"Был в Царицыно. Наших в парке немного, в основном, мелюзга из начинающих. Важные, церемонные. Рыцари, лучники, эльфы и феи. Разыгрывают сюжеты, просто бьются, как бог на душу положит. Я опять сцепился с Крагером и, естественно, мы решили выяснить кто прав в честном бою. Фехтовать он так и не научился, но от этого не легче - машет своим "двуручником", словно оглоблей, пытаясь разорвать дистанцию. Попробуй, подойди. Но все-таки, я выбрал момент, как дядя Сережа учил, подскочил и мы сцепились мечами. Неизвестно, чем бы закончилось, но вдруг рядом раздался ее голос. Колокольчик на новогодней елке, а не голос и мы враз успокоились. Даже стыдно стало. Ах, как она прекрасна…"
"Крагер принес дюралевый эспадон. Похвастаться и, конечно, перед ней пофорсить. Она Крагера выделяет почему-то. И что в нем нашла: нос у него картошкой, да еще обрился наголо. Но я ее так просто не уступлю. В следующий раз принесу меч, который мне дядя Сережа подарил".
"Ура!!! Она со мной! Крагера не видно, она болеет за меня. Даже в щеку поцеловала. Ну и что, что она старше, она удивительная. Зовет в Средиземье. Да я хоть сейчас…"
Вот такие последние записи.
Я выглянул на кухню. Лена сидит, подперев кулачком щеку, смотрит на телефон. А попробую-ка я отработать три сотни!
- Лен, куда Санька ездил тусоваться? В Царицыно?
- Да. Там уже были из милиции, спрашивали.
- Ну, одно дело милиция, - бормочу я, - не грусти, найдем мы твоего Саньку.
Возле метро покупаю в ларьке двести пятьдесят водки. Бутылку мне много, а "чекушка" в самый раз. Доезжаю до "Чеховской", перехожу на зеленую ветку. Теперь по прямой. Дремлю в вагоне, пока не проезжаем мост над Москвой-рекой. Через одну - "Царицыно".
На улице жарко. Народ в праздничном настроении: кто слегка веселый, а кто со вчерашнего грустный. Покупаю бутылку минеральной и спешу в парк, в спасительную тень. В толпе мелькают ребята с мечами в чехлах за спиной и девчонки, прикинутые чародейками. Тусовка начинающих ролевиков, отдых от действительности. Здесь к ним привыкли и почти не обращают внимания.
Ох, до чего хорошо в лесу! Тенистые холмы, сквозь деревья блестит пруд. Так и тянет прилечь на траву и вздремнуть минут шестьсот…
Захожу в парк поглубже. Здесь кишмя кишат рыцари, принцессы, трубадуры и эльфы. Рубятся на мечах, поют под гитару у костров. Феи, принцессы и чародейки в остроконечных шапочках, одна симпатичнее другой, благосклонно внимают менестрелям. Перехожу от группы к группе. На меня не обращают внимания - подумаешь, еще один любопытствующий. Как я найду девушку, о которой писал Санька? Одну жемчужинку в россыпи драгоценностей. Стараясь не показаться навязчивым, расспрашиваю про рыжего паренька. Отвечают неохотно. Кто-то вспоминает, что на днях уже были из милиции, тоже интересовались. Пожалуй, сегодня я ничего не узнаю. Ладно, приду завтра. Присаживаюсь под липу и достаю "чекушку". Свинчиваю ей голову и делаю пару глотков исключительно ради проверки качества. Редкостная мерзость. Заливаю мерзость минералкой. Рядом группа ребят собирается провести рыцарский турнир в честь прекрасной дамы. Дама, лет шестнадцати-семнадцати, принимает в подготовке живейшее участие: подбадривает, торопит, обещает поцелуй победителю. Довольно высокая, очень симпатичная, если не сказать - красивая девчонка. Только накрашена сверх всякой меры. Это ничего, с возрастом придет и опыт. Макияж тоже требует практики. Рыцари спорят, договариваясь о правилах поединка. Судья! Кто будет судьей? Ребята оглядываются, от них отделяется тощий паренек в очках и направляется ко мне.
- Вы не могли бы нам помочь?
- Подержать шлейф принцессы?
- Гм, - он неуверенно улыбается, - нет, всего лишь дать команду к началу поединка.
- Это я могу, - бормочу я, поднимаясь с травы, - где ристалище?
- Вот здесь, - очкарик обводит рукой вокруг себя.
- Нет, так не пойдет, - не соглашаюсь я.
В нескольких словах объясняю ребятам правила поединков, принятые в историческом фехтовании. Под заинтересованным взглядом девушки очерчиваю квадрат восемь на восемь.
- Как хорошо, что нашелся хоть один знающий человек, - говорит она.
Черт возьми, какой у нее приятный голос! И почему это я встречаю симпатичных девчонок только в подпитии?
- Это всего лишь теоретические знания, Ваше Высочество, - говорю я, только и всего.
Она краснеет от удовольствия и, закрывшись ладошкой, хихикает.
- Господа, - я призывно хлопаю в ладоши, - по какой формуле будете биться? По "старой" школе, "тульской" или "зареченской"?
Я-то прошел все три, плюс славяно-горицкую, могу судить по любой из них. Рыцари недоуменно пялятся на меня. Как все запущено… Предлагаю им бой по формуле "старой" школы с разведением после каждого удара, до пяти баллов. Но им хочется, чтоб взаправду, как в кино или в романе. Дело хозяйское…
- К бою, благородные господа!
Ни атаки, ни защиты никто не знает…
Через полчаса все скорбно сидят на траве. Принцесса порхает от одного раненного к другому, успокаивая и смазывая предусмотрительно взятым йодом ссадины и ушибы. Печальное, но поучительное зрелище. Освежаюсь парой глотков, затем беру у очкарика меч, соструганный из лыжи и прошу внимания. Показываю ребятам фронтальную стойку, несколько базовых ударов, "свилю". Смотрят угрюмо. Да, пацаны, не так все просто. Уголком глаза замечаю восторженный взгляд принцессы, но на сегодня хватит. Силы на исходе и водка тоже. Прощаюсь и ухожу. Сзади шушуканье, легкие шаги.
- Э-э, досточтимый сэр?
Принцесса. Сияет - прямо светится вся.
- Вы не могли бы прийти завтра? Ваши знания бесценны.
Смотрит так, что я забываю про ее шестнадцать лет. В конце концов, она - совершеннолетняя! Держу длинную паузу, глядя на нее добрым отеческим взором. Станиславский переворачивается в гробу от зависти.
- Ваше Высочество, если Вы прикажете…
Она подходит вплотную, поднимает лицо и смотрит мне в глаза. Я таю, я тону в синих озерах…
- Да, я была бы Вам весьма признательна, - тихо, почти шепотом, говорит она.
Отступаю на шаг и склоняю гордую голову.
- Слушаю и повинуюсь, Ваше Высочество.
Она легко касается моего плеча и бежит к своей свите.
- Он придет, - слышу я волшебный голосок.
Допиваю "чекушку" и бреду к метро. Сегодня я для них еще чужой, хотя лед сломан. А вот завтра они будут смотреть, как на знакомого. А девочка эта м-м… Весна, что ли, на меня действует? Завтра побреюсь, причешусь. Правда, она моложе меня лет на двенадцать. А-а, прорвемся! Старый конь борозды не портит.
Однако, судя по Санькиным записям, он влюбился в девушку старше себя. Сегодня я ее не нашел, может, завтра повезет?
У метро двое бритых парней в коже охаживают железными прутьями мелкого нацмена. То ли он им цветы даром не отдал, то ли просто не понравился. Еще одна торговка, судя по растительности на лице, тоже из Закавказья, мечется вокруг и голосит, хватая прохожих за руки. Напрасно. Кому охота получить ржавой арматуриной по голове из-за лица кавказской национальности? Никому, кроме потасканного, сильно пьющего идиота.
Подхватив с земли железный ребристый прут, направляюсь к парням.
Нацмен катается по асфальту среди окурков и собственных гвоздик. Бритые лупят его по ребрам и локтям, которыми он прикрывает лицо. Плачущим голосом кавказец просит о чем-то, сулит златые горы, но парни уже вошли в раж.
Коротко бью бритого прутом по запястью и тут же, не теряя времени, по колену. Парень воет и, скорчившись, валится на землю. Второй поворачивает ко мне оскаленное покрасневшее лицо с выпученными глазами.
- А, сука!
Развернувшись в молодецком замахе, опускает арматуру мне на голову. Дрова тебе рубить, парень, а не железками махать. Провожу защиту отводом и от души впечатываю прут ему в лоб. Глаза парня сбегаются в кучку, как жуки-скарабеи на верблюжье дерьмо. Роняя железяку, он оседает на замершего в ожидании новых ударов нацмена.
Бросив прут, ныряю в толпу. Сзади милицейские свистки. Вовремя, ребята. Вы, как всегда, вовремя.
По дороге домой покупаю бутылку водки и мороженую курицу. Варю крепкий бульон, выпиваю залпом стакан проклятой отравы (чтоб я еще хоть раз в жизни!) и рву птицу зубами, заливая в себя бульон.
Ночь проходит в кошмарах. Встаю трезвый и злой. Час под душем, бреюсь, одеваюсь. Выпиваю пятьдесят грамм водки и кружку бульона. Все, пора. Прячу заплывшие, покрасневшие глаза за черными очками и выхожу на улицу.
Народу в Царицыно меньше, чем вчера. Не спеша иду к парку, как вдруг меня окликают. Принцесса! Она в джинсовом костюме, куртка расстегнута, короткая маечка кончается сразу под грудью, открывая нежную загорелую кожу. Меня подмывает снять очки, чтобы разглядеть ее получше.
- К Вашим услугам, принцесса, - бормочу я, не в силах оторваться от изумительного зрелища.
- Я приехала пораньше, чтобы предупредить вас, - говорит она, - ребята сегодня не придут. Извините, так уж получилось.
- Жаль, - вру я бессовестным образом, - может, просто погуляем?
Она приехала ради меня, что это значит? Это значит одно!!! Лихорадочно соображаю, куда ее можно повести при моих скромных возможностях, да еще, чтобы прогулка завершилась в моей холостяцкой квартире. Конечно, после двухнедельной пьянки там хлев, но упускать такой случай?
- Раз уж я нарушила ваши планы на сегодня, давайте хотя бы кофе вас угощу.
Тяжело вздыхаю, сожалея о нарушенных планах, но соглашаюсь. Едем в метро, она мило щебечет, почти касаясь губками моего уха. Я наслаждаюсь, вдыхая аромат ее косметики. Краски на лицо она и сегодня не пожалела. Тени, румяна, тушь. Помада ярко красная. Это ничего, это мы смоем.
Выходим на "Тверской" и тут оказывается, что она живет буквально в двух шагах, а кофе у нее тоже найдется. Родители в командировке. А я ломал голову, как ее к себе затащить! О, времена, о, нравы! Ничего не имею против современной молодежи!
Старый сталинский дом, окна на Тверскую. Она снимает джинсовую курточку и вешает ее в прихожей. Я пристраиваю рядом свою. Ее маечка на тонких бретельках, почти прозрачная. Лифчик она не носит… Пальцы у меня дрожат. То ли с похмелья, то ли в предвкушении…
На кухне она ставит на стол крохотные чашечки, достает турку.
- У меня есть коньяк, - она тянется к верхней полке.
Маечка слегка задирается, приоткрывая грудь. Я отвожу глаза - так и ослепнуть недолго, но от коньяка отказываюсь. Если я сейчас выпью, то из запоя выйду только с помощью капельницы. Проверено.
Она ставит турку на плиту и, заговорщицки улыбаясь, тянет меня за собой.
Пустая огромная комната, потолки метра четыре, наборный паркет. В стенах - встроенные шкафы. Все так же улыбаясь, она идет к шкафу с зеркальной дверцей и сдвигает створку. Я тоже расплываюсь в улыбке, ожидая приятного сюрприза…и сюрприз налицо. В глубине шкафа, на полке, четыре круглых аквариума. Из каждого на меня глядит голова… и под каждой головой меч - две самопальные катаны, дюралевый "цвайхандер" и мой, отбалансированный не по правилам, сверкающий, со свинцом в яблоке. А над мечом смотрит на меня из аквариума, сквозь формалин и стекло, голова Саньки… Лицо спокойное, даже безмятежное. Из-под полуопущенных век глядят зеленые глаза. Рыжие волосы, словно водоросли, невесомо парят в формалине. Я совсем забыл про тебя, Санек…
Рядом бритая голова с мясистыми губами и носом картошкой. Судя по Санькиному дневнику, это парнишка, которого он звал Крагером. Всем четверым едва ли больше восемнадцати…
Не знаю, сколько я так простоял. Минуту, десять? Сглатываю тошнотворный ком и оборачиваюсь к принцессе. Принцессы нет. В центре комнаты, босиком, стоит женщина примерно моего возраста. Смотрит надменно, губы кривятся в усмешке. Я не сразу понимаю, в чем дело. Потом до меня доходит. Принцесса всего лишь смыла косметику. Как мало женщине надо, для преображения. Просто смыть краску, чтобы обнажить душу.
В руках у нее "бутуровка" - венгерская сабля 16–17 века. Настоящее оружие, острое, как "жиллет-сенсор", способное разрубить на лету шелковый платок. Средневековые мастера плевать хотели на "усталость металла" и против этой сабли мой полированный меч не лучше куска водопроводной трубы.
Ее губы шевелятся, ноздри трепещут, глаза безумны. В солнечном свете ясно видно, как изо рта брызжет слюна. Я не сразу понимаю, что она говорит, но постепенно звуки складываются в слова.
- …в ваши игры. Я провожу набор бойцов. Ты - лучший, что мне попались. Ты нужен нам в Средиземье.
- Ты больная, ты убила их…, - слышу я свой голос.
- Ты не понимаешь, - нетерпеливо говорит она, - смерть в бою - это необходимое условие. Иначе в Средиземье не попасть.
Да-а… Мой диагноз известен - алкогольная интоксикация. А у нее что? Отравление сказкой?
- А где тела?
- Их нет. Здесь ты их не найдешь. Тела растаяли, развеялись как дым. Они в моем мире. Мышечная память пригодится, а воспоминания, - она указывает концом сабли на головы, - им не к чему. Так что, играем?
И предложенный коньяк и прозрачная маечка - все, чтобы вывести из равновесия, соображаю наконец я. И головы в аквариумах тоже.
- Ты знаешь, - стараясь не глядеть в лицо Саньке, я беру свой меч, мне не очень хочется в твой мир. Здесь, пожалуй, спокойней.
Рукоять привычно ложится в ладонь. Пробую ногой паркет. Скользко. Хорошо, что кроссовки не снял.
- Значит, я отправлю тебя помимо твоей воли.
- Как этих мальчишек, - я киваю в сторону аквариумов, - ведь выбора ты им не оставила?
- Двое просто струсили. Бритый, правда, бился.
- А рыжий? - интересуюсь я.
- Твой друг? - Разминая кисть, она делает саблей изящную "нижнюю восьмерку", - он был неплох. Меч для него тяжеловат оказался.
- Ну, а для меня в самый раз, - заверяю я, перехватывая рукоять поближе к гарде, - начинай, принцесса.
Оскалившись, она идет по кругу "волчьим шагом".
Санька, ты искал принцессу… ты нашел ведьму.
Сделав скользящий шаг вперед, она наносит несколько засечных ударов, явно предлагая "парад-рипост". Нет, дорогая, удар-ответ не для меня. Так я сдохну за полминуты со своим "полуторником". Встретив очередной удар скользящим блоком, пытаюсь достать ее базовым вертикальным ударом. Не попадаю, зато с атакой проваливаюсь, кретин. Попробуйте, ради интереса, придавить к зеркалу шарик ртути. Ее линейный маневр легок, как балетное па. Кончиком "бутуровки" она успевает дважды чиркнуть меня по открытой спине. Ухожу перекатом и останавливаюсь перевести дух. Майка на спине быстро намокает.
Я не хочу в Средиземье, принцесса. Совсем не хочу. Перехватываю рукоять двумя руками и делаю клинком "нижний крест", пробуя, не задеты ли мышцы. Порядок, это просто царапины. Хорошая у тебя сабля, девочка. Только одно дело - снять с плеч голову, другое - перерубить полосу кованой стали сантиметровой толщины.
Я больше не атакую, я стою каменным гостем и делаю один "сбив" за другим, не очень беспокоясь, в лезвие идет удар или в плоскость.
Ее танец вокруг меня продолжается не более двух минут. Красивое лицо искажается, заостряется нос и подбородок, поджатые губы превращаются в тонкий разрез. Она выдыхается и понимает, что меня не одолеть. Движения ее становятся резкими, суматошными. Она нападает, делая выпады на выдохе, с болезненными истерическими вскриками, словно женщина, предчувствующая оргазм. Целясь мне в лицо, снова делает длинный неподготовленный выпад. Я отвожу ее клинок, пропуская смерть слева от себя. Женщина теряет равновесие, ее влечет вперед. Делаю шаг в сторону, разгоняю меч вокруг головы и с разворота бью сзади по шее. Мне хочется снести ей голову, как она делала с этими мальчишками. Тут не нужна острота клинка, хватит инерции и массы моего бутафорского оружия. Я не попадаю по шее - практики мало. Она успевает обернуться и меч, с хрустом врубаясь в лицо, входит наискосок выше уха, дробя височные кости. Трещит сломанная челюсть. Сталь проникает в мозг, прерывая сдавленный крик. Она падает. Голые розовые пятки выбивают дробь на паркете. Смерть ее почти мгновенна. Жаль…
Я принес с кухни стул и уселся спиной к полке с аквариумами. Я пил коньяк, смотрел на тело принцессы и ждал. В солнечном луче кружились пылинки. Я ждал долго. Пока трупное окоченение не сковало тело. Принцесса не исчезла. Средиземье не дождалось ее.
Может, надо было отрезать ей голову?
Светлана Прокопчик
РОМАН В СТИЛЕ SMS
Павильон сотовой связи не работал. Валерий потоптался у запертой двери, с сомнением оглянулся на здание супермаркета. Можно заплатить за телефон в кассе, но для этого надо войти в торговую зону. Валерию туда не хотелось: не любил толпу. Особенно в предпраздничные дни.
Поразительно, насколько народ любит праздники - любые, смешивая языческие, христианские и коммунистические. Какая разница? Праздник он и есть праздник.
На завтра планировалось католическое рождество. Каждая вторая покупательница несла индейку. Валерий подумал: "Ведь ни одна из них не знает, где ближайший костел. Хотя зачем им костел, главное - подать на стол индейку. А в этом вопросе наши умелые кулинарки дадут сто очков вперед любому иезуиту".
Отчего-то женщины с индейками расстроили Валерия даже больше, чем закрытый павильон. Ветер бросил ему в лицо горсть крупных влажных снежинок - Валерий зябко поежился. Сел в машину, завел двигатель. Лобовое стекло обрастало мохнатым белым покровом.
Интересно, почему снег белый, а небо во время снегопада - серое? Почему вода прозрачная, а дождевые облака - свинцовые? Ведь каким бы толстым ни было облако, оно несет в себе не так уж много воды. Что такое пятьдесят миллиметров осадков? Всего лишь пять сантиметров.
Валерий вырулил со стоянки, глядя по сторонам - где бы оплатить сотовый? Уличная иллюминация сверкала так, что в блеске огней растворялись вывески и даже рекламные щиты. Через минуту или две Валерию показалось, что он едет не по городу, а по ветке колоссальной новогодней елки. Катится с одной еловой лапы на другую, объезжая, хвоинки и любуясь стеклянными шарами, волшебной мишурой и леденцами в серебряной фольге.
Нужная вывеска появилась внезапно, Валерий едва успел затормозить. Вышел, плотно запахнув куртку, и направился к хлипкому зданию.
Как ни странно, в павильоне было пусто. Лишь Снегурочка в нескромном наряде скучала подле витрин, да Дед Мороз за кассой разгадывал кроссворд. Валерий заполнил бланк, отдал Деду.
Рядом возникла Снегурочка с яркой коробкой.
- Сегодня первому и последнему посетителю - подарок, - прожурчала она. - Первому и последнему, только сегодня мы дарим исполнение мечты.
"Мечтой" оказался мобильный телефон в стильном черном корпусе.
- Новая марка… не нуждается в подзарядке… вечные батареи… изобретение советских ученых, проданное КГБ на Запад… австрийская сборка… титановый корпус… сим-карта в комплекте… самый выгодный тариф…
Голос Снегурочки завораживал. Валерий поддался и, словно во сне, протянул паспорт. Через три минуты он снова был на улице - с коробкой под мышкой.
"Зачем мне еще один телефон? думал он по дороге домой. - Ишь ты, "мечта". Может, я о другом мечтаю. Батарейки, видите ли, вечные. Хорошо, если на год их хватит. Впрочем, за год и модель устареет морально. Эх, реклама… Наверное, акция рассчитана на молодых, которым лишь бы самое, модное. Просчитались ребята со мной, я не привык менять вещи так быстро… А подарю-ка я его Диане!"