– Что вы еще хотите, чтобы мы с вами могли договориться? Эркейд, ты же понимаешь, что сведения о Настройщиках мне позарез нужны?
Питер рассмеялся:
– Тогда по инструкции тебе придется взорвать самого себя.
Шеф оскалился было, но взял себя в руки и удержался от очередного взрыва негодования, заметив сдержанно:
– Инструкции пишут для дураков и оправдания собственных действий. Я готов принести вам свои извинения и разобраться с "Транзитом", согласен не затаскивать вас на работу силой, да что там, я созрел официально признать вашу гибель ошибкой!
– Как это? – засмеялся и я.
– Признать сведения о вашей гибели ошибочными, – растолковал Шеф. – Я даже могу платить вам зарплату как внештатным сотрудникам, пока вы не соберетесь – если соберетесь вообще – вернуться в Управление.
– Слишком наживка жирна, – я вспомнил подобный разговор в кабинете Шефа, когда он предлагал мне уйти в отпуск, уже зная, что мой корабль разлетится в пыль. – Только не говори, что ты к нам хорошо относишься по старой памяти.
– Это деловой разговор, – Шеф снова запыхтел. – Если бы я знал, что ты участвуешь в миссии Настройщика, разве бы я?..
Я хмыкнул:
– Конечно, ты думал, что я просто попал в плохую компанию.
Шеф поморщился:
– Брось, Эркейд, я действительно заинтересован в том, чтобы получить максимум информации о Настройщиках, – он опустил голову и смущенно, почти шепотом, добавил: – Это правительственное задание.
– Так бы сразу и говорил, – ехидно ответил Питер, – а то развел тут бодягу. По шее, что ли, получил?
– Строгий выговор за прокол, – признался Шеф, смущенно улыбаясь. – Чуть не поперли с работы за излишнее следование инструкциям.
– Да-а, – протянул Питер, разваливаясь на диване. – Значит, ты согласен даже пожертвовать казной Управления, лишь бы загладить промах? Не верю я тебе, вот что!
– Как знаешь, – продолжая улыбаться, отрезал Шеф.
– Я предложил вам свои условия и прошу за это совсем немного. Узнать, чем закончится эта миссия именно этого Настройщика.
– Согласен, – неожиданно заявил Висси.
Ну что же, раз Советник не против, то нам остается только согласиться с ним. Мы с Питером и Тиараном переглянулись, и я задал Шефу последний вопрос:
– Тебя устроит подробный отчет о завершении миссии?
– Вполне, – кивнул он.
– Тогда считаем аукцион законченным. Как тебя найти, мы знаем, так что позвольте раскланяться. Меня девушка заждалась, – провозгласил Питер, поднимаясь с дивана и, не медля ни секунды, выкатился за двери.
Шеф задержался ненадолго лишь для того, чтобы небрежно кивнуть нам с Тиараном и преувеличенно вежливо попрощаться с Висси.
Я вздохнул с облегчением и немедленно вцепился в Тиарана:
– Где Вики?
Он насмешливо ответил:
– Сидит с Риком на крыше.
Мне захотелось придушить его, но вместо этого я дунул к лифту, ворвался в едва успевшие открыться двери, обогнав задумчивого Шефа, и показал ему язык в неотвратимо сужающуюся щель между створками.
Глава 16
Мы с Тиараном сидели в рубке и лениво трепались. Наконец можно было расслабиться и жить в свое удовольствие.
Почти сразу же после того, как мы разобрались с Шефом, Рик настоял на том, чтобы отправиться за его золотой дурой. Питер остался на Леколете, прикрываясь необходимостью заниматься делами. Не будучи идиотом, он вытряс из Шефа специальную бумажку, что у "Транзита" нет к нам никаких претензий. Не знаю уж каким образом Шеф с ними договорился, да меня не особенно это интересовало.
Как я выяснил, Вики действительно понесло на базу Транзита в поисках необходимого для воспитания детей оборудования, а Висси не только не воспрепятствовал ей, но и сам набился в помощники, чтоб его! Шеф, который сидел у нас на хвосте с самого Милькита, конечно же, немедленно воспользовался случаем, поднял шум в "Транзите". Несомненно, от него вполне можно было ожидать пакостей и дальше, но на некоторое время мы решили чувствовать себя в безопасности.
Вики много и подолгу спала, отдыхая от волнений последних дней. Мы все ходили вокруг нее на цыпочках, сдувая с нее воображаемые пылинки. Это всего лишь оборот речи, не спорю, но никто не решался даже возразить ей в обычном разговоре, что ее несказанно раздражало, и все стремились потакать всем ее капризам, что приводило ее в бешенство. Но мы старательно терпели все ее выбрыки и пользовались любым случаем, чтобы спокойно пообщаться в ее отсутствие.
Висси после отлета два дня почти без остановки жрал, приводя меня в трепет. Мне казалось, что он вот-вот треснет, и временами хотелось оттащить Советника от синтезатора, пока его не разорвало в буквальном смысле. Но Вики не дала мне его тронуть, и пришлось смириться – я старался не подходить к Висси вообще, а за едой и не смотрел в его сторону. Наконец он свернулся в камешек, я сунул его в подходящий ящик, где он с тех пор и пребывал в бесформенном состоянии.
Рик задал координаты бортовому компьютеру и тоже завалился дрыхнуть – два дня перед отлетом он носился по Леколете, как проклятый, занимаясь своими делишками, и появлялся только для того, чтобы пнуть меня или Тиарана, считая, что мы слишком долго копаемся, собираясь в дорогу.
Нам, впрочем, тоже хватало, чем заняться перед отлетом. Одна доставка стоимости моей драгоценной головы с корабля в хранилище банка изрядно потрепала мне нервы. Я уж молчу о том, как Питер удружил нам всем, быстренько соорудив по чертежам, украденным у "Транзита", робота-няньку, воткнув ему мозги пылесоса-чертежника Билли. Тот несказанно обрадовался своей новой роли и, разгуливая по судну, без остановки в голос распевал колыбельные. Недолго думая, я загнал его в пустую каюту и запер, пока кому-нибудь не пришла в голову мысль разнести его на части, чтобы он, наконец, заткнулся хоть на время.
Закрывая за ним дверь, я вспомнил его несчастного хозяина, который проводил свою одинокую жизнь в компании этого невыносимого болтуна, периодически выкидывая его в окно, бедного Джейка, которому так и не удалось воспользоваться плодами своих трудов. И еще подумал о том, что если Создатель и существует, то он очевидно несправедлив к собственным творениям. Каждому свое, эхом отозвался чей-то слабый голос в отдалении, в самой глубине мозгов, и я признал, что мир устроен именно таким образом, печальным или нет – не нам судить, и смирился.
Да, чуть не забыл... Моя бедная арказотта таки сдохла, брошенная в грузовом отсеке без присмотра и полива. Воняло рядом с ней просто невыносимо, и мне пришлось натянуть на голову шлем от вакуумного скафандра, чтобы не задохнуться. Тиаран рвался мне помочь, но я выгнал его, осторожно собрал и выкинул в утилизатор скользкие гниющие остатки. Да уж, не повезло бедной арказотте, хозяин ей достался невнимательный и бессердечный, мягко выражаясь.
Погрустив немного, я взял в руки контейнер, чтобы выкинуть и его, как увидел, что из грунта пробивается малюсенький росточек. Обрадовавшись, я поволок коробку в рубку, и теперь она стояла в углу на разумном расстоянии от лампочки Тиарана – достаточном, чтобы поддержать его хилые силы, но не дать ему вымахать ростом со слона.
Так вот, после всей этой возни мы сидели с Тиараном в рубке, бестолково трепались ни о чем, пока я, наконец, не собрался с духом, чтобы выяснить, чем так насолил ему Висси, а заодно под шумок узнать, почему он считает наше мышастое чучело дамой. Недолго думая, с этого я и начал допрос:
– Скажи мне все-таки, почему ты упорно называешь нашего приятеля Виссилибарта "она"? Потому что он явился тебе в виде вашей Матери всего сущего?
Блестки вокруг его глаз вспыхнули от негодования. Ну да, признаю, я не старался быть деликатным, но как иначе выяснить то, что он так ловко скрывал от меня до сих пор?
– Ты дурак, Эркейд! – воскликнул он, но эта присказка меня уже не задевала. – Ты что, очевидных вещей не замечаешь?
– Каких? – я искренне удивился.
Тиаран внезапно успокоился.
– Ах да, ты же не знаешь нашей истории.
– Как это? Знаю...
– Что именно и в каких пределах? – он уставился на меня ехидно прищуренными глазами, и тут я сообразил, что история Бирсайда известна мне лишь со слов Висси, которого я знаю настолько мало, что верить ему безоговорочно было бы крайней глупостью.
Я поднял руки.
– Сдаюсь. Не знаю. Расскажи.
– Ты знаешь, как звали Коричную даму? – грустно вздохнул Тиаран. – Не знаешь, я в этом уверен. Потому что ее звали... до того, как она ушла... да, так вот, ее звали Виссилибарт Тиаран.
Мои глаза полезли наружу.
– Нет, нет... подожди, не торопись... Тиаран – твое родовое имя? Она твоя родственница? Но разве она может быть тебе родственницей, если тебя, вернее, твое тело того... клонировали? И разве Виссилибарт – женское имя? А как тебя зовут, в таком случае? – вопросы полезли из меня сплошным потоком.
– Уфф, помедленнее, пожалуйста, – вздохнул он. – Сказать, что она моя родственница можно, но с большой натяжкой. То есть моя линия клонов идет от ее сына. Проще и точнее сказать, что она пра-пра-прабабка моего бывшего тела, тебя это устраивает?
Я пожал плечами. Причем тут устраивает – не устраивает?
Тиаран усмехнулся, глядя на изумленное выражение моей физиономии, и добавил:
– Всех ее потомков зовут Тиаранами, так что это имя и является моим истинным. Что там тебя еще интересовало?
– Но как?.. Как она превратилась в эту мышь?
– Никак... Настройщики могут иметь любую форму, которая оптимальна для них в любом времени и пространстве. Как гласит протокол случившегося, составленный компьютером, в присутствии которого она ушла, Виссилибарт просто исчезла, а вовсе ни в кого не превращалась.
– Как это?
– Не знаю, но не доверять показаниям компьютера трудно. Как будто прошла сквозь невидимую поверхность – вот только что была, и вдруг ее не стало.
Гм... я потер подбородок, пытаясь вспомнить, что мне рассказывал Рик про свое путешествие к этой... как ее... золотой дуре, той самой, к которой мы сейчас направляемся. Подозрительно похоже. А вдруг Рик тоже Настройщик, инкогнито, так сказать? Меня обуял приступ паранойи – а что за тип сидит напротив меня? Не человек, не машина и столько знает про Настройщиков... Откуда? А сам-то я кто?
– Что-то ты побледнел, друг мой, – улыбнулся Тиаран, поднимаясь из своего кресла. – Не выпить ли тебе глоток чего-нибудь успокоительного?
– Нет, – я потряс головой, – ни в коем случае.
Я и на трезвую голову не в состоянии разобраться, что вокруг происходит!
– А почему?.. Почему ты на нее так злился раньше?
Вспомнилось, какими глазами он смотрел на Висси там, в гостинице – из них выглядывала самая настоящая ненависть или я ничего не понимаю в людях, даже если они машины.
– Или злишься до сих пор?
Разбираться, так до конца! Но Тиаран опустил глаза и ничего не сказал. Уж не пообещала ли ему его собственная бабка исполнения несбыточной мечты, да обманула? О чем может мечтать человек-компьютер? А о чем мечтаю я сам? К чему стремлюсь?
Тиаран поднял глаза, его взгляд казался переполненным горечью.
– Нет, не злюсь... После того как... в общем, пока вы в супермаркете развлекались, я сидел в боте один в темноте и размышлял над ее словами. И понял, что она меня вовсе не обманула, а сказала чистую правду. Понимаешь, Эри... Она сказала мне, что я могу стать настоящим человеком, если захочу. И я ей поверил, ведь она...
– Да, Мать всего сущего, – мне стало смешно. – И из-за этого ты на нее обиделся? Я ведь доказал тебе, что ты – человек?
– Видишь ли, есть доказательства, которые кажутся неоспоримыми, но не убеждают, а у тебя не хватает доводов, чтобы опровергнуть их. Я не поверил тебе. Логика есть всего лишь логика, пока твои убеждения не войдут в плоть и кровь, они для тебя фикция, пустое место.
– Все равно не понял, зачем тебе понадобилось стать именно человеком? Что в нем такого привлекательного? Или тебя таки мучает комплекс неполноценности?
– Да он меня почти сожрал, – признался Тиаран.
– Странно, – пробормотал я. – Сам посуди, человек смертен, а ты – практически нет.
– И вечная жизнь, – иронически усмехнулся Тиаран, – автоматом перестает цениться так, как ценилась бы конечная.
– Ты рассуждаешь, как обыкновенный человек, – фыркнул я. – И под вечной жизнью подразумеваешь всего лишь возможность восстановления твоего тела, прости, корпуса, раз уж мозги тебе попались такие... долгоиграющие... но не вечные же? А ценностью конечной жизни становится всего лишь необходимость беречь тело от повреждений. Разве ты не это имел в виду?
Теперь Тиаран в изумлении вытаращился на меня.
– Всего лишь?
– Ну да, – усмехнулся я, – и более ничего.
– Да ты циник, друг мой!
– А цинизм есть всего лишь не желаемая, но вынуждаемая обстоятельствами необходимость глядеть правде в глаза. Так что долой иллюзии, Тиаран! Меня больше всего в процессе нашей беседы заинтересовало, чего же я сам хочу – я, человек, который раньше считал, что у него есть цели и желания, теперь же увидевший, что по большому счету ему ничего не нужно, кроме некоторого количества еды, тряпок и крыши, чтобы дать телу прожить подольше... да какого-нибудь занятия, чтоб жить стало не скучно.
– И все? Это все, чего тебе требуется? А любовь?
– Так ты хотел любить, как человек? – осенило меня. – Вот из-за чего ты смотрел на свою бабулю зверем!
Тиаран вдруг беспомощно захлопал глазами, его пальцы нервно задергались, он сцепил их и сжал так, что костяшки побелели. Да, я расколол его, но чужие тайны лучше оставлять их владельцам – я ведь хорошо знаю эту простую истину, так нет, снова нарвался. Мне стало так неприятно, как будто у растения в моем присутствии сломали стебель. Наступило молчание – неуютное, неловкое.
В рубку вошел сонный растрепанный Рик, зевая на ходу, а мы с Тиараном продолжали сидеть, не говоря ни слова.
– Что это с вами? – удивился Рик. – Опять поцапались?
Я помотал головой, Тиаран стремительно поднялся и вылетел за дверь. Неужели любовь и есть именно то, что отличает человека от машины? И только? И как машине, жаждущей любви, узнать, что это такое? И понять, что она может любить, как человек? И что любовь есть не просто стремление одного тела к другому под влиянием гормонов, а нечто большее?
– Рик! Почему ты так рвешься на эту планету? – без предисловий спросил я, и он почему-то сразу понял, о чем я.
– Меня туда тянет, – коротко объяснил он.
– Почему, ты можешь сказать?
– Там есть нечто такое, чего я никогда в жизни не испытывал, хотя мою жизнь и нельзя назвать однообразной, – Рик подошел к креслу, которое только что занимал Тиаран.
– Неужели ты хочешь сказать, что твоя отнюдь не однообразная жизнь стала тебя скучна?
– Нет! – отрезал он. – Там просто есть нечто такое... неизведанное... и я хочу понять, что это. Понимаешь, мне кажется, что там меня ждет совершенно иная жизнь. Как бы тебе объяснить? Надеюсь, мне не мерещится, но я совершенно уверен, что в той жизни я смогу поступать так, как мне хочется, влиять на обстоятельства, а не противостоять им и не выкручиваться из них, как обычно происходит в нашей жизни.
Холодок снова пополз по моей спине – Рик хотел не просто быть выше обстоятельств, он желал дергать их за ниточки. Нехорошие предчувствия зашевелились в душе. Впрочем, будем честными сами с собой – они шевелились там давно, я просто не хотел с ними считаться. Обычные люди не гуляют сквозь щели в реальности с планеты на планету, вот так-то!
Я внимательно посмотрел на него. Нет, ничего особенного, человек как человек – острый взгляд, встрепанные волосы, привыкшие к пятерне вместо расчески, длинный нос – ничего сверхъестественного.
Рик встретил мой взгляд с подозрением.
– Чего это ты на меня так уставился, как будто я у тебя из-под носа последний кусок бифштекса упер?
Я честно объяснил:
– Мне неуютно. До меня, наконец, дошло, что обычные люди щелей в реальности не наблюдают. И тем более, сквозь них не ходят.
Рик построил мне рожки и не своим голосом сказал:
– Бе-бе-бе! Ну конечно! Обычные люди должны есть, пить, спать, ходить на работу и летать рейсами "Галактических линий"! Все, что сверху – от лукавого, так? Хочешь, я тебя еще больше напугаю? Я в свободное время еще и музыку сочиняю!
– Зачем? – изумился я.
– А нравится мне! – усмехнулся он и с размаху приземлился в кресло перед пультом управления, задумчиво глядя на монитор.
На экране, не помещаясь в нем целиком, уходя рукавами за границы видимости, развернулась наша Галактика, как будто корабль вознесся над ней... хотя кто может сказать, где в космосе верх и низ? Может, это Галактика развернулась и поплыла под нашим кораблем? Если посмотреть на нас со стороны, никакой разницы не видно – где точка отсчета для таких отношений в пространстве? Где точка отсчета для определения обыкновенности или необыкновенности человека?
– Чего это ты на меня так вытаращился? – оглянувшись на меня, с непонятным выражением на лице спросил Рик.
Таращился я вовсе не на него. У меня возникло странное ощущение, что в моем зрении что-то сломалось – картинка вдруг застопорилась, пошла рывками, движения Рика, сидящего за пультом, стали рваными, как отдельные кадры видеопленки. Вот он поднял руку, а в следующее мгновение она уже опустилась на клавиатуру. Только что я видел его в профиль, и вот уже он последовательными движениями поворачивается, оглядываясь на меня.
– Что за хрень? – Рик в несколько приемов поднялся на ноги, таким же образом, толчками поворачивая голову, оглянулся по сторонам. – Что, черт подери, происходит?
Я с удовольствием ответил бы ему, что и сам ничего не понимаю, но от страха язык отказывался шевелиться. С эффектами такого рода мне еще сталкиваться не приходилось. И ладно бы, если бы они были только зрительными. Стук сердца, грохочущий в ушах, тоже начал давать сбои в такт рывкам картинки, как будто не только мое зрение, но и сама жизнь порвалась в мелкие клочья, и существование между ними продолжалось лишь по инерции.
– Что делать? – голос Рика ворвался в следующий миг времени, и я буду не я, если в нем не звучала паника.
– Торопиться, – сердито ответил влетевший в дверь Висси. – Торопиться, потому что от нашей скорости теперь зависит существование Вселенной. Гармония нарушена, и... Рик, ты видишь разрывы?
Рик молча мотнул головой, его встрепанные волосы заторможенными движениями сопровождали отрезки кадров в моих глазах.
– Тебе нужно пройти сквозь разрыв вместе с кораблем, – торопливо продолжил Висси.
– Но как? – на лице Рика я увидел недоумение и страх.
– Обыкновенно, – самым будничным тоном заявил Висси, – протащить нас всех до места силой воли. Ты сможешь, я знаю, ведь тебе уже доводилось передвигаться сквозь пространство через щели в реальности. Вспомни, что ты делал тогда?
– Не помню, – медленно, слово за словом ответил Рик. Или это я его так слышал? – Просто взял и прошел.
– Сделай сейчас то же самое, – Висси улыбнулся, как будто уговаривал маленького ребенка самому сделать первый шаг. – Но только двигайся вместе с нами.