нет, - перебил его Гумилев. - Денег не дам. Попросите еще раз англичан, может, расщедрятся.
- Странно, - пробормотал Джихадзе, - а я думал, вы теперь с нами…
- Напрасно ты ему нагрубил, - сказала Катарина, когда правозащитник, бурча что-то себе под нос, удалился. - Он полезный человек, хотя и совершенно беспринципный. Таких лучше прикармливать и делать своими друзьями.
- Послушай, - Гумилев повернулся к спутнице, - откуда ты их всех знаешь? Особенно всякую мелюзгу вроде этих правозащитников?
Катарина сладко улыбнулась.
- Разбираться в людях - моя работа, дорогой. А этого Джихадзе я вижу впервые, просто кое-что смыслю в физиогномике.
- Ну, тогда опиши мне вот этого деятеля. - Андрей украдкой указал ей на седого худощавого старика в очках, за спиной которого маячили широкоплечие молодые люди в черных пиджаках. - Знаешь, кто это?
Катарина мельком взглянула на старика.
- Не имею понятия. Но похоже, что это какой-то литератор. В молодости вел довольно распутный образ жизни - это видно по складкам на его лице. Авантюрист. Сидел в тюрьме. Считает себя вождем, ему нравится вести за собой массы. Любит молоденьких девушек. Исповедует культ силы, окружает себя молодыми спортсменами, специалистами по боевым искусствам. Скандалист и эпатажник. Что-нибудь еще?
- Достаточно. - Гумилев покачал головой. - Ты и вправду не знаешь этого человека?
Она пожала плечами.
- Зачем мне тебя обманывать?
- В таком случае твои способности к физиогномике меня просто пугают. Попадание стопроцентное. Это Эдвард Лайм, известный писатель и политик. Лет двадцать назад он создал свою партию, куда вступала в основном молодежь. Такой, знаешь, политический экстремизм общества спектакля - они захватывали государственные учреждения, приковывали себя наручниками к дверям Думы, закидывали яйцами министров… Глупость, конечно, но романтически настроенные юноши и девушки шли за ним толпами. Знаешь, как говорят: кто не был в юности леваком, у того нет сердца, кто к старости не стал консерватором, у того нет ума.
- Судя по тому, что дураком он не выглядит, этот твой Лайм превратился в консерватора?
- Отчасти. Он отрекся от своего левачества и подружился с либералами. Теперь, как видишь, его приглашают к себе олигархи, хотя страсти к эпатажу он не утратил. Помнишь черную "Волгу" на парковке? Это его машина, он всюду на ней разъезжает, хотя вполне мог бы купить себе "Бентли".
В этот момент Лайм увидел кого-то и закричал, грозно размахивая надетым на вилку куском хамона:
- Ты и сюда пробрался, подлый наймит Кремля! Ты похоронил "Стратегию 31" своим соглашательством, иуда!
Андрей оглянулся, чтобы посмотреть, на кого обрушился гнев писателя, но увидел лишь поспешно удаляющуюся спину, обтянутую серым пиджаком. В отдалении мелькнуло еще одно знакомое лицо - популярный оппозиционный деятель Алексей Овальный, прославившийся разоблачением хищений в крупных сырьевых компаниях. Присутствие Овального на рауте у нефтяного магната Беленина казалось таким же нелогичным, как приглашение горничной из нью-йоркского отеля на день рождения к бывшему главе МВФ Доминику Стросс-Кану. Но Гумилев уже перестал чему-либо удивляться.
- Тебе пора. - Катарина слегка потянула Андрея за рукав. - Я посмотрела план, в библиотеку можно подняться вот по той лестнице. Когда освободишься, позвони мне на сотовый, я буду где-нибудь внизу.
Глава 7. Sovet нечестивых
Подмосковье, июль 2011
Посреди библиотеки (шкафы черного дерева, толстое стекло, золотое тиснение на кожаных корешках) стоял круглый стол и шесть стульев с высокими спинками. Когда Андрей вошел, толкнув створку тяжелой, словно бронированной двери, свободным оставался лишь один стул.
- Позвольте представить вам, господа, - Михаил Беленин сделал приглашающий жест, - Андрей Львович Гумилев, надежда и главный козырь российской модернизации. Андрей Львович, познакомься, это мои дорогие гости…
Он на мгновение замешкался (Андрею показалось, что он хочет показать пальцем) и слегка поклонился полному седовласому джентльмену в элегантной темно-серой паре.
- Советник посольства Соединенных Штатов Америки мистер Браун.
- Это честь для меня, - сказал советник на хорошем русском, пожимая руку Андрею. - Я весьма много слышал о ваших усилиях по развитию новых технологий в России.
- Польщен, - сухо ответил Андрей.
- Господин Барри Кальмаров, чемпион мира по шахматам.
Похожий на скучающего верблюда чемпион не соизволил оторвать свою задницу от стула, протянув руку через стол. Гумилев сделал вид, что не заметил руки.
- Павел Уткин, главный редактор "Московского курьера".
Бородатый Уткин показался Гумилеву то ли не совсем протрезвевшим после вчерашней пьянки, то ли уже успевшим дорваться до дармового алкоголя, который предлагали официанты в косоворотках.
- Очень приятно познакомиться, - слегка заискивающе произнес он. - Наша газета неоднократно писала о вас, Андрей Львович, и о достижениях вашей корпорации. Не дадите ли эксклюзивный репортаж для "Московского курьера"?
- Может быть, позже. - Андрей помнил, что три года назад "Московский курьер", смакуя пикантные подробности, писал об исчезновении Евы. Сухо кивнув журналисту, он обернулся к последнему участнику совещания: - А вы-то что здесь делаете?
- То же, что и вы, полагаю, - с достоинством ответил тот. - Решаю судьбы России.
Этот человек в свое время попортил Гумилеву немало крови. Возглавляемый им Центр политического прогнозирования, выполняя чей-то хорошо оплаченный заказ, вел против корпорации Гумилева необъявленную, но жестокую войну: публиковал "компрометирующие" Андрея материалы, устраивал "утечки информации", касавшиеся его бизнес-планов, организовывал круглые столы, на которых проекты корпорации подвергались жестокой критике со стороны целой своры ручных экспертов. Серьезного вреда вся эта мышиная возня причинить Андрею не могла, но раздражала сильно. В конце концов раздосадованный Гумилев поручил Саничу разобраться, кто стоит за кулисами этой кампании. Через несколько дней Санич доложил, что заказ сделан и оплачен высокопоставленным чиновником, которому Гумилев в свое время перешел дорогу, выиграв тендер на строительство наукограда под Нижним Новгородом. Тогда Андрей сделал несколько телефонных звонков и встретился кое с кем из своих друзей, вхожих в кабинеты первых людей страны. В результате заказ отменили, а чиновника без особого шума сняли с должности и отправили в далекую латиноамериканскую страну послом, причем ходили слухи, что он еще легко отделался. После этого директор Центра политического прогнозирования как ни в чем не бывало позвонил Андрею и, выразив искреннее восхищение проведенной комбинацией, предложил свои услуги по уничтожению репутации конкурентов. И был очень удивлен, услышав отказ.
- Итак, господа, - торжественно произнес Беленин, когда Гумилев наконец уселся на свой стул, - мы собрались здесь в честь одного весьма важного не только для меня лично, но, надеюсь, и для страны события. Несколько дней назад мне предложили возглавить новую демократическую коалицию, получившую название "Правая сила". Сегодня я принял это предложение, и через неделю съезд утвердит меня в должности лидера партии.
Советник американского посольства несколько раз вежливо хлопнул в ладоши. Уткин, Кальмаров и политтехнолог последовали его примеру.
"Так вот почему он пригласил всех этих клоунов, - подумал Гумилев. - Беленин решил рвануть в большую политику!"
- Либеральный путь для нашей страны - не самый легкий, - продолжал Михаил Борисович. - Исторически сложилось так, что русский народ, так же как и большинство других народов России, не питает склонности к индивидуальной свободе, которая так свойственна, например, англосаксам, - он опять слегка поклонился американскому дипломату. - Но для бизнеса, особенно для большого бизнеса, такого как нефтедобывающая промышленность, либеральная атмосфера необходима как воздух. Мы, крупные промышленники, занимающиеся добычей и продажей углеводородов, не понаслышке знаем, как тяжело бывает договориться с нынешней властью, тяготеющей к авторитарному стилю правления. Поэтому главной политической задачей нашей партии должно стать изменение атмосферы в стране. Вернем нашему народу традиционные ценности частного предпринимательства, уважения к частной собственности и опоры на собственные силы! Самобытный и тороватый народ наш не замедлит ответить на эти реформы всплеском производственной активности…
"И ради этого меня так зазывали сюда? - подумал Гумилев удивленно. - Стоило ли огород городить? Весь этот бред я мог и в Сети прочесть".
- Ну и конечно, отношения с нашим главным стратегическим партнером, США, - олигарх улыбнулся и поклонился советнику. - Сейчас они переживают не лучшие времена… "перезагрузка" то и дело превращается в "перегрузку". Но если мы придем к власти, первое, что мы сделаем, - это освободим наши отношения от той накипи, которая мешает нормально работать!
- Прекрасно, - белозубая улыбка мистера Брауна казалась неестественной, как у пациента, садящегося в стоматологическое кресло и пытающегося убедить и себя, и других, что все происходящее с ним - совершеннейший пустяк. - В этом случае можете считать, что поддержка Соединенных Штатов вам обеспечена.
- Не сомневайтесь, господин советник, - заулыбался и Беленин, - мы сумеем правильно выстроить политику по отношению к вашей великой стране.
Гумилев отметил, что прекрасно владеющий русским Браун специально ввернул оборот "можете считать". Таким образом, он не пообещал Беленину поддержку, а лишь разрешил на нее надеяться.
- Сколько процентов вы намерены получить на выборах? - поинтересовался Кальмаров. - Пять, семь? Возможно, этого хватит, чтобы пройти в Думу, но парламентское большинство принадлежит "Единой России". Вы ничего не сможете сделать!
Беленин неприязненно посмотрел на чемпиона.
- Мы получили определенные гарантии, - сказал он, ткнув пальцем куда-то в потолок. - Осенью страну ждут социальные волнения, по сравнению с которыми забастовки в Пикалево покажутся пикником на лужайке. В этих условиях…
- В этих условиях русское быдло проголосует за коммунистов, - грубо прервал его Кальмаров. - А демократов начнут вешать на фонарях.
- При всем уважении, - поморщился Уткин, - колумнисту такой уважаемой газеты, как "Уолл-Стрит Джорнал", стоило бы выбирать более политкорректные выражения.
Шахматист метнул на Уткина свирепый взгляд, но тут в разговор вмешался политтехнолог:
- Разработанная нами компьютерная модель показывает, что в случае общественных волнений этой осенью значительная часть молодежи поддержит демократическую партию. При условии, конечно, что во главе этой партии будет стоять харизматичный и популярный лидер.
Коренастый, с бульдожьей физиономией, Беленин вряд ли подходил под это определение, но Гумилев прекрасно знал, что имиджмейкеры и телевизионщики способны сделать харизматическую личность даже из обезьяны.
- Многое, конечно, зависит от вас, господа, - политтехнолог обвел сидевших вокруг стола многозначительным взглядом. Андрею почему-то вспомнился Остап Бендер, собирающий деньги для "гиганта мысли и отца русской демократии" с деятелей старгородского подполья. - От нашей прессы мы ждем вдумчивой и последовательной информационной поддержки.
Уткин важно кивнул.
- Вы, Барри Кимович, как человек, близкий к определенным влиятельным кругам на Западе, могли бы замолвить словечко за новую демократическую партию в Бильдебергском клубе и "Бнай-Брит".
- Я, конечно, мог бы, - надменно проговорил шахматист, - однако что я с этого буду иметь? Возможно, если партия выдвинет мою кандидатуру на президентских выборах 2012 года…
- Вопрос о президентских выборах мы рассмотрим позднее, - уклонился от ответа политтехнолог. - Что же касается вас, уважаемый Андрей Львович, то ваша помощь могла бы стать поистине неоценимой…
- Когда я слышу слово "неоценимая", то понимаю, что к сумме, которую просят у меня обычно, будет пририсован еще один ноль, - сказал Гумилев.
Политтехнолог поморщился.
- Речь не о деньгах, Андрей Львович, или, во всяком случае, не только о них. Вы занимаетесь новейшими технологиями, в том числе и информационными. Для грядущей революции эти технологии так же необходимы, как, прошу прощения за столь грубую аналогию, типография "Правды" для большевистского переворота.
- Вы сказали - "революции"? - нахмурился Уткин. - Мне казалось, речь идет о мирном парламентском процессе.