Гумилев понимал, что Громова обработали так же, как и его спутников - Свиридова, Илюмжинова и Беленина. Как пытались обработать и его самого - подавляя волю с помощью медикаментов, а может быть, и чего-то еще. Не случайно же в его видениях присутствовал Орел. А Бунин незадолго до катастрофы, бросившей "Землю-2" в подледную бездну, рассказал, что Свиридов владеет предметом, помогающим убедить кого угодно в чем угодно. Но следователи, пытавшиеся распутать историю гибели терраформирующей станции, не догадывались о том, что и майор Громов, и все спасшиеся участники экспедиции стали жертвами эксперимента над человеческой психикой. А единственный человек, который мог рассказать им правду, - Андрей Гумилев - был скован по рукам и ногам договором, подписанным с дьяволом в образе сухонькой седой старушки.
В конце концов их оставили в покое, и тогда Катарина (для всех - Марго Сафина) первый раз обратилась к Гумилеву от лица Марии фон Белов.
- Ты хорошо держался, Андрей, - сказала она. - Теперь, когда следователи от тебя отстали, пора приступать к работе. Для начала ты должен вложить восемьдесят миллионов евро в акции компании "TSG Railways Ltd".
- Почему именно эта компания? - спросил он, стараясь ничем не выдать охватившее его бешенство. - Чем она занимается?
- О, я не знаю. Ты легко можешь выяснить это сам, если тебе это интересно. Залезь в этот ваш… Интернет. А на будущее запомни: инструкции не нуждаются в объяснении. Ты просто должен выполнять их, и все.
- Запомни и ты… - Андрей подавил желание схватить наглую девчонку за горло, встряхнуть как следует и выяснить все имена, пароли и явки. Чьи приказы она транслировала? Нет, это как раз было ясно - за ниточки дергала рейхсфюрер СС Мария фон Белов, но через кого передавалась эта информация? Гумилев сдержался, решив, что может выяснить это и без применения силы. - Я не китайский болванчик, который умеет кивать, и только. Я игрок и привык играть в открытую. Вы хотите, чтобы я совершал те или иные транзакции, - ОК, мы заключили договор, и я буду его выполнять. Но мне нужно знать, для чего я это делаю. В крупном бизнесе все следят за всеми. Если я вложу деньги в компанию, которая занимается продажей пластмассовых пупсов, мои конкуренты подумают, что я спятил. Или - что хуже - решат, что я занялся транспортировкой наркотиков, а пупсы - это контейнеры для их перевозки. Я понятно объясняю?
- Ты не должен… - начала Катарина, но он перебил ее.
- Так вот, Марго, - Андрей специально выделил голосом это имя, - поскольку все обстоит именно так, как я сказал, мне потребуется информация. И не из Сети - туда, как ты понимаешь, можно слить любую дезу, - а из надежных, проверенных источников.
Некоторое время она молча смотрела на него. Потом слегка дернула уголком рта.
- Хорошо, - сказала она наконец, - к вечеру у тебя будут все необходимые данные. Но деньги надо перевести уже завтра.
Так это и началось. Компания "TSG Railways Ltd" оказалась мутной офшорной конторой, вроде бы инвестировавшей в строительство железных дорог в Северной Африке. Тунис, Ливия, Марокко, Египет. Чем они там на самом деле занимались, выяснить было трудно - хотя Гумилев, став одним из основных акционеров компании, отправил через своих юристов соответствующий запрос, вразумительного ответа он так и не получил. Впрочем, вложение оказалось достаточно выгодным, котировки акций TSG росли хотя и медленно, но неуклонно. Заинтригованный, Гумилев попросил Санича послать в Северную Африку одного из своих людей, отставника СВР. Отставник купил туристическую путевку в Тунис и провел там небольшое расследование. Оказалось, что строительство железных дорог - отнюдь не главный бизнес TSG; представители компании, в основном англичане и бельгийцы, с гораздо большим интересом занимались поиском месторождений полезных ископаемых и нефти. Другой бы на этом и успокоился, но старый разведчик выяснил, что резидент TSG в Тунисе проходил когда-то по одной из оперативных разработок Леса как офицер ЦРУ, сотрудничавший с курдской оппозицией в Ираке. Он сообщил Саничу, что собирается заняться выяснением связей компании с американской разведкой и курдским подпольем, после чего пропал. Два дня спустя труп разведчика обнаружили у одного из пляжей Сусса - по официальной версии, он утонул во время купания.
Гумилев велел выплатить семье погибшего разведчика щедрую компенсацию, но избавиться от чувства вины так и не смог. У него было ощущение, что он вступил на кишащее ядовитыми змеями болото - каждый неверный шаг грозил гибелью, пусть не ему лично, а работавшим на него людям. Катарине он, разумеется, не сказал ничего.
Еще через две недели от него потребовали надавить на главу компании, производившей вакцины для крупного рогатого скота. На этот раз ему не потребовалось даже заглядывать в Интернет: вакцины эти разрабатывались при участии молодых гениев из корпорации Гумилева, хотя сам Андрей никогда в эту область глубоко не вникал - сельское хозяйство вообще не входило в сферу его интересов.
Глава компании, биохимик, настоящий энтузиаст своего дела, никак не мог взять в толк, почему Андрей Львович Гумилев, человек, которого он почитал если не как Бога, то уж точно как его наместника на земле, вызвал его к себе и в ультимативной форме потребовал прекратить производство целой серии новых препаратов.
- Но как же, Андрей Львович? - растерянно спрашивал биохимик. - Это же уникальные разработки, им аналогов в целом мире нет! Неужели ж все впустую?
- Сожалею, Виктор Геннадиевич. - Гумилев старался не смотреть в глаза собеседнику. - В настоящий момент коммерчески выгоднее приобретать вакцины такого типа за границей.
Он и сам не понимал, чем Марии фон Белов помешали препараты, надежно защищавшие от губчатой энцефалопатии, в просторечии называемой "коровьим бешенством". Чувствовать себя безвольной марионеткой в руках безумной старухи-рейхсфюрера было унизительно. Но не выполнять ее приказы Андрей не мог.
- Извините, - пробормотал Виктор Геннадиевич, - я очень уважаю вас и вашу позицию, но отдавать целую перспективную отрасль зарубежным конкурентам… нет, я не стану.
"И тем самым убьешь мою дочь", - подумал Андрей.
- В таком случае я буду вынужден прекратить наше сотрудничество, - сказал он. - Надеюсь, вы помните, что патенты на разработанные вакцины принадлежат моей корпорации. Да, и тот кредит, о котором вы хлопотали… мы можем вам его предоставить, но только при условии прекращения производства новых препаратов.
- На черта ж он тогда нужен, этот кредит, - в сердцах махнул рукой Виктор Геннадиевич. - Забирайте свои патенты, сами как-нибудь разберемся…
Спустя несколько месяцев его компания разорилась, не выдержав конкуренции с американскими производителями вакцин. Сам Виктор Геннадиевич вскоре после этого умер от инфаркта.
А Гумилев записал на свой счет вторую смерть.
* * *
Поместье Михаила Беленина располагалось в удивительно живописном уголке ближнего Подмосковья - казалось невероятным, что в радиусе тридцати километров от столицы еще сохранились такие чудесные места. Андрей где-то читал, что из космоса видно огромное облако смога, висящее над Москвой даже в самые безоблачные летние дни, подобно гигантской медузе. Щупальца этой медузы простирались от Сергиева Посада до Серпухова, и воздух в окрестностях мегаполиса был насыщен ее вредными эманациями - бензиновыми парами, окислами свинца, дымом нефтеперерабатывающих заводов. Но Беленин каким-то образом сумел договориться с чудовищем - на территории его поместья дышалось так же легко, как где-нибудь в полях пасторальной русской глубинки.
Господский дом, как именовал его сам Михаил Борисович, располагался на крутом пригорке, с которого открывался прекрасный вид на петлявшую среди заливных лугов реку. Вдали зеленел лес, с другой стороны, заслоняя неинтересный пейзаж какой-то полувымершей деревеньки, возвышались искусственные крутые холмы, на которых зимой прокладывались трассы для горных лыж. У подножия пригорка были разбросаны "службы" - помещение для охраны, домики прислуги, птичник, оранжерея. Беленин в последнее время стал приверженцем старорусского стиля; поговаривали, что он дружит с Никитой Михалковым и обсуждает с ним проекты восстановления крепостного права в России. Скорее всего, это были сплетни из тех, что заполняют страницы желтой прессы, но стилизация под девятнадцатый век у Беленина действительно вышла отменная.
"Мерседес" Гумилева съехал со специально проложенной от федеральной трассы асфальтовой дороги (Андрей машинально отметил качество покрытия, достойное немецких автобанов) на усыпанную гравием аллею, нырявшую под темную арку могучих лип. Конечно, у Беленина хватило бы денег проложить асфальт до самого крыльца своего дома, но ему - а скорее всего, его дизайнерам - хотелось добиться эффекта полного погружения в эпоху дворянских усадеб.
- Темные аллеи, - пробормотал Гумилев, глядя на мощные стволы лип, несших стражу по обе стороны дороги. Вряд ли Беленин привез эти деревья откуда-то издалека и пересадил на новую почву. Скорее всего, он действительно купил старинную усадьбу с чудом сохранившимся парком и построил на ее территории свой дом.
- Что ты сказал, милый? - обернулась к нему Катарина.
- Темные аллеи - так называется цикл рассказов Бунина.
- Бунина? - удивилась девушка. - Твоего товарища?
Иногда ее невежество просто поражало. То, что поначалу Катарину удивляли самые простые, привычные современному человеку вещи, вроде мобильных телефонов и связи по скайпу, еще можно было понять. В конце концов, для человека, прожившего всю сознательную жизнь в условиях реликтового социального изолята, определенное отставание в технической и бытовой сферах естественно. Удивительно было то, что для нее не существовало огромных областей культуры, истории и искусства. Катарина хорошо знала древнюю историю Греции и Рима; знала латынь и санскрит; прекрасно разбиралась в немецкой классической философии и в военной стратегии, от Клаузевица до Мольтке. В то же время она совершенно ничего не понимала в современном искусстве, считая его безнадежно испорченным еврейским абстракционизмом, - о пагубном влиянии иудео-исламской традиции, запрещающей человеческие изображения, на западную цивилизацию она могла говорить часами. Ни русской, ни американской, ни даже английской литературы (за странным исключением средней руки беллетриста Бульвер-Литтона и автора "Дракулы" Брэма Стокера) для нее не существовало. Познания в поэзии ограничивались Гете и почему-то Дитрихом Эккартом (о котором сам Андрей имел весьма туманное представление). В целом у Гумилева сложилось впечатление, что гуманитарное образование на базе "Туле" было не в почете.
- Нет, - сказал он, скрывая усмешку. - Иван Бунин - великий русский писатель, может быть, последний из великих. А мой товарищ… просто однофамилец.
"Надеюсь, он еще жив, - подумал Андрей с горечью. - Степан слишком эмоционален, он не станет терпеть насилия, может взбунтоваться, и кто знает, чем этот бунт кончится…"
- Ты, кстати, не знаешь, что с ним? - спросил он как можно более равнодушно.
Катарина никогда не отвечала на его вопросы об оставленных на базе "Туле" товарищах, но он все-таки продолжал спрашивать, хотя и знал, что ответа не получит.
- Он пытался убежать, - неожиданно сказала девушка. - Это вина охранников. Они недосмотрели… твой товарищ сумел выбраться за пределы базы и заблудился в каменном лабиринте. Это такая система трещин и каверн в склонах вулкана. Те, кто туда попадает, могут выбраться только по чистой случайности. К счастью, его нашли, хотя рассудок его помутился от пережитого ужаса.
- И тебе разрешили мне об этом рассказать? - удивленно спросил Андрей.
- Иначе ты мог бы решить, что мы играем нечестно. С остальными заложниками все в порядке. Твоя дочь и ее няня здоровы и чувствуют себя хорошо.
Катарина избегала называть Марго по имени.
- Мне бы хотелось получить какие-нибудь доказательства. - Гумилев старательно смотрел в сторону. - Фотографию, а лучше видеозапись.
Год назад Катарина передала ему письмо, написанное Марусей. На листе, вырванном из тетради в клетку, толпились размашистые печатные буквы. "МИЛЫЙ ПАПОЧКА, - писала Маруся, - КАГДА ТЫ ПРЕЕДЕШ? У НАС ВСЕ ХАРАШО, МЫ СКУЧАЕМ ПА ТЕБЕ. ТВАЯ ДОЧ М.". Конечно, письмо легко можно было подделать, но Андрей каким-то образом сразу почувствовал, что оно настоящее.
- Это зависит от сегодняшней встречи, - ответила Катарина. - Если все пройдет хорошо и ты сделаешь то, ради чего нас сюда позвали, я достану для тебя фотографию дочери.
На площадке перед домом уже стояло с два десятка машин - "Бентли", "Роллс-Ройсов", "Кадиллаков", "Ламборджини" и "Порше". Были, впрочем, автомобили и попроще - "Ауди", "БМВ" и даже японские внедорожники, но с очень крутыми номерами. Чужой на этой ярмарке тщеславия выглядела черная "Волга", зажатая между серебристым "Инфинити" и спортивным "Додж-Вайпер" изумительного небесного цвета.
Как только "Мерседес" Гумилева медленно въехал на площадку, к нему резво подбежал широкоплечий молодец в ярко-красной рубашке а-ля рюс. Светлые волосы молодца были пострижены под горшок, простодушное скуластое лицо с россыпью веснушек намекало на рязанское или вологодское происхождение. Имидж расторопного дворового парня несколько портил аккуратный бейджик "Валентин", прикрепленный к алой рубахе.
- Господин Гумилев, - промурлыкал молодец, сгибаясь в поясе и распахивая дверцу "Мерседеса", - госпожа Сафина… Пожалуйте в дом, а экипаж ваш я сейчас отгоню на лучшее место, не извольте беспокоиться…
Андрею стало смешно: он представил, как управляющий поместьем Беленина проводит с челядью инструктаж, заставляя выучивать обороты, которые еще Чехов называл "рабской речью".
- Ты так покажи. - Боря, шофер, высунул бычью голову из окошка и с неприязнью глянул на молодца. - Я и сам отгоню.
Боря был одним из людей, навязанных Гумилеву Катариной. Бывший борец-вольник, сто пятьдесят килограммов слегка заплывших жиром мускулов и совсем немного мозгов. Машину он, впрочем, действительно водил хорошо. Боря наверняка докладывал Катарине обо всех передвижениях Андрея, но избавиться от него Гумилев не мог. То есть, наверное, можно было приказать Саничу устроить Боре автомобильную катастрофу, но это просто означало бы замену одного соглядатая на другого. Боря, по крайней мере, был примитивен - и в случае необходимости его можно было обмануть. Поэтому Андрей терпел.
- Как хотите, - сухо ответил Валентин. - Вон туда, между "Лендровером" и "Майбахом".
К дверям господского дома вела мраморная лестница, по бокам которой скалили зубы каменные львы. Морды львов были покрыты сетью трещин, а на лапах кое-где не хватало когтей. Это придавало им загадочный и немного обиженный вид.
Между львами несли вахту двойники Валентина в белых косоворотках и с расписными подносами. На одних подносах стояли чарочки с водкой, на других - бокалы с вином и с шампанским. Из гостеприимно распахнутых дверей выплескивался на крыльцо теплый янтарный свет и доносилась негромкая музыка - клавесины и скрипки.
Андрей и Катарина поднялись по мраморным ступеням и вошли в дом.
К ним тут же подкатился кругленький мажордом, почему-то одетый в белоснежную форму морского офицера. Вид этой формы вновь вызвал у Андрея неприятные воспоминания - о самом первом дне их экспедиции, когда вся команда ледокола "Россия" выстроилась на палубе, приветствуя Чилингарова и его, Гумилева. Человека, который должен был подарить своей стране богатства арктического шельфа, а вместо этого погубил и терраформирующую станцию, и почти всех доверившихся ему людей.
- Прошу вас, Андрей Львович, - мажордом, слащавые манеры которого резко контрастировали с его мундиром, протянул Гумилеву лист плотной бархатистой бумаги с золотым тиснением. - Это программа вечера и карта поместья. Михаил Борисович сейчас в белой гостиной, она вот здесь, - пухлый палец с наманикюренным ногтем пополз по плану господского дома. - Прикажете проводить?
- Не нужно, - Андрей спрятал программу в карман. - Мы найдем дорогу сами.
Вечер был еще в самом начале. В большой белой гостиной, по углам которой поддерживали потолок бугрящиеся мышцами алебастровые атланты, собралось человек тридцать - они блуждали между заставленными снедью столами или сидели на мягких диванах, дегустируя благородные напитки. Расторопные официанты сновали между группами гостей, разнося бокалы с шампанским и разноцветные аперитивы. В дальнем конце зала играл маленький струнный оркестр.
Михаил Борисович Беленин стоял в центре гостиной, держа в руке квадратный бокал со скотчем. На его обрюзгшем лице, придававшем нефтяному магнату сходство с обиженным бульдогом, застыло выражение вежливой скуки. Компанию олигарху составлял высокий, похожий на испанца мужчина с длинными черными волосами. Под бежевым пиджаком от Кавалли у мужчины была надета черная футболка с надписью "KILL THE WHEEL", что в сочетании с бриллиантовой серьгой в ухе придавало ему вид внезапно разбогатевшего рок-музыканта.
Увидев Гумилева и Катарину, Беленин заметно оживился.
- Марго, - он приложился к ручке Катарины, продемонстрировав неожиданное знакомство с правилами великосветского этикета. - Ты все хорошеешь! Андрюша, дорогой, сколько лет, сколько зим!
Гумилева покоробил его фамильярный тон, но он постарался не выдать своего раздражения.
- Миша, - он пожал вялую холодную ладонь олигарха, - рад тебя видеть.
Это была ложь. Из всех спасшихся с "Земли-2" Беленина он хотел видеть меньше всех. Почему Мария фон Белов отпустила олигарха, он примерно догадывался. Тайной оставался лишь размер отступного, которое Беленин выплатил нацистам за свое освобождение, но такие детали не слишком интересовали Гумилева.
- Мы продолжим наш разговор позже. - Михаил Борисович с приклеенной к лицу улыбкой вполоборота повернулся к длинноволосому.
Тот кивнул, но не спешил уходить, откровенно раздевая взглядом Катарину.
- Так-с, - сказал он, протягивая Гумилеву смуглую руку. Пожатие у него оказалось на удивление энергичным.
- Простите? - недоуменно переспросил Андрей.
- Такс, - повторил "испанец". - Это мой nomme de guerre.
- Вы так любите собак?
Длинноволосый удивился.
- Собак? Не особенно. А вы, я полагаю, Андрей Гумилев?
- Андрей Львович, - поправил его Беленин.
- Опять это русопятство, - поморщился Такс. - Отчества - досадный пережиток проклятого прошлого. Надо избавляться от этого культурного провинциализма. Вы, я слышал, занимаетесь новыми технологиями?
- В основном, - сухо ответил Гумилев. - А вы?
- Экологический контроль, - со значением ответил длинноволосый. - Мониторинг и противодействие.
- Противодействие чему?
- Загрязнению окружающей среды, естественно. Кстати, как у вас обстоят дела с экологической безопасностью?
- Не беспокойтесь, все в порядке.
- Да? Впрочем, это всегда можно проверить.
- А зачем убивать колесо? - полюбопытствовала Катарина, разглядывая его футболку.
Темные глаза "испанца" блеснули.